В колонках играет - Веня Дркин - Дворник
Настроение сейчас - разочарованное

Я сидела в переходе метро, прислонившись спиной к шершавой стене. Теперь сзади я буду похожа на усталого путника, за тем лишь исключением, что мою спину будет покрывать не пыль солнечных, затерянных в бескрайнем мире перекрестков, а душная купчинская грязь. А взуально никакой разницы между ними нет, всё в контексте, в том, что стоит за пылью: множество соленых от пота дней в пути, с рюкзаком за плечами, с взглядом, направленным вперед и только вперед, за холм, или множество дней в подземке, без надежды на жизнь, без движения, без дна, в колодце. Ну и пусть.
Вокруг меня ходили люди, пол дрожал под их шагами, на полу сидела я, я была частью этого пола, и дрожь пробегала от моих истоптанных пяток к такой же истоптанной голове. Небо тоже дрожало, но молнии не было, дождя не было, зато было мокро и душно, и холодно, ужасно холодно. Уже год небо надо мной сгущалось до бетонных плит, и разницы между небом и землей не существовало. Если бы вдруг все стали ходить по потолку, это бы никак не повлияло на меня и моё мировосприятие.
Небо не карает меня. Небо бездумно, бессмысленно, Бога нет, или ему плевать, а если плевать - то лучше бы его и не было вовсе. Спросите, за что меня должно карать небо?
А я с полной уверенностью могу сообщить бетонному небу, бетонной земле, всему миру - хотя нет, только той его части, которая хотя бы иногда бывает на станции метро "Купчино" - что жизнь моя не удалась, что рожали меня совершенно зря, что я абсолютно бесполезна со всех точек зрения. Я не работаю. Я не живу. Я существую потому, что дышу, а не потому, что мыслю. Я терпеть не могу людей, даже детей. Я не имею моральных принципов. У меня нет друзей. У меня нет чувств, кроме жалости к себе. У меня ничего нет.
Я только и делаю, что, жалея себя, захлебываюсь в рыданиях, вот так вот, на виду у всех, у меня же нет своего угла, нет уединения. Какие-то странные люди пишут (их даже цитируют!), что лучше всего уединяться в толпе. Так вот, я четко знаю, что в толпе уединиться невозможно. Толпа реагирует на каждое яркое чувство вздохом, репликой, одним из псевдосочувствующих. Со-чувствовать. Хорошее слово, но не применимое к людям. Сочувствовать - значит разделять с кем-нибудь его чувство, а вовсе не сделать вид. Сколько бы вы не сидели над умирающим человеком, даже пусть самым близким, вы никогда не поймете его так, как определяет слово "сочувствовать". Поэтому меня никогда никто не поймет. Никогда. Поэтому я и плачу.

- Девушка, что с вами?

вот и оно, началось. Две девочки стояли около меня и испуганно смотрели на такое чудо в перьях. И псевдосочувствовали.

- Девушка, мы можем вам чем-нибудь помочь?
- Да чем же вы мне помочь можете?
- А что случилось?
- Понимаете, я деньги потеряла, домой доехать не на что, а я в Луге живу. Ребенок дома маленький один... - всхлипываю, лицо красное, слезы заливают подбородок.
- Господи! А вы где шли, может, найдем еще? - я молча мотаю головой. - А, в милицию надо пойти, там вам помогут!
- Не помогут, ну какая милиция, ну что они мне, денег дадут на дорогу?
- Ну знакомым позвоните каким-нибудь...
- Нет у меня знакомых. - до чего же дотошные девочки попались. Но надо пройтись с ними, вижу, жалость есть, наивности достаточно, может, и деньги есть в карманах.
На выходе из перехода одна из них, колебаясь, вытащила из кармана пятьсот рублей и протянула мне.
- Спасибо тебе, добрая девочка! - и глупая, ага, но действительно спасибо.
Отлично, этих денег дня на два хватит, просто прекрасно, жизнь налаживается, небо не грозит молниями. Все прекрасно, правда?