https://echo.msk.ru/programs/beseda/2681527-echo/
А.Нарышкин― Вопрос: вот смотрите, вы предложили для нас, для слушателей «Эха Москвы» и для зрителей, такую довольно важную фактуру по делу Фургала. К какой версии его ареста вы склоняетесь? К версии, связанной с «Амурсталью», версией о том, что, может быть, это действительно он заказывал, или к тому, что это, как говорят, политическая месть Путина из-за того, что рейтинги здесь у президента гораздо ниже, по Хабаровскому краю, чем у Фургала?
С.Мингазов― Я бы сказал так, две вещи. Какой-то глобальный сбой в системе правоохранительной. Потому что если эти преступления были совершены в 2004-2005 году и до 2020 года они не расследованы, убийцы не наказаны, а суды не прошли, и дела зависли где-то, причем дела-то не второстепенные даже по меркам Хабаровска… Это достаточно крупные, громкие дела, о которых многие люди старшего поколения еще помнят. Ну а во-вторых, если к ним были причастны Мистрюков и Фургал, то возникают вопросы, и уже Следственный комитет на это намекает – собственно говоря, а кто виноват-то в том, что не дорасследовали, не довели, не говорили, не обсуждали и так далее?
С.Мингазов― Политическая месть. Они вынуждены были торопиться, потому что там НРЗБ выходит и тому подобное.
А.Нарышкин― Месть за что?
С.Мингазов― Месть за то, что в Хабаровском крае выбрали губернатором человека, на которого Путин не указывал и Трутнев не указывал. И который отчасти нарушил свои договоренности с Кремлем.
А.Нарышкин― То есть? С.Мингазов― Это для него были уже вторые губернаторские выборы. В первые он вел себя как положено, без этих электрических комбинатов. А во вторые выборы ситуация несколько изменилась, и хотел того или не хотел Сергей Иванович, но во втором туре 70% избирателей проголосовало за него.
А.Нарышкин― А он хотел этого, как вы считаете? С.Мингазов― Думаю, больше нет, чем да.
А.Нарышкин― То есть он скорее удивился, что его выбрали здесь губернатором? С.Мингазов― Он, скорее всего, вынужден был поплыть по тому потоку, который его вынес на губернаторство. А это был поток все-таки опрокидывающего голосования, голосования протестного и опровергающего все прогнозы. Потому что никто не представлял, что столько людей могут проголосовать против действующего губернатора. И потому-то они и не могли сфальсифицировать выборы даже в первом туре. Они все равно вынуждены были признать, что он там на 2 тысячи голосов, но набрал больше, чем Шпорт. Ну и вот отзыв партии.
А.Нарышкин― А если мы рассматриваем версию о мести со стороны Кремля, то выборы в 19 году, когда ЛДПР-овцы местные здесь получили много мест, насколько, по-вашему, для федерального центра, это стало тоже такой пощечиной?
C.Мингазов: Думаю, основная причина, почему это происходит – люди устали от поганой жизни при Путине/ Нет, ну это, может быть, и стало пощечиной, но как человек, который наблюдает за выборами внимательно и мониторит их, я вам скажу, что все выборы, с тех, на которых был избран Фургал, в Хабаровском крае были честными. В относительных пропорциях, конечно, но были более или менее честными, без фальсификаций, без откровенных вбросов, скандалов и так далее. Но при этом, конечно, неугодных кандидатов местные избиркомы не регистрировали на выборах мэра Хабаровска, например, но это все на муниципальном уровне. А на уровне региона все-таки какой-то статус-кво правдивости выборов поддерживался, и результаты, в том числе, голосования по Конституции, они тоже это подтверждают
..... Я бы сказал так. Сергей Иванович стал действовать, как действуют политики в западном понимании этого слова. То есть он стал встречаться с избирателями, выслушивать избирателей, брать на себя какие-то обязательства перед избирателями. Иногда выполнять эти обязательства и обещания.
А.Нарышкин― Но он слушал.
С.Мингазов― Да. И главное – слушал. Он как стал губернатором, методично поехал по районам, грубо говоря, раз в неделю, два раза в месяц, приезжал в районы. В места у ДК вывешивали объявления за три дня, что такого-то числа приезжает губернатор Сергей Иванович Фургал и с окрестных деревень, сел, поселков народ съезжался.
А.Нарышкин― Прямо настоящие люди, живые. С.Мингазов― В райцентр и по два, три часа он слушал все эти жалобы. На то, что не дают делянок под рубку леса на дрова, что беспредельничают лесопромышленники, что добытчики золота реки загрязняют, что фонари не работают, что вода грязная, что в школах туалетов нет внутри школы, они все выносные.
А.Нарышкин― Он же все это не исправлял? Но слушал.
С.Мингазов― Очень многое и исправлял. Вот я здесь общался, сюда приезжали ребята, по-моему, из Виноградовки. Вот у них был туалет на улице, а сейчас у них нормальный туалет, еще и новую школу строят.
А.Нарышкин― Тоже много сейчас говорят об истории с сиротами, которые здесь митинговали, чуть ли не палатки ставили как раз у администрации......С.Мингазов― С сиротами долгоиграющая история и она в каждом регионе в той или иной мере.
А.Нарышкин― Жилье требовали, да? С.Мингазов― У РЕГИОНОВ НЕТ ДЕНЕГ НА ВЫПОЛНЕНИЕ ТОГО, ЧТО ПРОПИСАНО ПО ЗАКОНУ. По закону все сироты, покинувшие детдома, должны получить жилье.
А.Нарышкин― А денег нет.
С.Мингазов― А денег нет. Поэтому придумывают различные схемы… разные были. При Шпорте было придумано, что компенсацию давать начали, по-моему, по 10 тысяч для Хабаровска, на аренду жилья. Не можем построить квартиры – ну, давайте будем вам компенсировать то, что вы снимаете квартиру. Кого-то это не устроило, пошли ставить палатки. Но он выходил, общался, он был одним из первых, да, наверное, первый, кто начал общаться с навальнистами местными.
А.Нарышкин― А как он общался?
С.Мингазов― С системной оппозицией. А.Нарышкин― Звал к себе в офис прямо?
С.Мингазов― Не к себе в офис, но после избрания, тогда он заявлял еще, что у него будет коалиционное правительство и так далее, все там участвовали, в сборище, в том числе и лидеры штаба местного.
С.Мингазов― А, в кабинет он никого не позвал по итогу. Там 90% кабинет – тот, который был при Шпорте. Сменилась пара-тройка ключевых зампредов.
А.Нарышкин― А почему, вот тоже такая интересная история, пришел Фургал, который вроде про что-то новое, с новыми принципами, вы говорите, типаж американского политика. Чего ж команду не поменял? Тот же самый министр здравоохранения. Здесь есть Витько, который, я так понял, он весьма токсичный персонаж, и до сих пор сидит и перед Дегтяревым довольно-таки заискивающе себя ведет.
С.Мингазов― Во-первых, он не самый плохой министр здравоохранения. И на него почти три года было дело, которое возбуждало ФСБ, но, однако, он вчистую вышел из этого дела, уходил в отпуск из-за него на какое-то время. Замену ему подбирали и так далее. То есть при том, что внешне, по человеческим качествам, он может быть не симпатичен, но менеджер он не самый плохой. И проблема в том, что найти госуправленца даже регионального уровня сейчас, наверное, достаточно проблематично. И поэтому-то и Дегтярев тоже не будет сильно менять. Вот он сменит, кого он там сейчас поменял? Сменит еще, может быть, трех-четырех других министров. Строительство точно поменяет, на внутреннюю политику точно кого-то поставит и возродит, потому что при Фургале у нас ведь не было управления внутренней политики, которое катапультируется пышечкой.
А.Нарышкин― Почему? С.Мингазов― Потому что АП кандидатов Фургала не утверждала на эту должность. В результате тот, который был, Евгений Слонский, был начальником комитета по внутренней политики, молодежи и еще чего-то.
А.Нарышкин― А комитет по внутренней политике на региональном уровне что делает? С.Мингазов― Фигней всякой занимается. А в чем управление политикой на региональном уровне? А.Нарышкин― Не знаю. С.Мингазов― Бдят, чтобы не было того, что творится последние 11 дней в Хабаровске. Да не 11 уже, 13.
А.Нарышкин― А что творится? Почему это происходит? Не досмотрели?
С.Мингазов― Я думаю, основная причина, почему это происходит – люди устали от поганой жизни. Люди устали от поганой жизни при Путине, люди устали от поганой жизни при Шпорте и люди устали даже от поганой жизни при Фургале.
А.Нарышкин― Парадоксально.
С.Мингазов― Поэтому они готовы защищать Фургала, но они также готовы, и мы это слышим уже несколько дней, они готовы выступать и с общеполитическими требованиями, потому что, во-первых… а вон, они уже собрались. Во-первых, лозунг «свободу Фургалу» потихонечку, с приездом Дегтярева сменился протестом.
Должен же быть какой-то координатор. Я сейчас не ставлю знак плюс или минус, но где этот центр принятия решений о том, что «мы выходим»?
С.Мингазов― Опять же, это говорит не в пользу региональной власти. Это значит, что поле настолько зачищено, что люди боятся публичной политики. Они предпочитают быть где-то за кулисами, грубо говоря.
А.Нарышкин― То есть вы допускаете, что за кулисами есть какой-то человек…
С.Мингазов― Ну какие-то центры силы все равно в этом присутствуют. При всей стихийности, креативности, мемности происходящих вот этих вещей, все равно где-то есть мозг. Может быть, его не было 11 июля, но 18 июля он уже был. Это было видно. А в ежедневных хождениях я вижу, к сожалению, опасность маргинализации протестов. То есть постепенно людей становится меньше.
