Вскрытие покажет.... Труды великих отравительниц

Среди громких имён, представляющих различных не перегруженных добродетелями персонажей древнего мира, имя госпожи Локусты занимает достойное место. Эта древняя римлянка не была знаменита своей красотой и славными предками, поэтическим даром её тоже боги не отметили.

Зато было у госпожи Локусты хобби, которое делало её весьма популярной среди свободолюбивых римлянок, а именно склонность к экстравагантной кухне. Что именно кипело под крышкой её кастрюльки, осталось неизвестным, как и точное количество её клиенток.

Но была среди них даже Агриппина, жена императора Клавдия, который, однажды отведав супчик, отправился туда, где нет ни государственных забот, ни коварных жён… А вслед за ним и сын его Британик.

Несомненно, госпожа Локуста, творившая более двадцати веков назад, была не первой в мире отравительницей, но, пожалуй, первой известной, давшей почин внушительному сонму последовательниц. Воистину, отравительство сделалось дамским занятием.Впрочем, это не удивительно. Ведь при создании каменных топоров, копий, мечей, аркебуз и гранатомётов нежные женские пальчики в расчёт не принимались. Вот кастрюлька с крышкой, например, милое женское дело, дающее больше возможностей остаться вне подозрений. Всегда ли "вскрытие показывало"? Да и сама эта процедура появилась сравнительно недавно. А так – поди разберись.

Византийки, не желавшие пятнать руки кровью, так широко использовали это средство к обретению лучшей жизни для себя и билета в вечную жизнь для своих супругов, что в середине XI века монастыри, куда ссылали уличённых отравительниц и неверных жён, были переполнены, по свидетельству Константина Лихуда.

Да что там коварная Византия! Тогда же, на овеянных ветрами просторах былинной Руси вместе со сказаниями о подвигах Ильи Муромца и Алёши Поповича шла "слава" и о коренщице Маринке, упоминаемой как "зельщица" и "отравщица".

Однако, при всём уважении к отечественным знаменитостям, нельзя не отметить, что европейские отравительницы обскакали наших – во всяком случае, по массовости охвата населения.

Чего стоит только история госпожи Тофаны, упомянутой в "Мастере и Маргарите", благодаря которой "около пятисот неудачно выбранных мужей покинули Неаполь и Палермо навсегда"! Умерла лучшая подруга неаполитанок в тюрьме, не успев побить рекорд своей коллеги - Джилетты ди Фиоре.

Этот флорентийский "цветочек", орудовавший столетием раньше на берегах Арно, по некоторым данным отправил к праотцам около полутора тысяч обитателей прекрасной Флоренции и окрестностей.
Не исключено, что среди её «клиентов» были основатели династии Медичи, бывшие тогда ещё скромными медикусами, как и следует из фамилии. Возможно, они даже взяли на вооружение кое-что из Джилеттиного арсенала, дабы развить её достижения и в XVI столетии явить миру одну из величайших отравительниц истории – Екатерину Медичи.

Выданная замуж за младшего брата наследника престола, она не стала вздыхать о невозможном, и поколдовала над кастрюлькой, а потом над кубком с водицей, которую и испил незадачливый родственник. Через 4 часа она была уже женой наследника, а следствие о смерти принца так и не дало никаких результатов.

Впоследствии ей не раз приходилось прибегать к заветному вареву, которое становилось всё изысканнее, а способы отравления – интереснее. Она отравила Жанну Наваррскую надушенными перчатками, фрейлину Шарлотту де Сов – губной помадой.

В дело шли книги, страницы которых были пропитаны ядом, письма на "ядовитой" бумаге, отравленные кружева, носовые платки и ароматные свечи, и даже смазанный ядом искусственный шип на живой розе…

Покаялась ли она в своих злодействах, когда её сын-король отравился ядом, предназначенным другому? Вряд ли. Она, кажется, искренне полагала, что действовала ради высших интересов, в отличие от своей соотечественницы Лукреции Борджа, убивавшей любовников ради любви к искусству, от скуки: так изощрённо, что диву давалось всё их семейство отравителей во главе с отцом – римским папой Александром VI.

Ей приписывают изобретение знаменитого "перстня Борджа", грани которого, смазанные ядом слегка царапали кожу - при рукопожатии, например. Своего любовника, Уго Малатеста, не успевшего ещё ей наскучить, но успевшего изменить, Лукреция примерно наказала отравленным седлом. Несчастный умер в страшных мучениях.

Но не надо думать, что только темпераментные дочери солнечной Италии предавались подобным шалостям. В соседней Франции тоже не дремали. Там была своя достопримечательность с нежным именем Мари Мадлен.

Рождённая в 1630 году в добропорядочной дворянской семье, обученная в монастыре и благополучно выданная замуж за маркиза де Бренвилье, она могла бы прожить вполне себе заурядную жизнь, если бы не стечение обстоятельств. Увы!

Благородный маркиз в свои 57 лет никак не мог удовлетворить ожидания юной и пылкой супруги, что вскоре стало действовать на Мари Мадлен угнетающе. Лекарство от неврозов, правда, вскоре нашлось – в образе молодого офицера де Сент-Круа.


Эта история тоже могла бы кончиться банально, ведь супруг проявлял стоическую выдержку, пока жена рьяно пятнала его честь под патронажем бравого гвардейца. Но тут взвился папа Мари Мадлен и засадил любовника дочери в Бастилию – по каким-то надуманным обвинениям.

Там кавалер оказался в одной камере с авантюристом Экзили, специалистом по ядам. Соседство не прошло даром, отсидевший де Сент-Круа вернулся в объятия возлюбленной с увлекательным рассказом об уроках сокамерника.

И вот в кастрюльке Локусты снова весело забулькало. Но красавица не стала полагаться на волю случая, и испытала средство под видом благотворительных обедов в больнице для бедных Отель Дье. Тест прошёл успешно: несчастные вкушали суп, благодаря земного ангела, чтобы вскоре отбыть к ангелам небесным. Следов яд не оставлял.
Немедленно почил в бозе старый маркиз. Придирчивый папа, не слишком радовавшийся счастью дочурки, тоже последовал за зятем, отмучившись несколько месяцев странной болезнью. Рыдания маркизы на могиле усопшего родителя были вполне искренни: наследство досталось не ей, а братьям.

Но и они угасли один за другим, похоже, от той же болезни. Справиться с четырьмя здоровыми молодцами маркизе было сложно, и на этом этапе она совершила первую ошибку, взяв в подручные некоего Лашоссе.


Вторую ошибку совершил Сент-Круа, во время экспериментов погибший от ядовитых паров. Смерть кавалера показалась подозрительной, как и обстановка лаборатории, где следователи обнаружили ящик, полный склянок со странной жидкостью. И настоящий гром грянул над головой маркизы, когда выяснилось, что умерший указал её в завещании наследницей ящика. Когда "наследство" испытали на животных, те умерли.

Но с помощью денег, связей, а также заветной кастрюльки маркизе удалось отсрочить свой конец на десять лет. За это время её жертвами стали ещё с десяток человек: маркиза тщательно убирала возможных свидетелей, не пожалев ни слуг, ни подругу.

Но её выдал бывший пособник – Лашоссе. Добравшись до болтуна и заставив его замолчать навеки, она уже почти выкрутилась… Но не удержалась от искушения заявить: "Если я заговорю, сядет пол-Парижа".

Вовлечёнными в "дело о ядах" могли оказаться герцогини де Суассон и де Монтеспан, двое министров и легион придворных дам… И Мари Мадлен де Бренвилье сложила буйную голову на эшафоте в том же 1667 году.

А дамы в разных концах света по-прежнему с увлечением варят супы, борщи, минестроне, бульоны, оньены, харчо...

Источник: Wikimedia Foundation