Согласно Геродоту, когда греческие солдаты встретили скифов в бою, они были поражены, увидев, что скифские бабы на лошадях сражались бок о бок с мужчинами, все носили брюки и украшенные доспехи.
Когда они вернулись в Грецию, то увековечили скифских воительниц для потомков как легендарных амазонок в поэзии и искусстве.
Брюки пришли на запад от скифов (наряду с верховыми лошадями), и были связаны с войной и доступны только мужчинам.
Возможно, вспоминая тех амазонок, мужчины боялись, что может случиться с ними, если женщины станут носить штаны и получат в свои руки какое-нибудь оружие.
Но история не стоит на месте!!!
Амелия Дженкс Блумер, издатель новаторской газеты для женщин под названием Лили, писала статьи о шароварах и помещала иллюстрации, сама носила аналогичный наряд и призвал других женщин, чтобы снять и уничтожить тяжелые, громоздкие юбки на обручах в пользу нового стиля.
Неожиданно выявился факт, что у женщины на самом деле были ноги под их юбками (что, понимаете ли,шокировало!)!!!)))
Шаровары облегчили жизнь их владельцам, легче стало вписываться в дверные проемы, подниматься в вагоны и просто ходить по дождливым, грязным улицам.
Шаровары были настолько популярными среди женщин и вызывали столько возмущения у мужчин, что стали синонимом женского движения за право носить, что удобно, и стали составной частью борьбы за равноправие женщин в середине 1800-х годов.
А также печально известными среди критиков движения.
Но брюки оказались больше чем тенденция, они оказались угрозой.
Многие люди (большинство из них мужчины) были убеждены в том, что шаровары — это политическое заявление, а не новаторство в области здравоохранения и кричали, что это надо прекратить, что это надо запретить, что ношение брюк - захват мужского пространства!!!
Тенденция Блумер, возможно, была недолговечной и завершилась в 1851 году, но стало ясно, что мода является политическим инструментом воздействия и давления, особенно на женщин, независимо от того, нравится нам это или нет.
Женщины, которые носили брюки, характеризовались как независимые, экзотические, и непредсказуемые.
Нью - Йорк Таймс, подумать только, в передовице(!) в октябре 1851 года предупреждали читателей, что для борцов за права женщин, "существует очевидная тенденция посягать на мужскую манеру одеваться, и это проявляется даже в мелочах, которые надо очень строго обличать и быстро подавить."
Шаровары стали высмеивать в журналах, спектаклях и песнях. Во многих случаях, женщин, носящих их представляли, как тип, чья новомодная одежда говорила о серьезном сдвиге в голове.
Кэтлин Купер пишет: "На языке одежды, брюки мощно" подчеркивали социальные страхи, которые возникают у мужчин, что женщины делают свой собственный выбор одежды. Недалек тот день, когда женщины начнут выбирать, как им жить и что делать.
Многие религиозные лидеры опасались, что женщины, носящие брюки стали бы неразборчивыми.) Девушки будут диким, и не будут слушаться тихо и скромно, и никто не захочет жениться на них, семьи будут уничтожены. Мужчины станут слабыми и женственным. Они написали едкие передовицы разглагольствуя, о том, что различия между полами "будут уничтожены."
В конце концов, тенденцию эту придушили, но она сыграла свою грандиозную роль и ее трудно переоценить.
Но любой разумный взрослый знает, что лучший способ сделать что-то более популярным это проповеди против.
Франсес Бенджамин Джонстон, Фотограф, автопортрет с поддельными усами
На рубеже 20-го века, шаровары появились вновь, их стали связывать с велосипедами, и они предлагали женщинам независимость и свободу передвижения. Так вернулась одежда, пропагандируемая реформаторами полвека назад.
Но даже при широкой популярности брюки для женщин, они до сих пор делают заголовки сегодня: Хиллари Клинтон и Ангела Меркель всегда будут ассоциироваться с брючными костюмами, дресс-коды в школах запрещают подросткам носить леггинсы.
Женское движение избирательного права в Англии было гораздо более воинственно, чем его коллега в Соединенных Штатах.
Амелия Блумер, гр. 1860. (Фото: Public Domain )
Колумбийский университет. Игра в баскетбол, 1908 год.
Мото-команда, Вашингтон, июль 1915 года.
