А ведь с чего всё началось? А началось всё с того, что у папы на фирме был юбилей – 170 лет со дня основания. Как следствие – огромный корпоратив, затейливо названный «Новембер Фест» и созданный по образу и подобию немецкого Октобер Феста, только в отдельно взятом помещении и для отдельно взятой организации. Как сейчас помню: Крокус-сити на окраине Москвы.

- Аня, ты же знаешь – я не люблю пиво, да и вообще не люблю такие мероприятия. Но поскольку у папы 2 пригласительных, то поедешь с ним ты, заодно и присмотришь там за ним, дозируя количество пива промыванием мозга, - давала мне последние наставления мама.

А я что? А я и не против, тем более что пиво я и правда люблю.

И вот настал ОН, этот день. Возле папиной работы нас загрузили в автобус и «помчали» по МКАДовским пробкам в направлении маленькой советской «Германии». Тем кто знает, как «мчаться» по пробкам, даже объяснять ничего не надо. Тем, кто только догадывается, поясню: это часа три предвкушения, разговоров и запевания песен.
Выгружались все уже не то, что предвкушая, а постукивая копытцами по асфальту в сторону раздевалки – новембер всё ж таки…

Томили нас в «зале ожидания» наверное ещё час, а меж тем за прозрачными стеклянными дверями стояли столы в белых скатертях, ломившиеся от яств, сновали официанты, горели разноцветные прожекторы в приятном полумраке, а посреди всего этого великолепия на сцене разминался оркестр в национальных немецких одеждах и с национальными же немецкими инструментами.

Итак, в момент народного волнения, гулявшего уже по всему «предбаннику», и обильного слюноотделения у всех прибывших, двери торжественно распахнули…

Народ хлынул бурным потоком, чуть не снеся стеклянные двери и секьюрити, проверявших на входе пригласительные. Итак, расселись согласно указанным местам. На столах перед нами лежали ярко-жёлтые шапки на немецкий манер, с пёрышком на боку и символикой организации, и такого же цвета нашейные платки, напоминавшие пионерские галстуки. Всё это надо было надеть на себя, дабы потом найти хотя бы свой сектор, а всего их было 4: жёлтые, зелёные, белые и синие (не знаю, почему не красные, но синенькое в конечном итоге оказалось в самую точку!).

Понесли настоящее живое пиво всяческих сортов и цветов, а к нему и разные сосиски-колбаски, крендельки и прочее.  Я, памятуя о мамином наказе «присмотреть» да «проследить», начала считать выпитые мужиками кружки пива. Когда за первые пол часа пошла пятая кружка, я поняла, что следить, в общем-то бесполезно. Осталось расслабится и получать удовольствие.

К середине вечера, когда принесённые бараньи рульки уже ни в кого не влезали, начались хождения «в народ». Разделение секторов потеряло свои границы, цветные шапочки смешались, а люди садились и пили уже где сядется – где были свободные места и официанты. Начались танцы!

Папа, меж тем, отлучившийся «по нужде», возвращается с круглыми глазами и начинает рассказывать, как он в туалете встретил самого г-на N! Это же ОН! Это же Светоч, заправлявшей всей этой организацией и устроивший сегодняшний праздник! Его вживую-то не все видели, а папа с ним в туалете даже за руку поздоровался! Видимо именно в тот момент он (папа) и принял решение больше в туалет не ходить, дабы не осквернять руки после ценного рукопожатия… Но об этом позже.

Видя папино состояние, я приняла решение оторвать его от стола путём танцев. Он долго сопротивлялся, но вереница увлекла его в хоровод, с выкидыванием ног и прихлопыванием в ладоши. Чёрт бы побрал эту немецкую музыку и русское представление о немецких национальных танцах. Все разбились по парам, взялись под руки, и как понеслось!!! После нескольких часов возлияния мозжечок уже не в состоянии выдержать такие вот нагрузки, сопоставимыми разве что с полётами в космос, поэтому «немецкие» танцы начали напоминать русских кружащихся цирковых медведей. В этот-то момент я и потеряла из виду папу… Укружило его, видать, в дальний конец – обратно бы выкружило, к столу… Делать нечего – пошла на поиски.

А в это время где-то в другом конце помещения некий человек по имени Андрей нажрался до состояния беспамятства, но танцевать ему, так же как и всем, хотелось, поэтому его и потянуло к сцене поближе, где уже во всю какие-то девки приставали к немецким музыкантам с просьбой сфотографироваться и не только… На мою беду, мой маршрут поисков папы среди кружащихся групп совпал с траекторией движения этого Андрея…  Я даже не успела опомниться, как меня схватили за руку и по кривой потащили поближе к сцене. А потом этот человечек в синей шапочке резким движением развернул меня, схватил за вторую руку и начал кружить… Мне это напомнило центрифугу – и остановиться нельзя, и если попытаться вырваться, то вполне можно улететь куда-то в столы по инерции. Стараясь уворачиваться от пролетающих в поле моего зрения осветительных приборов и столбов и направлять траекторию круга (уж как умею!) подальше от сцены, которая периодически неумолимо надвигалась. Я думала только об одном – когда же закончится эта чёртова музыка! Ну а поскольку я тоже была несколько нетрезва и ОЧЕНЬ много съела, мне приходилось ещё и сдерживать естественные позывы желудка: тошниться прямо в зал никак не входило в мои планы…
Молодой человек не сразу уловил момент, когда закончилась музыка, но всё же сумел остановиться.

- Я - Андрей. Пойдём пить! – выдохнул он мне в ухо и потянул меня к ближайшему столу.

Улучив момент, когда он наконец-то выпустит мою руку и потянется за кружкой, я решила спасаться бегством в сторону своих жёлтых шапок, петляя между толпами людей, заметая следы.
Прибившись к родному столу, я обнаружила папу, который сидел смирно и подозрительно смотрел на кружку…

- О, доча! Ты где была?
- Да я так… танцевала… А ты где?..
- А я кажется тоже танцевал… А ещё я ни разу после ТОГО случая не ходил в туалет! А уже столько пива выпил… Но в туалет я до дома не пойду!

Тут я поняла, что дело пахнет керосином и пора бы уже и домой собираться, тем более, что мама написала уже десятую смс-ку с текстом «Ну как вы там?».
После долгих уговоров и «Ну ещё кружечку, и всё!» папа согласился ехать домой. Мы чинно встали, и тут перед нами возник как из-под земли Андрей со словами:

- Пошли танцевать, - больше, видимо, ничего выговорить у него не получалось.
- Доча, а это кто? – спросил недоумевающий папа, и мне пришлось посадить папу снова на место, отвести Андрея в сторону, посадить за другой стол и принести ему ещё пива – только бы за руку не схватил - я больше не выдержу!
Когда я подошла к папе чтобы пойти домой, он старательно пытался запихнуть себе хоть куда-нибудь большую пивную кружку.
- Д-доча-а, ик, запхни к себе в крман подсавочку, а я взьму к-кружечку.

Боже, я опоздала! Что я скажу маме?.. Но самое интересное поджидало нас впереди!

- Папочка… Я возьму подставочку, вот я её уже в кармашек кладу. Оп! Видишь? А вот кружечку ты оставь...
- Н-нет! Это мъя кржечка и я хочу её притырить - на память!
- Ну папочка… Там охрана на выходе кругом – спалят же, наваляют вдогонку. Ну, оставь кружечку тут, а?..

В общем, путём обмана мне удалось вывести папу в раздевалку, имея только подставку под кружку в левом кармане …опы – сама кружка осталась стоять на столе. Прислонив папу в раздевалке к стеночке, я получила одежду по номеркам и помогла ему одеться. В этот момент на каком-то странном постаменте прямо перед нашими глазами мелькнул мой дальнейший кошмар – там стояла КРУЖКА! Видимо, кто-то всё же вынес её из зала, но потом забыл в раздевалке.

- Ой, к-кружч-чка! – выдал обрадованный папа и спрятал её куда-то под куртку.

Обречённо вздохнув, я повела папу к выходу – ну теперь хотя бы не так явно выносим казённое имущество и на горизонте замаячила возможность избежать пиздюлей от секьюрити. Вообще, вести папу было делом не лёгким – он сантиметров на 20 меня повыше и примерно в 2 раза тяжелее… Но к чести организаторов этого праздника, из замкадья был организован вывоз тел автобусами до ближайшего метро – то ли Тушинская, то ли Планерная – и ждать автобуса не пришлось – их там было много!

Посадив на свободное место папу и сев через проход от него, я немного расслабилась, но когда папа открыл откидной столик и уставился на него, мне стало как-то не по себе… Дурное предчувствие начало закрадываться в мой мозг. А папа меж тем начал мирно похрапывать над откидным столиком, упёршись головой в спинку переднего сидения.

Вывалившись из автобуса возле метро, папа сделал объявление:
- Писать хочу!
Твою мать!
- Так, погоди, вон там какие-то гаражи, за них можно, только там в горку немного, но ничего, я тебя прикрою!
- Н-нет! Я до дома не пойду в талет! О, п-пдём лучше пива ещё ф-ф палатках куп-пим!

Тут позвонила мама. Я в панике доложила ей обстановку и передала трубку папе. Поговорив с мамой и выслушав мои доводы типа «менты в метро загребут» он согласился не покупать пиво тут, а потерпеть до дома – там купим! И мы планомерно стали спускаться метро. От мамы пришла смс: «Аня, держись!»

Зайдя в вагон, я увидела какого-то то ли панка, то ли просто гопника, раскорячившегося сразу на трёх местах большой сидушки. Поскольку мест сидячих больше не было, а папу надо было срочно посадить, я, не задумываясь направилась сразу к гопнику, а он почему-то как ошпаренный отодвинулся в сторону и прижался к какой-то старушке.

Странное поведение для гопника с цепью на ремне и в штанах а-ля «спасибо, я уже сходил», подумалось мне. Я посадила папу с края, прижав к железному поручню, и, выдохнув, огляделась. Тут меня осенило, почему гопник уступил нам место и жмётся теперь к соседней старушке, ровно сложив ножки: мы были всё ещё в ярко-жёлтых шапочках с пёрышком и в таких же «пионерских» галстуках. Равно как и половина вагона – вон там синенькие, а там зелёненькие и белые… Попытка снять с папы шапку не увенчалась успехом – он проснулся и наотрез отказался снимать шапку сам и мне не велел. Так и поехали.

Что случилось дальше я точно не знаю, но между синими и зелёными шапками завязался лёгкий мордобой прямо в вагоне. Папа попытался встать и, видимо, принять участие (какой же праздник без драки?!), но преимущество по трезвости было у меня, поэтому удержать его на месте я сумела. Не приняв физического участия в драке, папа решил принять моральное – он начал то ли мычать, то ли рычать… К счастью, этих чудаков растащили, а на следующей нам надо было выходить и нырять в переход.

С трудом встав с сидушки, папу пошатнуло, а из-под куртки у него вывалилась злополучная кружка и покатилась по полу вагона по направлению к двери.

- Ой, к-кружеч-чка! – сказал удивлённый папа, как будто в первый раз её видит (а может подумал, что ещё одна на удачу попалась?), и сделал «ласточку», нагнувшись за ней. Я даже сказать ничего не успела. Устоял. Вышли. Идём…

Длинный переход с Пушкинской на Тверскую. Время хоть и позднее (наверное, около 9 вечера было), но народа всё равно много. Где-то посреди перехода папа остановился, сложил ножки крестиком в коленочках, прикрылся ручками и сказал так жалобно:

- П-писать хочу…
- Здесь НЕЛЬЗЯ!!! Папочка, ты потерпи немного, сейчас до конца перехода дойдём и на улицу выйдем… - мысли путались в панике. Б**ь, какой на улицу выйдем?! И где там в центре города писать, прямо на будку милиционера?! – Или до нашей станции доедем – нам ехать там всего ничего потом! Ты только терпи, а тут нельзя-нельзя…

Так мы доковыляли до нашей ветки. Жаль, но в вагоне сидячих мест не было, поэтому пришлось прислонить папу аккурат к надписям на стеклянных дверях «осторожно, не прислоняться!» Держать падающую тушу было ещё сложнее, чем её вести. А папа меж тем всё время шептал мне на ухо:
- П-писать хочу.
- Здесь тоже нельзя! Потерпи немножко – ещё 2 остановочки проехать, а там выйдем из метро, и я найду где пописать, честно!

И тут вдруг в лице папы я заметила перемены: он начал корчить рожи, вести бровями и строить жуткие гримасы. Оборачиваюсь в ту сторону, куда они были направлены, и вижу двух сидящих девушек. Видать, папа пытался подмигнуть и позаигрывать бровёй, но почему-то не получалось. Девки уже не стесняясь ржали в голос, зато хоть он на время забыл про то, что хочет писать…

Выходя из метро я начала озираться по сторонам в поисках места, куда можно было бы пристроить папу «на пописать». И тут вдруг слышу звонок трамвая, который идёт в сторону дома. Папа его тоже услышал, и, повинуясь инстинктам, ломанулся, как лось в сторону входной двери, сметая прохожих на своём пути!
На трамвай мы успели. Даже сели. На сидения с подогревом, которые и добили папу – его развезло окончательно и бесповоротно. Под его рассуждения про то, какое пиво и сколько мы сейчас будем покупать, я позвонила маме и поведала вкратце папино состояние.

- Дочь, ну если совсем худо будет, ты его на лавочку посади там где-нибудь в каком-нибудь дворе, а я на подмогу приду – вдвоём-то уж точно дотащим… - обнадёжила меня мама.

Наша остановка, нам выходить. Папа встаёт, и тут вдруг из него вываливается кружка и закатывается под передние сидения. Папа с возгласом «О! К-кружечка!» ныряет за ней под передние сидения … Вообще я думала, что придётся вызывать спасателей, чтобы его извлекать оттуда, но он, сделав акробатическое сальто, исхитрился достать кружечку и выбежать из вагона до того, как я успела сказать «Стой!» - кружечка это, видать, святое…
До дома оставалось около 700 метров.

Каким-то чудом убедив папу, что у нас пиво есть в холодильнике («Доча, а у нас п-првда есть пиво ф-ф хлдильнике?..» - «Правда-правда! Идём!»), мы, минуя палатки, двинулись по тротуару. Прямо посреди прохода на тротуаре стояла какая-то машина. Папа выматерился, как смог, и пошёл на таран – мол, понаставили тут!
- У-у-у, я тебе сейчас покажу!

В машине видимо кто-то сидел, и, смекнув в чём дело, дал по газам в самый последний момент. Обошлось…
Преодолев крутую лестницу вниз, до подъезда оставалось метров 200. Вот он, финишный рубеж! Но тут в пустынном дворе нам на встречу движется шпана – человек 5 – идут не сворачивая, в наглую, видимо с намерением поживиться или уж хотя бы покуражиться. Но тут папа скорчил грозную гримасу, сжал кулаки и пошёл на молодёжь со словам:
- М-м-м-мммммм!!!

Герасим, блин.
Картину дополнили наши жёлтые шапочки с боевыми перьями. Молодёжь кинулась врассыпную, огибая нас по газонам. А папа победно сообщил мне:

- Мой кулак – самый пиz!атый кулак в мире!
Дверь нам открыла мама. Она ничего не сказала, глядя на наши шапочки. А папа, меж тем, не упал прямо с порога – он помчался в туалет! И у нас с мамой было ещё минут 15 на мой рассказ нашей дороги до дома, пока в туалете журчало.

Папа вышел от белого камня довольный, сел на кухонный уголок, ударил кулаком по столу «Доча! Ты обещала папе пи..в….о!» и уснул…

А ведь с чего всё начиналось?..