Тяжелая дубовая дверь со скрипом распахнулась, и в придорожный трактир, сопровождаемая звонким стуком каблучков, вошла рыжеволосая девушка с гитарой за спиной. Завсегдатаи, также как и случайные посетители, могли услышать тяжелый вздох нашей героини. В руках она нервно вертела серебряную монетку. Мгновение – монета рассекла воздух и, сделав тройное сальто, приземлилась точно в руку девушки. Та сосредоточенно взглянула на монетку, - и во втором, не менее тяжелом вздохе, послышались обреченные нотки.
Незнакомка уверенно подошла к стойке трактирщика:
- Дай, что покрепче.
- Сперва плати, знаю я твоего брата. Наемники, не пользующиеся спросом…
Трактирщик был человеком «без лица». Так называла про себя подобных людей наша героиня. Ему были чужды все человеческие чувства и переживания. Типичный «сухарь», живущий лишь ради выгоды.
Раздумья девушки прервал грубый крик:
- Либо уйдешь сама, либо тебя вынесут мои молодцы!
Девушка встрепенулась, и, прошептав: «Прощай, Мелисса», кинула монетку на дубовую стойку. Трактирщик жадно схватил ее и попробовал на зуб. Затем невозмутимо кивнул и скрылся за стойкой.
Девушка сощурилась, - на долю секунды сомнения посетили ее мысли.
Медленно она дошла до середины зала и села за один из многочисленных свободных столов.
Время тянулось как некая липкая субстанция: трактирщик не появлялся.
Со второго этажа послышался громкий шум, звон посуды и мужские голоса, но никто из посетителей таверны даже глазом не моргнул, не обернулся на них. Возня продолжалась, тяжелые шаги стали приближаться, дверь съемной комнаты отворилась.
* * *
- И все-таки, Генри, музыка – лучшее, что произошло с человечеством за последнее тысячелетие, - промолвил, спускаясь по дощатой лестнице, молодой монах Икар атт-Абу Кадир.
- Да, дружище, этот танцующий рояль так заразительно смеялся, что я поймал себя на той же мысли, - Генри пригубил напиток из фляжки и усмехнулся.
Приятели спустились в тесный душный зал таверны. Сквозь грязные, заляпанные стекла, солнечные лучи гоняли пыль и мелкие песчинки – за окном стоял полдень.
Генри обратился ко всем присутствующим в таверне:
- Кто из вас вызвал такое милое недовольство у трактирщика? Нам поручено вас убить.
- Ты как всегда прямолинеен, мой друг, - Икар удовлетворенно кивнул. – Должно быть, мы ищем её, – он показал в сторону молодой девушки, нервно барабанящей пальцами по крышке стола. Она с интересом разглядывала незнакомцев, но отвечать на поставленный вопрос явно не собиралась.
Генри уверенным шагом подошел к ней и насмешливо сказал:
- Чем же столь приятная девушка не угодила старому пню?
Незнакомка взглянула на него из-под длинных ресниц и задумчиво пробормотала:
- Трактирщик бредит, не иначе. Да и потом, какая вам выгода? 30 серебряников? – она усмехнулась.
Генри поймал взгляд Икара, у того в глазах плясали огоньки.
- Позвольте представиться - Икар атт-Абу Кадир, монах.
- Генри, вор.
Девушка опустила руку в карман, но, поморщившись, резко отдернула её.
- Виллия, - сказала она, стараясь не смотреть в глаза незнакомцам.
- Убейте ее! Убейте! Она дала мне монету темного братства! – трактирщик наблюдал за происходящим издали.
Все немногочисленные посетители таверны вдруг заторопились. Кто-то вскочил с места и, что было сил, ринулся к двери. Даже старенький, мирно обедавший маг, и тот, швырнув на стол пару золотых, опасливо оглядываясь, поспешил к выходу.
Через несколько минут в таверне остались лишь два приятеля, наша героиня и злобный хозяин заведения.
Икар повел себя странно – резким, молниеносным движением он сдернул с левого плеча девушки мягкую ткань. Ничего. Плечо оказалось девственно чистым, лишь пару невинных родинок смотрели на монаха.
Он улыбнулся:
- Прошу прощения, - и спокойно сел напротив нее.
Глаза девушки горели адским пламенем. Из сапога она выхватила небольшой, прекрасно заточенный кинжал и швырнула его в трактирщика. Кинжал воткнулся в стену точно над макушкой лавочника. Тот испуганно ойкнул и обмяк. Девушка встала и, откинув огненные волосы со лба, уверенным шагом направилась к грузному телу.
Генри, не будем забывать о нем, проникся спокойствием монаха, и, усевшись за стол напротив него, стал медленно потягивать жидкость из фляжки.
Девушка, не обращая внимания на приятелей, шарила по карманам трактирщика.
- Когда отыщешь свое сокровище, выпей с нами вина, - Икар направился к стойке. – Это подойдет, - он достал бутылку красного бургундского.
- По-хорошему, нам бы нужно убираться отсюда, - сказал Генри. – Хотя на доброе вино всегда есть минутка, - он улыбнулся.
Вдруг таверну озарила яркая вспышка, и бутылка, которую держал Икар, разлетелась вдребезги. Кроваво-красное вино брызнуло и окропило дощатый пол горючими слезами.
Два приятеля и девушка резко обернулись. Их взору предстала темная фигура, в черном, как смоль, балахоне, - переливающийся посох смотрел прямо на Икара.
Генри никогда не медлил с расправой: через мгновение он уже стоял у противника за спиной. Монах ожидал атаки и своевременно поставил блок, но враг неожиданно сменил цель, и мощное заклинание ударило точно в девушку. Та вздрогнула и упала, - лишь глухо зазвенели струны. На ее лице застыло недоуменное и потерянное выражение лица. Секунду спустя Генри обезвредил противника, подставив к его горлу остро отточенный нож.
- Пора отведать стали, дружок! – глаза вора сияли, а на лице горела лихая усмешка.
Секунду спустя эти слова потеряли бы статус обещания - Генри всегда был нетерпелив, однако Икар опередил его:
- Не спеши, брат, позволь я поговорю с этим человеком, - промолвил он тихо, но твердо.
Генри нехотя кивнул: весь его вид говорил о том, что он раздосадован.
Маг, а это определенно был маг, судя по характеру чар, мастерски насланных на загадочную девушку, замер, пораженный молниеносностью происходящего, однако его посох, все еще твердо сидящий в руке, неустанно сулил опасность.
- Сними капюшон и положи посох на пол, а не то я завершу начатое! – монах лишь немного увеличил громкость, но не приходилось сомневаться, что он не шутит.
Фигура не шевелилась.
- Скорее, черт тебя дери! – не выдержал Генри и толкнул загадочного мага в спину, да так, что тот согнулся в шаге от монаха. Икар взглянул на незнакомца, положение которого позволяло разглядеть нижнюю часть испещренного морщинами лица, - тот улыбался.
Дальнейшие события блеснули стремительностью: маг, с громким душераздирающим хохотом, бросил посох на пол. В ту же секунду таверна залилась ярким, слепящим светом, а в воздухе повис невыносимый, как пение пьяного менестреля, писк. Казалось, он длился целую вечность, но вот, посох уже за спиной у мага, а сам он склонился над телом поверженной им девушки. Приятели, осознав, что все кончилось, повели себя по-разному: губы Икара быстро зашевелились, а Генри, разлепив глаза, принялся сотрясать таверну богатым словарным запасом.
Тем временем, маг нашел то, что искал. Поднявшись, он поспешно вынул откуда-то из складок балахона маленький кинжал и, хладнокровно полоснув себя по ладони, скрылся в плюющемся раскаленными углями пламени, оставив Икара дочитывать последние слова заклятия матерящемуся вору.