Впрочем, Рита пишет не хуже.
Итак, Галицкая Анастасия Григорьевна. Убойная сила искусства.



Весь день лил дождь. Противный, липкий, почему-то не приносящий никакого облегчения.
Я так и просидела на лоджии, подставляя заоблачному ультрафиолету круглые плечи, живот, увесистую грудь и свежевыбритые ноги.

Не приятная истома, но тяжелая, скучная лень так захватила, что я даже не пошла на обед и ужин - перебилась пакетом крекеров. Рассыпчатых, в крупных, прозрачных кристалликах застывшей соли. Хрустела и запивала колой. Снова хрустела и снова запивала. Кола из холодильника обжигала горло, щекотала нос выпрыгивающими из стакана пузыриками, скользила в желудок и отзывалась оттуда через несколько минут громкой, несдерживаемой отрыжкой.

А зачем сдерживаться-то? Никто не слышит, никто не видит, стыдиться некого, - думала я и продолжала хрустеть, пить и отрыгивать. Уже в сумерках поднялась со своего лежбища, вложила закладку в почти уже дочитанный, ужасно скучный детективный роман и пошла в кровать - смотреть телевизор.

Там крутили всё подряд. По одному каналу мисс Марпл наивно хлопала подслеповатыми, добрыми глазами, по другому - бегали по ярко-зелёному полю пыльные, потные мужики и, судя по всему, ругались матом на маленький, несчастный мяч, полосатого судью и всех зрителей вместе взятых, по третьему похудевший, враз потерявший всё своё жгучее, усатое обаяние Соловьёв разнимал опять каких-то политиканов, а по четвёртому ррраз и началась эротическая фильма с неясным содержанием.

Я какое-то время пыталась понять в чём, собственно, дело, но потом плюнула и принялась разглядывать главного героя - мужчину с десятком носков, запихнутых для зрелищности в обтягивающие плавки. Разочаровавшись явно подставной передницей, я сосредоточилась на заднице. Оставалась надежда, что эта часть тела у мачо своя собственная, хотя, вполне возможно, что и тут не обошлось без вмешательства какого-нибудь знаменитого голливудского хирурга по силикону.
Ноги тоже ничего - толстые, мускулистые в бёдрах и поджарые в щиколотках. А руки... А-а-а-а... Я застонала в голос. Таким бы рукам я отдалась без всяких сомнений и напрягов. Длинные, чуть узловатые, в тонких синих прожилках, ухоженные пальцы, большие кисти, вены фиолетовыми, набухшими линиями обрисовывают предплечья... А-а-а-а...

В стену постучали, и я резко прекратила своё дурацкое а-аканье. Подумают ещё что-нибудь...

Досмотрела до конца, бессмысленно попускала слюни на главного героя и его некстати появившихся друзей, всласть позлилась на голенастых, почему-то кривоногих, прогибающихся под тяжестью искусственных сисек героинь с одинаковыми лицами и улеглась, наконец, спать. Сон не шёл, и я вытащила книжонку Бертрисс-свет-нашей-Смолл.

Там как раз готовилась к показательному изнасилованию гаремная наложница. Евнух, призванный научить её доставлять наслаждение султану, был говорлив и нахален.
Профессионал, итить! Он заставил бедняжку скинуть последние одежонки и доходчиво, не стесняясь в выражениях сообщил ей, что именно и как станет делать властитель. Юная девственница четырнадцати лет трепыхалась и не позволяла себя трогать. Евнух обозлился, и всё равно потрогал, призвав на помощь ещё двоих. Потом ей зачем-то накрасили красным соски, губы (и верхние, и нижние), пальцы ног, а глаза подвели чёрным. Дальше - больше - явилась специальная старушка для прочищения отверстий... Я, было, засмеялась, но тут же представила на месте милашки себя и смеяться перестала. В самом низу налилось тяжестью и обожгло несправедливой пустотой.

Султан был великолепен и во всеоружии. Я с самого начала не сомневалась, что он окажется не только красавчиком, но и человеком хорошим. Не виноват же он, в конце концов, что у них там такие обычаи! Ему ведь тоже надо имидж соблюдать, а то вот не поимеет за ночь ни одной девы прекрасной, так ведь чёрт его знает, что назавтра подумают. И тогда жди беды! Всякие там подлые происки, внутрисемейные престольные перевороты и другие гадости.

Мне стало почти дурно, когда я прочитала - у койки господина всю ночь напролёт дежурили с мечами наголо янычары. Не евнухи, зато немые. То есть, в отличие от тех, им отрезали не яйца, а языки. Девственницу-англичанку, совсем не приученную к подобному обращению, стало совсем жалко...

А в нижней части живота всё разгоралось и разгоралось. Уже начало побаливать и припухать. Груди стало тесно в маленькой ночной рубашке. Но так хотелось дочитать развратную сцену и я мужественно, скрипя зубами, продолжила погружаться в мир сексуальной гаремной жизни.

Когда султан умело действуя руками, языком и другими частями тела, довёл героиню, а заодно и меня до нужного состояния, когда она уже истекала всеми своими соками и водами, когда он водрузился и приготовился проникнуть в её недра, кто-то резко постучал в дверь. В дверь моего номера, конечно, а не в его спальню с огромной кроватью под балдахином, наверняка вышитым золотом и жемчугами.

Я не просто вздрогнула, я буквально подпрыгнула и схватилась за сердце.

- Кто там? - крикнула я, постаравшись вложить в голос такую ненависть к непрошенным гостям, чтобы они испугались и убежали восвояси.

- Извините, у вас всё в порядке? - раздался низкий мужской голос.
- Да. Я сплю!
- Ох, извините, значит, это не в вашем номере стонут?
- Что?
- Не в вашем, спрашиваю, номере стонут? Понимаете, я испугался, сначала кто-то громко рыгал, потом вскрикивал, а теперь вот стоны начались. Я натурально уснуть не могу. И вообще..., мало ли что...

Ужас... Нет, ну как теперь быть? Как объяснить соседу, что рыгала, а-а-акала и стонала одна и та же я? Стыдобища-то какая... И ведь в запале даже не заметила, что стонать начала...

- Это, наверное, телевизор, - сообразила я вдруг.
- Нет, я все каналы попереключал - не оттуда стонали, это точно. И потом, эротика давно закончилась.
- При чём тут эротика? - искренне возмутилась я, - может быть, это кто-то от боли стонет?
- Ну..., может быть, и так, конечно, но только уж больно эротично стонали, вот я и подумал...
- И что вы подумали? Вам-то, какое дело?
- А вдруг всё-таки от боли?
- Понятия не имею, вы мне спать мешаете, извините, мне завтра рано вставать.

В коридоре потоптались, хлопнула соседняя дверь, и всё затихло. Я схватила книжку и швырнула её на стол - не буду больше читать!

Возбуждение не проходило. Пришлось пойти на лоджию покурить и попытаться успокоить тело и нервы.

Звёзды, шум моря, луна огромная, чьи-то голоса, далёкая музыка, шелест пальм... Тьфу! Какие звёзды, какие пальмы, когда тело отказывается подчиняться голосу разума?!!

Я ненавижу любить саму себя! Я ненавижу заниматься тем, что даже называется противно - мастурбация! Ненавижу... Не хочу и не буду. Не буду, потому что не хочу. То есть, вопреки, не смотря на, и всем назло.

Пошла под душ, коснулась груди, набухших сосков, плюнула, налила воды в ванную и залегла удовлетворять потребности. В пене. В запахе лаванды. Стиснув зубы. Выгнув шею. Быстрее, быстрее, ещё чуть-чуть... А-а-а-а... Прохрипела, сползла, чуть не захлебнулась. Кажется, полегчало.
Вытерлась, легла под простыню, не выдержала и повторила ритуал снова. Эротоманка несчастная!

* * *

- Всё-таки, те звуки исходили вчера именно из вашего номера!

Открыла глаза - надо мной стоит и улыбается крупный мужчина. Брюнет с усами, между прочим.
Села, накинула полотенце. Пляж общий - не прогонишь.

- Вам показалось.
Боюсь смотреть ему в глаза - покраснею и выдам себя.
- Вы покраснели.
О, господи...
- Это загар.
- Да бросьте, под вашей шляпой за один день так загореть невозможно. Позавчера вы были белая-белая, вчера солярий не работал и дождь лил, а сейчас ваше лицо прямо горит алым цветом.
- Слушайте, я вас вчера уже спрашивала - какое ваше дело?
- Я из-за вас всю ночь не спал.
- Почему это?
- Пытался понять, что там у вас происходит.
- Поняли?
- Конечно, понял. И нафантазировал тоже.

Слушать дальше мне почему-то не захотелось, вскочила, собрала вещи и удалилась на другой конец пляжа. Он не пошёл вслед, и я перевела дух. Всё! Больше не читаю на ночь Бертрисс Смол. Ни за что!

А мужчина ничего себе - симпатичный. И в плавках, кажется, не было ни одного носка... Поразмышляв на эту животрепещущую тему, я уснула.

Разбудила меня сердобольная девочка лет десяти, громко оповестившая свою мамочку, что вот, мол, лежит тут какая-то тётка, вся красная, как нос деда Мороза.

Ночью мне стало совсем плохо. Димедрол не помогал, одеколон охлаждал обгоревшее тело только на несколько минут, мокрое полотенце причиняло боль. Начался озноб. Значит, поднялась температура. Только этого мне и не хватало! Приехать на двенадцать дней в Туретчину и так опростоволосится. Что за напасть! Вечно со мной так...

А потом я провалилась в глубокий омут.

* * *

- Ну, как? Легче? - тихий, почему-то знакомый голос шелестел где-то рядом. Болела голова, горели и щипали спина, бёдра, руки. Я с трудом открыла глаза и совершенно не удивилась, увидев соседа.
- Вам легче?
- Да. Спасибо. Как вы тут?..
- Опять пришёл на ваши стоны. Дверь, к счастью была не заперта.
- Вы меня лечили?
- Конечно. Я врач, я всех лечу.
- А... А, чем лечили?
- Местной простоквашей, конечно, и, простите, пришлось пару укольчиков сделать. Потом вспомнил про Пантенол и применил. Кажется, небезуспешно.

Пантенол, это такая пена из разбрызгивателя, вспомнила я и подумала, что теперь придётся выкидывать свой шёлковый ночной гарнитурчик... Я провела рукой по боку и ничего на себе не обнаружила.
Значит, не придётся выкидывать... Не придётся... Как это? Я лежала на животе, ветерок обдувал мою попу и холодил спину.

- Ой, да я же голая!
- Ага. В чём мать родила, - он ещё смеялся!
- Как вы смели?!! - я зарыдала. Неожиданно и громко.
- Ой, прекратите, как маленькая, честное слово! Во-первых, когда я пришёл, на вас была только крохотная маечка, во-вторых, она у вас такая скользкая, что пришлось её снять - мешалась очень. Прекратите реветь! Сейчас же! Я хотел найти ваши трусики, но подумал, что трогать чужие вещи неприлично.
- А меня трогать прилично?
- Вам срочно требовалась моя помощь. Вы ужасно неблагодарная.

Ничего себе! Он ещё и обиделся! Не оценила его благородный поступок...

- Вы меня, надеюсь, только сзади лечили?
- Да. Спереди вы не обгорели совсем.

Я обрадовалась, но тут же сообразила, что...

- Вы на меня и спереди посмотрели?
- Конечно, должен же я был понять степень нанесённого вашей коже ущерба.
- И как?
- Что - как?

Вот именно - что как? Глупый вопрос.

- Успокойтесь, я, правда, врач.
- Гинеколог, конечно.
- Нет, с чего вы взяли? Я хирург.
- Не дерматолог, значит?
- Хирург. Ортопед.
- Жаль, что не косметолог.
- Почему это?
- Ну, вы уже меня видели, могли бы заодно посоветовать, как жить дальше.
- В смысле?
- В смысле, куда вставить, от чего отрезать, где ушить...
- Какие вы глупости несёте, противно слушать! - сказал мой спаситель и ушёл, хлопнув дверью.

Мне стало стыдно.

Весь следующий день я провалялась в постели, кое-как разбрызгивая на спину и бёдра Пантенол. Сосед не являлся, и из его комнаты не доносилось ни звука. Наверное, уехал на экскурсию. К вечеру я поняла, что жду его. Доктор не шёл. Доктор бросил меня, не долеченную, ослабевшую, страдающую. Гад! Гад, гад, гад!!!

Я услышала, как хлопнула его дверь и быстренько навела на лицо марафет. Бессмысленно. Ему больше нет до меня никакого дела. Обидно. Значит, я ему совершенно не понравилась. Опять обидно.

Вертелась часов до двух ночи. Никак не могла уснуть.
А-а-а-а... А-а-а-а... А-а-а-а... Не идёт. Правда, гад!

- А-а-а-а!
- Ну, что вы так орёте?
Даже не заметила, как он вошёл.
- Я не ору, я стону. То есть, постанываю.
- Орёте. Причём всё громче и громче.
- Простите, я вас ждала, а вы всё не шли и не шли...
- Зачем я вам?
- Извиниться, конечно. Простите меня. Я так глупо себя вела. Вы же врач и всё такое... Вы меня, можно сказать, спасли.
- Вот именно! Вам что-нибудь ещё нужно?
- Никак не уснуть, простите, но не могли бы вы мне что-нибудь почитать?
- Вам не говорили, что вы - маленькая нахалка?
- Говорили, что большая. Так почитаете?
- Ладно, так и быть, всё равно теперь тоже не усну. Что будем читать?
- "Рабыня страсти". Вон на столе лежит. С триста четырнадцатой странички, пожалуйста.

Я закрыла глаза, откинулась на подушку, поправила на груди прозрачную шальку и стала слушать. Интересно, а как действуют на мужчин мои любимые сцены?

Мой доктор открыл книгу, откашлялся и начал: "В комнатку вошёл огромный мужчина в тюрбане и приказал испуганной Адриане: "Разденься, я должен тебя осмотреть!"
...
...
...
- А-а-а-а... Да-а-а... А-а-а... А-а-а-а... Ма-ма-а-а...

* * *

- С какой странички мы начнём завтра, хитрая лиска моя?
- Почему завтра?...

* * *

Всё-таки, Бертисс Смолл - убойная сила! Куплю продолжение.

http://zhurnal.lib.ru/r/red_f/uboy.shtml