На свете есть много чистых, бескорыстных женщин. Может быть, даже они составляют большинство. А все-таки дамочек, которые при случае готовы отдать свое тело за деньги или за подарок, тоже хватает. И это неудивительно, ведь склонность к продажной любви обусловлена биологически. Так, например, самки мартышек-верветок очень любят секс и могут заниматься им круглый год. За это время они успевают сблизиться с 60 процентами своих соплеменников, каждый из которых приносит мартышке еду.
Но горе тому, кто придет за ее любовью с пустыми лапами! Такого романтика верветка отгоняет презрительным визгом, а может и искусать - до полусмерти. Знакомая картина, не правда ли?
Русь изначальная
Из животного мира проституция по наследству перешла в человеческое общество. История не знает стран, не затронутых этим явлением. Естественно, существовала продажная любовь и в Древней Руси...

Документов, регламентирующих эту деятельность, почти не осталось, но из воспоминаний современников известно, что с"непотребными девками" можно было легко сговориться в торговых банях, где в то время совместно парились оба пола, или в кабаках. В сравнительно недавно покоренной Северной Сибири была развита так называемая гостеприимная проституция. Это когда хозяин дома, принимая путника на ночлег, заодно предлагал ему свою жену или дочь за дополнительную плату.
Время от времени церковь требовала от светской власти покончить с безобразиями, однако та не особенно переживала за моральный облик своих подданных. Было несколько случаев сожжения гулящих баб, но не за торговлю телом, а за ворожбу и приготовление ядов. Этот бизнес наряду с курением браги частенько сопутствовал проституции...


В начале XVII века патриарх Филарет обличал служилых людей в том, что они, отправляясь на отдаленную службу, часто брали у своих товарищей деньги, оставляя в качестве залога своих жен. Причем вместо процентов кредитор получал право пользоваться заложницей в свое удовольствие. Если должник не выкупал в срок своей супруги, то заимодавец продавал ее для блуда другому человеку, тот следующему и так далее.
Первые указы, ограничивающие свободу уличных женщин, появились в конце XVII века. А в начале XVIII века Петр I учредил "претительные дома для непотребного неистового женского пола", куда сгоняли уголовниц, бродяжек и в том числе блудниц, не имевших сильного покровителя. Там женщин пытались приучить к общественно-полезному труду. Как правило, безуспешно.
В разгар войны со Швецией Петр, обеспокоенный разложением армии, строжайше запретил проституцию при полках и отменил бесплатное лечение "французских болезней". До этого помощь солдатам и офицерам, пострадавшим на любовном фронте, оказывало государство. Вряд ли отмена этой льготы так уж сильно повредила здоровью военных. Медицина того времени находилась в зачаточном состоянии и справиться с серьезными инфекциями все равно не могла.
Олимпийская деревня
Как ни странно, но до середины XIX века основная масса продажных женщин жила не в городах Российской империи, а в сельской местности. Ведь в то время крестьяне составляли 95 процентов населения, именно из этого слоя в армию набирали рекрутов, и очень часто едва успевший жениться деревенский парень "получал повестку" и уходил тянуть лямку аж на 25 лет. Что оставалось делать его супруге? Чем кормить себя и малолетних детушек? А вот этим самым!
И превращалась богобоязненная и верная жена в разбитную "солдатку", торгующую своими прелестями, а заодно уж и самогоном. Такие жертвы милитаризации имелись з каждом селе. А приходивший раз в несколько лет на побывку глава семьи уже не мог вычислить, какая часть скачущего по лавкам приплода родилась после его визитов, а кого принес соседский "аист".
А уж как развращали селянок помещики! Их, конечно, трудно за это осуждать. Никой мужчина, получив власть над тысячами душ, отказался бы побаловаться с женской частью опекаемого контингента? Тем более что обычно все происходило без насилия, по взаимному согласию. Барин в бархатном камзоле и шелковых чулках, разъезжающий в экипаже, запряженном сытыми, породистыми лошадками, барин, болтающий по-французски, вкушающий несколько раз в день изысканные яства и пьющий дорогие вина, мог покорить любую деревенскую красотку. Куда уж до него простому Ваньке, который сморкается в ладонь, да, наевшись черного хлеба с редькой, громко выпускает газы.
Понятно, что девушки выбирали культуру и гламур. Тем более что затейники-дворяне подходили к блуду творчески, называли девок нимфами и наядами, одевали их в прозрачные туники и в таком виде отправляли бродить по усадьбе с гимнами и плясками в честь олимпийских богов. Древняя Греция тогда была в моде. Сам же помещик сидел на ступенях своего дома в костюме Зевса-громовержца и распалялся, глядя на то, как колышется и розовеет молодая плоть под тонкой кисеей. А потом звал особо приглянувшихся наяд в помещение, откуда те выходили через несколько часов, вполне счастливые, с флакончиком духов в кулачке или отрезком ситца под мышкой. А еще с пряниками для сестер-братишек, да табачком для отца. В общем, все оставались довольны.
Нас посчитали
Между тем с городской проституцией пытались бороться. В отличие от деревенской, она создавала много проблем. Тут и сопутствующий криминал, и массовое появление незаконнорожденных детей, и сифилис, в конце концов.
Обвиненных в профессиональном блудодействе девок ссылали на поселение, штрафовали, секли. Причем у арестованной старались узнать, с кем она предавалась блуду. Если второго виновника находили, он получал свою порцию батогов, а если проститутка не хотела сдавать своего партнера или не знала его имени, она получала порку за двоих.
Несмотря на эти строгости, сифилис принимал характер эпидемии, которая грозила уничтожить империю. Правительство поняло, что на одних карательных мерах далеко не уедешь, и пошло на легализацию платных секс-услуг. Сперва при министерстве внутренних дел была создана комиссия "по надзору за бродячими женщинами", а потом - Врачебно-полицейский комитет, в задачи которого входили выдача лицензий для домов терпимости, учет проституток и строгий контроль за их здоровьем. Еженедельный медицинский осмотр был единственной услугой, за которую владельцы публичных домов платили государству. Взимать налоги с такого грязного дела царское правительство считало аморальным.
У жриц любви, пожелавших перейти на легальное положение, забирали паспорт и вместо него выдавали "желтый билет", где указывались имя, приметы и ремесло его хозяйки. Женщина, получившая такой документ, освобождалась от уголовной ответственности за проституцию.
Правда, для тех, кто хотел вернуться к честной жизни и получить обратно свой паспорт, процедура обмена была очень сложной. Но надо отметить, что такое желание у обитательниц "веселых домов" возникало нечасто. Ведь заработки проституток были просто фантастическими, Чистая ежемесячная прибыль средней проститутки составляла от 250 до 300 рублей в месяц (за эту сумму она должна была обслужить 6-8 человек в день, за вычетом выходных). В то же время прислуга получала 12 рублей в месяц, фабричная работница - 20 рублей, рабочий высшей категории -100 рублей, младший офицер-120 рублей.
Хорошо еще, что рынок секс-услуг был не так велик и предложение на него превышало спрос. А то в стране бы вскоре не осталось ни рабочих, ни прислуги, ни офицеров.
Сладкая жизнь
Рабочий день обитательницы публичного дома начинался в пять часов вечера и заканчивался с уходом последнего клиента, как правило, в шесть утра, В оставшееся время девушки в основном спали и ели.
Рацион был очень калорийным. Проституток пичкали жирными, острыми и сладкими блюдами, которые повышают сексуальное влечение. Такая диета в совокупности с постоянным бездельем и скукой действительно приносила свои плоды. Измотанные однообразной жизнью и одуревшие от гиподинамии молодые самки воспринимали каждого пришедшего клиента не только как источник заработка, но и как развлечение, искренне радовались ему.
А дальше начиналась борьба за внимание гостя. У каждой профессионалки были свои годами наработанные методы соблазнения. Одна девка могла сразу запрыгнуть на колени вошедшему, пощекотать его надушенными локонами, другая, наоборот, опускала глаза и едва поднимала уголки губ в порочно-застенчивой улыбке. Отвоевав клиента у подруг, победительница не сразу вела его в спальню, но старалась "раскрутить" на заказ музыки у местного пианиста или на шампанское с апельсинами, которые, естественно, продавались здесь с пятикратной наценкой. Но если пришелец оказывался прижимистым, огорчения не выказывала и обслуживала его так же добросовестно, как и самого щедрого транжиру.
Обратная сторона
Трудно сказать, насколько правительственный контроль над проституцией ограничил распространение венерических болезней. Во всяком случае сифилитиков в империи было много. Большинство из них относились к своему заболеванию беззаботно и даже с юмором. Так, некоторые весельчаки, перешагнувшие вторую стадию недуга, когда лицо и тело обезображивают язвы, не только не стеснялись этих меток, но и давали им имена в зависимости от причудливой формы: поцелуй Венеры, лук Амура, туфелька Беатриче... Принудительного лечения, равно как и фейсконтроля, при посещении увеселительных заведений тогда не было. Так что любой развратник с провалившимся носом мог запросто прийти в публичный дом и снять там девочку. В свою очередь зараженная проститутка, обиженная на весь мир, могла намеренно заражать своих клиентов, умело обманывая врачей на медосмотре.
Подстерегали работниц и клиентов публичных домов и другие опасности. Время от времени пьяные компании устраивали здесь дебоши, били проституток, ломали мебель, вытаскивали за ноги из кроватей визжащих и отбрыкивающихся отцов семейств, тайно зашедших на красный огонек, и голыми выбрасывали их на улицу под смех и улюлюканье публики.
Как правило, такие погромы устраивали офицеры и студенты. Студенты еще любили поиграть в "тотализатор". Игра заключалась в том, что голых девушек тщательно намыливали и, усадив на пол, изо всех сил толкали в спинку. Выигравшей считалась проститутка, проехавшая по паркету дальше всех. "Победительницу" качали, а потом несли на руках вокруг дома, что вряд ли доставляло удовольствие раздетой даме, особенно в холодное время года.
Петербургские тайны
Но, кроме легальной, в России существовала и тайная проституция. И ее составляли вовсе не криминальные элементы. В 1910 году Врачебно-полицейский комитет Петербурга заподозрил в систематической продаже своего тела несколько сот модисток, белошвеек, кухарок, то есть представительниц так называемого малого бизнеса. Это были вполне благополучные барышни, которых неплохо кормила основная работа. Но кто же откажется от дополнительного заработка, если он не отнимает много времени и сил!
Они и не отказывались, и вечером, закрыв свои магазинчики и мастерские, выходили на городские гулянья и спокойно "снимали" кавалеров под носом у полиции. Та не могла запретить "добропорядочным" дамам знакомиться с состоятельными господами.
Другую группу "подпольщиц" составляли начинающие актрисы. Специфика их профессии несколько расшатывала психику, что зачастую выливалось в обостренную чувственность. А постоянное общение с состоятельными поклонниками, желание сделать карьеру сметали последние барьеры, отделяющие порядочную девушку от жрицы любви.
Кстати, иногда талант молодых актрисок индустрия разврата использовала по прямому назначению. Современники описывали, как в некоторых салонах Петербурга разыгрывались порнографические пантомимы: "Студия изображала классную комнату, где миловидная учительница, заручившись поддержкой своих питомиц, раздевалась догола и предавалась порочной любви с одной из девочек". Особой популярностью пользовались пантомимы, изображающие соблазнение отца малолетней дочерью. Приходившие на просмотр величественные старцы, на чьих руках горели бриллиантовые перстни, а в петлицах сюртуков виднелись орденские ленточки, благосклонно хлопали актерам и, что-то шепнув на ухо лакею, удалялись в отдельный кабинет. А через некоторое время туда же застенчиво проскальзывала девочка из спектакля. Вообще педофилия была бичом Петербурга. Небогатые матери охотно продавали своих 10-12-летних дочерей сутенерам, а когда полиция освобождала девочек, те возвращались домой, и через некоторое время матери опять их продавали. Ни о каком лишении родительских прав тогда и не слышали.
У-у, биология
В начале XX века вокруг проституции развернулась бурная дискуссия. Все спорящие считали продажную любовь злом и сходились на том, что в его основе лежат причины биологического характера. Некоторые думали, что в разврат ударяются женщины, дефективные от рождения. Вот как писал об этом в 1901 году один из первых русских сексопатологов профессор Фалштейн: "Многие из проституток производят впечатление миловидных, даже красивых женщин. Но при более внимательном разборе такой женщины у нее оказывается множество физических недостатков. Лицевая часть развита в ущерб лобной, ухо неправильно сформировано, небо седлообразно, а весь череп слишком мал. Совокупность всех найденных признаков несомненно укажет, что данный субъект принадлежит к типу недоразвитых или вырождающихся".
А первая русская феминистка Мария Покровская говорила, что всему виной гипертрофированный половой инстинкт у мужчин. Пропагандировала идеи полового воздержания и перевоспитания блудников, посещающих публичные дома. Тех же, на кого воспитательные меры не подействуют, Покровская предлагала кастрировать.
Современному человеку трудно согласиться с таким экстремизмом, тем более что ему известны примеры проституирования в животном мире. Не знаю, что тут можно посоветовать дамам, а мужчине, наверное, стоит иногда вспоминать о мартышках-верветках, особенно если его жена слишком часто меняет сумочки и туфли.

Автор: По материалам российской печати
Источник: "Интересная газета. Загадки цивилизации" №14 2009 г.