Посмотрела недавно фильм по картине Брейгеля  очень красивый и красочный.

Но напомнил он мне совсем не Брейгеля, а любимый сериал про зомби, который посмотрела здесь. Называется он "Ходячие мертвецы". Действительно, похоже двигаются люди в этом кино.

Посмотрела я этот фильм, мейнстримная я женщина. Да я и вообще слежу-с – нонча при интернетах-то фиг отстанешь в культурном отношении даже в финской глубинке, чай, не конченная экофашистка, чтоб без техники жить. Так, балуюсь… К тому же, при наших погодах порой даже не погуляешь на свежем воздухе – дождь, слякоть да распутица, вот и смотришь в комп, выискиваешь, чтоб такого новенького из него выкушать.

Не пожалела и в этот раз о потраченном времени: интересно же посмотреть на то, как видится эпоха Грозного группе интеллигентных тусовщиков. Хороший режиссер, хорошие актеры талантливо и с удовольствием играли в ассоциации «как хорошо ты знаешь историю родины и кино», в результате чего организовался классный капустник на заданную в КВН тему.

Но, получая удовольствие от их работы, мне НЕ захотелось узнать, залезть в исторические материалы: с какой целью герои так поступают, почему ведут себя так странно, в силу каких причин их цели мне чужды и непонятны? Ведь тогда жили другие люди, у них был иной быт, они иначе думали, видели мир, иначе фантазировали, иного хотели, к другому стремились, по-другому веровали, - и поэтому относились к своей и чужой жизни не как мы, совсем не так.

В фильме я этого дыхания истории не почувствовала так, как, например, всегда ощущала в романах Умберто Эко или Д. Кутзее. (И – что забавно – во многих исторических романах прошлых веков: там современное авторам, но иное мне, накладывалось на их незнание исторических реалий и – иногда - получалось в общем-то ничего, похоже на то, как, скорее всего, было в действительности. Кстати, тоже тема для размышлений – простите за отступление, это я себе – чтобы не забыть).
Между прочим, над этой «другостью» прикалывался даже Л. Гайдай в комедии «Иван Васильевич меняет профессию», - и правильно делал, хотя и топорно: но как иначе-то донести до советского зрителя?..

В творении Лунгина некоторая часть моих современников высказывала свое отношение к русскому 16 веку и власти в нем. Выразила она это свое представление в форме фильма - вот и молодцы. Но сам фильм не захватил меня, не заставил забыть о том, что сие – игра: не облилась я слезами над вымыслом. Капустник – и в этом, на мой непросвещенный, главный недостаток фильма.

Не режиссер я, не критик, не специалист в области кинобизнеса, и поэтому не знаю, что нужно сделать, чтобы я поверила и все же облилась. Пока не могу сама себе объяснить, почему фильм «Морфий» при всех его очевидных ляпах, несколько «похож» на глубинку начала 20 века, и не менее идеологический, пусть иначе, эйзенштейновский «Иван Грозный» похожее, чем «Царь» Лунгина. А уж «120 дней Содома» и вовсе шедевр: с историческими деталями, несмотря на недавность событий – полная задница, а ведь непонятно как взял Пазолини да и передал посредством порнухи исторический дух, стервец эдакий.

Может, Лунгин сам что-то такое чувствовал, и потому дал столь абстрактное название – царь вообще, просто царь, маккиавелевский государь… Так и снимал бы тогда в каких-то иных декорациях, что ли – как наши современники пытаются поставить фильм про Грозного и у них не получается, например. Но – советы давать легко, понимаю…

Вполне может статься, что сегодня исторический фильм, когда специалисты о «другости» имеют более точное представление, вообще невозможен, а возможен только костюмированный фильм для масс, не знаю.

Однако, с другой стороны, и ругать фильм за «неисторичность» как-то странно, когда выходят миллионы фильмов черте из какой жизни с такими несуразицами, что туши свет. Режут ухо, правда, современные бандитские интонации, порой даже страшно за актеров, вдруг какой-нибудь «братан» вылетит, но – эт мелочи. На фоне других «Царь» оч. даже и выигрышно смотрится: народ в меру грязный и заросший, мобильники не звонят, кровь льется – все путем.

Только не надо обзывать его чернухой: для того, чтобы почувствовать всю степень авторской деликатности передачи материала, достаточно включить телевизор.

И за непатриотичность порицать сие творение негоже: в фильме показаны вполне обычные страсти-мордасти, ведь в те времена Россия ничем, кроме размеров, - о которых, впрочем, сама точного представления не имела, - не выделялась среди соседних стран – ни кровавостью правлений, ни отсталостью жизни. А нехристями и дикарями за различие в привычках представителям разных национальностей тогда ругать друг друга было принято.
(Да еще Московия выделялась тем, что все время сопротивлялась приведению к однородности, но в данном случае это к делу, скорее всего, отношения не имеет. К тогдашнему будущему, которое нам прошлое и настоящее, разве что).

Не стОит, мне кажется, как атеистам, демократам и антиклерикалам, так и монархистам или сторонникам «сильной власти» обижаться на гуманистическую прямолинейность разделения в фильме на агнцев и козлищ: не мог митрополит Филипп призывать к милосердию вообще, не было тогда нынешних общечеловеческих ценностей. Т.е. призывать-то к чему-то абстрактно доброму он мог, но означало это «меньше крови» вполне конкретные вещи: не трогать церковников и их земли, а также не наносить вреда системе, которая обеспечивает их существование. Но все эти моменты связаны как раз с «неисторичностью» фильма, о которой я уже сказала выше: в нем наши современники играют в историю, не понимая «другости» тогдашних людей и их мотивов.

Никакой идеи власти вообще или монархической идеи фильм не подрывает, простите за занудство, ибо это для фильма невозможно, как и для любого произведения искусства, в т.ч. и более талантливого – кишка тонка.
И светлый образ И.В.Грозного никто не порочит, рисуя якобы сумасшедшим или сектантом: верил он вполне ортодоксально, фанатично и суеверно для нас, но не для современников, а сумасшедшим был ровно настолько, насколько любой творчески развитый человек в те времена. Ну, нервный еще, так все были тогда психами с нашей точки зрения, если почитать Хейзингу и прочих специалистов. Вполне обычный правитель своего времени, - царствование более мягких по характеру было короче, - просто время было такое стремное, потому и остался в истории пугалом и идеалом, - в зависимости от убеждений о ней рассуждающих.

Мне кажется, что подбор Мамонова на роль Грозного оправдан, другое дело, что совсем уж Сталина из него делать не надо было, это унизительно: да, мы грамотные, я тоже видела фотографию Сталина с девочками на разных местах и знаю легенды о том, что с этими крошками потом стало. Многого не прошу: чтобы уж совсем без посмодернизьму, не предлагаю, но меру-то дОлжно знать…

И все же: почему же такая буча в прессе? Ну, кроме экономических причин типа раскрутки посредственного фильма, это повод для оппонентов выяснить отношения, обозначить свою позицию, заявить о себе еще раз, т.е. вещи, к собственно фильму отношение имеющие весьма опосредованно. Вот и я тоже высказалась бы из тех же соображений, но – не только…

…Есть-таки один забавный персонаж, который «похож» и «другой», хотя, возможно, и в силу второстепенности или неразработанности образа. Но мне показалось, что это так и задумано актером. Неспроста.
И, как обычно в случае талантливого раскрытия образа, даже все капустнические ляпы фильма работают не против, а на создателя образа. Так гениально играла официантку Гурченко в «Вокзале для двоих», а Джоли – телеграфистку в «Подмене».
Этот образ - Генрих фон Штаден, Андрюша Володимирович, международный авантюрист при дворе Царя Мамонова, в исполнении Вилле Хаапасало.

Иноземец ведет себя адекватно: ничему не удивляется, в меру боится, ни от чего не отвращается, в нужном месте проявляет творческую фантазию, трудится добросовестно, под местного не косит, но и инородчество излишне не подчеркивает: все идут в опричнину, а он – что, рыжий?.. Взяли – вот и хорошо.

С митрополитом строит мельницу, для царя – смертоносные и одновременно развлекательные машины для пыточного потешного городка. Кстати, он в этом плане ничем, кроме практического воплощения и степени таланта, не отличается от не к месту помянутого Леонардо. Того тоже все интересовало. Ляп (один из многих) заключается в ином: Леонардо в свое время вовсе не был так уж популярен. А точнее – о нем вообще мало кто знал, а уж тем более не в России времен Грозного. Пиар случился, как известно, гораздо позже.
Но минус (ляп) на минус (карикатурный персонаж «безнравственный иностранец-авантюрист») дают плюс: ведь и действительному Штадену все равно, кого склюняют – Леонардо, так Леонардо, - а он лишь улыбается, соглашается, работает и зарабатывает. А иначе - зачем он вообще приехал?

Это потом он вернется в Европу и напишет план оккупации Московии для римского императора, - но в фильме об этом ни слова. Потому что исторический.
Многие скажут: какой подлец, оболгал кормившую его страну, да еще и нашпионил!
Простите, а русские, возвратившись на родину, поступали иначе по отношению к заграницам, в которых побывали?..

…Многие наши соотечественники любят Вилле за то, что он:
а) выучил наш язык,
б) квасил с нужными людьми, которые впоследствии стали «нашим всем», в нужное (и такое сложное для нашей страны) время,
в) снимается в наших фильмах больше, чем в финских и каких иных,
г) вообще обаятельный…
Я тоже.

А знаете, какие анекдоты Вилле рассказывает на финском телевидении? Слушайте:

Сидят два финна на рыбалке. Один читает газету. Вдруг говорит:
- Пишут…
Проходит полчаса.
- что русские…
Проходит полчаса.
- улетели…
Проходит полчаса.
- на Луну…
Проходит полчаса. Другой:
- Все?..

ЗЫ. Первый человек, с которым я вообще что-либо обсуждаю, - ессно, мой муж. Он фильма не смотрел, но на мои попытки объяснить возникшие чувства, отреагировал так:
- Послушай, прежние, они даже говорили иначе. Ты пробовала читать, например, Шекспира в оригинале? А что этот другой язык на мышление не влияет? Еще как! Даже то, что мы с тобой говорим на каком-то англо-бейсике, а не на родных языках, меняет отношения, - вот и прикинь, какие иные люди жили столетия назад…

ЗЫ.ЗЫ. И последнее: что за карнавализьм в РПЦ, скажите на милость? С чего такого нехорошего священники в актеры идут шутов играть, - не прокормиться с прихода, что ль, отцу Охлобыстину-то?