(Продолжение беседы о Козьме Пруткове)

(Песни Александра Вертинского, он не имеет никакого отношения к Козьме Пруткову, но приятно воссоздать дух тех времен)

Удивительный и талантливый писатель, просветитель, поэт Николай Гумилев.
Отдельные даты его жизни.

Никола́й Степа́нович Гумилёв (3 (15) апреля 1886, Кронштадт — август 1921, под Петроградом, точное место неизвестно) — русский поэт Серебряного века, создатель школы акмеизма, переводчик, литературный критик, путешественник, офицер.


Из биографических данных о Гумилёве неясно, что он делал сразу по окончании гимназии. А. А. Гумилёва, упомянув, что ее муж, окончив гимназию, по желанию отца поступил в Морской Корпус и был одно лето в плавании, прибавляет: «А поэт по настоянию отца должен был поступить в университет», и дальше говорит, что он решил уехать в Париж и учиться в Сорбонне. Согласно словарю Козьмина, Гумилёв поступил в Петербургский университет уже гораздо позднее, в 1912 году, занимался старо-французской литературой на романо-германском отделении, но курса не кончил. В Париж же он действительно уехал и провел заграницей 1907–1908 годы, слушая в Сорбонне лекции по французской литературе. Если принять во внимание этот факт, поражает как он в 1917 году, когда снова попал во Францию, плохо писал по-французски, и с точки зрения грамматики, и даже с точки зрения правописания (впрочем, С. К. Маковский говорит, что он и в русском правописании, а особенно пунктуации, был далеко не тверд): о его плохом знании французского языка свидетельствует хранящийся в моем архиве собственноручный меморандум Гумилёва о наборе добровольцев в Абиссинии для армии союзников, а также его собственные переводы его стихов на французский язык.

В Париже Гумилёв вздумал издавать небольшой литературный журнал под названием «Сириус», в котором печатал собственные стихи и рассказы под псевдонимами «Анатолий Грант» и «К-о», а также и первые стихи Анны Андреевны Горенко, ставшей вскоре его женой и прославившейся под именем Анны Ахматовой — они были знакомы еще по Царскому Селу. В одной из памяток о Гумилёве, написанной вскоре после его смерти, цитируется письмо Ахматовой к неизвестному лицу, написанное из Киева и датированное 13 марта 1907 года, где она писала: «Зачем Гумилёв взялся за „Сириус“? Это меня удивляет и приводит в необычайно веселое настроение. Сколько несчастиев наш Микола перенес и все понапрасну! Вы заметили, что сотрудники почти все так же известны и почтенны, как я? Я думаю что нашло на Гумилёва затмение от Господа. Бывает».3 К сожалению, даже в Париже оказалось невозможно найти комплект «Сириуса» (всего вышло три тоненьких номера журнала), и из напечатанного там Гумилёвым мы имеем возможность дать в настоящем издании лишь одно стихотворение и часть одной «поэмы в прозе». Были ли в журнале какие-нибудь другие сотрудники кроме Ахматовой и скрывавшегося под разными псевдонимами Гумилёва, остается неясным.

В Париже же в 1908 году Гумилёв выпустил свою вторую книгу стихов — «Романтические цветы». Из Парижа он еще в 1907 году совершил свое первое путешествие в Африку. По-видимому, путешествие это было предпринято наперекор воле отца, по крайней мере вот как пишет об этом А. А. Гумилёва:

Об этой своей мечте [поехать в Африку]… поэт написал отцу, но отец категорически заявил, что ни денег, ни его благословения на такое (по тем временам) «экстравагантное путешествие» он не получит до окончания университета. Тем не менее Коля, не взирая ни на что, в 1907 году пустился в путь, сэкономив необходимые средства из ежемесячной родительской получки. Впоследствии поэт с восторгом рассказывал обо всем виденном: — как он ночевал в трюме парохода вместе с пилигримами, как разделял с ними их скудную трапезу, как был арестован в Трувилле за попытку пробраться на пароход и проехать «зайцем». От родителей это путешествие скрывалось, и они узнали о нем лишь пост-фактум. Поэт заранее написал письма родителям, и его друзья аккуратно каждые десять дней отправляли их из Парижа.

В этом рассказе, может быть, и не все точно: например, остается непонятным, почему по дороге в Африку Гумилёв попал в Трувилль (в Нормандии) и был там арестован — возможно, что тут перепутаны два разных эпизода4 — но мы все же приводим рассказ А. А. Гумилёвой, так как об этой первой поездке поэта в Африку других воспоминаний как будто не сохранилось.

В 1908 году Гумилёв вернулся в Россию. Теперь у него уже было некоторое литературное имя. О вышедших в Париже «Романтических цветах» написал опять в «Весах» (1908, ? 3, стр. 77–78) Брюсов. В этой книге он увидел большой шаг вперед по сравнению с «Путем». Он писал:

…видишь, что автор много и упорно работал над своим стихом. Не осталось и следов прежней небрежности размеров, неряшливости рифм, неточности образов. Стихи Н. Гумилёва теперь красивы, изящны, и большей частью интере сн ы по форме; теперь он резко и определенно вычерчивает свои образы и с большой продуманностью и изысканностью выбирает эпитеты. Часто рука ему еще изменяет, [но?] он — серьезный работник, который понимает, чего хочет, и умеет достигать, чего добивается.

Брюсов правильно отмечал, что Гумилёву больше удается лирика «объективная», где сам поэт исчезает за нарисованными Им образами, где больше дано глазу, чем слуху. В стихах же, где надо передать внутренние переживания музыкой стиха и очарованием слов, Н. Гумилёву часто не достает силы непосредственного внушения. Он немного парнасец в своей поэзии, поэт типа Леконта де Лиля…

Свою рецензию Брюсов заканчивал так:

Конечно, несмотря на отдельные удачные пьесы, и «Романтические цветы» — только ученическая книга. Но хочется верить, что Н. Гумилёв принадлежит к числу писателей, развивающихся медленно, и по тому самому встающих высоко. Может быть, продолжая работать с той упорностью, как теперь, он сумеет пойти много дальше, чем мы то наметили, откроет в себе возможности, нами не подозреваемые.

В этом своем предположении Брюсов оказался как нельзя более прав. Так как Брюсов считался критиком строгим и требовательным, такая рецензия должна была окрылить Гумилёва. Немного позлее, рецензируя в «Весах» (1909, ?7) один журнал, в котором были напечатаны стихи Гумилёва, вошедшие потом в «Жемчуга», Сергей Соловьев говорил, что иногда у Гумилёва «попадаются литые строфы, выдающие школу Брюсова», и тоже писал о влиянии на него Леконта де Лиля.
В воспоминаниях о Гумилёве не раз цитировалась фраза из письма его к жене из тюрьмы: «Не беспокойся обо мне. Я здоров, пишу стихи и играю в шахматы». Упоминалось также, что в тюрьме перед смертью Гумилёв читал Гомера и Евангелие. Написанные Гумилёвым в тюрьме стихи не дошли до нас. Они были вероятно конфискованы Чекой и, может быть — кто знает? — сохранились в архиве этого зловещего учреждения. И Гумилёв — первый в истории русской литературы большой поэт, место погребения которого даже неизвестно. Как сказала в своем стихотворении о нем Ирина Одоевцева:

И нет на его могиле
Ни холма, ни креста — ничего.
http://www.gumilev.ru/biography/

А.С Пушкин
"За чистоту языка, за ясность и точность выражения.
Руслан напечатан исправно, ошибок нет, кроме СВЕЖИЙ сон в самом конце. Не помню, как было в рукописи, но свежий сон тута места не имеет. Кавказский- Пленник иное дело.
Останавлял он долго взор - должно: вперял он неподвижный взор. Живи - и путник оживает - ЖИВИ - и пленник оживает. Пещеры темная прохлада - влажная. И вдруг на домы дождь и град - долы. В чужой аул ценою злата - за много злата (впрочем как хочешь).
Не много радостных ей дней
Судьба на долю ниспослала.

Зарезала меня цензура! я не властен сказать, я не должен сказать, я не смею сказать: ЕЙ ДНЕЙ в конце стиха. Ночей, ночей - ради Христа, ночей Судьба на долю ей послала. То ли дело. Ночей, ибо днем она с ним не видалась - смотри поэму. И чем же ночь неблагопристойнее дня? которые из 24 часов именно противны духу нашей цензуры? Бируков добрый малый, уговори его, или я слягу...
На смертном поле свой бивак...
У меня прежде было: У стен Парижа. Не лучше ли, как думаешь?

верил я надежде И уповательным мечтам. Это что? упоительным мечтам. Твоя от твоих: помнишь свое прелестное послание Давыдову? Да вот еще два замечания, в роде Антикритики.
1) Под влажной буркой. Бурка не промокает и влажная только сверху, следственно можно спать под нею, когда нечем иным накрыться, а сушить нет надобности.
2) На берегу заветных вод. Кубань - граница. На ней карантин, и строго запрещается казакам переезжать об"он"пол".
Из письма к П.А. Вяземскому, 14 октября 1823 г.

А. Пушкин "Роль Ломоносова в развитии русского литературного языка"
"С Ломоносова начинается наша литература, он был её отцом и пестуном, он был её Петром Великим. Нужно ли говорить, что это был человек великий и ознаменованный печатью гения? Все это истина несомненная. Нужно ли доказывать, что он дал направление, хоть и временное, нашему языку и нашей литературе?
Это еще несомненное...
..................................................

Люби того, кем сердце дышит,

Кем мысли заняты всегда,

Кого глаза повсюду ищут,

Того, кого забыть нельзя...

Нельзя довольно надивиться гению Ломоносова: у него есть строфы и целые стихотворения, которые по чистоте и правильности языка весьма приближаются у нынешнему времени.
1834 г. "Литературные мечтания"
Ломоносов все должен был сам сделать, всему положить начало: строя дом, должен был сделать и подмостки, обжигать кирпичи и растворять известь. До него существовала только русская азбука, но не было русского языка, и только после него стал возможен в России раздел ученых и литературных трудов. И вот он пишет грамматику, которая уже не годится для нашего времени, но лучше которой не являлось у нас, дает законы языку и утверждает их образцами. Введенное им стихосложение осталось навсегда в русском стихотворстве, и стихи его по гармонии, гладкости, правильности языка, гораздо выше его прозы, в которой он старался подделаться под склад и конструкцию латинской прозы."
1836 г. "М.В.Ломоносов. Сочинение Ксенофонта Полевого."
Ломоносов был первым основателем русской поэзии и первым поэтом Руси. Хотя Сумороков и Херасков ценнились современниками не ниже его, но им до него...
Как до звезды небесной далеко!
Сравнительно с ними, язык его чист и благороден, слог точен и силен, стих наполнен блеска и парения."
"Сочинения А. Пушкина. Статья первая".
М.Ломоносов. "Я знак бессмертия себе воздвигнул"
Я знак бессмертия себе воздвигнул
Превыше пирамид и крепче меди,
Что бурный аквилон сотреть не может,
Ни множество веков, ни едка древность.
Не вовсе я умру; но смерть оставит
Велику часть мою, как жизнь скончаю.
Я буду возрастать повсюду славой,
Пока великий Рим владеет светом.
Где быстрыми шумит струями Авфид,
Где Давнус царствовал в простом народе,
Отечество моё молчать не будет,
Что мне беззнатный род препятством не был,
Чтоб внесть в Италию стихи эольски
И первому звенеть Алцейской лирой.
Взгордися праведной заслугой, муза,
И увенчай главу дельфийским лавром.

(Первая часть) Познакомимся С Козьмой Прутковым и послушаем легендарного Александра Вертинского

 Песня  Вертинского

Есть среди литераторов старой Руси люди удивительные, всемерно занятые просветительной деятельностью, совершенством русского языка. Александр Бестужев - Марлинский занимает среди них одно из первых мест...Почитаем отрывки из его трудов:
"А. Бестужев - Марлинский
"...Русский язык, подобно германскомув XVIII веке, возвышается ныне, несмотря на неблагоприятные обстоятельства. Теперь ученики пишут таким слогом, которого сами гении сперва редко добывали, и теряя в числительности творений, мы выигрываем в чистоте слога. Один недостаток - у нас мало творческих мыслей. Язык наш можно уподобить прекрасному усыпленному младенцу: он лепечет сквозь сон гармонические звуки, или стонет о чем-то - но луч мысли редко блуждает по его лицу. Это младенец, говорю я, но младенец Алкид, который в колыбели еще удушал змей! (легенда) - И вечно ли спать ему?" 1823 г.
"Взгляд на русскую словесность в течение 1823 года."
"В отношении к писателям я замечу, что многие из них сотворили себе школы, коих упрямство припятствует усовершенствованию слова, другие не дорожат общим мнением и на похвалах своих приятелей засыпают беспробудным сном золотой посредственности. Наконец, главнейшая причина есть изгнание родного языка из общества"... (Там же)
" Было время, когда мы невпопад вздыхали по-стерновски, потом любезничали по-французски, теперь залетели в тридевятую даль по-немецки. Когда же мы попадем в свою колею? Когда будем писать прямо по-русски? Бог весть!"
1824 г. "Взгляд на русскую словесность в течение 1824 года."

А. Грибоедов.
" Я читал в "Сыне отечества" (журнал) балладу "Ольга" и на нее критику, на которую сделал свои зам ечания.
Г-ну рецензенту не понравилась "Ольга", но это еще не беда. Он находит в ней беспрестанные ошибкипротив грамматики и логики - это очень важно, есть ли только справедливо, сомневаюсь, подлинно-ли оно так. Дерзость меня увлекает еще далее: посмотрю, каков логик и грамотей сам сочинитель рецензии!
Грамматика у г-на рецензента своя, новая и с родни его логике, никак не допускает, чтоб
Рать под звон колоколов
Шла почить от всех трудов..
Вступать а город "под звон колоколов, плясать под музыку" - так
говорится и пишется и утверждено постоянным употреблением, но г. рецензенту это не нравится, стало быть грамматически не правильно.
В "Ольге" г. рецензенту не нравится, между прочим, выражение "Рано поутру, он его ссылает в прозу, для стихов есть слова гораздо кудрявее.
Также ему не по-сердцу восклицание "ах", когда оно вырывается от души в стихах:
Изменил ли друг любезный!
Умер ли, ах! я умру.
В строфе, в которой так живо описано возвращение воинов - победителей в отеческую страну:
На сраженьи пали шведы,
Турк без брани побежден.
И желанный плод победы,
Мир России возвращен.
И на родину с венками,
С песньми, с бубнами, с трубами,
Рать под звон колоколов
Шла почить от всех трудов.
Слово "Турк", которое часто встречается и в образцовых одах Ломоносова и в простонародных песнях, несносно для верного слуха г. рецензента, также и сокращенное: "с песньми." Этому горю можно было бы помочь, стоит только растянуть слова, но тогда должно будет растянуть и целое, тогда исчезнет краткость, чрез которую описание делается живее. И вот что нужно г. рецензенту, его длинная рецензия довазывает, что он не из краткости бьется.

Далее он изволит забавляться над выражением:"Слушай, дочь"- "Подумаешь, замечает он, что мать хочет бить дочь". Я так полагаю, и верно не один, что мать просто хочет говорить с дочерью...
Еще не нравятся г. рецензенту стихи:
"В Украйне дальной
Есть ли клятв не чтя своих,
Обошел налой венчальный
Уж с другою твой жених"
Он находит, что его проза лучше:
Может быть неверной
В чужой земле Венгерской
Отрекся от своей веры
Для нового брака.
Так переводит он из Бюргера, не видно, между тем, почему это хорошо, а русские стихи дурны. Потом г. рецензенту никак не хочется, чтобы налой, при котором венчаются, назывался "налоем венчальным". Но он час от часа прихотливее: в ином месте эпитет
"слезный" ему кажется слишком сухим, а в другом тон "мервеца" слишком грубым. В этом, однако, и я с ним согласен: поэт не прав, в наш слезливый век и мертвецы должны говорить языком романтическим.
Где живешь? скажи нелестно.
Что твой дом? велик? высок?
"Дом землянка", - Как в ней? -"Тесно".
А кровать нам? - "Шесть досок",
- В ней уляжется - ль невеста? -
"Нам двоим довольно места".
Стих "в ней уляжется ль невеста?" заставил рецензента стыдливо потупить взор, в ночном мраве, когда робость любви обыкновенно исчезает, Ольга не должна делать такого вопроса любовнику, с которым готова разделить брачное ложе? - Что-ж ей? предаться тощим мечтаниям любви идеальной? - Бог с ними, с мечтаниями, ныне в какую книжку не заглянешь, что ни прочтешь, песнь или послание, везде мечтания, а натуры ни на волос.

..........................
У Бюргера Ленора говорит:
Verloren ist verloren/
А Ольга в русской балладе:
Нет надежды, нет, как нет!
Рецензент кричит: нет! не то! не то! Надлежало сказать: то,то, именно то, не может быть проще и вернее, не может быть иначе."
.........................

От меня: Как говорит народная мудрость "В споре рождается истина", и очень хорошо, если эта истина устраивает всех - и поэтов и читателей. В конце концов, поэт пишет не для себя, он пишет, потому что иначе не может поступить, ему необходимо поделиться своим мироощущеним, своими чувствами, эмоциями с читателями...Но рецензенты часто посягают на его чувства и эмоции, попрекают неудобными и двусмысленными фразами. Заставляют переделывать, использовать другие слова для выражения этих самых чувств. А при этом теряется непосредственность и смысл стихов (произведения). Поэтому хочется сказать, что во всем надо соблюдать меру - особенно при критике (при составлении рецензии).
Благодарю за внимание, Ольга.

Спасибо Александру Грибоедову за его короткую и  наполненную событиями жизнь, за его вклад в литературу, за его жертвенность.

Вечная ему память.