Письма Ольги Николаевны

от себя:  Письма последних Романовых раскрывают семейную жизнь семьи Николая II, позволяют нам увидеть их повседневную жизнь, в которой они живут как все простые семьи с ее каждодневными заботами, радостями и разлуками, иногда сами княжны рассказывают нам  смешные моменты из их жизни, иногда читаем о их ссорах, но всегда в каждом их письме прослеживается глубокое уважение и любовь друг к другу, особенно у детей по отношению к их родителям: "Папá, золото мое ненаглядное"; "Дорогой мой Папá душка"; "Храни тебя Бог.  Крепко, крепко Тебя целую как люблю";  "Все мы крепко и горячо Тебя дорогой наш душка Папá целуем.  Храни  тебя Бог †".

Письма и предисловие к ним цитирую из сборника под названием "Августейшие сестры милосердия" / Сост. Н.К. Зверева. - М.: Вече, 2006. - 464 с.

________________________________

Вот, что можно прочесть в сборнике "Августейшие сестры милосердия" о дневниках и письмах Ольги Николаевны:

"Документы датируются 1895-1917 годами.  Фонд хранения ее документов включает:

детские письма к родителям, ученические тетради и сочинения, записные и памятные книжки, в которые записывались любимые стихи, выписки текстов из духовных книг (в основном из Патериков), молитвы, рассказы Григория Распутина, перечень прочитанных книг, русские народные песни.    Особенно ценна сохранность ее дневников, которые Княжна вела с 9 -летнего возраста на русском языке.  Первая запись была сделана 1 января 1905 г. ("Я была в церкви с  Папá и Мамá), последняя 15 марта 1917 г., далее листы дневника вырваны.  Краткие записи о событиях дня, занятиях и встречах велись ежедневно в течении года.  Лишь в ранние годы встречаются пропуски.  С годами дневниковые записи велись аккуратней.  Записи раскрывают душевный мир русской девушки.  В годы войны события, происходившие в лазарете, где Ольга Николаевна работала медицинской сестрой, заполняют всю ее жизнь, что находит отражение в ее записях.  Сострадание к раненым военным, геройским сражавшимся за свое Отечество, преданность и любовь к родителям, упование на милость Божию, постоянно читаются в ее кратких записях.  Сохранилось 12 записных книжек с дневниковыми записями Великой Княжны.  С 1905 г. по 1912 г. - это выполненные на заказ памятные книжки (9х13), на каждый год разного цвета, в шелковых переплетах с муаровой подкладкой, золотыми обрезом и датой на обложке.  С 1913 по 1916 год - в больших тетрадях с темными кожаными переплетами, в которых умещались записи за год и несколько месяцев следующего.   Дневник за 1910 г. отсутствует.  После марта 1917 г. сохранились записи только духовного содержания.  В записной книжке на титульном листе надпись: "Ольга Романова от Мамы - 21 марта 1917 года Царское Село".  Записи начинаются завещанием святого Серафима Саровского, которого Царская Семья особо чтила:

"Надобно всегда терпеть, и все чтобы ни случилось, Бога ради с благодарностью..."

Находятся в фонде и документы, отражающие ее общественную деятельность, связанную с работой в лазарете и попечительством Комитета Ее имени, военные рапорты полков, шефом которых она являлась.  Семейные фотографии и альбомы.  переписка с родственниками и друзьями.

ПИСЬМА ОЛЬГИ НИКОЛАЕВНЫ

22 сентября

Дорогой мой золотой Папá!

   Спасибо Тебе большое за обрадовавшую всех нас телеграмму.  Радуюсь, что с Тобой эта душка (то есть А.К.).  А как хорошо наша победа.  Слава Богу.  Все раненые ожили, и флажки на картах подвинулись вперед, то есть на Запад.  Мы три сидим в Мамá лиловой комнате и пишем Тебе, а Мамá уже в постели.  У нее сильно болит голова.  Она страшно жалеет, что не может написать Тебе.  Крепко тебя целует и желает спокойной ночи.

   Настасья и я немножко погуляли сегодня и были в складе.  Там около 6 дам работает, и мадам Сапожникова (Сводного полка) невероятно толстая, и большею частью работает все не верно, так что Трине приходится распускать все сделанное.  В 6 часов Татьяна и я ездили к Ане.  Там были Григорий и Зина, не Анина, а та, что к нему часто ездит, очень милая и, наконец, княжна Гедройц.  Она решила лекцию не читать, так как Мамá не было, и ходили слушать Григория.  Он нам разливал чай и много хорошего рассказывал.  Говорит, как нам помогли эти сильные дожди и вообще все хорошее.  Погода ясная, но очень холодная - всего 1 градус тепла.  Сейчас приехал "Вечерний листок".  Там сказано, что прибыл в действующую армию.  Неужели это правда?  А. Не знаю, почему написала эту букву.

    Ну, до свиданья, Папá-Солнышко.  Спи сладко и видь много хорошего.  Прости за глупое письмо.  Храни Тебя Бог.  Крепко Тебя, как люблю, целую.  Всей душой с Тобой.

 

Всегда Твоя дочь

Елисаветградец.

Большой поклон А.А.

23 октября

Папá-Солнышко!

Какая ужасная радость наши победы.  Все наши раненые ожили, и Твои милые нижегородцы Иедигаров и Чахава рвутся обратно.  Особенно последний, ему совершенно все равно куда идти, только б кого-нибудь рубить.  Наша поездка в Лугу была весьма удачна.  Выехали мы в 1 час 30 минут дня и прибыли туда через 2 часа 5 минут.   Мамá и я усе­лись в извозчика исправника в 2 лошади.   Сам же он со своим кучером ехал впереди в высоком шарабане.    Ехали мы долго, по мягким пес­чаным дорогам и наконец попали в «Светелку».    Толстая В.П. Шнейдер, увидя Мамá, чуть не упала в обморок и от радости хохотала все время.    Домик у них уютный, но совсем простой, деревянный.    Там было 20 раненых.    Оттуда мы поехали в другой лазарет, на противоположный конец города, кажется, в доме полиции, устроенный губернаторшей Адельберг.    Там большею частью кавказских полков —4 эриванцаит.д., много грузин, с которыми старалась говорить на их языке, но то, что они отвечали, я не понимала, к сожалению.   Покончив с этим, отправи­лись в третий, тоже очень далеко.    Там 35 раненых, но тяжелых нет.    Вернулись мы сюда в 7 часов с четвертью.    Там в Луге устроен питатель­ный пункт — и они уже 2 месяца ждут хоть одного солдата покормить, но это им не удается, и они с грустью смотрят на проходящие поезда.   Наверно, написала массу глупостей, но мне сестры мешают ужасно сво­ими бесчисленными разговорами.    А вот и Алексей пришел в своем го­лубом халате, проститься с Мамá.   Он уселся на пол и ест черные суха­рики, он Тебя целует.   Мамá читает нам агентские телеграммы, осталь­ные вяжут, а я пишу.    Погода у нас солнечная, но свежая.   Снегу не осо­бенно много.   Ну, до свиданья, золотой мой, любимый Папá. Господь с Тобой.    Крепко, крепко Тебя целую и кланяюсь Николаю Павловичу.   Как он?

Твой верный Елисаветградец

 

 

21 ноября  В поезде между Царским Селом и Лугой.

 

                               Папá золотой мой!

Совершенно не успела раньше написать Тебе.   Сейчас иду спать.   Нюта меня причесывает. Сегодня от нас уехал Иедигаров, что очень грустно.   На будущей неделе в полк, а пока в город к жене.    Карангозов тоже уехал домой, и еще некоторые уедут, к сожалению.

Мамá принимала 17 офицеров Семеновского полка и Цвецинский был тоже.   Он болен.  Многие только что встали, но непременно хотели при­ехать.   А сегодня в 2 часа был мой знаменитый концерт в пользу моего комитета.

Продолжаю 22-го. Сначала было очень скучно — бесконечные гим­ны и показывали фотографии на полотне, Тебя, нас всех и союзных Ко­ролей.   Потом пение.   Самое лучшее было балалаешники и песенники же­лезнодорожного полка.    Вот хорошо было — публика гудела от восторга.   Было много раненых, и им кричали ура.   Это был 28-й концерт Долиной.    Когда мы уехали (до антракта и было уже 4 часа), должны были играть музыканты Гвард. Эк.   Видели Пимана.   Ему и регенту железнодорож­ного полка поднесли венки. Дядя Георгий сидел с нами, так что было не особенно страшно.   Пришли мы в Вильну в 10 часов 15 минут утра.    Пер­вым делом влезли в 2 санитарных поезда, которые нас вовсе не ждали, и в питательный пункт.   Оттуда в хорошем закрытом моторе, которым уп­равлял солдатик, отправились в собор к мощам 3-х святых.  Там нас никто не ждал, наверху шла  обедня, а внизу кончался молебен.   По окон­чании оного отправились в лазарет — польских дворян.   Очень хорошо устроен, в огромной светлой зале, на хорах которой помещаются офицеры. Оттуда поехали к чудотворной иконе над воротами, и все было ни к чему, так как к образу не прикладывались, и Мама даром поднялась по крутому трапу.   Неожиданно встретили Павла Алексеевича на извозчике, что было очень приятно.

Потом были в огромном 3-этажном лазарете, в котором и Ты был.   Два  милых Эриванца там лежат (солдаты), оба были в Костроме и Кр. Селе.   Мы снимались там с многочисленными сестрами и офицерами.   Оттуда еще поехали в лазарет, где находится 19 офицеров, и наконец,  опаздавши на 25 минут, вернулись — и сейчас едем в Ковно.   Погода хорошая, 2 градуса тепла.   Надеюсь, Ты разберешь мой поганый, трясущий почерк.   В Ковне было очень хорошо.   В соборе епископ держал длинную речь, потом 1/2 молебна, приложились к образу и отправились в лазарет Красного Креста.   Оттуда еще в один, потом еще в 2,   много народу на улицах, и солдат тоже.    Мотор был освещен, и нас важно развозили в нем.   В последнем обошли пленных более 40 человек и 1 офицер.   Я их не  удостоила своим разговором.   С нами едет Настенька, так как у Изы жар и живот болит, и ее уложили на 3 дня в кровать.   На станции в темноте стояли наши 2 роты, 3-я и 4-я. Трудно узнать их из-за формы и темноты.    В. Никифоров был, Грицай и другие душки.   Такая радость.   Ocтальные поехали к границе мосты взрывать — жалко, как раз разъехались.

Были сегодня у Обедни.   Сейчас едем в поезде Ломана.

Христос с Тобой, Папá душка мой.

Целую Тебя крепко, крепко.

Твой верный Елисаветградец

Поклон Николаю Павловичу.

 

 

Продолжаю 23-го в Царском Селе

В Ландворово, где помещался тогда штаб генерала Рененкампфа был молебен и мы обошли санитарные пункты.   Между нашими находились и раненые немцы. Очень аппетитный черный доктор Ганин.   На одной из станций после обеда влезли в санитарный поезд, в теплушках по 11 человек находилось.   Все они бодры и ужасные душки.   Собрались спать идти - говорили много.

5 марта

                                        Папá, золото мое!

Пишу Тебе, сидя на полу в Мамá кабинете.   Она и Мари играют в колорито — Татьяна вяжет чулок, а маленький уже наверху.   Были мы с сегодня в Петрограде.   Я имела удовольствие председательствовать 2 ч в большом комитете.   Вот было весело.   Епископ Анастасий, член комитета, сидел на иголках, так как опоздал к вечерне, которую должен был служить в Казанском соборе.   Оттуда заехала к Ирине за Татьяной.   Она и тетя Ксения сидели у нее в гостях, а Феликс ^{(ЮСУПОВ)} , «сущий штатский», одет во все коричневое, ходил по комнате, рылся в разных шкафах с журналами и в сущности ничего не делал; весьма неприятное впечатление изводит, мужчина в такое время лодырничает.   Эти дни довольно холодно, но солнце светит и даже греет.   Очень скучно в такую погоду быть городе. Ах, вчера на пожертвование комитета приходила Н. В. Плевицкая — очень аппетитная. Хочет на Пасхе сделать свой первый концерт в каком-нибудь театре в пользу моего комитета.  Так мило!

Были мы сегодня на двух операциях в Большом доме, и в это время выносили тело Грабового и музыка играла «Коль славен», это так напомнило спуск флага на яхте, а потом похоронный марш.    В городе мы встретили едущего на извозчике в простой шинели командира, Зеленецкого, который, наверно, ехал навестить «Птицу», так что нас и не заметил.   Передай сие Николаю Павловичу, он, наверно, возрадуется, и поклонись ему, пожалуйста.   У Ани в доме живет эти дни странница, слепая, с фонариком и огнем от Гроба Господня.   Помнишь, мы ее видели в Петергофе?   Такая она уютная, все молится и читает наизусть длиннейшие акафисты.   Ну, а теперь кончаю.   Храни Тебя Бог, Папá мой дорогой.   Крепко, крепко Тебя люблю и целую.   Всегда Твой верный Елисаветградец.

 

ОТ СЕБЯ: В этом письме упоминается об игре В КОЛОРИТО, в которую играли в то далекое время, в том числе в нее играли и в Царской Семье.  Ссылку об игре в КОЛОРИТО я взяла с сайта http://geekdo.ru/2011/10/13/igry-semi-romanovyx/.  АВТОР -Опубликовано 13.10.2011 автором Ludofan (http://geekdo.ru/author/geekdoist/) - "ИГРЫ СЕМЬИ РОМАНОВЫХ".  Автор собрал воедино подробнейшую информацию обо всех играх, которые упоминаются в письмах семьи Николая II, снабнив материал фотографиями этих настольных развлечений.  Спасибо ему большое за такой труд и очень интересный материал!!!

Игроков: 2

Правила игры:

Цель игры – перевести все свои фишки на противоположную сторону поля и расставить на поля с теми же числами, что и на фишках. Кто сделает это первым – побеждает.

Фишки передвигаются по полю одним из трех способов:

1. Передвижение. Фишка перемещается на любое свободное поле вперед, назад, в сторону, по диагонали. При условии, что это поле либо белого, либо совпадающего с фишкой цвета.
2. Скачок. Фишка может перепрыгивать соседнюю фишку в любом направлении при условии, что за ней свободное поле белого или совпадающего с фишкой цвета.
3. Комбинация. Вы можете комбинировать перемещение и скачки. Перемещение должно быть первым действием, только одно и на поле либо белого, либо своего цвета. Скачков может быть сколько угодно. Но ход должен быть завершен на поле либо белого, либо своего цвета.

Чужие фишки в этой игре есть нельзя.

По окончании хода одного игрока ход передается второму.

Вы также можете использовать усложняющее условие: скачок за один ход может быть тоже только один.

5 апреля

                     Папá душка мой дорогой!

Так Ты попал в Ставку.    Надеюсь, скоро оттуда выберешься.   Так жал­ко, что Тебе не пришлось сегодня поработать на льду.   Вода была в уро­вень с мостком, так что было совсем легко перетаскивать куски, нам четырем и Нагорному.   Мы все время закрывали шлюзы (боялись тра­тить слишком много воды) — и куски бросали до двух досок, так что наводнение было редко удачное, брызгало даже сквозь щели камня. Временами отдыхали на маленьких табуретках, приносимых из дому.   Алексей подъезжал на своем моторе с маленьким Сергеем и красивым Алексеем, которые так и не слезали — уж очень за них боятся, не про­студились б и так далее.   Обедня была удачна во всех отношениях — пели солдаты, очень хорошо, но в конце они напутали, начав петь литию, к которой батюшка не подготовлялся вовсе, и вместо «Христос Воскресе» спели «Вечную память» < ... >  Алекс. Констант, был на встрече.   Были еще Емельянов и Николай Дмитриевич.   Заезжали мы утром в лазарет.   Вартанову чуть-чуть лучше, но все же очень слаб.   А днем были в Боль­шом дворце, но там все собирались слушать концерт, так что мы конфу­зились много и поспешили убраться, и пошли в лазарет к Мари и На­стасье.   Они там играли со своими ранеными в разные игры.   Чай мы пили у Ани с Кожевниковым и Родионовым.   После пришел Алексей и мы играли в «добчински-бобчински» и в почту, как в Хараксе — по­мнишь?   Во вторник они уезжают.

Настаська и Швыбзик Тебя целуют и идут спать.   Татьяна сидит око­ло и читает, а Мамá с Мари играют в колорито Ортипо спит у ее ног.   Сей­час ровно без 5 минут 9 часов.   Ну, а теперь кончаю.   Храни Тебя Бог, Папá золотой мой.   Как люблю крепко Тебя целую.

                                                            Твой Елисаветградец.

                                                            Кланяюсь Николаю Павловичу.

ОТ СЕБЯ: опять обращусь к автору Ludofan "Игры семьи Романовых" об игре "Добчински-Бобчински"

Игроков: 5+

Правила игры:

Все усаживаются с одной стороны длинного стола.   С другой стороны стола — водящий.    Кому-нибудь дают большую фишку.   Держа руки под столом, незаметно передают предмет друг другу.   Внезапно водящий кричит: ‘Бобчинский, Добчинский руки на стол!’.   Все должны немедленно положить руки на стол, ладонями вниз.   В том числе и тот, у кого в руке в этот момент окажется фишка.   Водящий пытается угадать, у кого предмет (по звуку, положению руки и т. д.).   По его приказу руку надо поднять.   Если водящий ошибся, игра повторяется, если угадал, тот, у кого оказалась фишка, становится водящим, а водящий садится со всеми за стол.

Так же в эту игру можно играть команда на команду. В таком варианте игра называется «Рубль».   Команды садятся с двух сторон длинного стола.   Цель каждой команды – как можно дольше удерживать фишку у себя. Когда соперники находят фишку – команды менятся ролями.

Со временем, если игроки научатся действовать ловко, можно заменить фишку на что-то более крупное и тяжелое. Например, пятирублевую монету.

 

11 апреля

Папá золото!    Как хорошо, что Тебе удалось во всех этих местах побы­вать.   Так должно быть все интересно.    У нас же все по-старому.   Погода средняя — и солнце светило, и дождь шел, вернее накрапывал.    Была се­годня у Сони Орбелиани жена Твоего эриванца Пурцеладзе с сыном — Андрюшей — прелестный мальчик с большими серыми глазами и золо­тистыми волосами.    Ему 2 года.   Отец его в плену в Штральзунде, он не­сколько раз писал жене, но, конечно, ничего особенного передать не мо­жет.   А Мдивани оставляет полк, и все очень волнуются, не знают, кто будет новым.   Ужасно они его все любят.   Сейчас идет большая возня.   Ортипо носится по комнате, а маленький Швыбзик пищит.   Мамá и Мари играют, как всегда, в колорито и по очереди выигрывают.   Аня изволит являться к Мамá ежедневно, часов в 12.   Жук, санитар сводного полка, возит ее в кресле и помогает ходить на костылях.   На льду мы давно не были. Последние дни ездили в разных шарабанах и сами правили. Это тоже неплохое занятие, а в особенности в хорошую погоду.   Были мы у Всенощной и до 8 часов было светло — очень приятно. Шведов на встре­че.   Завтра Аня приглашает его, Виктора Эрастовича и Деменькова к чаю (и нас).    Мари, конечно, радуется, как мопс. Мамá получила страшно хо­рошую телеграмму от Грузинского полка.    Как они все были обрадованы и тронуты Твоим поклоном <...>    Командир полка еще здесь, но на днях собирается выписаться.

После перевязок мы ходили в Большой дом на операции.   Сегодня ре­зали маленького жида Мазика, который орал до того, что его трогали, собираясь заснуть.

Ну вот, кажется, все новости.

17 апреля

                   Папá дорогой, милый мой!

Надеюсь, что это мое последнее письмо и Ты скоро вернешься.    Какая гадость, что на Охте*(*взрыв на пороховом заводе) .   Ресин ездил туда сегодня, и дядя Алек провел весь день там.   Татьяна услаждает наш слух игрой на рояле «Фибиха» — что очень скучно.   Мамá и Мари, конечно, играют в колорито Мы три ез­дили днем во второй раз верхом.   Мари на Твоем Гардемарине, я на Реген­те.   Я была на нем же в Петергофе на нашем параде.   Каждая на полковой масти.  Настасья в шарабане разъезжала по Павловску.   Мы встретили ка­тающуюся в полузакрытом ландо косую Веру с гувернанткой.   Погода холодная, но менее ветреная.   На льду мы давно не работали.   До малень­кого мостика все расчищено, но временами покрывается тоненькой пе­леной льда (не знаю, правильно ли написала это слово).

Папá, душка, а как Тебе понравились наши пластуны?   Как хорошо, что Тебе удалось их повидать.   В среду мы были, как всегда, в городе.   Я по­лучила более 2000 рублей.   Хорошо, правда?   А до этого мы были в одном из моих лазаретов «Торговцы Сенной площади» на 50 коек. Особенно тя­желых там нет, и все имеют довольный вид.   Там что-то вроде заведующе­го или что-нибудь другое вице-адмирал Хомутов. Оттуда мы заехали к графине Гендриковой.   Она, бедная, ужасно выглядит, во всех смыс­лах. Мы были недавно в местном лазарете, здесь, в самом госпитале, и во II отделении в казармах 2-го стрелкового полка.   Оттуда отправились в лазарет Сибирского банка.   Директор его некто Соловейчик — с длинным носом и маленькими мокрыми глазками. Сестры повторно писали Тебе о прошлом воскресении у Ани.  Мы были там с 5 ровно до 8, было очень весело - Николай Дмитриевич был очень смешной, он распоряжался всеми играми, а под конец рассказал 2 анекдота.  А у Александра Константиновича, бедного, убит брат на Турецком фронте.  Он служил,  кажется, в Полтавском кубанском полку.  Воскресенье  до обедни в Пещерном церкви Жуков и я будем обращать урядника Кузнецова (первой сотни) в Православие, а во время обедни наверху он приобщится.   Алексей пришел сюда.  Будет сейчас молиться с Мама.  Он тебя целует.

Мне пора кончать.  Крепко тебя, ангел мой Папá, целую, как люблю.

Храни тебя Бог.

Твой верный Елисаветградец.

Кланяюсь Николаю Павловичу, Чемодурову, душке Котову и Литвинову.  Только что говорила по телефону с Сергеем Михайловичем, и он дал подробности об Охте.  Тяжело раненных 82, из них 7 умерло, найдено 97 трупов и не хватает  57 человек.  Сгорели совершенно 3 мастерские, ущерба Армии, слава Богу нет, т.к. все патроны, снаряды и так далее целы в других складах.  Прости, что пишу так нехорошо.

19 апреля

                         Папá душка мой!

По случаю воскресенья мы снова посетили 2 лазарета. Один в казар­мах пулеметной команды Твоего кирасирского полка, другой в самом «особо эв. ц. с.» казармах 2-го и 3-го эскадронов гусарского полка.   Дрентельн ходил сюда с коробкой с медалями, и мы им раздавали.   Все очень благодарят.   Есть тяжелые, а выздоравливающие все хотят вернуться в строй и мило улыбаются, когда об этом их спрашивают.   Погода пасмур­ная и свежая.   Мамá все же лежала на балконе.

А сегодня утром до Обедни в пещерной церкви урядника Кузнецова переводили из старообрядчества в Православие.  Было весьма торжествен­но и хорошо.   Когда нужно было ноги миром мазать, ему подносили стул и он стаскивал свои туфли.   Батюшка радовался и держал поучительную короткую проповедь.   По окончании всего мой крестник Панфил поцело­вал меня в левую щеку.   Душка такая.  А во время обедни он причастился и все время держал зажженную свечу в руках.   Мамá и Алексей были тоже в церкви.   Приехали они к «Верую» и остались до конца. Сейчас мы си­дим у Мама после обеда.   После 5 часов отправились к Ане, где были Алек­сандр Константинович, Виктор Эрастович и Николай Дмитриевич. Мы пили вместе чай.  В 6 часов Алексей приехал, и мы начали играть.   Спер­ва в «добчински-бобчински», потом в шарады. Очень было весело и смеш­но, особенно когда Виктор Эрастович играл с Настасьей.  Николай Дмит­риевич помогал обеим партиям.   Алексей тоже, так как разгадывать ему невесело, ну он и играл.

Мадам Янова прислала нам много цветов из Ливадии.   Такая была ра­дость.   Глицинии лиловые, золотой дождь, иудино дерево, 1 пион и так далее и еще лиловые ирисы, которые со вчерашнего дня распустились.

Сейчас идет снег и уже все бело — что совсем не надо, но зато не очень холодно.   Прости, что пишу таким скверным почерком.    Завтра увидим, у Ани же, Вороновых.   Они приехали на несколько дней.   Семенов тоже здесь.   Мне это доложила его старшая сестра, которая в Большом дворце.   Вчера днем Татиана Константиновна сама правила в шарабане.   На что-то наехала, перевернулась и теперь лежит с порванными связками.   Вот, кажется, и все Царскосельские новости.

Ну, до скорого свидания.   Папá золотой мой.   Храни Тебя Бог.   Креп­ко, крепко Тебя целую.

Твой верный Елисаветградец

5 мая

                     Папá мой душка!

Поздравляю Тебя от всей души и крепко целую.   Сейчас уже 5 часов, а Мамá и Татьяна не вернулись из города.   Меня оставили, так как продол­жаю усиленно кашлять и так далее Мамá перевязала сегодня утром в ла­зарете Водяного.   Она пошлет Тебе бумагу, которую он сам написал.   У не­го ужасно славное лицо.

Погода ветреная, но солнечная. Очень спешу, а то опоздаю.

Господь с Тобой, золотой Папá мой.

                                                     Твой верный Елисаветградец.

Целую 1000000 раз.

 

9 мая

                                                                                                             Папá-Солнышко!

До сих пор не могла собраться написать Тебе.  Сидим мы сейчас после обеда у Мамá в лиловой комнате.  Она и Татьяна играют в какую-то игру, Мари разыгрывает "Иже херувимы" на рояле и фальшивит много.  Настаська что-то пишет.  Ортипо носился за машинкой и пряжкой на туфле у Труппа^{(лакей Императрицы Александры Федоровны)}, а теперь успокоился.    А как хорошо было у Всенощной.   Вся церковь была в зелени. Береза чуть-чуть распустилась и стояла везде, наверху и внизу по углам.   Погода здесь хотя и солнечная, но после Ви­тебска очень свежая. А там было очень хорошо.   Все в зелени, черемуха распустилась, фруктовые деревья тоже.   Губернатора Арцимовича я одоб­ряю.   Он очень заботился, чтобы Мама не слишком утомилась и так да­лее.   И в городе и везде был отличный порядок.   Только уж очень много жидов.   Когда мы уезжали, ополченцы стояли шпалерами.   Некоторые оде­ты в гусарские мундиры, очень похожие на мои.   Завтра наш полковой праздник.    Я уже послала телеграмму, которую мне со станции вернули, так как я по ромольству не подписалась.   Обошли мы также санитарный поезд, который как раз подоспел вовремя.   Мы прошли 15 вагонов, а теп­лушки и не успели, и Мама было бы слишком трудно.   Она, слава Богу, молодцом — по-улански.   Так уютно было спать в поезде, только слиш­ком свежо, так что рано просыпаешься.   С нами была встреча, заключав­шая в себе 2-х казаков, 1-го урядника и офицера — то есть Золотарева, помнишь?   Он был с Тобой в последнюю поездку. Кажется все.   Скажи ад­миралу, что Оля вернулась.   Она загорела, чувствует себя лучше, но все еще очень нервничает и легко плачет.   Остальные фрейлины без перемен.

А как ужасно грустно смерть адмирала Эссена.   Помнишь, как он, бы­вало, приходил на вельботе со «Слава Богу» и портфелем к Тебе с докла­дом? А про взрыв с снарядами я и не пишу, это такая мерзопакостность.

Теперь кончаю. Храни Тебя Бог, золото мое Папá душка. Крепко, крепко люблю и целую Тебя.

Твой верный Елисаветградец.

Кланяюсь Николаю Павловичу — а Настаська Виктору Эрастовичу и я тоже.

16 июня

                       Душка, милый мой Папá!

Ну, как Ты?   Мы все слава Богу.   Погода стала наконец теплей, но ве­чера все еще сырые — так что после 9 часов Мамá молится с Алексеем, и мы идем в комнаты, что жалко, так как еще светло, а здесь чувство зимы. Сегодня днем мы долго и много работали в складе.   Было довольно весело, и мы накатали большое количество бинтов.   С нами там работали жена и очень миленькая дочь графа Дмитрия Ивановича Толстого и другие.   Вы­ставка до сих пор весьма удачна и довольно интересна.   Самый красивый отдел лазарета Мари и Настасьи.   Все наши работы раскуплены, так что снова работаем. Мамá и маленькие особенно стараются.   Татьяна ездила в 6 часов верхом, а я слушала репетицию пьесы у Ани в доме.  Теперь уже совсем хорошо идет, и даже Аля довольна милыми актерами, которые, правда, очень стараются.   Тетя Ольга писала, что бедный Дафнэ умер и она и Эмилия Ивановна много плакали, хороня его под клумбой. В тен­нис как-то не пришлось играть.  Папá душка, я очень хочу Тебя видеть.

Кланяйся Николаю Павловичу и Лозинскому.   Какая скука ехать завтра в город на пожертвования и в какой-нибудь лазарет.   А какой ужасный случай с бедным Казбеком.   Это уже третий сын. Извиняюсь за глупое письмо, выходит что-то очень разбросано и глупо.   До свиданья, Папá-солнышко.   Храни Тебя Бог. Крепко, крепко Тебя целую как люблю.

Твой верный Елисаветградец.

Открытка Ольги Николаевны, адресованное ее бабушке

21 июня

                           Душка мой Папá!

Ужасно рада, что Ты скоро возвращаешься.    Сижу с Мамá на балконе после завтрака. Только что вышла Иза и уселась в кресло, которое я себе наметила.    Сестры идут сейчас в Большой дворец и лазарет и, кажется, не особенно радуются.   Когда они вернутся, поедем к нашим.   У них там уст­роен крокет, и мы будем играть.  Алексей со своей многочисленной сви­той едет в Ропшу, но вернется к 6 часам, чтоб идти к Ане.    Александр Константинович уехал на Кавказ покупать лошадь и так далее, так что по воскресеньям бывает менее уютно, хотя и весело.   Между прочим, ба­тюшка Кедринский попал под трамвай, и ему отняли левую ногу — бед­ный, так неподходяще для священника.   В среду Татьяна и я пили чай у Бабушки на Елагине и вернулись в первый раз на моторе.   Ехали час пять минут, так как дороги чинятся в городе и большая толкотня.   Ирина и Феликс пили у нас вчера чай.   Они говорили, что Андрюша ходит пажом со шпорами — и весьма конфузился первое время.   А сегодня у нас будет Костя.   Он уезжает на днях в полк.   Иза продолжает сидеть и много гово­рить.   Наши эриванцы слишком скоро поправляются и завтра самый ми­лый из них возвращается в полк, что очень грустно.   За все эти месяцы у нас 15 офицеров их полка лежали.   Мы познакомились у Ани с бывшим нижегородцем Кусовым.   Он в Московском драгунском полку уже четы­ре года. Мы сразу почувствовали себя дома с ним, а он еще больше, и он массу говорил.   Вчера вечером он был у нас, граф и графиня Граббе, Нини Воейкова и Эмма Фредерикс.   Аля пела, было довольно уютно.   Иза, нако­нец ушла, и я кончаю.

Храни Тебя Бог, Папá, золото мое.   Крепко, крепко Тебя целую и люб­лю.

Твой верный Елисаветградец.

Кланяюсь Николаю Павловичу. Скажи ему, что он свинья, так как ни разу не написал. Я 2 раза начинала, да все не выходило и рвала.

 

источник- Августейшие сестры милосердия/ Сост.Н.К. Зверева. - М.: Вече, 2006.-464с.

 

Письма Ольги Николаевны - часть 2

 

25 июня

                    Папá мой золотой!

Не успела написать Тебе с сегодняшним фельдъегерем, так как вре­мени не было.   Были мы в лазарете Большого дворца сегодня днем с Алек­сеем и было удивительно скучно и слабо, так как мы и сестры стояли у одного дерева, а раненые у другого, и долго не могли разойтись.   А после сыграли в теннис в первый раз после Твоего отъезда.    Четыре сета по-разному, и я все проиграла.   Погода была чудная, и солнце сильно припека­ло, так что понемногу начинаем загорать, а вечера совсем свежие, так что в платье холодно сидеть.    Здесь, на балконе, стало очень уютно, так как Мамá приобрела новую соломенную мебель, сделанную инвалидами, и горят две лампы.   Сейчас принесли чайный стол, и Галкин усердно пи­хает Аню в кресле под столом. Папá душка, я много о Тебе думаю эти тревожные дни.   Бог даст, все скоро пройдет и «будет легче», как Григо­рий всегда говорит. Ах, да!   Были мы четыре, Иза, Кира и Вильчковский в Колпине вчера днем.   Там гораздо теплее, чем здесь, и очень кра­сиво около реки.   Мы были в шести лазаретах и церкви, где находится образ Св Николая Чудотворца (чудотворный).  Там было довольно много рабочих и между инженер-механиками Соловов — помнишь его на яхте, а потом на «Абреке».   Извиняюсь за только что сделанную кляксу.   У нас в лазарете находится Коленкин — у него нарыв в левом ухе, но уже луч­ше.   Прибыл он в Александрийск только неделю, но его уже очень полю­били, и он рвется обратно.

Ну, теперь кончаю. Храни Тебя, Папá, ангел мой.

Целую и люблю Тебя крепко, крепко.

Твой верный Елисаветградец.

Кланяюсь Николаю Павловичу.

22 августа

                      Папá, золото мое!

Как же грустно, что Ты уезжаешь, но в этот раз с особенным чувством радости Тебя провожаем, так как все мы горячо верим, что этот Твой при­езд туда подымет как никогда крепкий дух нашей могучей, родной Ар­мии.   Помни и храни тебя Господь на этом новом и тяжелом, но святом пути.   Все наши молитвы и мысли будут около Тебя, Папá, ангел мой лю­бимый.

Крепко, как люблю Тебя, обнимаю и целую.

Твой самый верный Елисаветградец.

  Дневник Ольги Николаевны с засушенными цветами

24 августа

                     Папá, золото мое ненаглядное!

Твоя вечерняя телеграмма всех нас очень обрадовала.   Помоги Тебе Господь.   Погода вчера была чудная, но к чаю стало свежее и дождь по­шел.   Швыбзик с нами завтракал, но сидел за отдельным столом на солн­це.   Ос было много меньше.   Мы были в 9 часов у Обедни в пещерной церк­ви .   Маленький батюшка Анфис служил.   Много аппетитных детей ниже колен причащалось, и мне стоило больших усилий не броситься и не по­давить их.   После этого мы поехали на перевязки в лазарет, очень скоро всех перевязали, так как больных было мало, и пошли играть в крокет.   Споров и смеху было много, так как более нечестно, как мы играли, я думаю, играть нельзя.   Остальные все неходячие раненые сидели в крес­лах и на скамейках, как в театре, и страшно хохотали.   Алексей просил Тебя поцеловать и сказать, что напишет про Ирину Толстую.   Мы уютно провели время у Ани с ней и Ритой Хитрово.   Она еще больше выросла и ужасно милая.   Вечером мы прокатились с Мамá в полуоткрытом моторе вокруг бульвара и немножко дальше, было очень тепло и темно.   Да, а днем мы были в Большом дворце.   Половина раненых была в саду, а когда пошел дождь, их перетащили в большую палатку, где они мило и долго жили. Аня завтракала у княгини Палей.   Муж Али приехал на несколь­ко дней.   Он загорел и возмужал, но слаб в черкеске.   Он переходит в 3-й Уланский полк, совсем не надо, правда?    Аня читала нам прелестные сти­хи Володи Палей, переписанные его матерью.    Ну, а сегодня утром ез­дили мы как всегда в лазарет.    К концу перевязок Мама приехала к об­щей радости.   А погода зато ужасная.   Дождь идет, свежо и туман.   Завтра­кали мы наверху в игральной, так как у Алексея немного болит рука.  Он жалеет, что не может написать Тебе сегодня.   Сидели днем там час — Mr. Gilliard читал Алексею что-то, а до и после чая показывал нам его вол­шебный фонарь^{(аппарат для проекции нарисованных прозрачными красками изображений на экран)} . Сейчас сижу у Мамá в лиловой комнате у окна.   Толь­ко что спустились.   Она собиралась отдохнуть, но ей напомнили, что Ордин и Апраксин ждут, и пришлось идти принимать их.   Наверху в крас­ной комнате сидит за роялем настройщик и уже порядочно надоел, стуча все по одной ноте.

Ну, Папá родной мой, теперь кончаю.

Христос с Тобой. Кланяюсь Коле, а Тебя крепко, крепко целую.

Твой верный Елисаветградец

 

27 августа

                                      Папá мой душка!

Пишу Тебе в лиловой комнате Мамá, на Твоем удобном кресле.   Она только что вышла.   Обедаем мы эти дни в игральной, и это совсем уютно.   Погода сегодня хотя и ясная, но холодная.   Мы ездили днем в 2-х экипа­жах в Павловск в лес.   Хорошо там было и напоминало и Беловеж, и Шхе­ры, так как нашли несколько ягод брусники и черники.   Дядя Павел пил с нами чай и говорил после с Мамá «отдельно», а мы тем временем отпра­вились к Татиане, которая приехала на несколько дней из деревни и жи­вет в Стрельне, а сегодня провела день в Павловске.   Она выглядит не­множко лучше, хотя так же худа.    Видели мы Твою крестницу Екатерину на руках у бабушки, и она очень мила. Про Всеволода я уже не говорю.    Костя сидел все время и мешал.   Георгий тоже, он имел насморк и все время вмешивался в разговор, что скучно.   Были после у Всенощной в верхней церкви, и батюшка говорил длинную, но хорошую проповедь.   Жаль, что больше народу его не слышит.   Вчера мы 2 были в городе. Ездили сперва посмотреть склад пожертвованных вещей Татьяниным беженцам.  Нейдгарт был очень важен. Оттуда отправились в Зимний дво­рец, Татьяна на комитет, а я на пожертвование.   Денег получила много, более 2000 рублей, но народу было совсем мало.   Волконский был очень милый, и говорил интересные вещи.   Графиня Карлова была «ымынынныцей», и мы все забыли ее поздравить, конечно.    Чай мы пили на Елаги­не с Бабушкой и тетей Ксенией.    Тетя Ксения была простужена и чувство­вала себя нехорошо и была бледной, а Бабушка, слава Богу, хорошо.    Она была очень рада хорошим новостям.    Вася сперва показывался, а потом был страшно весел.    Он едет скоро в Крым на место возвращающихся Феодора, Никиты и Ростислава.    Другие два остаются еще для здоровья.    У Ирины уже болел там живот, и она лежала несколько дней.    Аня теперь пришла и уселась в Твое кресло, а я переехала к роялю.    Днем мы были в Большом дворце.   Там лежат 4 молодых прапорщиков, преображенцы.    Все вместе и их палата называется «детской», так как они шалят там, как маленькие дети, за что им иногда попадает, но что им, бедненьким, дру­гого делать.  Сейчас пора идти спать, потому кончаю, Папá мой дорогой.    Все страшно радовались Твоему письму Мамá. Она читала нам отрывки, и мы мысленно давили и ужасно Тебя любили, Папа золотце.    Продол­жаю 28-го. Сидим на балконе и пьем чай. Погода редко хорошая.   Ездили мы днем снова кататься и в одной лавочке за фермой в Павловске купили 2 чудные банки с земляничным и брусничным вареньем.    Алексей тоже весь день в саду.    Днем, до прогулки, мы были на крестинах сына прапор­щика Кобба.    Мари была.крестной матерью, а бывший улан Яковлев (ко­мендант ее поезда) отцом.   Его старший мальчик, которого крестила в про­шлом году Мамá, был очень мил.    Николай Дмитриевич дежурный, так что Мари очень суетится и кричит на балконе.    Видели мы у Ани жену и дочерей Григория Ефимовича.   Она такая уютная и хорошая.   Папá душ­ка, мне пора кончить.    Сейчас едем ко Всенощной и на общей исповеди — прошу у Тебя прощения.

Храни и помоги Тебе Господь.

Крепко, горячо Тебя, родной мой Папа, целую как люблю.

Твой верный Елисаветградец.

 

1 сентября

Дорогой мой Папа!

Только что видела одного офицера моего полка. Он был ранен и кон­тужен и на днях уже возвращается в полк. Сейчас едем кататься с Мама и Аней в 2 разных экипажах. У Татьяны русский урок. Мари и Настасья мучают вовсю Петра Васильевича. Сегодня утром у нас была операция тому контуженому офицеру, которого Ты видел в Тифлисе, и он просил о переводе сюда. Помнишь его? Но сейчас головой он больше не трясет, хотя левая рука и нога не действуют. Ну вот, теперь у нас 6 часов. Мы хорошо днем прокатились, ездили по всем улицам Павловска, совершен­но незнакомым. Там много уютных домиков. Получили только что пись­мо от дяди Сандро. Пишет, что видел Тебя, и я ему завидую. Какое там у всех хорошее настроение и вообще, видимо, всем очень доволен. Папа душ­ка. Теперь я кончаю — глупое письмо.

Помоги и храни Тебя Господь.

Крепко, горячо Тебя целую.

Твой верный Елисаветградец.

Видела наконец у Ани милого Александра Константиновича вчера ве­чером.

7  ноября

Дорогой, милый мой Папá!

Мы только что с Мамá завтракали, и она уже принимает Вильчковского.  Татьяна имеет урок, Мари и Настасья пошли в свой лазарет, а в 3 часа поедем с Настенькой кататься.  Снегу хотя и много, но все же ез­дим в коляске.  Уже два раза, что я была в лазарете, ничего не делала, но так посидела с ними.  Но все еще заставляют меня больше лежать, и Евге­ний Сергеевич вспрыскивает ежедневно мышьяк, отчего я немножко во­няю чесноком, и это менее приятно.  Более интересного я сообщить не имею принимала вчера моего молочного брата, вольно определяющегося моего полка.  Он довольно мил, но в нем мало еще выправки, и мы друг друга немного конфузились.

Часто встречаем в Павловске гуляющую княгиню Палей, в собствен­ном приятном обществе.  Двух же княжат реже.  Ну, Папá душка, теперь кончаю.  Видела сегодня вернувшегося из Евпатории КНЯЗЯ Геловани. Он хорош, поправился.

Крепко Тебя и Алексея целую.

Храни Тебя Бог.

Твой Елисаветградец.

30 апреля

Здравствуй дорогой мой Папá!

Татьяна посылает Тебе эти карточки.  Погода стала прямо ужасной, кажется, что будто уже осень, а это совсем не надо.  Сегодня по крайне мере снега больше нет.  Боюсь, чтоб все цветы не замерзли, особенно кауслип, которые начали распускаться.  Бабушка прислала вчера мне и Татьяне медаль Красного Креста I степени, так что мы теперь заважничали.  Мы с ней были вчера днем у Силаевых и уютно провели время.  Девочки были очень милы.  Мы водили их по всему дому, на чердак, кухню и т.д. к ужасу их матери.  Она, то есть жена Силаева, получила два письма от 2-х бывших эриванцев, которые по мобилизации попали другие полки, и они умоляют, чтоб их как-нибудь да перевели в родной полк.  Они были в Твоей роте в Ливадии, чудные простые люди, услышали как-то, что Силаев получил полк, и еще больше рвутся обратно, говорят, рады умереть, но только в своем полку.   Вот она мне это и сказала так как не знает, как и что им написать, а я решила Тебя спросить.  Они все в полку страшно довольны новым командиром, один из наших раненых пишет, что лучшего не могли бы найти, и слава Богу.  Ездила на днях после 7 часов вечера с Алексеем вдвоем в коляске. Холод и мокрота были большие, но ничего, благополучно проехали по обыкновенным излюблен­ным дорогам, мимо новых казарм 3-го Стрелкового полка, по Захариевской, где указал мне дом Ирины, и т.д. Раненых у нас осталось очень не­много, большинство уехало с поездом Ани в Евпаторию.  Ну, Папá душ­ка, мне и пора. Храни Тебя Бог.

Крепко целую и люблю.

Твой Елисаветградец.

 

источник- Августейшие сестры милосердия/ Сост.Н.К. Зверева. - М.: Вече, 2006.-464с.

Личные документы Великой княжны, отражающие ее внутренний мир и ее деятельность, во многом схожи со старшей сестрой, но имеют свою индивидуальность. Ее своеобразный почерк с одинаково заострен­ными буквами, аккуратные записи говорят о внутренней собранности и целенаправленности.  Татьяна Николаевна более двух военных лет почти без перерыва проработала хирургической сестрой в госпитале.  В запис­ных книжках с текстом духовного содержания много того, что есть в за­писях Матери Императрицы.  На титульных листах дарственные надпи­си «от Мамы».  Вместе Они трудились сестрами милосердия, постоянно посещали богослужения, проводили вечера за чтением. Ее дневниковые записи сохранились с 1907 по 1916 год. Кроме дневника за 1911 год. Пос­ледняя запись сделана 24 октября 1916 года. Вероятно, следующая тет­радь, в которую входили записи конца 1916 года и записи 1917 года, была ею уничтожена. В указанном в описи архива дневнике за 1917 год на ти­тульном листе надпись: «Татьяна, Тобольск, 1917 г.»  На страницах за­писи из духовного наследия Св. Отцов Церкви.  Заполнены 70 авторских страниц. Последняя запись: «Скорбь Ваша неописуема.  Скорбь спасите­ля в Гефсиманском саду за грехи мира — безмерная, присоедините вашу скорбь к Его скорби и в ней найдете утешение. Пр. Иоанн Кронштадтс­кий».

Интересна записная книжка с автографами раненых офицеров, кото­рые находились на излечении в Дворцовом лазарете, позднее переимено­ванном в Собственный Ее Императорского Величества Александры Федо­ровны.   В фонде находится большая ее переписка, в том числе письма от Отца и Матери.    Документы, связанные с работой комитетов Ее Имени, ра­порты от командиров полков о ходе военных действий и многочисленные отчеты и донесения на Ее имя от благотворительных организаций, в кото­рых принимала участие Великая княжна.  Фотографии и фотоальбомы.

ПИСЬМА ТАТЬЯНЫ НИКОЛАЕВНЫ

20 сентября 1914 г.

Дорогой мой душка Папá!

Молюсь и думаю о Тебе много. Да сохранит Тебя Господь. Так груст­но, что я не могла с Тобой поехать.  Крепко и нежно Тебя, мой дорогой, хороший Папá, целую как люблю.

Твоя Тебе верная и любящая дочь

Татьяна Романова.

22 сентября

Папá, душка мой хороший.

Сегодня мы опять работали в лазарете, и очень было хорошо.  Так жаль, что, вероятно, на этой неделе Жданов и Мамá улан Эллис едут в Крым, и нам и им жалко расставаться, ведь привыкли друг к другу. У Твоего стрелка Побаевского страшно болит рука, и он целый день ходит по коридору, бедный.  Так жалко его.  Другие все очень милы.  В осо­бенности Мамá уланы, все-таки чувствуется между ими и мною что-то общее, родное «уланское».   Тебе очень кланяется Твой друг Суза-Муза- Лаперуза-Валерьяни-Кастельяни-Вите-Понте-Монте — граф Мендоза де Ботелло. Так мило, ужас!   Мы видели в поезде Алексея генерала Порецкого.  Мы нашли, что он постарел и вид неважный, бедный.

Очень ли был дядя Николаша доволен получить письмо от Алексея?

Мне так жалко, что я не с Тобой. Радуюсь за генерала Рузского, что Ты его зачислил в свиту.

Как Ты проводишь вечера в поезде?   Играешь ли в кости с Дрентельном.  Сестры играли вчера в кости с ранеными.  Мамá просила сказать Тебе, что сегодня она перевязывала сына генерала Вестмана (Преображенец). Он ранен в ногу, но ходит и живет у себя дома, и только прихо­дит к нам на перевязки.  В среду в 2 часа дня в Зимнем дворце в Петрогра­де у меня будет заседание.  И поганец Нейдгарт — хотел, чтобы я что- то прочла в начале комитета, но Мамá душка сказала, что не надо.  Поду­май, идиотство, я читаю глупые вещи в присутствии 14 людей! А!

Ну вот. До свидания, золотой мой, хороший Папá.

Да хранит Тебя Бог. Крепко и нежно целую Тебя, дорогой мой, как люблю.

Твоя всегда Тебе верная дочь Вознесенец.

Так скучно, что бедная Мамá лежит с такой головной болью.

Кланяйся Нилову.

22 октября

Праздник Казанцев

Папá, душка мой дорогой.

Сегодня, к сожалению, я не успела написать Тебе с фельдъегерем, но это ничего, так как все остальные написали и уж так много без этого чи­тать. Мы с Ольгой сегодня ездили в Петроград по ветке [в] 1 час 20 ми­нут. Там нас встретили мадам Сухомлинова с Манташевым. Скажи Ни­колаю Павловичу, что она была очень мила, конечно, не при самом воен­ном Министре. И мы с Ольгой осматривали наши военно-санитарные по­езда, ужас хорошо и уютно устроено, так бы сама и поехала в нем. Потом поехали в Зимний дворец, где Ольга принимала пожертвования. Я сиде­ла рядом и работала как всегда. Потом идиотский какой-то фотограф хо­тел нас там снять, но так как было уже темновато, то он сделал это при магнии, и был маленький выстрел, и так всю комнату обдало вонючим дымом, и мы чуть не задохлись.  Всем, конечно, пришлось уйти, тем и кончилось. Хе-хе!

Я ужасно радуюсь, что Николай Павлович с Тобой, и, конечно, ему очень завидую. Погода пасмурная, и что-то не то мелкий дождь, не то снег — не понять, вообще неважно.

Вчера к Мамá пришли прощаться три раненых офицера, уезжающих уже назад по полкам. Так было грустно, но один только из нашего Двор­цового лазарета, остальные два из Красного Креста. Сейчас Алексей при­шел вниз и будет молиться с Мамá. Моя собачка Ортипо бегала по комна­те и играла во время чая.   Страшно забавна и мила.   Прости, пожалуйста, за поганый почерк, но я сижу у Мамá в комнате и на полу, так что не очень удобно. Ну, до свидания Па — душка. Да хранит Тебя Бог. Покло­нись Николаю Павловичу и Дрентельну.

Крепко и нежно Тебя обнимаю, как люблю.

Твой верный Тебе Вознесенец.

26  октября

Папá мой дорогой.

Я ужасно обрадовалась Твоей дорогой телеграммой. Мы только что вернулись с освящения пещерной церкви Дворцового лазарета. Ужасно было хорошо.  Очень было много народа, раненые были кто на костылях, кто с палкой, и все в разных формах. Одни в рубашках, другие в кителях, а третьи в халатах. Нижегородцы твои очень милы. Гогоберидзе тоже.

Ужасно хорошо нам удалась поездка в Лугу. Никто, по-видимому нас не ждал.  Мы массу ездим по здешним лазаретам.

Вчера были в 8 часов, 4 тут и 4 в Павловске. Там уже с тетей Маврой.

Ортипо растет и ужасно мила, много бегает и страшно веселая.

Много ли гуляешь с Николаем Павловичем? Очень ли он доволен быть с Тобой? Ужасно ему завидую. Сейчас опять едем с Мамá по лазаретам.   Ну, до свидания, Папá душка.  Да хранит Тебя Бог.  Крепко и нежно Тебя обнимаю, как люблю.

Твоя Тебя страшно любящая дочь Вознесенец

27октября

Папá мой дорогой душка.

Сидим у Мамá после обеда.  Анастасия ушла спать, Мари шьет еще, она сидит на полу и работает, Ольга в Твоем кресле.  Мамá говорит по телефону с Соней.

Ты знаешь, Мерика Карлова выходит замуж за Оржевского кава­лергарда.  Не помню, на что он похож.  Вчера вечером от 6 до 7.45 сидели у нас в лазарете.  Алексей тоже был.  Многих офицеров не было, так как они разъехались по гостям, и вот мы сидели с прапорщиком Твоего Нижегородского полка, который нам страшно много говорил о войне.  Он как раз был в этом деле день под Скерневицей, где они так отличились, и он нам показывал свою простреленную шашку, и конец ее имеет след скерневицкой крови (как они говорят), где он сам многих разрубил.  Так жалко, что Ты их не видал и что они не могли Тебе всего этого рассказать — так интересно.  Он, то есть этот прапорщик, был в болгарскую войну, брал с ними Адрианополь и получил от самого Фердинанда ихний Ге­оргиевский крест. Теперь ему стыдно даже его носить, и он его прячет.  Так скучно, Папá душка, что Тебя тут нет, что ужас.  Я сегодня принима­ла какого-то архимандрита, который вместе с тем и старший доктор в моем лазарете в Минске.  Ты, к сожалению, там не был, и вот он мне гово­рил, что солдаты ужасно плакали.  Потом мне сказал, что там лежит ко­мандир Твоего Ширванского полка, подполковник, кажется, Троцкий, я не совсем помню, как фамилия. Ну, вот, до свидания, солнышко мое, да хранит Тебя Бог.

Твоя Тебя очень любящая дочь Вознесенец.

Николаю Павловичу кланяюсь и Дрентельну. Если увидишь Сашку, то ему тоже.

30 ноября

Папá, душка мой.

Сегодня мы все пять были в нашем лазарете и Алексей присутство­вал на всех перевязках и даже держал на одной таз, куда стекал гной из раны.

Ужас какую Ты невероятно хорошую телеграмму написал Твоим душкинским нижегородцам. Они так были довольны, что ужас.

Мы сегодня днем снимались в Большом дворце со всеми офицерами, потом были в Инвалидном доме, где Мамá раздавала нижним чинам Ге­оргиевские медали.  Сегодня у нас пьет чай дядя Павел.  Ужас как хочет­ся быть с Тобой и на Кавказе.

Получила телеграмму из полка, что новые 20 Георгиевских кавале­ров у меня.  Ужасно радуюсь. И потом, чему я страшно довольна, это что мои Уланы были две недели с Твоими Нижегородцами и получили их хо­роший дух. Ужас как жду, чтобы Ты нам много рассказал про Твое инте­ресное путешествие.

Ну, до свидания, Папá душка.

Крепко и нежно Тебя целует Твой Вознесенец.

 

25 января 1916г.

Папá, душка мой дорогой.

Вот, конечно, Тебя не было вчера у Всенощной, и батюшка говорил проповедь 10 минут. Он всегда пользуется Твоим отсутствием.  Погода у нас чудная.  С утра солнце, каждый день, но в тени холодно.

Вчера у нас завтракал дядя Георгий.  Сегодня он выезжает из Петро­града.

Папа, подумай как хорошо, Пурцеладзе, к счастью, не убит, а в пле­ну.  Его жена получила от него из плена письмо.  Дай Бог, чтобы с ним ничего там не сделали.  Если Ты увидишь в Севастополе Погуляева, по­клонись ему от меня, пожалуйста.

Сегодня в 2 часа мы едем с Мамá на свадьбу одного нашего раненого офицера Глиндемана Твоего 3-го стрелкового полка.  Свадьба будет в ла­заретной церкви, когда вернемся, опишу Тебе, как было. Сейчас поедем к обедне.  Только что вернулись домой к чаю.  Были на свадьбе.  Невеста миленькая, и было хорошо.  Потом поехали с Мамá в Большой дворец.  Оттуда только что вернулись.

Пожалуйста, поклонись Николаю Павловичу, Мордвинову и Дрентельну. Крепко и нежно Тебя, Папá душка, целую.

Твой верный Тебе Вознесенец.

5 марта

                                         Папá душка.

Прости меня, что я Тебе до сих пор не писала.  Мне ужасно стыдно, но все времени не было. 3 и 4 были в Петрограде, и сегодня опять у Ольги будет комитет, а я поеду к тете Ксении. ... Третьего дня резали Карангозову аппендицит.  Наврузов больше не живет у нас, а в Петрограде.   И приезжает через день на перевязки.   Ужасно скучно без Тебя Папá душка.   Как жалко бедного Влад.Струве. Правда?   Мамá опять немного переутомилась и вчера ее Евг. Серг. уло­жил в кровать на целый день.  Она только встала к обеду, чтобы провет­рить спальню.   Солнце есть у нас, только все холодно, что очень скучно.   Ну до свидания, дорогой мой душка Папá. Сейчас будет урок. Больше писать не могу.   Да хранит Тебя Бог.   Крепко и нежно Тебя, дорогой мой, целую и обнимаю.

Твой Вознесенец.

7 марта

Папá душка.

Спасибо ужасно за то, что Ты нам позволил купаться у Тебя в ванне.   Ужас как было хорошо и весело.   Я плавала много и страшно наслажда­лась.   Как поживает нога Дрентельна?   Как глупо и обидно так расшибить­ся.   Поздравляю Тебя назначением самого себя шефом этих чудных Пла­стунов³⁹⁰ .   Замечательно мило, и я страшно тронута.   Сидим у Мамá после обеда.   Ольга играет с Мамá в colorito, а Ортипо носится по комнате как сумасшедший.

Сегодня у нас отвратительная погода. С утра сильный ветер и снег, холодно и на улице неуютно. Напиши мне когда-нибудь телеграмму, если будет время, пожалуйста.   Мне ужасно хочется.

Много ли гуляешь? И скучно на Ставке?   Иедигаров писал Ане и гово­рил, что он был ординарцем у дяди Георгия.

Генерал Круглевский продолжает быть очень смешным на перевяз­ках, иногда даже кричит, что очень смешно.

Ну, до свидания, Папá душка. God bless you. Крепко и нежно тебя обнимаю и целую, как люблю.

Твой Вознесенец.

9 марта

                   Дорогой мой Папá душка.

Спасибо Тебе большое, Папá душка, за милую карточку.   Ужас как была рада ее получить.   Вчера днем мы 4 поехали к Татиане в Павловск.  Возились очень с ее детьми, такие душки все. Она говорила, что дядя (В.к. Константин Константинович) , вдруг забыл, что война, и он страшно удивился, когда ему сказали, с нем­цами война, а потом прошло и он стал спрашивать, что он забыл и так далее.  Они ужасно все перепугались.

Поздравляю Тебя, Папá душка, страшно и так радуюсь взятию Перемышля.  Когда сегодня после перевязки мы сидели с Ольгой и офице­рами, меня позвали из дому по телефону сообщить раненым, что от Тебя была тайная телеграмма.  Они все ужасно обрадовались, и им на радостях княжна Гедройц отпустила вина.

Странно подумать, что у Ирины дочь родилась, скучно, что ее назва­ли тоже Ирина — правда?

Ужасно хочу Тебя видеть, Папá душка.— Ну, до свидания, поклонись, пожалуйста, болящему Дрентельну и Николаю Павловичу.   Храни Тебя Бог.   Крепко и нежно Тебя обнимаю.   Твой Вознесенец. Мне мой командир телегрофировал, что пришлет мне рапорт ,где сказано будет о потерях дорого полка.  Жду с нетерпением.

 

5  апреля

Папá, душка мой.

Ну вот — очень скучно, что Ты уехал от нас.   Вчера мы очень весело ломали лед, сегодня я каталась <...>. Сегодня днем Ольга и я ездили к Татиане, так как сегодня исполнился год ее дочери.   Я ужасно была рада видеть у Ани Родионова и Кожевникова.   Завтра увидимся с ними в пос­ледний раз.   Ужасно завидую Тебе, что Ты будешь, во-первых, в Севас­тополе, увидишь эскадру, а потом в Одессе — батальон наших. Мамá сегодня опять немножко лежала на кушетке. В среду у меня будет мой скучнейший комитет, и я при мысли о нем потею.   Ужас как не люблю эти комитеты. Сейчас мы сидим после обеда у Мамá в спальне.   Мари играет с Мамá в colorito, а Ольга пошла говорить по телефону с нашим лазаретом.

Ну, до свидания, дорогой Папá.  Крепко и нежно целую, как люблю.

Твой верный и любящий Тебя Вознесенец.

Кланяюсь Николаю Павловичу.

 

источник- Августейшие сестры милосердия/ Сост.Н.К. Зверева. - М.: Вече, 2006.-464с.

 

рисунок Татьяны Николаевны

10 апреля

Папа душка.

Я передала Мама утром Твой пакет. Она была страшно рада. У^к&с как красиво и аппетитно. Эти последние дни мы катались днем в экипа­жах и сами правили. Я сначала ужасно боялась, что кого-нибудь раздав­лю, так как лошади тянули, но ничего.

Как удачно вышло, что каждую Твою поездку Ты видаешь тетю Оль­гу. Хорошо вышло, что тетя Ксения тоже там.

Аню привозят к Мама каждый день, и она лежит в своем кресле.

Наверное, Твое теперешнее путешествие очень интересно. Вообра­жаю, как Николай Павлович радуется быть с Тобой теперь. Пожалуйста, очень ему поклонись.

Ну вот. До свидания, мой дорогой душка Папа. Крепко и нежно обни­маю и целую, как люблю. Твой верный Тебе Вознесенец.

В лазарете у нас все благополучно. Ротмистру Карташову, Слава Богу, лучше.

В.А. Вильчковская хорошо себя чувствует.

Целую еще крепко. Татьяна.

 

5 мая

Дорогой мой Папа душка.

Шлю Тебе мои самые горячие поздравления и пожелания к праздни­ку. Жалею, что не будем вместе этот день.

Сегодня я перевязывала в лазарете этого несчастного солдата с отре­занным языком и ушами. Он молодой и очень хорошее лицо, Оренбур­гской губернии говорить он совсем не может и потому он написал, как все это с ним случилось. И Мама просила это Тебе послать. Мама ему ска­зала, что пошлет его записку к Тебе, он был очень доволен. Княжна Гедройц надеется, что он будет со временем говорить, так как у него отреза­на половина языка. Очень болит у него. Правое ухо сверху отрезано, а левое снизу. Так его, бедного, жалко. После завтрака Мама и я поехали в Петроград на Верховный совет. Полтора часа сидели, ужасно было скуч­но. Тетя Ксения была и дядя Георгий. Потом мы с Мама обошли весь склад. И вернулись только что сейчас в 5.30. Больше не успею написать, а то письмо опоздает. Погода сегодня лучше. Сегодня солнце и в тени сей­час 9. Ну, до свидания, Папа душка.

Храни Тебя Бог.

Крепко Тебя целую, как люблю. Твой верный Тебе и очень любящий Тебя Вознесенец.

Кланяйся Николаю Павловичу и Дрентельну. Он эту записку сам пи­сал.

11 мая

Папа душка.

Прости меня, что я Тебе так давно не писала, все как-то времени не было.

Сегодня Мама, Ольга и я поехали к Обедне в пещерную церковь на­шего лазарета, и потом перевязывали офицеров и нижних чинов. Теперь у нас много новых офицеров.

Вчера вечером мы обедали с Мама раньше и в 8 часов поехали к Ане. Алексей тоже был и оставался до 9. Приехали туда Равтопуло, Шведов, Юзик, Золотарев и, конечно, Деменков. Очень было хорошо и весело. А днем вчера мы были у Татианы. Она, бедная, только начинала поправ­ляться и, когда она стояла на костылях, вдруг потеряла равновесие и сва­лилась, конечно, на больную ногу и снова порвала все связки, которые только что начали поправляться. Дети ее были ужасно милы, и мы массу с ними возились. Третьего дня Мама представлялся новый командир, твой эриванец. Он не большой и имеет кавалерийские ноги.

В Витебске было очень хорошо. Ольга Тебе, наверное, написала все, что мы там делали, но я хотела Тебе сказать, что было ужасно мило. Ког­да мы подъезжали к губернаторскому дому, там играл оркестр, который нас встретил кавалергардским маршем, а не уланским.

Мы очень смеялись — так мило.

Ну, до свидания. Папа душка, сейчас человек уедет, и боюсь, чтобы письмо не опоздало. Храни Тебя Бог. Крепко и нежно Тебя целую, как люблю твой ВОЗНЕСЕНЕЦ.

19 июня

Дорогой мой Папа душка.

Сегодня мы после обеда на балконе, и у нас тут с сегодняшнего дня провели электричество, и стоят две лампы, что очень уютно. Днем сегод­ня были в складе и работали. В 6 часов были у Ани, казаки были, а потом случайно приехал полковник Кусов 1-го драгунского Московского пол­ка, бывший твой нижегородец. Очень милый и такой же, как и все те. Сразу начал с нами играть, и мы чувствовали себя, как будто давно друг друга знали — так мило. Когда Ты вернешься, Папа душка? По-моему, уже пора к нам! А? Мы в среду пили чай у Бабушки на Елагине и верну­лись на моторе.

Ехали 1 час 5 минут. Но мы не торопились, и потом в городе на мно­гих улицах там чинят улицы, и потому вся езда по одной стороне. Душно ужасно в городе, и я совсем не завидую тем, кто там живет. Аня Тебе ло­бызает Твои руки. Верхом опять ездила. Чудно в Павловске 20 июня. Чудная опять сегодня погода. Сегодня я вытащила мою койку из-за шир­мы и спала посереди комнаты, чтобы больше воздуху получать. Ну, до свидания, Папй душка, крепко, крепко Тебя целую.

Твой очень Тебя любящий и верный Тебе

Вознесенец.

25  августа

Дорогой мой Папа душка.

Пишу Тебе утром до урока. Погода отвратительная. Ветер и дождь, наверно, до вечера так будет. Как Ты устроился, то есть не Ты, а где поезд стоит, в лесу или где? Завтра у меня будет в Петрограде заседание моего комитета. Так скучно. Теперь только что вернулись из Большого дворца. Там лежит один офицер моего полка, а у нас в Дворцовом лазарете двое других тоже моего полка. Вчера вечером мы с Ольгой зашли перед спань­ем посмотреть, спит ли Алексей. Оказалось, что нет. Тогда, чтобы раз­влечь его, мы начали с ним петь песни и пели «от Манглиса до Тифлиса» и еще другие, наученные эриванцами. Но потом он заснул, и мы ушли. Погода самая препоганая — дождь, и ветер, вообще мерзко. Анастасия поправилась и уже ездила в лазареты. У нас сегодня чай пьет Елена с Всеволодом. Трогательно, правда? Поклонись, пожалуйста, Николаю Павловичу.

Да хранит Тебя Бог. Очень скучно без Тебя. Крепко и нежно Тебя це­лую и обнимаю, Папа душка.

Твой Вознесенец.

 

29  августа

Дорогой мой Папа душка.

Мама только что получила Твое письмо, мы сидели на балконе и пили чай. Погода чудная. Так было хорошо вчера вечером, эта общая исповедь. Мне очень понравилось, и батюшка замечательно хорошо говорил. Много народу причащалось. Потом мы вместе с Мама пили чай на балконе, потом поехали в лазарет, Алексей был в своем защитном и очень доволен. Завт­ракали с мадам Зизи и Изой. После катались в Павловске. Мама с Аней впереди в коляске, а мы 4 сзади. Мы ездили по тем дорогам, где мы ездили с Тобой по вечерам на моторе, и впереди нас ехал какой-то статский вер­хом посереди дороги, кучер ему крикнул, чтобы он нам дал дорогу, он не пожелал свернуть, наши лошади испугались и бросились в сторону, в ка­наву, так как дорога очень узкая. Мы выскочили, а экипаж наполовину в канаву. Кучер тогда опять крикнул ему слезть и помочь нам вытащить экипаж и лошадей, которые уже начинали немножко биться, а этот идиот остановил свою лошадь и самым равнодушным образом смотрел на нас. Когда Мама услышала, что кучер зовет на помощь, она остановилась, и Коньков слез и побежал на помощь. Мама осталась одна с Аней в экипаже держать лошадей. Коньков обругал этого идиота, когда проходил мимо него, а он только сказал: «Зачем ругаться», — и шагом поехал дальше. Он даже не подумал подержать Мама лошадей. Дурак! Наш экипаж должен был долго по полю ехать, так как лошади боялись перепрыгнуть канаву, ну а потом мы благополучно продолжали нашу прогулку. Я ужасно рада иметь моих трех вознесенцев у нас в лазарете. И четвертый случайно по­пал в Большой дворец. Завтра мой полковой праздник. Ужасно скучно без Тебя, Папа душка. У нас был в лазаретной церкви молебен, по случаю того, что Ты теперь взял командование на себя. Они все страшно довольны.

Пожалуйста, поклонись Николаю Павловичу и Дмитрию.

Ну, до свидания, Папа душка хороший.

Помоги и сохрани Тебя Господь Бог. Крепко и нежно целую Тебя, как люблю.

Твой верный Тебе Вознесенец.

5  сентября

Дорогой мой Папа.

Вчера Мама и я ездили в Петроград в центральный распределитель­ный пункт для беженцев, в убежище для призреваемых, потом поехали на Гутуевский остров, где устроены помещения для беженцев в быв­ших ночлежных домах, потом еще в Сухопутной таможне. Там тоже устраивают помещения на 300 с лишком человек. Очень хорошо устроено. Они никто не знали, что мы там будем. Все женщины с детьми лезли це­ловать Мама руки, и Мама с ними разговаривала. С нами ездили Нейдгарт, князь Оболенский, граф Толстой, граф Ростовцев и граф Апраксин. Скажи, пожалуйста, Николаю Павловичу, что я его очень благодарю за милое письмо. Княжна Гедройц просила Тебе очень поклониться. Ужас­но хочется Тебя видеть, Папа душка. Погода самая поганая, которую толь­ко можно себе представить. Утром сегодня были у Обедни внизу в 9 ча­сов. Потом перевязывали в лазарете.

Едем пить чай к тете Ольге и тете Мавре. Вчера были в Павловске у Татианы. Она живет в Стрельне. Ну вот, храни Тебя Бог. Крепко и нежно обнимаю и целую, как люблю.

Твой Вознесенец.

9      сентября

Дорогой мой Папа душка.

Сегодня погода наконец хорошая, и я поеду верхом с Марией и Анас­тасией. Только что вернулись с прогулки. Очень было хорошо. Я ездила на лошади графа Фредерикса «Рита». Он на ней ездит во время парадов, она хорошая. Наши раненые эриванцы говорили нам, что они слышали, что как будто их полк опять пострадал. Ты ничего не знаешь? Мои вознесенцы тоже говорили и про моих улан. А точно и не знают. Если Ты что- нибудь узнаешь, Папа душка, дай мне как-нибудь знать, пожалуйста.

Ужасно хочу видеть Тебя, Папа душка. Когда Ты вернешься? Скоро или нет еще?

Алексей просил передать Тебе его письмо. Пожалуйста, поклонись от меня дядям, Дмитрию и Николаю Павловичу. Видела сегодня в Пав­ловске на всех дорогах чудных уральских казаков. Такие аппетитные. Некоторые имеют Георгиевский крест и медали. Ну, до свидания. Боюсь, чтобы письмо не опоздало. Храни Тебя Бог.

Крепко и нежно целую, как люблю. Твой Вознесенец.

14   сентября

Дорогой мой Папа душка, как была рада получить первое письмо от Тебя, за которое креп­ко, крепко целую Тебя в обе щеки и руки и благодарю. Я Тебе прошлый раз писала, что мои уланы не знали, где полк. А теперь они узнали, что полк с другими дивизиями прорвались и теперь где-то в тылу у немцев. Наши все раненые поправляются, и много пустых мест. Эриванцев у нас только двое, но палата все еще называется «Лейб-Эриванская», так как вначале она была наполнена ими. Они написали на дверях, а теперь там лежат других полков офицеры, а палата осталась под тем же названием.

Я много хохотала, когда читала про свинью, на которую вы наехали. А Ты с кем обыкновенно ездишь? С дежурным флигель-адъютантом и Во­ейковым или Ты кого-нибудь из посторонних берешь? А Дмитрий гуля­ет с тобой? Пожалуйста, передай ему и другим родственникам поклон. Видел литы Алек. Павловича? Мы его видели раз у Ани вечером. Он был с казаками? Завтракал ли с тобой маленький В. Э. Ну вот, погода здесь гадкая, дождь. Три дня были хорошие. Мы ездили верхом, а теперь ис­портилась погода.

Ну, до свидания. Храни Тебя Бог. Крепко целую и еще раз благодарю за огромное удовольствие, доставленное мне письмом.

Вознесенец

17 сентября

Дорогой мой Папа.

Сегодня наконец погода была чудная с утра, настоящая шхерная или беловежская. Так хорошо. Утром были с Мама на отпевании бедного ста­рого адмирала Арсеньева. Это было у «Знамения». Часовые были кадеты из морского корпуса. Днем мы катались с Мама в Павловске. Очень было хорошо. Маленькая Мари П. приехала к дяде Павлу отдохнуть на несколь­ко дней и пила у нас чай. Сегодня опять дождь идет, так скучно. 16 сен­тября Ольга и я ездили к Татиане в Стрельну. Она теперь так занята устройством своего нового дома, только про это и говорит. В лазарете Боль­шого дворца лежит маленький, 20 лет, прапорщик 15-го стрелкового пол­ка Железной бригады. Ему, бедному, очень плохо. Рану давно не пере­вязывали (это там было) и теперь у него заражение крови. Я его еще не видела. Это первый из Железной бригады, а где теперь эта бригада, Папа душка? Я так была рада за Тебя, что дядя Мими был с тобой это время. Вчера мне привезли Ортипо с детьми, чтобы их показать. Они очень ма­ленькие и уродливые и неизвестно, на что и кого они похожи. А Ортипо смирно лежала около них в корзинке и страшно, видно, боялась, чтобы мы не дразнили или мучили маленьких. Но их опять увезли и потом уже привезут только одну Ортипо.

Мил ли Мордвинов? Ты скажи ему, что нам очень не хватает его, в том смысле, что некого дразнить, изводить и мучить. Он написал Ольге длинное письмо, как он ездил, и вспоминал, как он нас жалел, когда Ты нас оставил на улице перед лазаретом, помнишь? Как было смешно.

У нас здесь все то же самое. Каждый день работаем в лазарете, потом уроки, ездим в лазарет Большого дворца. Когда Ты к нам приедешь, Папа душка? Завтра уже будет 4 недели, что Ты от нас уехал.

Ну, до свидания, Папа душка. Храни Тебя Бог.

Крепко и нежно Тебя целую, как люблю.

Твой Вознесенец.

Кланяюсь Николаю Павловичу. Поздравь от меня, пожалуйста, Дмит­рия 21-го и поклонись ему. Дрентельну тоже кланяюсь и другим

рисунок Татьяны Николаевны

 

источник- Августейшие сестры милосердия/ Сост.Н.К. Зверева. - М.: Вече, 2006.-464с.

 

 

2  октября

Дорогой мой Папа душка.

Мама только что получила Твою телеграмму и сказала нам, что Ты видел 21-й корпус. Страшно радуюсь за Тебя и за них, что вы видели друг друга, а Ты был один или с Алексеем?  Очень скучно без вас обоих.  Нет шума наверху, и в комнатах Алексея пусто и темно.  Ты скажи ему, что Петр Васильевич бродил сегодня по его комнатам и скучал по нем. Мы сегодня утром были в лазарете. Мама тоже.  После завтрака мы принима­ли прапорщиков из Николаевского кавалерийского училища, наших пол­ков.  Страшно конфузились, бедные мальчики.  Днем катались с Мама все четверо.  Потом были в Большом дворце в лазарете на молебне. Привезли икону Знамения Божией Матери из церкви.  После всех обошли.  Как дядя Павел?  Доволен быть с Тобой?  А Беби как, завтракал с вами или у себя? И вообще, как он?  Так смешно подумать, маленький и один с Тобой. По­года сегодня немножко теплее обыкновенной. 10 тепла.  Это замечатель­но.  Скажи Алексею, чтобы он нам иногда писал.  Пока еще ничего осо­бенного не было, так что нечего писать.

Ну, до свидания. Крепко, крепко целую Тебя, Папа душка, и дорого­го Алексея.  Да хранит вас Бог. Кланяйся Николаю Павловичу и Дмит­рию.

Твой Вознесенец

4 октября

Дорогой мой маленький Алексей.

Крепко, крепко тебя целую и поздравляю с праздником.  Все наши раненые очень благодарят тебя за поклон, и Соловьев, твоего Московско­го полка, тебя поздравляет.  Очень скучно без тебя, Алексей душка.  Уютно спать с Папа в одной комнате?  Что ты делаешь целый день?  Мы катаемся каждый день с Мама и Аней.  По утрам на пруду бывает малень­кий лед, а днем он тает, и вообще холодно, но солнце есть, хотя мало греет.  Сегодня днем мы были в лазарете, была операция, ее делал Владимир Николаевич очень хорошо.  А княжна Гедройц больна, и она лежит.  Се­годня приехал с Кавказа Попов эриванец, помнишь его?  Он маленький, так смешно говорит и без левой руки.  Наши раненые все спрашивают про тебя.  Доволен ли ты быть там и как тебе там нравится? Алексей душка, ты мне напиши, понимаешь ли ты мой почерк и можешь ли ты его чи­тать?   Если нет, я буду стараться еще яснее писать.  Ну, до свидания, душ­ка мой хороший.  Храни тебя Бог.

Крепко тебя целую и давлю.  Поцелуй Папа.  Кланяюсь Коле, Дере­веньке, М. Gilliard и Нагорному.

Ортипо здорова.

Любящая тебя твоя Татьяна.

10 октября

Дорогой мой Папа. Только что вернулись из Петрограда с освящения лазарета в Зимнем дворце. Бабушка была и много народу.  Очень хоро­шо все устроено.  Очень много сестер.  Знакомых только две, сестра П.А. Воронова и Ольга Трубецкая, дочь Юрия.  Очень радуюсь Тебя видеть, Папа душка, и Алексея.  Он ужасно мило пишет Мама.  На некоторых до­рогах снег уже лежит и очень холодно.  Я привезу с собою Ортипо.  Вооб­ражаю, как она Тебе обрадуется.

Пишу Тебе до Всенощной.  Настася сидит рядом в комнате и бренчит на балалайке, Мария в другой комнате на рояле, а Ольга тут валяется и отдыхает до церкви.  Нам так много пришлось сегодня стоять, все утро у нас в лазарете, потом в Зимнем на молебне, потом ходили по всем палатам, потом пошли еще по сему складу и теперь еще всенощная.

До свидания, Папа душка

Крепко, крепко обнимаю и целую Тебя и Алексея.

Храни тебя Бог

Твой Вознесенец

4 ноября

Папа душка мой дорогой.

Сегодня у нас все в снегу.  Так много выпало за ночь.  Но на санях еще не совсем можно, так как снег очень рыхлый.  У нас сегодня Игорь завт­ракал.

В лазарете я одна теперь работаю.  Но перевязок немного, так что со­всем не трудно.

Был ли Ты на прогулках в тех же местах, куда мы с Тобой ездили?  Хороший ли был вчера у вас кинематограф?  Алексей писал Мама, что он страшно радовался предстоящему удовольствию.  И где он был, в столо­вой или в зале?  Очень скучно без вас, душек, тут.   Надеюсь и желаю Тебе, чтобы поездка была интересна и удачна, и желаю счастливого пути.  По­целуй крепко от меня Алексея.  Кланяюсь Николаю Павловичу и Дмит­рию.  Храни Тебя Бог.

Крепко и нежно обнимаю, как люблю.

Твой Вознесенец.

8 ноября

Дорогой мой Папа душка.

Завидую Тебе, что Ты видел всех наших в Одессе и чудных велика­нов.  У нас сегодня пили чай Нини Воейкова и Эмма Фредерике.  Так мило.  Ольга теперь стала приезжать в лазарет на полчаса, но не работает еще.  Мы обедаем с Мама по вечерам наверху в игральной комнате и там остаемся вечерами.  Мама так себе, не особенно хорошо чувствует и тоже в лазарет не ездит. Скажи Алексею, что мы видели Ирину Т[олстую] се­годня в церкви и жалели, что его нет, чтобы ее видеть.  Как граф Фреде­рике?  Ах как интересно, наверно, всех и все, что Ты видел.  Нижегород­цев и Крымцев тоже, да?  Очень скучно без вас двух душек.  Чего-то и кого- то не хватает.

Очень поцелуй, пожалуйста, Алексея и поклонись Николаю Павло­вичу и Дмитрию.

Дяде Павлу, кажется, все еще не особенно важно, бедный.

Ну, до свидания, Папа душка. Храни Тебя Бог. Крепко, крепко це­лую и обнимаю Тебя.

Твой Вознесенец.

12  ноября

Папа душка.

Вчера я была в городе, у меня было заседание в Зимнем дворце.  Было прескучно.  Мария тоже была со мной.  Так как она была в первый раз на моем заседании, то Нейдгарт решил сказать ей несколько приветствен­ных слов.  Причем он и все другие встали и кланялись ей.   Она чуть под стол не полезла от ужаса.  Потом мы пили чай у Бабушки.  Дядя Сандро был и три мальчика, которые, конечно, шалили и не слушались.  Хорошо было видеть Нижегородцев, да?  Мы третьего дня пошли с Триной гу­лять — Мария и я, и Мама нам позволила выйти из сада, и мы пошли почти до Павловского парка.  Бедная Трина довольно устала, потому что я забывала и скоро шла.

Мама еще так не особенно себя чувствует и в лазарет еще не ходит.

Папа душка, скучно без вас тут.

Ну, до свидания. Храни Тебя Бог. Крепко и нежно целую Тебя и ма­ленького.

Твой Вознесенец.

16 ноября

Папа душка мой дорогой.

Ужас как радуюсь, что уже послезавтраувидимся, так хорошо.  Пого­да у нас сегодня отвратительная, пасмурно и холодно, а вчера было чуд­ное солнце.  Третьего дня мы были у Бабушки у Обедни, и потом был се­мейный завтрак в голубой комнате, а после днем пили чай у Ани и были приглашены двое наших раненых.  Эриванец Шах-Багов и Твой стрелок 3-го полка Кикнадзе и еще была громадная Рита Хитрово.  Очень мило и уютно время провели.  Мама в это время была у дяди Павла, потом на ми­нутку к нам туда заехала.  Петр Васильевич сейчас пришел перед уроком и играет с Ортипо.   Он ужас как доволен был получить письмо от Алек­сея.  Делаешь ли Ты днем прогулки или что-нибудь другое?

Ну, до свидания, Папа душка.  Храни вас Бог.  Крепко, крепко целую Тебя и Алексея.  Кланяюсь Николаю Павловичу и Дмитрию.

Твой Вознесенец.

26 ноября

Папа душка.

Крепко, крепко поздравляю Тебя с сегодняшним большим праздни­ком^{(26 ноября - Георгиевский праздник)} . Так жалею, что мы не можем его провести вместе с Тобой и Алек­сеем.  Видал ли Ты каких-нибудь знакомых среди Георгиевских кавале­ров?  Мы вчера ходили гулять с Изой в Павловск и удивились, что так мало встретили народа. Оказывается, что далеко впереди нас и сзади шли желтые люди, всех посылали другой дорогой и говорили: « Великие княж­ны гуляют, и не надо им мешать идти там», идиоты такие, в самом деле.  Любят всегда через меру постараться.  Без Тебя по саду скучно ходить, а там все-таки веселее.

Как рука Алексея?  Надеюсь, перестала болеть и что он себя хорошо чувствует.

Ну, до свидания, Папа душка.  Петр Васильевич уже тут, сидит и ждет, чтобы я шла чай пить. Храни вас Бог.  Крепко и нежно обнимаю вас двух дорогих моих.

Твой Вознесенец.

1 декабря

Дорогой мой Папа.

Спасибо Тебе за привет, который мы получили от Тебя через князя Чавчавадзе и Наврузова.  Они рассказывали, как было хорошо, и гово­рят, что когда Ты их произвел в следующие чины, то у них было чувство, как будто они только что выпущены из училища.  Они так же радовались, как и тогда.  Оба пили с нами чай и очень уютно провели время.  Потом они рассказывали об одном маленьком капитане, который там отличил­ся на Кавказе у Саракамышина.  Ужасно интересно. Тебе много интерес­ного говорили все, да? Это правда, что все были произведены, кроме гвар­дии? Они нам так говорили.  Передай, Папа душка, поклоны наши, когда увидишь их.  Вчера вечером были у Ани.   Виктор Эрастович был, Алек­сандр Константинович и Равтопуло, который сюда случайно попал на несколько дней.  Как Алексей?  Скажи ему, что Джой скучает без него.  Ортипо же страшно мила.

Ну, до свидания, душка мой Папа.  Храни вас Бог.  Крепко обнимаю вас дорогих.

Твой Вознесенец

20 декабря

Папа, душка мой дорогой.

Ужас как радуюсь, что Ты приедешь к нам на Рождество.  Алексей, слава Богу, встал, но еще очень бледный.  Погода стала лучше, так что, наверно, его скоро выпустят на воздух.  Вчера мы были в Большом двор­це, и в залах был устроен кинематограф для раненых.  Только одну смеш­ную показывали. <...>  Наши раненые должны были ехать перед самыми праздниками в Евпаторию, но они, бедные, так не хотели провести праз­дники в новой обстановке и с чужими.  Мама им позволила остаться до 26, и они страшно радуются.  Сегодня до Обедни внизу будут переводить в Православие маленького Тити, сына Лили Ден, а потом за обедней на­верху он будет приобщаться.

Ну, Папа душка, мне надо одеваться в церковь.  Христос с Тобой. Крепко, крепко Тебя целую и обнимаю.

Твой Вознесенец.

31 декабря

Дорогой мой Папа душка! Всего-всего хорошего и радостного желаю Тебе в новом году. Холод­но у нас сегодня ужасно, —15. Как Ты уехал, сразу холодно сделалось. Поклонись, пожалуйста, Силаеву и Мордвинову. Крепко Тебя обнимаю.

Твой Вознесенец.

Едем сейчас в местный лазарет на елку.

1916 год

Царское Село 1 января

Папа душка!

Так скучно без Тебя сегодня.  Были одни у Обедни, до этого в нашем лазарете немножко.  Мама лежит, так что мы завтракали 5 одни у Мама в кабинете.  Холодно ужасно сегодня. — Утром было 20, сейчас немножко меньше, т.к. солнце светит.  Вчера вечером у нас был молебен 1 0 . 30 и потом легли спать.  Алексей получил трогательную телеграмму от всех его иностранных друзей из Ставки.  Он был очень доволен.  Как у вас в Могилеве, холодно ли, много снегу или нет?

На днях Аня позвала нас пятерых: Ирину Толстую, Риту Хитрово и ее маленькую сестру Любу. Играли с ними в разные игры и прятки.  Хотя и очень мало, но мы потушили лампы, так было лучше.  Алексей был очень доволен.  Ну вот.  Кланяйся Силаеву, Мордвинову.  Храни Тебя Бог, Папа душка мой дорогой.  Крепко, крепко тебя обнимаю, как люблю.  Твой лю­бящий тебя очень, Вознесенец.

7 января

Дорогой мой Папа душка!

Страшно была обрадована Твоим милым письмом, которое доставило мне громадное удовольствие и за которое крепко, крепко целую и благодарю.  Алексей тоже слег сегодня.  Жар и голова болит.  Горло тоже немножко, то же, что и у Анастасии.   У Ани тоже 38,7.  Сегодня днем она у нас пила чай.  Мама сказала ей смерить темп(ературу).  И вот оказалось повышенной.  Настенька Гендрикова тоже простужена, и некоторые раненые.  Так скучно у всех вдруг сразу.  Скажи Силаеву, что Ольга и я были у его жены.  Долго сидели и играли с детьми, которые были милы и разговорчивы.  Сегодня у нас 1 гр. тепла с утра и вечером немножко дождик.  Мы катались... чудные лошади.  А когда очень холодно гуляли.  Мама эти два дня лежала на балконе, так что Слава Богу, кажется ей немного делается лучше.  Мы были сегодня очень милы и сделали визит мад. Зизи^{(Нарышкина Елизавета Алексеевна)} так трогательно.   В лазарете у нас все благополучно.   Сегодня генерал Назаров и рот. Цартанов (наши раненые) учили Ольгу и мичмана Секирина играть в шахматы.   Они, конечно, мало, что понимали, но все-таки делали вид.  Учишь ли Ты Силаева играть в кости или нет?   Сегодня начались у нас уроки.   До свидания, Папа душка.   Храни Тебя Бог.  Крепко, крепю Тебя целую, как люблю.  Твой Вознесенец.

10 января

Дорогой мой Папа душка!

Пишу Тебе сейчас до Обедни. Снег идет наполовину с дождем т.к один градус тепла, у нас такая погода уже три дня.  Мы видели Ник. Пав, он у нас один был два или три раза, а вчера уехал в Гольсинфорск.   На днях должен приехать Н.Н. Родионов, чему я очень радуюсь.  Мы его почти год не видели.  Алексей и Анастасия оба переезжают на день в своих койках в игральную, где лежат рядом целый день. Мы днем все вместе пьем там чай. Елка еще стоит, так уютно.  Грустно было ее убирать, а пока что не сыпется, так что ничего. Скучно ужасно, что Мама еще себя так нехорошо чувствует, но она все-таки днем поднимается к маленьким и там лежит на диване.  К Ане мы ездим по очереди, чтобы ей не было скучно лежать.  На днях делали операцию Емельянову, помнишь его?  Он был на елке в манеже.  Ему вынимали осколок пули из кости.  Теперь у него ужасно болит, а остальные все ничего.  Ну до свидания. Папа душка мой дорогой. Надо идти в церковь.  Храни Тебя Бог.  Крепко Крепко це­лую Тебя как люблю.  Твой верный Тебе Вознесенец.

11 января

Папа, душка мой дорогой, ужас как я была тронута и обрадована Тво­им милым письмом и поздравлением за которое страшно Тебя благо­дарю и крепко крепко целую. Ну до свидания. Боюсь чтобы письмо не опоздало. Храни Тебя Бог, крепко обнимаю. Твой Вознесенец.

Мне очень будет грустно завтра без тебя и очень не будет Тебя хватать.

 

 

 

 

1февраля

Дорогой мой Папа душка.

Мои вознесенцы мне телеграфировали, что видели Тебя. Ужасно за них рада и жалею, что тоже не была там. Вчера днем у Ани в лазаре­те был маленький концерт, на который мы пятеро поехали. Солдатам и нам страшно понравилось. Делазари был и много смешных вещей рас­сказывал. Потом они играли на гитаре и пели. Очень хорошо.

Николай Николаевич Родионов тоже был. Сегодня он уезжает. Как Кедров? Привыкли ли вы к нему и он к вам? А Мордвинов что делает? Эти дни холодные, пять или больше градусов мороза. Вчера мы прини­мали юнкеров, поступающих в наши полки, из Николаевского Кавале­рийского училища³¹⁵. У меня было два: Вирановский и Будим-Левкович. Не знаю, первый родственник ли нашему Крымскому, но он сказал, что его отец в 8-м корпусе, а где тот, не знаешь? У нас тут все по-старому, нового ничего. Скучно без Тебя. Мария только и делает, что и говорит. Во время завтрака, после, во время катанья. Одним словом, всегда, когда мытам, и остановить нет никакой возможности. Сижу сейчас в классной до урока. Напротив меня сидит П. В. П.^{(учитель Петров В.П.)} и мечтает. По временам что-то говорит, но я даже не слышу и не отвечаю, так как пишу.

Ну вот, до свидания. Храни Тебя Бог. Крепко и нежно Тебя обнимаю.

Твой Вознесенец

 

источник-Августейшие сестры милосердия/ Сост.Н.К. Зверева. - М.: Вече, 2006.-464с.

1февраля

Дорогой мой Папа душка.

Мои вознесенцы мне телеграфировали, что видели Тебя. Ужасно за них рада и жалею, что тоже не была там. Вчера днем у Ани в лазаре­те был маленький концерт, на который мы пятеро поехали. Солдатам и нам страшно понравилось. Делазари был и много смешных вещей рас­сказывал. Потом они играли на гитаре и пели. Очень хорошо.

Николай Николаевич Родионов тоже был. Сегодня он уезжает. Как Кедров? Привыкли ли вы к нему и он к вам? А Мордвинов что делает? Эти дни холодные, пять или больше градусов мороза. Вчера мы прини­мали юнкеров, поступающих в наши полки, из Николаевского Кавале­рийского училища³¹⁵. У меня было два: Вирановский и Будим-Левкович. Не знаю, первый родственник ли нашему Крымскому, но он сказал, что его отец в 8-м корпусе, а где тот, не знаешь? У нас тут все по-старому, нового ничего. Скучно без Тебя. Мария только и делает, что и говорит. Во время завтрака, после, во время катанья. Одним словом, всегда, когда мытам, и остановить нет никакой возможности. Сижу сейчас в классной до урока. Напротив меня сидит П. В. П.^{(учитель Петров В.П.)} и мечтает. По временам что-то говорит, но я даже не слышу и не отвечаю, так как пишу.

Ну вот, до свидания. Храни Тебя Бог. Крепко и нежно Тебя обнимаю.

Твой Вознесенец

28 марта

Папа душка мой дорогой.

Сегодня работали на льду, очень было хорошо. Мама немножко сиде­ла в своем кресле около нас. Видели и слышали, как проходила мимо нас Сотня конвоя. Пели очень хорошо. Они, конечно, перестали петь, как только нас заметили, но я им приказала продолжать, играла в Тебя, мило?! Мама была с нами сегодня в лазарете и перевязывала трех офице­ров, которые прибыли только что из Проскурова. Один полковник с ампутированной левой рукой. Хотела писать Тебе дальше и сказать, где он раньше служил, а Мама мне говорит, что она уже написала Тебе все про него. Ну вот, мне было очень скучно и пусто стоять в церкви одной на нашем месте. Ортипо сейчас лежит на полу и грызет свой футбол. Обед только что кончили. Мама читает себе, Ольга и Мари сочиняют злостные стихи на сестер Большого дворца. Но рифмы, конечно, нет, так как это надо будет петь, а не читать. Кончил ли Ты книжку и интересно ли даль­ше? Читает ли Димитрий свою книжку? Если увидишь нашу Сотню и Крымцев, передай от нас привет <...>. До свидания, Папа душка. Храни Тебя Бог. Крепко, крепко Тебя целую. Дмитрия тоже. Твой любящий Тебя очень

Вознесенец

28 марта

Папа душка мой дорогой.

Сегодня работали на льду, очень было хорошо. Мама немножко сиде­ла в своем кресле около нас. Видели и слышали, как проходила мимо нас Сотня конвоя. Пели очень хорошо. Они, конечно, перестали петь, как только нас заметили, но я им приказала продолжать, играла в Тебя, мило?! Мама была с нами сегодня в лазарете и перевязывала трех офице­ров, которые прибыли только что из Проскурова. Один полковник с ампутированной левой рукой. Хотела писать Тебе дальше и сказать, где он раньше служил, а Мама мне говорит, что она уже написала Тебе все про него. Ну вот, мне было очень скучно и пусто стоять в церкви одной на нашем месте. Ортипо сейчас лежит на полу и грызет свой футбол. Обед только что кончили. Мама читает себе, Ольга и Мари сочиняют злостные стихи на сестер Большого дворца. Но рифмы, конечно, нет, так как это надо будет петь, а не читать. Кончил ли Ты книжку и интересно ли даль­ше? Читает ли Димитрий свою книжку? Если увидишь нашу Сотню и Крымцев, передай от нас привет <...>. До свидания, Папа душка. Храни Тебя Бог. Крепко, крепко Тебя целую. Дмитрия тоже. Твой любящий Тебя очень

Вознесенец

5 апреля

Сегодня у нас опять погода неважная, холодно и солнца нет.  В церковь ходили два раза в день, очень скучно без тебя Даже не могу представить себе Пасху и заутреню без Тебя.   Видела сегодня трех моих Вознесенцев, приехавших в лазарет навестить своего Шефа, что по моему очень мило.   Один из них, которого я лучше знаю, говорил мне, как все офицеры, да и кажется солдаты не любят командира полка.   Многие из-за него оставили полк и пошли в летчики.  Кроме таких неприятностей он еще кажется много наград не пропускает и вообще ни к чему.   Он раньше командовал 14 Ямбургским полком.

Там у них что-то было, за что он и оставил полк и был назначен в ре­зерв. Оттуда он получил мой полк. Они мне все говорят «нельзя ли его скорее произвести в <.. .> ему бригаду, а нам кого-нибудь получше из гвар­дии или ген(ерала)». Сегодня у нас завтракал д. Петя.   Представь себе, он пополнел.   Как ни странно едет Крым в Ай-Тодор. Туда же поедет после Пасхи т. Ксения с Никитой.   Они очень надеются, что тем временем ба­бушка поедет в Киев к т. Ольге.   Ей было бы так хорошо.   3 апр(еля) у нас пил чай Дмитрий, как всегда говорил много глупостей, рассказывал, как вы ездили и как понравилась книжка Thronyh«ThePosterenGatts».   Прав­да ужасно хорошо что с нами конечно будут причащаться казаки, солда­ты и очевидно все прекрасное батюшкино семейство.   Ну, Папа душка, хотя письмо не придет совсем во время, прошу у Тебя прощения перед исповедью.   Очень не будет Тебя хватать во время молитвы перед испове­дью около наших икон, когда Батюшка будет читать «Господи помилуй» 12 раз.   Прости за кляксы на письме, но я его надушила и Мама сказала, что не размажется, а вышло наоборот.   Ну до свидания.   Храни Тебя Бог.   Иду в церковь и буду о Тебе молиться.   Крепко, крепко тебя целую как люблю.   Твой очень без Тебя скучающий Вознесенец.

9  апреля

Христос Воскресе!

Ужас как благодарю Тебя, Папа душка, за Твое чудесное яйцо и от­крытку.   Нам тоже очень, очень скучно без Тебя.   Сегодня здесь теп­ло, так что ночью, наверно, хорошо будет идти кругом церкви.   Вчера шел маленький дождь и грязно было. А у вас?   Вы тоже ходили кругом церк­ви?   А разговляться где будешь?   Радуюсь за Силаева, что он получает полк, но Тебе одним флигель-адъютантом меньше.   Опять выбирать при­дется.   А он когда едет в полк?   Алексей сегодня уже катался, так что на­деемся, что он поедет к заутрене.  Ну, до свидания, Папа душка.   Нужно кончать, а то человеку едет и письмо опоздает.   Храни Тебя Бог.   Крепко, крепко целую Тебя трижды.  Очень будет скучно и пусто сегодня без Тебя.   Твой любящий Тебя очень Вознесенец.

рисунок Татьяны Николаевны 1910 г.

 

10  апреля

Дорогой мой Папа душка.

Только что кончили завтракать.   До этого было христосование.  Много народу, но скоро кончили, продолжалось все это от 11 до 12 часов. Днем поедем к нам в лазарет, Мама будет там яйца раздавать.   Вчера чудно было во время заутрени.   И совсем тихо во время крестного хода.   Даже свечи не нужно было рукой прикрывать. Масса было народа, лишней пуб­лики, конечно.   Новый пластун в Сводном полку. Бедный, очень плохо видит, от контузии или ранения, не знаю. Вчера у нас пил чай Родионов, который на несколько дней только приехал и сегодня уезжает.   Погода сегодня средняя, не тепло и не холодно и солнца нет, что скучно.   Завтра будет христосование в Большом дворце. Ужасно странно быть везде на таких вещах без Тебя, Папа душка.  Спасибо еще раз за чудное аппетит­ное яйцо, которое мне ужасно нравится, и за милую открытку.   Ну, до свидания, Папа душка.   Кланяйся Силаеву, Мордвинову и графу Ники­тину.   Храни Тебя Бог.   Крепко, крепко Тебя целую, как люблю.

Твой Вознесенец.

29 мая 1916 г.

Дорогой мой Папа!   Спасибо Тебе ужас как за дорогое письмо и поздрав­ления, которые страшно обрадовали.   Благодарю еще очень за чудные подарки.   Мы все ужас как хохотали над письмом Жилика.   Какая дрянь — такие письма писать.   Когда увижусь с ним он поплатиться старый на­хал.   Сегодня утром у нас было 30, сейчас в тени 25.   Очень хорошо, только немножко душно.  Получила трогательную телеграмму от Ник. Дм. Деменкова.   Очень обрадовалась. Эриванцы тоже писали.   Вчера у нас пил чай Николай Павлович.   Очень загорел и хорошо выглядит.   Поздравляю Алексея с Ефрейтором, так мило!   Ну до свидания Папа Душка.   Храни Тебя Бог.   Крепко нежно целую Вас обоих душек дорогих.   Твой Вознесенец.

3  июля

Дорогой мой Папа.

Ужас как радуюсь, что скоро увидимся, но даже не верится, так хо­рошо. П. В. П.⁶⁰³ страшно радуется ехать, и мы взяли его с собой. Какие чудные фотографии Ты прислал Маме. Она показала их всем нашим ра­неным, и они наслаждались. Мама Тебе, вероятно, писала, что у нас в лазарете лежит маленький племянник Иедигарова и сегодня ему будут делать операцию. Грыжа у него. Он лежит с офицерами в палате. Раньше был один, но ему было скучно, и офицеры взяли его к себе.

Раненые у нас все удивительно милые и так приятно с ними бывать и весело по вечерам играть. Ну, до свидания, Папа душка. Крепко целую Тебя и Алексея.

Твой Вознесенец.

23  июля

Дорогой мой Папа.

Мы ездили вчера к тете Михень на поздравления.  Видели там тетю Ducky  и дядю Кирилла, который сказал, что приедет в Ставку к 30.   Дядя Ники пил у нас чай.  До этого были на концерте в лазарете Марии и Ана­стасии.  Очень было хорошо.  Подумай, там двое лилипутов танцевали рус­скую, братья-близнецы.  Один был переодет дамой.   25 лет им, бедным.  Ужасно жалко на них смотреть. Мы сидели сзади, а впереди сидели ране­ные.  Когда хотели их, этих лилипутов, к нам подвести, то никак нельзя было пройти между всеми и бедных маленьких солдаты передавали по воздуху с рук на руки.   Расскажи это Алексею, потому что он их любит.   Подумай, мы имеем счастье ехать в Большой дворец к сестре Любушиной на концерт.   Ну, до свидания.

Крепко целую вас обоих.

Твой Вознесенец.

Ужасно радуюсь, что скоро будем опять вместе.

18 августа

Дорогой мой Папа.

Когда мои карточки будут готовы, привезу их с собой.   Не забудь при­слать мне Твой ключ.   Нужно ли папиросы или что-нибудь еще привезти? Вчера у нас пила чай LadyMyriePadget, которая в английском лазарете.   Она все это время была с гвардией во время боев, она видела их, когда они шли, и сказала: «I never saw such splendid men^{(я никогда не видела таких прекрасных мужчин)}».   Была от них в восторге, еще бы могло ли быть иначе!   Алексею, наверно, скучно теперь без мальчиков.   Радуюсь, что Николай Павлович опять у Тебя.   Считаю дни, когда опять будем вместе.   Едем сейчас в лазарет.   Сегодня как раз будут все тяжелые перевязки, и, бедные, кричат и плачут.   Страшно им больно.   Ну, до свидания.   Храни Тебя Бог.   Крепко целую Тебя и Алексея, как люблю.

Твой Вознесенец

15 сентября

Дорогой мой Папа душка.

У меня есть маленькая просьба к Тебе.   Вот эти два офицера — фами­лии их записаны на листочке — сейчас в Павловском училище.  Они были произведены в офицеры в прошлом году, но их оставили помощниками курсовых офицеров.  Они уже давно мечтают, чтобы попасть в Эриванс- кий полк, они с детства, чуть ли не, — знакомы с полком и выросли у него на глазах.  И теперь 1 октября их, как и всех других посылают в за­пасные полки, и, значит, они так и не попадут в Эриванский полк.  Не можешь ли Ты как-нибудь устроить, чтобы им было позволено ехать пря­мо в полк!   Буду очень рада, если это выйдет.   Ну вот, сегодня у нас завтра­кает японец.  Ясно, но холодно, ночью только 1 [градус], если не меньше.   Вот я не ожидала такой радости, что Игорь приехал сюда. Ты его надол­го отпустил?  Ездила раз с Швыбзом верхом.   Чудно было.   Николай Пав­лович был у нас — обедал.   Радуюсь видеть сегодня Мордвинова и Зино­вия Ивановича.  Уроки у нас идут ничего.   Не очень много, так как нет П. В. П., Mr. С и Жилика.   Сейчас парикмахер завивает волосы Марии.  После будет мои — для японца.  В городе все говорят, что я выхожу за него замуж. Забыли, что у него жена и что язычник.   Довольно глупо.   Ну, до свидания пока.   Прости, что размазала.

Ну, только что вернулась от завтрака.  Сидела с дядей Андреем и Ни­колаем Михайловичем.   Много народу.   Маленькая посланница была — очень миленькая.   Немного говорили все после завтрака.   Зиновий Ивано­вич ко мне подошел, хотела с ним поговорить, но Игорь моментально к нему подошел и отвел в сторону, идиот.

Ну, до свидания.  Крепко, крепко целую, как люблю.

Твой Вознесенец.

8 декабря.

Папа душка мой дорогой.

Пишу Тебе из лазарета, так как дома не будет времени. Завтракает у нас тетя Мавра с прелестной Верой.   После у меня будет урок, а потом, вероятно, поедем с Мамой кататься, и так не успею.   Ольга получила вче­ра очень хорошую телеграмму от Гр. Граббе и от Конвоя. Пишут, что Кон­вой громовым «ура» приветствует и поздравляет молодого казака плас­туна.   Она была страшно довольна.

Ужасно жалко, что Ты не видел Ольгиного лица, когда пришла Твоя телеграмма.  Она сделалась темно-малиновой и ни слова не могла сразу ска­зать, а только, глупо улыбаясь, показала телеграмму. Теперь, что Тебя нет, мы катаемся с Мамой в санях.  Она с Аней в одних, а мы 4 в других.  Снегу довольно много, но в некоторых местах иногда задевает за песок. Приятно было поговорить с Алексеем по телефону, хотя и не очень хорошо слышно.  Ну, как румыны? Все еще бегут или лучше?  Ну, до свидания, Папа душ­ка.  Христос с вами обоими.  Крепко, крепко целую, как люблю.

Твой Вознесенец.

 

источник-Августейшие сестры милосердия/ Сост.Н.К. Зверева. - М.: Вече, 2006.-464с.

 

Анастасия Николаевна, фонд 683, on. 1, 129 ед. хранения.

Записных книжек и дневниковых записей Великой княжны не со­хранилось. Несколько ученических тетрадей, сочинения, детские ри­сунки, письма от Родителей, сестер, Царевича Алексея, от друзей и знакомых. Документы, связанные с лазаретами Федоровского город­ка и Большого Дворца: подробная история болезни раненого стрелка, сведения о движении больных и раненых нижних чинов, рапорты стар­ших врачей санитарных поездов со списками раненых, рапорты от ко­мандира полка о ходе военных действий. Семейные альбомы с фото­графиями.

 

ПИСЬМА  АНАСТАСИИ  НИКОЛАЕВНЫ

20  сентября

Золотой мой Папá!

Поздравляю Тебя с победой.  Были мы сегодня в Алексея поезде.   Видели много раненых.   По дороге умерло трое — два офицера.  Там была мадам Кублицкая. Мы видели Порецкого он очень постарел.  Доволь­но серьезные раны, так что, может быть, через 2 дня один солдат умрет, они стонали.  Потом мы поехали в Дворцовый госпиталь большой; Мама и сестры перевязывали, а я и Мария ходили ко всем раненым, с каждым говорили, один мне показал очень большой осколок от шрапнели, выну­ли ему из ноги, и тяжелый кусок.   Все говорили, что хотят вернуться от­платить врагу!   Я только что вышла из ванны.   Мы видели Семенова-Тянь- Шанского сестру, которая тоже работает, она ужасная уродка.   Алексей весел, и у него немного нога болит.   В 6 часов мы вернулись в Госпиталь маленький и там мы сидели до без двадцати 8.   Так было хорошо и весело.   У Твоего маленького стрелка так болит рука, что у нас он все время хо­дит и не может лежать.   Спи хорошо и увидь меня во сне.   1000 раз Тебя целую, Твоя любящая дочь 13-летняя раба Божия

Настася АНРПЗСГ
Да хранит Тебя Бог.†

22 сентября

Мой золотой Папá!

Ольга получила только что от Тебя телеграмму.  Я сейчас пойду мо­литься с Алексеем, а потом я кончу письмо.  У нас холодно и солнце.   Мы сегодня работали в Ольгином складе.  Алексею лучше, он веселый и мно­го смеется, так что ему гораздо лучше.   К нам с Марией в госпиталь при­ехало 15 солдат новых, но мы еще не были там.   Сегодня мы 4 одни обеда­ли, а Мамá в постели обедала немного.   У Мамá были сестры, которые едут на войну.   Графиня Кутузова красивая была, Сашкины 3 сестры и 2 пле­мянницы.   Потом гусара жена, он убит, я забыла, как его зовут, она не особенно красивая.   Я пошла к Алексею.   Вернулась от Алексея, вымы­лась и пишу. Я надеюсь, что ты хорошо спишь.   Мне надо еще пригото­вить уроки, это скучно.  Давно очень на велосипедах мы не ездили и не проходили под окнами дежурной комнаты.   Это, наверно, потому, что холодно.   Мадам Дедюлина говорила, что у нее есть дальний родственник Дедюлин в Кекзголмском полку, и он в плену у немцев в Данциге, и что их там 5 офицеров сидят в плену.  Теперь в маленькой церкви Сводного полка там каждый день обедня в 9 часов утра, и Мамá была там с Ольгой утром.   Меня Шура торопит писать, потому что пора спать, но я, конеч­но, не хочу идти спать.   Граф Шуленбург привез Алексею немецкое ру­жье, потом каску с чехлом, тесак, погоны 147-го полка и кушак серебря­ный с кисточками, видно, парадный, осколок от шрапнели и, кажется, пули.   Ружье резное и тесак тоже, их отдали почистить, чехол тоже, за­пачкан, видно.   Алексей очень был рад.   Он уже завтра, кажется, уезжает обратно. Надо кончать.

Желаю Тебе всего всего хорошего. 1 000 000 раз целую и руки и ноги. Жду!!!

Любящая Тебя всем сердцем Твоя преданная раба 13-летняя Настася (Швыбзик) АНРПЗСГ

Да хранит тебя Господь Бог. †

Спи сладко и увидь меня во сне.

24 сентября 1914 г.
Ц.С.                                                                                             

Мой жемчужный Папá!

Како тако плинта?  Я только что вернулась от Ани там был Николай Павлович.  Сегодня мы с Марией были у наших солдат у них были родственники, мы поговорили с новыми.   На верху приготовлено для офицеров, но так уютно, что ужас, светло, тюль из кустарной материи и очень светло и тепло.  У нас утром был на траве иней, а на льду в роде маленького льда.  Я уже собиралась его колоть.   Я только что выкупалась и теперь сижу чистая как не знаю что.  Опять мы с Марией работали в складе, а Ольга и Татьяна были в Петрограде.   Сегодня меня Лиза торопит идти спать, но я не пойду конечно.   Мария осталась у Ани и я ее жду потому что я одна и мне скучно.  Оказывается, что граф Grancy приехал сюда.  Я очень давно дневник не писала, времени не было.  Так скучно.  Приветствую Вас ваше Императорское Величество.  Ура! [рисунок] Кланяюсь всем.   Спи сладко.  Да хранит Тебя Господь Бог.  Твоя любящая дочка 13 летняя по имени Настася по отчеству Николаевна, а по фамилии Романова.  Швыбзик. АНРПЕСГ.  Артишоки!!! и дальше Рододендрон.  Ура!!!  1000000 поцелуев.

21—22 октября
Вторник.Среда

Мой Хороший и Добрый Папá! Только что мы вернулись из нашего лазарета, [были] у умирающего солдата и у других тоже.  Конечно, такие душки.  Были у офицеров, там где твои стрелки.   Ортипо тоже там был, и все радовались ужасно.   Вот я встала, оделась и в четверть 10 ч. мы поедем в церковь внизу к обедне, чудно спала, ни разу не проснулась.   Теперь 4 градуса мороза, иней и пасмурно.  Только что Ортипо принесла к Татьяне, он тебя целует и очень возится, такая душка.   Старшие сестры едут в Петроград, а мы дома оста­немся.  Лед крепкий, по нему уже бегают дети и большие тоже.  Мой желудок хочет кушать, он уже трещит, просит пищи.  Алексей, кажется, хорошо спал, я у него была только на минутку.  Он теперь пьет чай, я слышу. Мы были у Обедни, завтракали с Мамá и сестрами и Алексеем, вспоминали Тебя!  Теперь Мария, Мамá и я, мы поедем в Мамá поезд со складом.  Надо одеваться, очень жалко.  Крепко, крепко Тебя целую. Ура! Ура! Ура!  Всего хорошего.  Кланяюсь Николаю Павловичу и другим.  Любящая Тебя Твоя дочь

Настася. Швыбзик.

АНРПЗСГ Артишоки и т.д.

Да хранит Тебя Господь Бог, мой дорогой Папá.

28 октября. Вторник

Мой золотой и хороший Папá Душка!

Мы только что кончили обедать. Вот я Тебе посылаю мою хорошую карточку. Я уверена, что Ты очень будешь рад.  Я сидела сегодня с на­шим солдатом и я ему помогала читать, это было мне очень приятно.  Он у нас начал учиться читать и писать.  Еще двое бедных умерло вчера, еще мы сидели с ними.  Мамá сегодня вечером уезжает с Ольгой, Татьяной, Олей^{(Бюцева О.Е - фрейлина Ал.Федоровны)} и Аней в Псков.  Сегодня было пять градусов тепла, и шел снег с дождем и был довольно сильный ветер, но не гулыга.  Сейчас Ортипо бе­гает с Татьяной по комнате.  У Мамá в девять часов будет Маклаков и Ма­лама придет тоже, это очень приятно.  Я с этой карточкой снялась в зер­кало и это было трудно, потому что у меня руки тряслись.  Как Николай Павлович? Вот и запачкала, потому что Ольга мне помешала.  У меня было сегодня семь уроков, а завтра четыре или пять.  Только что пришла, окон­чив маленького губернатора ^{(сходила в туалет)}. Это было очень приятно.  Да-с!  Я давно не писала тете Ольге. <Приписка Ольги>  Целую тебя, золотой мой Папа душ­ка, я еду в Псков.  Твой Елисаветградец О. Р. <Конец приписки> Ольга бьет Мари, а Мари орет, как дура Драгун, большая дура.  Вот Малама и при­шел, сидит на стуле с сестрами.  Ольга просила еще раз поцеловать Тебя очень крепко.  Я уже мылась, и надо теперь мне идти спать. Завтра кончу писать Тебе.  Мамá просила сказать, что она переговорила с Маклаковым, что он все устроил и что все хорошо.  Очень крепко она Тебя целу­ет и очень жалеет, что не может написать, потому что времени ей нет.  Татьяна крепко целует.

Здравствуй, Ваше Императорское Величество.  С добрым утром.   Иду пить чай.  Спала хорошо без Мамá и сестер.  У меня сейчас русский урок и Петр Васильевич читает нам "Записки охотника" Тургенева.  Очень интересно.  Мария и я работаем, я на спицах, а Мария крючком. Сегодня 5 градусов тепла, весь снег ушел и ветер есть.  Сейчас у меня будет apифметика.  Мы с Марией хотим пойти к нашим солдатам.  Один не умеет грамоте, вот я ему и понесу тетрадку и карандаш. Потом, наверно, пойдем в склад.  Вот дождь пошел, пакостно.  Алексей получил от Тебя письмо, он ужасно был рад.  Мы уже завтракали. Теперь мы с Мари пойдем к нам в госпиталь, к нам туда привезли Николаева, бывшего офицера сводного полка.  Всего Тебе хорошего желаю.  Кланяюсь Николаю Павловичу. Крепко 1 000 000 раз Тебя целую, Твоя преданная и верная, любящая Тебя Твоя дочь 13-летняя раба Божья

Настасья (Швыбзик)
Да хранит Тебя Бог! Приезжай!!! Скорее

       на фото Анастасия фотографирует себя напротив зеркала, может быть это и есть та фотография о которой она пишет в письме

        

                   1915 год
 

25 января

Мой золотой Папá Душка!

Сейчас мы поедем в церковь.  Теперь чудная погода, солнце так хоро­шо светит.  Вчера пришел Мамá поезд с ранеными.  Я бы хотела быть с Тобою!  Потом я кончу письмо, а то опоздаю в церковь.  Вот мы только что приехали из нашего лазарета.  К нам приехало 11 нижних чинов. И один бедный молодой офицер, который был контужен в голову и поэтому он не говорит и едва-едва слышит.  Я получила письмо от солдата.  Мы были на свадьбе Глиндемана, он 3-го стрелкового полка.  Его теперешняя жена мила и очень молода.  Их свадьба была в дворцовой нижней церкви.  Были, ко­нечно, до этого путаницы, потому что не знали, где она будет, и бедный Глиндеман бегал и не знал, что ему было делать.  Сейчас мы будем пить чай, но Мамá и Ольга и Татьяна не приехали еще из Большого дворца.  Они уже там больше часу.  Кланяюсь Николаю Павловичу и Мордвинову тоже.  Вачнадзе уже ходит, он нижегородец.  Ну вот все сказала, что мы делали.

Целую тетю Ольгу.

До свидания, Папá Душка.

Крепко Тебя целую, любящая Тебя Твоя дочь

Настася Швыбзик АНРПКЗСГ

Господь с Тобой!

Спи хорошо и увидь меня во сне.

30 января 1915 г. Царское Село

Мой дорогой Папá Душка!

Очень благодарю тебя за поцелуи.  Я тебе так мало пишу, но времени нет.  Мы только что приехали с катанья.  Я научила Ортипо служить и сегодня давать лапу очень хорошо дает такая душка.  Теперь мы поедем в наш лазарет.  Утром были у Ани.  Сестры Ольга и Татьяна поехали в Пет­роград.  Татьяна Андреевна, которая с тетей (Ольгой) она мне написала, что ты когда был у тети, то ты курил папироску, она взяла себе, а пепел отдала офицерам, и пепельница была ее. Дядя Петя завтракал с нами.  Радуюсь тебя улицызреть скоро.  Крепко очень Тебя целую.  Любящая тебя твоя дочь 13 летняя,

Настася. Швыбзик. АНРИКЗС.

Храни Тебя Бог. Спи хорошо.

 

Открытка Анастасии Николаевны

Христос Воскресе! † От всего моего маленького сердца поздравляю Тебя мой дорогой и золотой Папá Душка.  Будь счастлив и здоров.  Крепко 1000 раз целую.

Любящая дочь АНРИКЗС. Настаська. Швыбзик.

1915 г. Пасха. [23 марта].

одно из писем Анастасии

12 апреля

Мой золотой Папá!

Мы только что кончили обедать, и Швыбзик возится с Ортипо ужас­но.  Сегодня мы утром были в церкви, как всегда.  Потом завтракали.  По­том Ольга, Мария и Татьяна катались, и старшие сами управляли.  Мамá и Аня сидели на балконе.  Мы потом поехали в местный лазарет к ране­ным.  Их же там 100 с чем-то, и там был один Мамá крымец черный, как агат.  Потом мы еще поехали в лазарет Сибирского банка, там 50 ниж­них чинов.  Утром сегодня шел дождь, но потом было чудное солнышко и как-то парило.  В 5 часов мы поехали к Ане, там был Шведов, Зборовский и Деменьков, очень было хорошо.  Мы пили чай в столовой и почти все время там играли в разные игры.  Швыбзик, конечно, был там.  Виктор Эрастович думает, что Швыбзик будет хороший водолаз.  Пруд перед подъездом, почти там нет льда, так приятно.  Ольга играет на рояле.  Так скучно, завтра уроки.  Я хочу поехать завтра на велосипеде.  Мне так стыд­но, что мысли у меня так разбросаны.  «Райский сад» почти весь был в воде.  Как хорошо, что Ты мог везде побывать, и в Перемышле.  Мамá была ужасно рада получить от Тебя телеграмму.   Нагорный сказал, что по кра­ям льда нельзя ходить и что лед уже гораздо мягче, но он не мог колоть его, так как гулял, кажется.  Мамá читает письма от солдат, одно так мило, что ужас, вот оно: «Ее Императорскому Величеству Государыне Императрице Александре Феодоровне.  Милостивейшая Государыня!  Ваши Пасхальные подарки солдат преобразили!  Все исполнились непре­одолимой крепости и мужества.  Как Святые Апостолы в День сошествия на них Святаго Духа заговорили тогда на разных языках, так и мы те­перь выражаем свою радость самыми разнообразными явлениями, толь­ко с затаенным трепетом.  Безгранично преданный Вашему Императорс­кому Величеству воин передовых позиций 183-го пехотного Пултуского полка, всегда готового дать ответ».  Мило. Вот еще одно.  Я перепишу с ошибками.  Письмо 1915 года 5 апреля. «Вопервых строках моего пись­ма здраствуй дорогая моя Мамаша ваша Императорская Величества Государиня Императрица Александра Федоровна кланица Ваш сыночик Федор Иванович Кланиюсь я вам ниско и жилаю я от Господа Бого добраго здоровья и и от нас всех христиан намногая лета Получил я Вашу По­сылку 4 апр. Получил Федор Иванович».

Вот. Наверно, Аню опять привезут сюда, как каждый день была.  Сей­час пойду выжимать апельсин и на урок.

Крепко Тебя целую.

Твоя дочь верная и преданная Швыбзик АНРПКЗС — Настасья

Храни Тебя Бог

Кланяйся Николаю Павловичу и др.

12  июня 1915 г.

Мой золотой Папá Душка. Мы только что завтракали на балконе, так приятно.  За Обедней пели «Господи помилуй» Чайковского и мы все ду­мали о Тебе Папá Душка.  Вчера вечером мы были у Ани там были Деменьков Шведов и Зборовский.  Мы должны были репетировать нашу штуку^{(театральную пьесу)}. Мы умирали со смеху глядя на играющих и сегодня в пять с половиной мы пойдем к Ане с Алексеем.  Алексей захотел поехать с мальчиками Деревенки и с Колей в Петергоф, он Тебе завтра кажется напишет об этом.  Конечно, дядя Павел будет пить чай у нас. Так скучно.  Мария получила много подарков и массу вещей с «Собственной дачи» из Петергофа. Мы с Марией недавно играли в тенис я надеюсь, что скоро будем играть опять.  Вчера у нас обедала Мария Борятинская она уезжает в Киев, кажется на похороны брата.  Мы почти все время когда дома бываем то сидим с Мамá на балконе и обедали тоже.  Завтра дежурный Деменков, так что наверно его увидим.  « Ортипо » вносится в комнату и долго бегает и ищет Тебя и не находя Тебя прыгает к Мамá на колени.  Я бы ужасно хотела быть с Тобой.  Я сейчас сижу и жру марковку и редиску так вкусно.  Теперь в 11 часов я хожу к Алексею и жру с наслаждением пробу, и все почти учи­теля тоже принимают в этом участие.  А все таки скучно без душки «Швыбзика»...  Вчера мы были с Мамá в Красном Кресте там очень хоро­шо.  Теперь много солнца.  Какие у меня разбросанные мысли, но когда я начинаю писать что-нибудь потом другое и я не успеваю дописать пер­вое, и тогда приходится потом дописывать.  Спи хорошо.  Господь с Тобой.  Крепко 1000000 раз Тебя целую, любящая Тебя изо всех сил твоя верная и преданная дочь Настаська. Каспиец. Швыбзик. АНРПКЗСГ. Прости за скучное письмо.

 

источник-Августейшие сестры милосердия/ Сост.Н.К. Зверева. - М.: Вече, 2006.-464с.

Мария Николаевна, фонд 685, on. 1, 278 ед. хр.

В фонде довольно много документов, связанных с деятельностью ла­заретов и санитарных поездов Ее имени. Телеграммы, рапорты и письма от командиров полков и офицеров.   Большая переписка.  Из личных бу­маг сохранилось только три дневника княжны за 1912, 1913, 1916 годы.   Это нарядные записные книжки в шелковых переплетах, украшенных золотыми монограммой, датами, виньетками.   Страницы переложены за­сушенными цветами.   Лаконичные записи, лишенные эмоциональной окраски, писались ежедневно.  В данном издании приводятся выбороч­ные дни из дневника за 1916 год.  Живой и общительный характер Вели­кой княжны сокрыт в этих записях, но раскрывает ее организованность и умение кратко изложить главное.  Неслучайно в тяжелые годы гоне­ний Родители именно Ее выберут для сопровождения при переезде из Тобольска.   Строгая записная книжка, как у старших сестер, в синем кожа­ном переплете с золотой монограммой Марии Николаевны осталась не­заполненной.  Княжна только начала переписывать в нее любимое сти­хотворение — «Казачью колыбельную» Лермонтова «Спи, младенец мой прекрасный, баюшки баю...».

ПИСЬМА МАРИИ НИКОЛАЕВНЫ

 

20  сентября

Милый мой душка Папá!

Я пишу Тебе внизу у Мамá.   Здесь сидят Мария и Дмитрий, которые обедали у нас.   Мы были у всенощной и я много за Тебя молилась. Батюш­ка воспользовался Твоим отсутствием и после всенощной сказал речь.  Было за всенощной страшно скучно, что Тебя не было. Крепко тебя целую и  † спи хорошо и видь хорошие сны.

Любящая Тебя твоя Мария.

21 сентября

Поздравляю Тебя, мой душка Папá, с победой. Сегодня утром были 4 у обедни с Мамá.  Служили наш батюшка и диакон Шавельского.  Завт­ракали одни, потом поехали в поезд с ранеными.   Были у Ани и с ней пили чай.   Оттуда поехали в Дворцовый Большой лазарет, Мамá, Ольга и Тать­яна пошли на перевязки. Аня и я пошли по всем палатам, где лежали солдаты, и почти с каждым говорили.   Потом Мама, Аня и я поехали до­мой, так как у Мамá был прием сестер милосердия, которые уезжают на войну. После того мы поехали в маленький лазарет, где лежит Твой стре­лок.   Там Мамá с сестрами опять перевязывали, и мы с Анастасией по­шли к офицерам. Я играла с Поповым в какую-то игру.   После перевязки сестры и Мамá тоже играли с офицерами, так что мы вернулись только, только к обеду. Обедали 4 с Мамá. Алексей, слава Богу, ничего.  Крепко целую Тебя, мой собственный душка.   Любящая Тебя ужас как

Твоя собственная Мария

Будущий раз непременно возьми меня, а то я сама впрыгну в поезд, потому что мне без Тебя скучно. Спи хорошо.† МН

24 сентября

Мой дорогой Папá душка!  Я только что вернулась от Ани, где был Николай Павлович.  Сегодня днем Анастасия и я были у нас в лазарете.    К нам последним поездом Шуленбурга приехали 15 человек.   Мне, к сожалению, надо кончить, так как теперь утро и мне надо идти на урок.   Крепко Тебя целую, мой душка, и люблю.  Кланяйся Саше и Нилову.  Твоя всегда дочь Мария.   Прости за такое скучное письмо и короткое.

На том же письме приписка Татьяны Николаевны: Папá, душка мой дорогой, прости, что я Тебе не пишу отдельно, но у меня совсем времени не было.  Едем сейчас в лазарет, где будут сегодня операции.  Погода ясная, солнечно, но холодно.  Ждем Тебя очень назад, поскорей.

Комитет мой сошел благополучно вчера, слава Богу.  Ну, до свидания.  Крепко Тебя обнимаю, как люблю.  Да хранит Тебя Бог.

Твоя дочь Вознесенец.

23  октября

Мой золотой Папá!  Мне так жалко, что я Тебе не успела сегодня написать.  Вчера днем я с Анастасией и Настенькой были в Школе Нянь, и дети пили чай, и я кормила их с нянями кашей и вспоминала Тебя, когда у них текла каша подбородку и мы чистили их подбородки ложками. Были сегодня у нас в лазарете, там много тяжело раненных в голову и один в живот.  Они сегодня все писали письма на родину, и несколько сибиряков не могли, так что другие раненые им помогали.

24 октября. Только что завтракали.  Утром были в 9 часов 50 минут у Обедни.

Сейчас пойду с Анастасией к нам в лазарет, а потом в склад.  Мамá  поехала с сестрами в Петроград.  У Татьяны там будет комитет, а Мамá пойдет в свой склад.  Очень без Тебя скучно. Кланяйся Саше и Николаю Павловичу.  Крепко Тебя лобызаю во все тело.  Деменькова не видала. Храни Тебя Бог.

Любящая Тебя всегда Твоя Казанша.

25 октября

Мой дорогой Папá душка!

Я ужасно жалею, что не успела тебе написать.  Сегодня утром были, как всегда, несносные уроки.  Потом завтракали.  Днем были в 4-х лазаретах в Павловске с Мамá и тетей Маврой, и видели казака, который был ранен саксонской свиньей (то есть их шталмейстером). Пишу так скверно, потому что Мамá пером.  Сейчас я только что вымылась, и Лиза^{(Эрсберг Елизавета Николаевна)} меня причесывает.  Мы еще сегодня были на освящении лазарета в Сводном полку.  Он находится в том доме, где была раньше церковь.  В той комнате теперь устроена столовая, и там же был молебен. Там, где мы раньше оставляли пальто, теперь перевязочная.  Деменькова, конечно, моего душки, не было.   Были сегодня после всенощной в лазарете, где лежит Иедигаров.  Крепко Тебя целую, мой золотой.

Твой преданный и любящий Тебя Казанец

Кланяйся от меня очень Саше и Коле. Б ыл только что Григорий.  Он остается в Петрограде, пока Ты не вернешься. Храни Тебя Бог. †

30 октября

Мой собственный Папá душка!

Сегодня утром пришел сюда Алексея поезд.  Мамá там была с Ольгой, Анастасией и Алексеем. Днем Ольга и Татьяна будут опять перевязывать, а Мамá останется дома.  Мамá приехала вчера в шесть часов.  После обеда мы 4 поехали с Аней в лазарет, где Иедигаров.  Они были все очень милые.  Я с Анастасией вернулись к половине десятого.  Когда Ольга с кем- нибудь слишком долго говорила, то Иедигаров начинал отчаянно каш­лять, чтобы она повернулась и пошла в палату к ним.   Я и Анастасия не знаем, что мы сегодня будем днем делать.  У меня насморк. Вчера, когда мы шли к себе в лазарет, вдруг из лазарета идут масса людей (то есть офи­церы сводного полка) и между ними мой Деменьков.  Мы отчаянно испу­гались и страшно тихо шли, чтобы они не повернулись.  Видели Николаева, он довольно сильно поседел.  Он много интересного рассказывал. Ут­ром были уроки, как всегда.  Кланяйся Коле и Сашке.

Крепко Тебе жму руку, чтобы не передать насморк.

Твой Казанец.

Я написала все это письмо до завтрака, и Мамá все еще не вернулась с перевязок. Храни Тебя Бог†.

 

31 октября

Мой душка Папá!

Это письмо возьмут с собой сестры.  Вчера днем мы гуляли, потом были в лазарете Большого дворца.  Там уже лежат восемь офицеров.  Сегодня мы, должно быть, пойдем к нам в лазарет.  Я не знаю, с вчерашним поез­дом приехали к нам новые раненые или нет.  Я на днях в воротах видела моего матроса сводного полка с «Иоанна Златоуста», и с ним поздорова­лась.  Ах! Я надеюсь, что завтра у всенощной увижу моего Деменькова, но боюсь, что нет, так как мы, наверное, будем стоять в молельне^{(в Феодоровском соборе)}, а в церкви одним стоять стыдно, и идти к Евангелию.

Ортипо очень мил и, по-моему, вырос. Сейчас у меня будет урок анг­лийского языка, какая скука. Крепко целую Тебя, Твою супругу, и двух Твоих дщерей и скажи старшой, что я постараюсь позвонить по телефо­ну и если буду говорить с кем-нибудь интересным, то напишу ей теле­грамму.

Твой собственный Казанец
Храни Тебя Бог†.

19 ноября

Мой душка Папá!

Сегодня пишу Тебе я, так как Ольга и Татьяна поехали только что в Петроград на пожертвования. У меня были утром уроки.  Мама с Oльгой, Алексеем и Анастасией ездили в поезде.  Вчера я была с Мама и сестрами в Большом дворце у раненых офицеров и видела того молодого oфицера, у которого на спине большая пролежень.  У него очень милое лицо.  Мы ему подписали на карточках, и теперь он ждет, когда Ты вернешься, то может быть ему тоже подпишешь.  Сейчас 2 часа.  Мамá лежит на кушетке и пишет Тебе письмо, а Анастасия — тете Ольге.  В 2.30. я с Анастасией поедем к себе в лазарет.

Наверное, к нам тоже приехали новые. За чаем я всегда сижу на твоем кресле.  Мамá получила от Тебя письмо до завтрака.  Она поедет потом в Большой дворец на перевязку двух офицеров. Алексей наверху отдыхает после завтрака.  Завтра едет опять на войну Чахов.  Я радуюсь, что пятницу праздник, так что у нас не будет уроков, а это очень приятно.  Сегодня во время урока арифметики учитель нагнулся, чтобы посмотреть верно ли я написала, и своей тяжестью сломал ножку стула и чуть на меня не упал.  Ну пока, до свидания мой Душка.  Крепко целую и люблю Твой Казанец. Храни Тебя Бог †.  Кланяйся Саше и Коле и скажи первому, чтобы он себя хорошо вел.

 

 

30 ноября

Мой золотой Папá!

Мамá сейчас лежит на кушетке и отдыхает.  Сегодня утром мы все 5 с Мамá были у обедни и потом на перевязках, и Алексей тоже смотрел и считал, на скольких он был.   После завтрака мы снимались в Большом дворце с ранеными офицерами.

Оттуда мы поехали в Инвалидный дом, и там Мамá дала нескольким нижним чинам Георгиевские медали.  Мамá очень устала, и поэтому она сегодня Тебе не пишет.   Сейчас будем пить чай с дядей Павлом.  Вчера за всенощной видела моего душку Деменькова, а на встрече был Шведов. Так что я и Ольга обе были очень довольны.  Вчера же днем были в мест­ном лазарете, где Мамá также раздавала медали.  Сегодня после чая у Мамá будут офицеры, ее два Крымца, один моего полка и один Ольгиного.  Креп­ко Тебя целую, любящий Тебя всегда

Твой собственный Казанец.

Храни Тебя Бог. † Кланяйся Коле и Саше.

1915 год

5  апреля

Мой золотой Папá!

Я сейчас сижу около Мамá, у нее на ногах лежит Швыбзик.  Анаста­сия рисует.  Ольга и Татьяна уехали в лазарет к Вартанову.  Когда они вер­нутся, мы пойдем к Обедне.  Вчера после того, что Ты уехал, мы поехали домой, и потом к нам в лазарет все 4.  Концерт был очень удачный.  Делазари был очень мил, и рассказал несколько смешных рассказов.  Потом одна дама в сарафане протанцевала русскую (она была довольно аффек­тированная).  Мой Деменьков был очень мил и представил нам всех акте­ров.  Маленький Швыбзик только что сделал "губернатора" у Мамá на ковре и Анастасия теперь его обучает.  Сегодня мы увйдйм Родионова и Кожевникова.  Погода у нас сегодня ничего.  На солнце 15 градусов.  Пой­дем днем гулять, сегодня, наверно, никого интересного не будет в дежур­ной комнате.  Сегодня никто из сестер Тебе не напишет, так как у них не хватит времени.  Фельдъегерь уезжает в 5 часов, ужасно неудобное вре­мя.  Жалко, что с Тобой поехал Ильинский, а не Попов, так как Ты бу­дешь в Одессе.  Ужасно скучно, что Тебя здесь нет, можно было бы сегод­ня вместе колоть лед.  Вчера Анастасия уже нашла два крокуса и под­снежник под балконом, не там, где посажены, а где сами растут.  Сейчас уже благовест у «Знамения», и мне пора идти одеть шляпу. Крепко це­лую Тебя, мой ангел, и ужасно люблю.

Твой собственный Казанец.

ХраниТебя Бог. †

Поздравляю Тебя с 8 апреля.  Кланяюсь Коле.

О., Т. и А., А. Тебя целуют.  Надеюсь, кто-нибудь хороший будет в церкви, наверно, должен быть Шведов.

8 апреля

Мой милый хороший Папá душка!

Мамá была ужасно довольна получить от Тебя крест, и она его все вре­мя носит сегодня^{(Государь делает подарок своей любимой супруге.  В этот день 21 год назад состоялась помолвка Цесаревича Николая  Александровича с Принцессой Алисой. В своих дневниках он называл этот день "чудным, незабвенным".  В письме к Александре Федоровне в этот день он написал: "Желаю тебе здравия и всего, чего может пожелать глубоколюбящее сердце, и на коленях благодарю тебя за всю твою любовь, привязанность, дружбу и терпение, которые ты проявила эти долгие годы нашей супружеской жизни)}. Она первый раз лежала на балконе.  Я с Анастасией каталась немножко на велосипеде около дома.  Дежурный сегодня, ка­жется, кто-то неинтересный.  Утром на солнце было 20 градусов. Днем я с Анастасией и Шурой гуляла, а потом были в нашем лазарете.  У Нико­лаева был нарыв на пальце большом правой ноги, и ему пришлось выр- вать ноготь, так что он должен опять лежать несколько дней. <...>Я очень радуюсь за Тебя, что Ты увидишь тетю Ольгу.  Помнишь, когда тут была Татьяна Андреевна и просила, чтобы Ты приехал, Ты тогда не думал, что так скоро туда попадешь.  Я сейчас сижу около Мамá постели, в которой она обретается, а Ольга и Татьяна читают, Алексей хотел сегодня спать на Твоем месте и сказал Мамá, что он хочет играть, как будто он муж.   Вчера он наелся черными сухариками и вечером его отправили прямо на Деревеньку. Ольга и Татьяна были сегодня в Петрограде, Ольга на по­жертвование, а Татьяна в комитете наслаждалась милым Нейдгартом.  После обеда я играла с Мамá в colorito.  Теперь она читает какую-то анг­лийскую книжку.  Вчера у Ани были Кожевников и Родионов и Кублицкий к чаю.  До этого они зашли попрощаться к Мамá, так как они вчера же вечером и уехали.  Они были одеты в рубашках, как Ты.  Без Тебя скуч­но.  Крепко Тебя целую, давлю и люблю в объятиях.

Твой Казанец.

Кланяюсь очень Коле. Храни Тебя Господь. † <...>

18  апреля

Папá мой дорогой душка!

Ну, как Ты живешь, можешь?

Радуюсь, что Ты видал Твоих славных Пластунов.  Мы живем как все­гда.  Сегодня были у Всенощной.  Служил батюшка Кибардин, а пели сол­даты, как ангелы, хорошо.  В церкви никого интересного для меня не было, кроме наших раненых.  Мы только что кончили обедать.  Алексей пришел к Мамá молиться.  Сестры разбирают цветы, которые прислали Яновы из Ливадии. Глицинии и другие.  Пока та страница сохла, я чи­тала тети Ольгино письмо нашей Ольге.  Я посадила к себе на колени Швыбзика, но он пожелал на пол. <.. .>  Мамá посылает Анастасию спать, а она в отчаянии не может найти Швыбзика, который пропал без вести, все его кричат и зовут, но он не идет, мерзавец.  Его наконец нашли через 10 минут, мы все его искали под диванами.  Наконец Мамá решила зала­ять, и Швыбзик ответил тоже лаем, и оказалось, что он сидит у Мамá под кушеткой, и его с общими усилиями вытащили.  Нежно целую шишку на лбу Котова и кланяюсь Литвинову душке и Чемодурову.  Шура мысленно с остервенением лобызает Твою пятку левой задней ноги.  Сама я Тебя обнимаю и целую нежно.

Твой верный и преданный Казанец.

Храни Тебя Бог. †

Кланяйся от меня Коле.

Продолжаю письмо утром в 8 часов.  Я только что открыла занавеси окна и к радости увидела, что на солнце 19 градусов.  К нам в спальню пришел Алексей, и теперь он лежит у меня в постели и играет с Анаста­сией и Швыбзиком.  Сестры еще спят, Швыбзик пищит, наверное, он хо­чет видеть генерал-губернатора.  Он уже это сделал, и Анастасия прибежа­ла с лопаткою от камина и подобрала.  Ну пока до свидания, мой Папá душка.  Сестры и Алексей целуют.

12  июня

Мой золотой Папá душка!

Вчера вечером мы были у Ани и там были Николай Дмитриевич, Алек­сандр Константинович, Викт. Эрастович и Скворцов.  Было очень хоро­шо, играли в «добчински-бобчински» и шарады.  Вчера днем я с Анаста­сией играли в теннис.  Я, конечно, как всегда, проиграла весь 3 сет.  Се­годня, наверное, пойдем пешком в Большой дворец.  На днях были в школе нянь и давили маленьких детей, которые уже ложились спать.  Мы еще были у Мамá в складе, где завертывают бинты, и мне с Анастасией при­шлось быть, как всем, в халатах и косынках, чему мы обе очень конфу­зились. Сейчас сидим на балконе.  Аня едет сейчас к Гротову в Красное Село на моторе.  Татьяна поехала верхом, я тоже хотела, но у меня на­сморк, и поэтому я не поехала.  Я была только что с Ан[астасией] и Оль­гой в лазарете Красного Креста и в Большом дворце.  У Мамá сегодня бу­дет отряд английских санитарных моторов представляться.

Ну, пока, до свидания, мой душка.

Храни Тебя Господь †. Крепко люблю и целую.

Твой Казанец.

Кланяйся Саше и Коле.

 

источник-Августейшие сестры милосердия/ Сост.Н.К. Зверева. - М.: Вече, 2006.-464с.
 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Дневник Марии Николаевны

 

 

 

15 июня ^{(14 июня Марии исполнилось 16 лет)}

Мой самый большой душка Папá!

Я прямо ужас как Тебя благодарю за Твое милое и длинное письмо.  Еще раз благодарю Тебя за чудные подарки.  Вчера утром были у Обедни, потом завтракали на балконе.  Днем Мамá с Аней катались в коляске, а мы 4 в маленьких экипажах, где можно самим управлять, Я ехала с Та­тьяной, а Ольга с Анастасией.  Мы ездили по той же дороге, где и с Тобой вечером на моторе в Павловске.  Георгий на своем маленьком моторе влетел в Мамá экипаж, но ничего не попортил. Мы ехали сзади и отчаянно хохотали.  Потом мы пили чай с Мамá и конечно дядей Павлом, потому что был праздник.  Дядя как всегда пел ти-та-то- и потом сказал, что хо­тел бы поговорить с Мамá одной, что всегда бывает после того, что он поет за чаем.  Мы тогда встали и поехали к Ане и у нее были.  Сидели у нее на балконе, а потом играли в комнате.  День был в общем хороший, но сквер­ный, потому что Тебя не было.  Я Тебя мой душка еще раз ужасно благо­дарю, люблю и крепко целую. Христос с Тобою.

Твой Казанец.

Кланяюсь Саше и Коле.  В теннис играла только раз с Анастасией.  Ана­стасия Тебя лобызает.  Она валяется на балконе у Мамá на кушетке и пьет кофе

19 июня

Мой золотой Папá душка!

Сегодня днем я видела несколько детей, купающихся в речке, и мне, как и Тебе, захотелось купаться. Теперь Алексей почти что каждый день ловит рыбу на удочки в пруду недалеко от слона.  Я забыла тебе сказать, что мы сегодня 4 были у Мамá в Инвалидном доме и видели двух казаков того Кубанского полка, который был здесь.  Один был старый с бородой, очень оба милые.  К нам в лазарет  привезли двух новых офицеров 5-го Сибирского стрелкового полка, один очень тяжелый.  Твое письмо душкинское лежит у Меня ночью на столе, и каждый день вечером я радуюсь за него.  Храни тебя Бог.  Крепко целую, как люблю.

Твой Казанец.

30 августа

Золотой мой Папá душка!

Сейчас мы 4 валяемся в креслах с ногами на стульях.  Ольга вяжет чулок, Анастасия разбирается в старых письмах, а Татьяна читает стихи.  Сегодня утром были у Обедни, завтракали на балконе с Соней, днем катались и были на кладбище, там строится маленькая церковь.  Потом были в Большом дворце.  Обедать будем одни.  Алексей после завтрака поехал в Петергоф.  Туда завтра переезжает Николай Дмитриевич с ро­той.  Он, кажется, этому не очень радуется.  Сегодня именины Дрентеля, и мы ему послали телеграмму.  К Тебе поехала Первая сотня, так жалко, мы не видели Виктора Эрастовича.  Александр Константинович еще здесь, так как он временно заменяет адъютанта.  Завтра увидим его и Юзика у Ани.  Днем у нее будет опять для Алексея, Ирина Толстая и Хитрова, она дочь этой громадной Хитрово.

Ну вот, больше нечего писать. Крепко целую, как люблю.

Твой Казанец.

Храни Тебя Бог. Кланяюсь Коле, Саше и Лозинскому.

Очень соскучилась по Тебе.

Сестры Тебя целуют.

15 сентября

Золотой мой Папá душка!

Душу Тебя в объятиях и целую за Твое дорогое письмо, которое я так не ожидала получить. Только что кончили завтракать.  Я пойду с Оль­гой и Анастасией погулять.  Надеюсь пройти мимо дежурной комнаты, вдруг Н. Д. будет там.  Утром были у нас уроки.  Эти два дня были у Обед­ни в нижней церкви, так как сестры после Обедни ездили в лазарет.  По­этому, конечно, именно вчера Н. Д. был наверху в церкви, и видела его Аня.  Совсем слабо: «Усни, славы достояние, все усните всегда».

Алексей эти дни опять устраивает костер.  Мы гуляем иногда, так как обыкновенно днем ездим в лазарет.  Вчера были в Школе Нянь и давили детей.  Там есть тоже беженка, ей только два года. Мать ее умерла.  Она очень миленькая, только плохо говорит по-русски и называет свою няню Мамá.  Ее привез мой поезд санитарный.  Теперь почти все санитарные по­езда берут беженцев, если хватает им места.  Сейчас пьем чай.  Гуляли очень удачно.  Н.Д. был дежурный и мы с ним мило беседовали через окно.  Мы ходили до Каприза и поднялись по лестнице, Ты знаешь /рисунок/.  И вот, когда мы туда поднялись, Ольга взяла свой зонтик и с ожесточе­нием кинулась на одно окно и проломила 3 стекла, потом дала мне зон­тик, и я сломала тоже одно окно и Анастасия тоже.  Наверное Тебе очень приятно теперь иметь с собой дядю Мишу.  Скажи ему, что я его очень целую.  Продолжаешь Ты играть в кости?  Завтра у нас завтракает тетя Ксения и дядя Сандро, Ольга сейчас читает газету, а Мамá разговаривает с Аней.  У нас гнилая погода.  Сейчас туманно.  Пока до свидания, мой до­рогой душка.

Христос с Тобой †

Твой Казанец.

Кланяйся Коле и Саше.

Целую Тебя и Дмитрия.

19 сентября

Папá мой золотой!

Ты скоро возвращаешься.  Я невероятно довольна.  Только что ката­лись с Мамá.  У нас будет пить чай дядя Борис.  Мы ничего интересного не делаем.  Мамá эти два дня ездит утром в лазарет, но позже, чем сестры, около 11 часов.  Мы теперь всегда обедаем наверху в игральной.  Это очень уютно, по-моему.  После обеда Мамá, Алексей, я и Владимир Николаевич или м[есье] Жильяр играем в одну игру, которая называется «Тише едешь, дальше будешь».  Очень весело, потому что можно других есть.  Мы играли в эту игру в прошлом году у нас в лазарете.  Наши офицеры и солдаты очень хорошо поправляются.  У меня сегодня совсем глупое пись­мо, потому что ничего интересного не делаем.  Крепко Тебя, моего душ­ку, целую и люблю. Христос с Тобой †

Твой Казанец.

Кланяюсь всем, поздравляю и целую Дмитрия с именинами. Третье­го дня у нас пили чай Мари и дядя Петя, последний говорил всякие скуч­ные вещи, именно тогда, когда Мари начинала рассказывать что-нибудь интересное, удивительно скучный.

ОТ СЕБЯ: опять обращусь к автору Ludofan "Игры семьи Романовых" об игре "Тише едешь – дальше будешь"

Игроков: 2- 6.

Правила игры:

1. В игру шашка вводится лишь в том случае, если одним из кубиков будет показана цифра 6.
  
2. Если в игре обе шашки, то можно подвигать или одну или другую, но на то количество очков, сколько показывают оба кубика вместе. Положим, выкинуто 5 и 3. Следует передвигать любую шашку на 8 очков. Передвигать же одну шашку на 3, а другую на 5 очков не разрешается.
  
3. На всех цифрах, имеющих 5 (25, 52, 53 и т. д.), не могут находиться одновременно две шашки. Шашка, находящаяся ранее, выбывает из игры и должна начинать ее снова.
  
4. Если шашка должна встать на 11, 12, 13, а также 21, 31 и т. д. (вообще на цифру, имеющую единицу), то она перескакивает на 3 номера вперед и становится на цифры 14, 15, 16 или 24, 34, и т. д.
  
5. Если шашка должна встать на 7, 27, 37, 73, 74 и т. д. (вообще на цифру, имеющую семерку), то она отставляется назад на три номера, становясь на 4, 24, 34 и т. п. Исключение представляют цифры 17 и 71, состоящие, помимо 7, из единицы, дающей право перестановки на 3 номера вперед, поэтому шашка остается на месте.
  
6. Если шашка должна встать на 10, 20 и 30 и т. д. (на цифру, имеющую 0), то шашка снимается с игры и вновь входит в последнюю на общих основаниях (см. пр. 1).
  
7. Если шашка должна стать на 11, 22, 33, 44 и т. д. (цифры двойные), то шашка остается в игре, но играющий должен пропустить два хода. Некоторую особенность представляют цифры 77 и 11, где, помимо пропуска ходов, играющий отставляет шашку на 3 цифры назад или же подает ее вперед (см, пр. 4, 5).
  
8. Выкинутые дубли дают право на повторное выкидывание кубиков.
  
9. Если шашка, например, стоит на цифре 98 и выкинуто 5 и 3 (а не два очка, как нужно), то шашка отсчитывает два очка вперед и идет назад, становясь таким образом на 94. Выигрыш считается лишь тогда, когда будет выкинута цифра, недостающая до ста.
  
10. Последнее правило заключается в следующем. Положим, вы должны встать на цифру 73. Согласно правилу 5, шашка должна быть отставлена на 3 очка назад, т. е. на цифру 70, имеющую 0. В этом случае шашка из игры не выкидывается потому лишь, что она попала на цифру 0 не непосредственно, а вследствие выполнения одного из правил (в данном случае правило 6).
  
Вариант. Можно условиться, что выигрывает тот, кому удается провести обе шашки через все цифры.

 

2  октября

Мой золотой Папá!

Ну, этот раз, я думаю, Тебе не так пусто.  Так радуюсь за Тебя, что Ты видел 21-й корпус.  Мы здесь живем по-старому: днем катаемся с Мамá и бываем в лазаретах.  К нам в лазарет перевелся один офицер из Красного Креста, его фамилия Шах-Назаров.  Он очень аппетитный, черный с усами, вообще я его одобряю. Он лежал раньше в Пскове у Марии в лазаре­те.  Только что пили чай.  Днем катались с Мамá и Аней.  Ольга и Татьяна сейчас чистят инструменты до всенощной. Вечером у Ани будет Григо­рий.  Вчера утром говорили с Н. Д. через окно.  Сегодня, наверное, его не увижу, так как не будем у Всенощной в соборе.  Надеюсь, Мамá не возьмет нас завтра на освящение, так как будет много народу и родственников, а места очень мало, будет душно и нельзя молиться.  Сейчас должна кон­чать, так как буду примерять какое-то платье, ужасно неинтересно.  Ну, до свидания, мой Папá душка.  Крепко целую, как люблю.

Твой Казанец

Христос с Тобой †

Кланяюсь Коле. Видели гуляющую жену дяди Павла.

1 декабря

Мой дорогой золотой Папá!

Сейчас я сижу на полу у Мамá в кабинете, она сама лежит на кушет­ке.  Аня сидит в Твоем кресле, а сестры сидят на стульях и работают.  Толь­ко что были на панихиде по Соне^{(Соня Орбелиани-фрейлина Императрицы)}.  Ее маленькая горничная Устинья ужасно плакала.  Завтра Ольга и Татьяна едут в Петроград, первая на по­жертвования, а вторая на комитет.  Крепко Тебя и Алексея Целую

Твой собственный Казанец

 

 

30 декабря

Благослови Господь венец нового лета!

Надеюсь, что этот год принесет Тебе дорогой мой Папá, много радост­ных дней.  Так скучно, что мы Тебя не увидим в первый день Нового года.  Вообще у нас без Тебя всегда скучно бывает.  Ну я кончаю писать, а то Твои Царские очи заболят от чтения на красной бумаге.  Христос с То­бой.† Мой дорогой, крепко Тебя жму в моих объятиях. Твой Казанец

рисунок Марии Николаевны 1910 год

 

источники - 1. Августейшие сестры милосердия/ Сост.Н.К. Зверева. - М.: Вече, 2006.-464с.

                      2. http://geekdo.ru/2011/10/13/igry-semi-romanovyx/