17 февраля 1600 года в Риме на площади Цветов был разведен костер для «мученика науки» Джордано Бруно. История Бруно схожа с лихо закрученным детективом, который человечество читает уже более четырех столетий, но никак не может дойти до развязки…

 

Потерянное дело

«Детектив», главным героем которого является Джордано Бруно, можно было бы начать с «флешфорварда» в 1809 год, когда император Наполеон распорядился вывести из секретных архивов Ватикана документы папской инквизиции. Среди реквизированных бумаг якобы было и дело Бруно, включающее протоколы допросов и текст самого приговора.
После возвращения на французский престол династии Бурбонов Ватикан обратился с просьбой вернуть документы. Но Рим ждало разочарование: французы сообщили о том, что часть архива инквизиции бесследно исчезла. Однако – о, чудо! – бумаги вскоре нашлись, и обнаружил их Гаетано Марини, посланник папы в Париже, «в лавках торговцев сельдями и мясом».

 

В парижские «гастрономы» секретные архивы попали с легкой руки Джиннази, другого представителем римской курии, который продал их лавочникам в качестве упаковки. Однако и Марини не оказался лучше: получив распоряжение из Рима уничтожить особо деликатные бумаги из архива инквизиторов, он не нашел ничего лучше, как продать их в качестве макулатуры парижской бумажной фабрики.

Казалось бы, вот и конец истории, но в 1886 году происходит второе чудо – один из ватиканских архивариусов нечаянно натыкается в пыльных архивах понтифика на дело Бруно, о чем немедленно сообщает папе Льву XIII. Как из французской бумажной фабрики документы телепортировались в Рим – остается загадкой? Как и то, насколько можно доверять подлинности этих документов…
Кстати, Ватикан долгое время не желал делиться находкой с общественностью, и только в 1942 году дело Джордано было опубликовано.

Почему на римской площади Цветов был разведен костер?

Публикация документов сопровождалось сюрпризом. В приговоре Джордано Бруно ничего не было сказано о его научных убеждениях – «Земля не является центром Вселенной, которая бесконечна». А ведь «добровольное мученичество» за науку и сделало Бруно «иконой», вдохновлявшей ученых на научные подвиги, а тут такое!

 

Но самое любопытное, в приговоре, вообще не было конкретного обвинительного заключения, если не считать таковым первое предложение документа: «Ты, брат Джордано Бруно, сын покойного Джованни Бруно, из Нолы, возраста же твоего около 52 лет, уже восемь лет назад был привлечен к суду святой службы Венеции за то, что объявил: величайшее кощунство говорить, будто хлеб пресуществлялся в тело и т. д.».
Перед исторической наукой, которая несколько десятков лет ожидала публикацию дела, встал вопрос, который четко сформулировал русский философ, профессор Алексей Федорович Лосев в своей «Эстетике Возрождения»: «Историк должен ясно ответить на вопрос: за что же, в конце концов, сожгли Джордано Бруно?…

Королевский друг

Приговор Джордано Бруно был для Ватикана не просто осуждением монаха-доминиканца, впавшего в ересь. В конце XVI века по популярности у европейских интеллектуалов Бруно бы, думается, дал бы фору современному космологу Стивену Хокингу.
Джордано Бруно поддерживал весьма тесные, если не сказать дружественные отношения с королями Франции Генрих III и Генрихом IV, британской королевой Елизаветой I, императором Священной Римской империи Рудольфом II и многими другими европейскими «властителями».

По щелчку пальцев он мог получить кафедру и мантию профессора в любом европейском университете, его книги печатались в лучших типографиях, о его покровительстве мечтали лучшие умы континента.

 

Главной визитной карточкой Джордано Бруно являлось вовсе не космология, а его великолепная память. Бруно развивал мнемонику (искусство памяти), которая была тогда на самом пике моды у интеллектуалов. Говорят, Джордано помнил наизусть тысячи книг, начиная от Священного писания и заканчивая арабскими алхимическими трактатами.
Именно искусству запоминания он учил Генриха III, который гордился своей дружбой со скромным доминиканским монахом, и Елизавету I, которая позволила заходить Джордано в свои покои в любое время, без доклада.

Кроме того, монархам доставляло удовольствие, как Бруно с издевательским изяществом «нокаутирует» своим интеллектом команды профессоров Сорбонны и Оксфорда по любым вопросам. Причем для самого Джордано Бруно интеллектуальные бои были своего рода спортом: скажем, академики Оксфорда вспоминали, что он играючи мог доказать, что черное – это белое, что день является ночью, а Луна – Солнцем.
По манере дискутировать он был подобен боксеру Рою Джонсу на ринге – любители бокса хорошо поймут это сравнение.

 

Нужно признать, едва ли благодаря только сверхъестественной памяти Бруно оказался на короткой ноге с самыми влиятельными монархами Европы. Как вспоминают биографы, какая-то невидимая сила двигала по жизни этого доминиканского монаха, c легкостью приводила его в лучшие дворцы Европы, охраняла его от преследований инквизиции (ибо Бруно часто заносило в своих высказываниях по поводу богословия).
Однако неожиданно это сила дала сбой в мае 1592 года.

Донос

В ночь с 23 на 24 мая 1592 года венецианские инквизиторы арестовали Джордано Бруно по доносу местного патриция Джованни Мочениго. Последнего Бруно персонально обучал – за огромное вознаграждение – искусству памяти. Однако в какой-то момент монаху это наскучило; он объявил ученика безнадежным и на сем решил попрощаться. Мочениго перепробовал все возможные способы, чтобы вернуть «гуру», но Бруно оказался непреклонным.
Тогда отчаявшийся ученик написал донос в местную инквизицию. Если быть кратким, доносчик утверждал, что его наставник попирал католические догматы, рассуждал о каких-то «бесконечных мирах» и называл себя представителем некой «новой философии».

 

 

Надо сказать, что доносы о попрании догматов были самыми распространенными «сигналами» от честных граждан инквизиции. Это был самый доступный способ насолить соседу, лавочнику-конкуренту, личному врагу… Большинство таких дел даже не доходило до суда, однако инквизиция в любом случаем обязана была отреагировать на «сигнал». Иными словами, арест Джордано Бруно можно считать «техническим».
Сам же арестант вообще воспринял его как шутку. На первых же допросах он ловко отмел все обвинения в ереси и дружелюбно поделился со следователями своими взглядами на устройство Вселенной. Однако эта откровенность Бруно никак не могла отягчить его положения. Дело в том, что труды Коперника, идеи которого он развивал, были не запрещены (их запретят только в 1616 году), так что никаких поводов для ареста не было.

Монаха держали под следствием в большей степени из-за вредности: уж больно он уничижительно вел себя с инквизиторами. Преподав урок «гордецу» венецианцы было уже собрались его отпускать, но тут пришел запрос из Рима – с требованием «этапировать» еретика в Вечный город. Венецианцы встали в позу – с какой стати?! Венеция – суверенная республика! Риму пришлось организовать целое посольство в Венецию, чтобы убедить.

 

Портрет Карло Контарини

Любопытно, что венецианский прокуратор Контарини жестко настаивал на том, что Джордано Бруно должен остаться в Венеции. В своем докладе Совету Мудрых Венеции он дал следующую характеристику:
«…это — один из самых выдающихся и редчайших гениев, каких только можно себе представить, и обладает необычайными познаниями, и создал замечательное учение».

Однако Венеция дрогнула под напором папы – Бруно отправился «этапом» в Рим.

Крестовый поход на Аристотеля

А теперь вернемся к доносу Мочениго – точнее одному из его пунктов, в котором говорится, что Бруно считал себя представителем некой «новой философии». Венецианские инквизиторы едва ли придали значение этому нюансу обвинения. Зато с этим термином были хорошо знакомы в Риме.
Само понятие «Новая философия» (или «Новая универсальная философия») ввел итальянский философ Франческо Патрици, который был очень близок к папской курии. Патрици утверждал, что философия Аристотеля, которая стала основой для средневековой схоластики и богословия, прямо противоположна христианству, так как отрицает всемогущество Бога. В этом итальянский философ видел причину всех раздоров, возникших в церкви, которые вылились в протестантские движения.
Восстановление единой Церкви и возвращение в ее лоно протестантов Патруци видел в уходе от схоластики, построенной на Аристотеле, и замене ее неким синтезом метафизики Платона, воззрениями неоплатоников и пантеистическим теософским учением Гермеса Трисмегиста. Этот синтез и получил название «Новая универсальная философия».

 

 

Аристотель

Идея вытеснения Аристотеля из европейских университетов (прежде всего протестантских) и возвращения себе статуса интеллектуального центра с помощью «Новой философии» нравилась очень многим в папской курии.
Конечно, Рим не мог сделать «Новую универсальную философию» официальной своей доктриной, однако тот факт, что в те времена папский престол покровительствовал альтернативным Аристотелю учениям, не вызывает сомнений. И здесь свою яркую роль сыграл как раз Джордано Бруно.
С 1578 года по 1590 год он совершил беспрецедентное турне по крупнейшим университетам городов Европы – Тулуза, Сорбонна, Оксфорд, Виттенберг, Марбург, Гельмштадт, Прага… Все эти университеты были либо «протестантскими», либо находились под влиянием протестантизма. На своих лекциях или диспутах с местными профессорами Бруно подрывал именно философию Аристотеля.
Так, его проповеди о движении Земли и множестве миров ставило под сомнение птолемеевскую космологию, построенную как раз на учении Аристотеля. Иными словами, Джордано Бруно четко следовал стратегии «Новой философии». Выполнял ли он секретную миссию Рима? Учитывая его «неприкосновенность», а также таинственное покровительство, очень даже вероятно.

Страшнее ордена тамплиеров

Джордано Бруно провел под следствием 8 лет. Это был рекорд для судопроизводства инквизиции! Почему так долго? Для сравнения процесс над тамплиерами длился 7 лет, но там, извините, дело касалось целого ордена. При этом к вынесению приговора Бруно было привлечено аж 9 кардиналов! Приговора, в котором фактически нет обвинительного заключения, напомним.
Неужели девять генеральных инквизиторов не смогли подобрать слова к описанию «еретических» деяний монаха-доминиканца с хорошей памятью. В приговоре любопытен один отрывок:
«Сверх того, осуждаем, порицаем и запрещаем все вышеуказанные и иные твои книги и писания, как еретические и ошибочные, заключающие в себе многочисленные ереси и заблуждения. Повелеваем, чтобы отныне все твои книги, какие находятся в святой службе и в будущем попадут в ее руки, были публично разрываемы и сжигаемы на площади св. Петра перед ступенями, и как таковые были внесены в список запрещенных книг, и да будет так, как мы повелели».

 

Но видимо, глас девяти кардиналов был настолько слаб, что книги Бруно можно было свободно купить в Риме и других итальянских городах аж до 1609 года.
Интересна еще одна деталь: если в Венеции Джордано Бруно очень быстро оправдывается по поводу обвинений в попирании католических догматов, то в Риме он вдруг меняет тактику и, согласно материалам следствия, начинает не просто признаваться в этом, а еще и бравировать своим антихристианством. А на суде он и вовсе бросает судьям:
«Быть может, вы произносите приговор с большим страхом, чем я его выслушиваю… Я умираю мучеником добровольно и знаю, что моя душа с последним вздохом вознесется в рай».
Неужели венецианская инквизиция показалась Бруно более убедительной в своей свирепости, а в пыточных камерах Ватикана царила атмосфера гуманизма и человеколюбия?

Кто сгорел на костре?

До нас дошло одно единственное письменное свидетельство казни Джордано Бруно. Свидетелем был некий Каспар Шоппе, «раскаявшийся лютеранин», который перешел на службу кардиналу. Шоппе написал в письме своему товарищу, что «еретик» принял смерть спокойно; «не раскаявшись в своих грехах, Бруно отправился в вымышленные им миры рассказать, что делают римляне с богохульниками».
Интересно, почему Шоппе посчитал, что ересь Джордано Бруно заключается в его взгляде на Вселенную – в приговоре же об этом ничего не было сказано?

 

Шоппе, кстати, указал в своем письме к другу на одну интересную деталь – Джордано Бруно возвели на костер с кляпом во рту, что было не в традициях инквизиторских гарей. Едва ли организаторы казни боялись возможных предсмертных проклятий приговоренного – это, как правило, было форматом любой казни. Как, впрочем, и раскаяние. Зачем же кляп?
Вряд ли за считанные минуты казни даже такой интеллектуал и полемист, как Бруно, смог бы убедить неграмотную толпу в неверности аристотелевской космологии. Или палачи просто опасались, что приговоренный вдруг в минуту абсолютного отчаяния вдруг выкрикнет страшное – «Я не Джордано Бруно!»

Источник

 

• Aлексей
•  
•  

Серия сообщений "История":

История

Часть 1 - Моя прекрасная няня: Франсуаза де Ментенон, невенчанная королева Франции
Часть 2 - Посмертная маска Лоренцо Медичи.
...
Часть 23 - Потомков Пушкина и Гоголя расстреливали на Полтавщине...
Часть 24 - Мельница - Ольга
Часть 25 - Тайны процесса Джордано Бруно

Старинное семейство струнных смычковых инструментов с тихим, нежным звуком и поэтичным названием – виолы... Они были широко распространены в эпоху Возрождения: сопровождали церковные службы, услаждали утонченный слух аристократических семей и звучали на всех народных праздниках и гуляниях.

Внешне виолы очень похожи на хорошо знакомую нам современную скрипичную группу. И это естественно, ведь инструменты родственные. А вот «отношения» между ними «семейными» вряд ли можно назвать. Было время, когда виолы считались изысканными музыкальными инструментами, достойными светского общества, а скрипки – грубыми и нагловатыми «соперницами» с улиц. Впоследствии мягкий и приглушенный тембр виол перестал устраивать чуткого слушателя, и он предпочел блестящие и сочные скрипичные звуки. Вот так скрипка не только «выдворила» родственников со сцены, но и отправила их в небытие на целое столетие.

Звук

Виола, созданная для упоения слуха вельмож, обладала необычайно нежным, бархатным и мягким звучанием. Ее устойчивый и четкий голос с небольшим вибрато был результатом конструктивных особенностей инструмента, его смычка и струн. Кроме основных, на виоле устанавливалась целая система резонирующих струн, колебания которых создавало красивый и деликатный звук. Струны натягивались не очень сильно и постоянно требовали частой настройки.

Важное средство выразительности у виолы – это возможность исполнения тончайших звуковых нюансов. Музыка для инструмента по динамическому характеру была выровненной, без звуковых перегрузок.

Строй виолы позаимствовали у лютни, которая настраивалась на кварты, но с терцией посередине: ре, соль, до, ми, ля, ре.

Интересные факты:

• Жестокий и тираничный король Англии Генрих VIII был очень талантлив и образован. Являясь большим меломаном, он очень увлекался игрой на виоле. Коллекция короля этого инструмента на момент смерти составляла 19 великолепных экземпляров.
• Французский «Король-солнце» Людовик XIV - большой ценитель различных видов искусств, был очень музыкален. Он искусно умел играть на нескольких музыкальных инструментах, в том числе на виоле. Коллекция виол Людовика XIV насчитывала 24 инструмента.
• Венгерский князь Эстерхази, на службе которого состоял великий австрийский композитор Йозеф Гайдн, увлекался игрой на баритоновой гамбе. Инструмент, который не получил большого распространения. О баритоновой гамбе вспоминают лишь потому, что композитор в угоду князя написал для нее 126 произведений.
• Инициатором создания семейства виол разных размеров, подходящих для новых типов инструментальных ансамблей, была Изабелла д'Эсте - супруга маркграфа Мантуи, которая слыла большой ценительницей искусства и покровительницей знаменитых художников. Названная «примадонной Возрождения», она считалась одной из известнейших женщин итальянского Ренессанса. Изабелла также собирала картины, в которых инструмент представлен аллегорией, намекавшей на хороший темперамент и неоплатонические идеи о красоте. 

• Одним из самых лучших мастеров, который изготавливал виолы, был англичанин Джон Роуз. Его инструменты отличались не только изысканным звуком, но также изящными формами. Элегантно  украшенные, с цветочными орнаментами на верхней деке, виолы отражали аристократический статус владельцев инструментов. Верхушки инструментов обычно украшались сложными резными головками животных или людей. Такие инструменты очень высоко ценились.
• У знаменитого английского живописца 18 века Томаса Гейнсборо была мечта – уединиться в тихой деревне и наслаждаться музицированием на виоле. Об этом желании и большой любви к инструменту стало известно из переписки с его близким другом - композитором и профессиональном гамбистом Карлом Фридрихом Абелем, который по словам великого немецкого поэта И. Гете, был последним виртуозом на гамбе.

• Великий английский поэт и драматург Уильям Шекспир очень часто упоминает виолу в своих пьесах, включая такую комедию как «Двенадцатая ночь».
• Старинные виолы можно увидеть в коллекциях исторических музеев музыкальных инструментов. В России – это музей музыкальных инструментов в Шереметьевском дворце Санкт-Петербурга, а также в музее музыкальной культуры им. М. Глинки в Москве. Однако самая разнообразная коллекция хранится в «Метрополитен – музее» в Нью-Йорке США.
• В 18 веке во Франции, когда инструменты скрипичной группы стали вытеснять виолы, был написан трактат « В защиту басовой виолы от посягательств скрипки и претензий виолончели».
• Сегодня очень много любителей аутентичной музыкой эпохи Возрождения и Барокко увлекаются музыкой, написанной для виол, и активно посещают концерты, которые обычно проходят в маленьких залах и церквях, наиболее подходящих для звучания этих инструментов. В настоящее время существует много обществ, которые интересуются виолами. Одно из них «Международное общество виолы да гамба».
• Лучшим гамбистом современности считается Паоло Пандольфо - итальянский музыковед, дирижёр и исполнитель старинной европейской музыки, композитор и импровизатор.
• Основателем советской исполнительской школы на альте, известным солистом и педагогом Вадимом Васильевичем Борисовским был внесен неоценимый вклад в воссоздание аутентичной музыки. Самостоятельно научившись играть на виоле д'амур, он выступал с концертами, на которых исполнял оригинальные произведения для инструмента. В 1937 году в Германии был издан каталог произведений для виолы д'амур, подготовленный В. Борисовским, совместно с музыковедом из Германии В. Албтманом.

• Применение

  По своей популярности гамба могла поспорить, наверное, только с клавесином. Виолу любили везде: от королевских дворцов, до домов простолюдинов. Ее изысканный голос звучал в знатных домах, на церковных службах и на народных праздниках. Инструмент широко использовался как солирующий, а также в ансамблях и оркестрах. Учитывая большую востребованность гамбы, композиторы создавали для нее разнообразные камерные произведения: канцоны, мадригалы, сюиты, ричеркары. Среди авторов такие мэтры, как Г. Телеман, И. С. Бах, Ф. Куперен, Г. Перселл, О. Гиббонс, У. Берд. Но самый весомый вклад в обогащение репертуара для гамбы внесли известные в то время исполнители-композиторы: К. Симпсон, М. Мааре, А. Феррабоско, А. Форкре, К. Абель.

   

  

  Исполнители

  Особым признанием гамба пользовалась в 16 и 17 веках, и как результат, на это время приходится пик расцвета исполнительства на инструменте. Появился ряд талантливых гамбистов-виртуозов, среди которых особенно хочется выделить Д. Ортиса, А. Могара, Ке де Эрвелуа, Ж. Руссо, Ж. Нодо, О. Гиббонса, Ш. де Бленвиля, Д. Джекинса, Р. Мааре, Д. Функа, И. Шенка, Э. Хессе, М. Кюнеля, И. Римана.  К. Симпсона, М. Мааре, А. Феррабоско, А. Форкре и К. Абеля. К концу 18 века популярность гамбы стала резко снижаться и ее предали забвению.

  Прошло более ста лет, и виола да гамба вновь появилась на концертной сцене в начале 20 века благодаря стараниям энтузиастов и музыкантов-аутентистов. Неоценимая заслуга в возвращении инструмента принадлежит Х. Деберайнеру, который дебютировал на гамбе в 1905 году, исполнив сонаты К. Абеля.  В Англии, Германии, Франции на концертные сцены стали выходить солирующие гамбисты, а также разнообразные ансамбли виол. В настоящее время известны имена таких исполнителей на инструменте, как Витториа Гиельми (Италия), Паоло Пандольфо (Италия), Хилле Перл (Германия), Жорди Саваль (Испания), Амели Шеман (Франция), Владимир Волков (Россия).

•  

  История

  

  Инструменты семейства виол начинают свою историю в раннем средневековье, в эпоху Возрождения. В это время состав музыкального инструментария сильно расширился. Какие инструменты предшествовали виолам достоверно не известно, возможно ее предком являлся арабский струнно-смычковый  ребек, который развивался и процветал в странах Западной Европы или испанский струнно-щипковый инструмент виуэла. На ней впоследствии стали играть смычком, что возможно и привело к эволюции в новый музыкальный инструмент.

  В конце 15 века главой Ватикана был выбран представитель каталонской династии Борджиа, папа Александр VI. Данные события привели к росту испанской культуры в итальянской столице - Риме и соответственно притоку испанских музыкантов, а вместе с ними и их инструментов. В Италии мастер по изготовлению музыкальных инструментов Литуэр примерно в 1600 году преобразовал испанскую виуэлу, оставив прежний строй, он придал ей несколько иную форму. Мастер сделал инструмент пригодным не только для аккомпанемента, но и для сольного исполнения. В таком виде виола, так стал называться инструмент, просуществовала следующие двести лет.

  Виола изначально была довольно больших размеров, поэтому играли на ней только сидя, держа вертикально и удерживая коленями или укладывая на бедро. Отсюда и название инструмента - виола да гамба(нога). Вскоре появляются виолы меньших размеров, и соответственно поменялся способ игры, так как инструмент отныне размещается у плеча. Такие виолы стали называться виола да браччо, то есть ручные. Уже в начале 16 века инструменты изготавливали целыми группами: дисконт, альт, тенор и бас. Подобные ансамбли поначалу использовались как аккомпанирующие, и лишь затем на них стали исполнять инструментальную музыку.

  Виолы с их благородным и нежнейшим звуком быстро завоевали популярность в европейских странах, особенно в Англии и Франции. Французы для усиления звука гамбы стали применять новую технологию перекручивания кетгутовых струн серебряной проволокой, также инструменту расширили диапазон, добавив седьмую басовую струну.

  Для гамбы в угоду изысканным почитателям инструмента композиторами создавалось большое количество музыкальных произведений. Появилось много музыкантов-профессионалов, виртуозов исполнительства на гамбе.

  В начале 17 века, когда в Европе привилегированное положение стали занимать инструменты скрипичного семейства, виолы нашли свое настоящее пристанище в Англии. Там в каждой музицирующей семье имелись инструменты разных размеров. Английские композиторы сочиняли очень много замечательной музыки специально для инструментов семейства виол. Мастера создавали самые лучшие инструменты. Тем не менее, к середине 18 века интерес любителей музыки к виоле стал резко падать. Ее перестали использовать музыканты-профессионалы, и постепенно про инструмент забыли на целых сто лет. Лишь в начале прошлого века интерес к виоле начал снова возрастать и она вновь появилась на концертной сцене.

•