Сказка про сосульки

Дневник

Пятница, 20 Января 2012 г. 15:23 + в цитатник

Зима была в самом разгаре, если, конечно, позволительно так говорить о столь холодной и царственной особе. Да, теперь хозяйничала она, и не было никого, кто бы этого не чувствовал. Особенно страдали воробьи, выпадавшие из стылых ночных сумерек, из белёсых фонарей в раннее холодное утро, на снег, на котором они так заметны. Спустя некоторое время воробьи отогревались и начинали жить, стараясь не думать о предстоящей ночи и о том, сколькие из них не увидят следующего рассвета. Некоторые, думается, самые глупые, предлагали было совсем отменить ночь и не спать, но что-то не получалось, и самые глупые замерзали самыми первыми. Когда кто-либо, возмутившись жизнью воробьёв, гневно обращался к Зиме с требованием справедливости, она усмехалась и отвечала ледяным тоном: «Сам не замёрзни, глупец». Или же, если проситель был из знатных, – «Ну, Вы же знаете, что всё это лишь закон природы, дорогой».
Самыми спокойными оставались сосульки. Они только и делали, что росли головою вниз и наблюдали за творящимся на земле. Встречались среди них и вредные сосульки желтоватого цвета и немного кислого вкуса, которые любили смотреть, как скользят и падают люди, и целый день хихикать по этому поводу. Конечно, больше всего было хороших сосулек, чистых и прозрачных, сверкающих на солнце. Эти милые сосульки, случалось, влюблялись в какого-нибудь прохожего и тогда, закрыв глаза и набрав побольше воздуха, срывались вниз к людям, чтобы быть с ними, падали с огромным звоном и грохотом, который заглушал противное хихиканье жёлтых соседок. Те находили всё это очень смешным, умолкали, едва кто-нибудь спрашивал, куда же деваются светлые сосульки после того, как их сияющие тела разбиваются о землю. Умолкали потому, что любая, даже самая мутная сосулька помнит о Последнем Пути к Океану, который ей предстоит, может, после удара о землю, может, после долгих весенних слёз. Последний Путь – это то, чего Зима страшно не любила и запрещала любые разговоры об этом. Сосульки молчали и терпели, и лишь Весенний Ветер развязывал им языки, и тогда уже в предчувствии они начинали плакать и петь, и Зима уже ничего не могла с ними поделать.
Этой зимой, когда снег замирал между датами западного и русского Рождества, в оттепель на одной из крыш появилась новая сосулька, такая же, как все, и, слава Богу, сказала её мама, без кислых примесей, самая что ни на есть чистая и прозрачная. Солнышко так радостно играло с ней! Зимний Ветер, пронесшийся как-то вечером на своих белых крыльях мимо, попытался провыть сосульке какую-то свою волчью песенку, но не успел: летел слишком быстро. Сосулька радовала всех, и все её любили уже за одно то, что Зима нарочно поджимала губы и старалась не замечать малышку и обдавала её холодным презрением. Но холод не вредил Сосульке: что ей до хозяйки, которая, как успели рассказать снежинки, ничем не сможет продлить свою власть, когда придёт ласковый Весенний Ветер и трубным голосом позовёт в дорогу.
– Я буду ждать, – говорил Снег, ложась на землю.
– Я буду плакать, но ты не бойся, – говорила мама-сосулька.
– Ах! – восклицала вдруг другая какая-нибудь сосулька и с победным звоном бросалась вниз, разлетаясь на миллионы алмазов. (Люди, ничего не понимая в жизни сосулек, шли дальше, говоря, что им повезло, что эта глыбина не разбила им голову.)
– Хочу расти вверх, – сказала как-то молодая Сосулька своей маме.
– Так не положено, – бросила Зима, быстро повернув к сосулькам ледяное лицо, – сосулькам должно расти вниз и смотреть на людей. И можно хихикать.
– Мне очень нужно, – сказала Сосулька. – Правда, это очень важно.
– Это невозможно, – отрезала Зима, – в моем Зимнем Кодексе такого закона нет.
Она морозным щелчком сбила летящего воробья на землю.
– Буду, – пробормотала Сосулька себе под нос и с того дня начала копить силы и умение. По крайней мере, перестала расти вниз. Со стороны казалось, что она остановилась в росте. Но кое-кто замечал иное. Зимний Ветер, мчась мимо, удивился с первого взгляда и крикнул на лету: «Милая Сосулька, ты мне так кого-то напоминаааааа…» – и пролетел мимо, унося свои собственные слова. Впрочем, всё это на самом деле было важно, поэтому Ветер сразу же вернулся и попытался, задыхаясь, сказать то, что хотел: «Внутри больших гор недалеко от сердца Земли в вечном сумраке и сиянии я видел такие сосульки, которые растут вверх. Их называют сталагмитами». И Ветер снова умчался, ему ведь нельзя останавливаться.
– Неправда, – сказала Зима, как только вой Ветра стих вдалеке.
– Правда, правда! – чирикнул воробей и увернулся от смертельного щелчка. Он спрятался за Сосульку, за маленький бугорок, направленный вверх.
В этом и заключалась тайна: Сосулька росла вверх лишь для того, чтобы сделаться домиком для воробьёв. Так она задумала с того дня, когда увидела, что с ними происходит. Но нельзя же было сказать об этом Зиме!
Теперь Зима всё поняла и подобралась, как перед ударом.
– Совсем забыла сказать, – произнесла она медленно, – что ты теперь не будешь видеть то, что делается на земле.
– Нет, я вижу, – возразила Сосулька. – Теперь мне стало гораздо виднее отсюда, сверху.
Зима решила метнуть последний козырь: «Ты никогда не растаешь. Как те сталагмиты. Вечный лёд. И у тебя не будет Пути».
Сосулька заплакала бы, но Зима стояла слишком близко.
– Ну и пусть. Зато я буду домиком. Всегда. И они будут прятаться во мне от тебя, а когда ты уйдёшь…
Зима, оцепенев, посмотрела на Сосульку. Повисла мгновенная тишина. Никто никогда не говорил о её уходе, потому что это запрещалось. Пока Зима царила на земле, считалось, что это навсегда.
Все затаили дыхание. И тогда Зима с треском нанесла Сосульке свой самый сильный морозный удар. Воробьи засвистели от ужаса, но Сосулька не птичка, и мороз ей, конечно же, нипочём. Наоборот, она сразу выросла на несколько сантиметров (из чего мы можем узнать, что она таки всплакнула немного), и все воробьи немедленно переселились в новый домик.
Бессильная Зима не сказала больше ничего и отвернулась. С тех пор она вела себя так, чтобы все видели: она – это одно, Сосулька – другое, а воробьи – дело вообще десятое и ни к Зиме, ни к Сосульке отношения не имеющее. Теперь воробьи забыли про холодные ночи и стылые глаза фонарей по утрам. Они жили в чудном воробьином замке – в Сосульке, а днём Северный Ветер носил их на своей спине, куда они хотели, и излагал им свои мысли, и пел песенки, которые воробьи рассвистывали потом по всем дворам.
Прошло уже Рождество, прошел и январь, и Северный Ветер стал завывать чаще и громче, нагрянули вьюги и метели, всё полетело и понеслось, всё кружилось и пело бесконечно, забыв само о себе, где верх и где низ, белый снег мешался с синими сумерками, и никто не был в обиде. В каждом глотке воздуха и в каждой снежинке уже таилось обещание и ожидание, правда, это трудно было понять и трудно запомнить.
Ничего не менялось только в жизни воробьёв: они жили в Сосульке, которая, они знали, никогда не бросится вниз и не оставит их без домика. Но знали они и то, что Зима, как всегда, солгала, что Сосулька в конце концов растает.
Они сказали об этом Северному Ветру. «Да, – подтвердил тот. – Когда придёт мой брат Весенний Ветер и позовёт их, они все отправятся в дорогу. Но вы не плачьте. Я вам покажу кое-что». Ветер подхватил воробьёв на крылья и полетел под самые тучи. «Ой-ой, как бы нам не замёрзнуть!» – встревожились воробьи. Их было семеро, самые смелые, но даже и они испугались.
«Не дам, не дам замёрзнуть», – сказал Ветер, поднимаясь всё выше и выше.
И вот они пробились сквозь пургу и облачную вату к ясному звёздному небу. Ветер летел над облаками очень быстро, но звёзды не двигались.
– Они прекрасны, – сказали воробьи о зимних звёздах.
– Да, они прекрасны. Вот Утренняя Звезда, сейчас её время, есть ли кто-то прекраснее её? А ведь она скоро уйдёт. Разве это печально?
– Нет, потому что она не умирает. Она пойдёт дальше. Какие-то другие воробьи, люди и ветра будут смотреть на неё, – решили воробьи.
– Есть место, откуда звёзды никуда не уходят. Это их дом, – Ветер был несказанно рад, что его слушают и понимают.
– Где это? Мы хотим быть там, где дом, где дом!
– Это над Океаном.
Ветер мчался под великолепными звёздами: «Дороги звёзд, дороги ветров, дороги воды и птиц, дороги животных и людей – все они ведут к Океану».
Ветер взмахнул крылом, чтобы посмотреть на звёзды ещё разок, и прянул вниз. Воробьи щебетали и закрывали глаза, но не от испуга. Есть жизнь зимняя и жизнь следующая, и первая перетекает во вторую широкими дельтами бегущих рек и ручейков. Так говорили воробьи, и хотя они помнили ужас мёртвых ночей и оцепенение утра, больше они ничего не боялись.
– Мы готовы, – говорили все. – Мы готовы к Весне, пусть она приходит!
Она пришла, конечно, не сразу, немного запоздала, отчего все стали ждать её с ещё большим трепетом, так ждут запоздавшего друга, друга, в которого верят.
И вот пришла Весна. И Зимы не стало.
А Сосулька смотрела в небо, плакала и пела. Тысячи голосов неслись со всех сторон. Каждый говорил, что он жив и не спит, и всё слышит, и готов на что угодно, пусть только позовут и скажут!
– Пора! Пора! – гремела победная песня Весеннего Ветра.
И Сосулька медленно отправилась в путь, истекая светлыми слезами, и воробьи полетели вослед весенним ручьям. Становилось всё теплее и теплее, бесконечное кружение наконец кончилось, всё обрело свою дорогу и последовало по ней.
– Это есть в Законах! Я проверил! – трубил Весенний Ветер.
И по Законам, по вечным Законам Жизни все плакали и пели, и тысячи дорог, рек и ручьёв согласно и неостановимо текли к Океану.
На заборе у крыши сидели воробьи. Мокрый и весёлый Весенний Ветер вовсю распевал и ерошил им пёрышки.
– Это не такие Законы, как у Зимы, – сказал самый глупенький воробей. – Всё наоборот…
На него шикнули: это Ветер, ничуть не устав, вдруг запел ещё одну, совсем новую песню.

Ольга Горинова

Метки: сказка

LiveInternetLiveInternet

-Рубрики

-Метки

-Поиск по дневнику

-Подписка по e-mail

-Статистика

© Copyright: Леа Ри, 2012