Люди склонны к самоубийству.
Если людям дать возможность пить, жрать, курить и нюхать всякую дрянь, то они именно так и поступят.

Если смерть не очевидна, то люди к ней радостно идут.
Например, продавать почки и спинной мозг за хату - это стрёмно, а взять ипотеку и отрабатывать её, необратимо гробя здоровье... нормально. Выпить растворитель могут далеко не все, а нажраться водки до потери сознания - охотников реально больше. Отдаться в рабство на каторгу согласных мало, но назови это дело северным вахтовым контрактом на семь лет - и за меньшие деньги, чем стоила бы охрана, сами набегут. В очередь встанут. В форточку с семнадцатого этажа желающих прыгать мало, хочется жить вечно, но побогохульствовать, что равнозначно, хоть не так очевидно, толпа соберётся. Самостоятельно себе зубы выковырнуть - это нам слабо, ну а нахамить банде подростков - регулярно проделывают. Или свой дом сжечь осмелится не каждый, но от хорошей жизни попробовать выйти революцию устроить - только в путь, а дом богатый уже другие сожгут.

Каждое утро в любом мегаполисе мира можно наблюдать картину: в шесть утра по улице пробегает одинокий человек, который следит за своим здоровьем, в семь выйдет пара десятков собачников, дать просраться своим питомцам, а с восьми до десяти повалит толпа народа в тесных автобусах и поездах зарабатывать себе на гроб, занимаясь нелюбимым делом в ненавистном городе на презираемой работе. Целые цивилизации травили себя опиумом в ноль. Миллионы мужчин и женщин трахались точно зная что означает шанкр на теле партнёра. Именно сытые образованные и обеспеченные люди устроили Парижскую Коммуну и три революции в России, и именно их убивали в ходе этих революций.

Люди не в эмоциональном порыве предают свою семью, разрушают карьеру, гробят здоровье. У всех этих людей есть очевидная красивая теория почему они так поступают и эта теория необязательно включает в себя осознание обязательного самоубийства. В ней может быть декларировано что угодно: свобода, комфорт, безопасность, справедливость, удовольствие, счастье… Но обязательно сегодня. Сейчас.

А если от неизбежной расплаты пробуют убежать в следующее сегодня… это называется запой. И чем дальше - тем ближе.

Паденье -- неизменный спутник страха,
И самый страх есть чувство пустоты.
Кто камни нам бросает с высоты,
И камень отрицает иго праха?
И деревянной поступью монаха
Мощеный двор когда-то мерил ты:
Булыжники и грубые мечты --
В них жажда смерти и тоска размаха!
Так проклят будь готический приют,
Где потолком входящий обморочен
И в очаге веселых дров не жгут.
Немногие для вечности живут,
Но если ты мгновенным озабочен --
Твой жребий страшен и твой дом непрочен!
1912

Что взрывотехники не могут объяснить, почему, если в метро взорвалась прямоугольная сумка размером 35 на 70 сантиметров, воронка от нее оказалась правильной круглой формы диаметром 80 сантиметров?

(с) Елена Рачеева, журналист Новой газеты
http://www.novayagazeta.ru/society/51841.html

Меня почему то умиляет отношение безверующих к священникам: мол, обязаны для людей трудиться, бобро в мир нести, а если не всё до копейки относят в мир, то они вруны (а они вруны по-определению) и относится к ним надо как к жуликам.

А ничего, что в отличии от врачей, священники не людям служат.
Да, души лечат.
Да, слабым помогают.
Да, наставляют неразумных.
Но делают они всё это не для них. Не для людей.
А во Славу Господа, и никак иначе.
Для Бога людей берегут от соблазнов и слабостей.

И вовсе не обязаны обслуживать интересы безверующих, тем более хулителей и бесноватых.
Не бесам служат и не миру.
Ибо царствие Его не от мира сего.