(и еще 109237 записям на сайте сопоставлена такая метка)
Другие метки пользователя ↓
андрей рублев балканы библия благовещенье бог болгария вербное воскресенье верещагин весна война воспитание дети дивна любоевич душа есенин живопись жизнь житие зима иеромонах роман икона киев крест крещение лев толстой любовь люди мария египетская масленица матрона молитва монастырь море наши дети николай сербский николай сербский николай чудотворец осень парфений киевский пасха покрова пост сады сейм сербия смерть созополь счастье феофан затворник фото
Новый год: о «новом счастье» |
Дневник |
В новогодний вечер люди все еще по старинке желают друг другу «нового счастья».
Но на исходе семидесяти пяти лет, т.е. трех четвертей нашего XX века, уместно, мне кажется, задуматься над самим этим понятием – «счастье». Уместно потому, во-первых, что ни один век не твердил о счастье столько, сколько наш, не сулил его с такой уверенностью всеми своими теориями и идеологиями, наукой и техникой. «Еще немножко, еще одно усилие, – как бы говорил он людям, – и вот засияет и воцарится на земле это счастье для всех и каждого – окончательное, несомненное, всеобъемлющее». И уместно потому, во-вторых, что ни один век, кажется, не принес людям столько несчастья, столько страдания, столько крови, страха и ненависти. И уместно потому, наконец, что и страдания эти, и кровь, и ненависть все были, оказывается, во имя «счастья», оправдывались как необходимые этапы на пути к нему.
Если чем и отмечено наше время, то подлинно трагической иронией. Ибо сколько бы ни было страдания и зла в мiре – а их всегда было достаточно, – ни в какую эпоху, кроме нашей, узников тюрьмы не вынуждали утверждать, что они счастливы, а в тюрьме своей видят необходимое условие счастья. Ни в какую другую эпоху рабство не называлось «свободой» и «счастьем». В Римской империи рабов называли рабами и никто не заявлял, что рабство – это и есть подлинная свобода, а потому – подлинное счастье. Ни одна эпоха не называла безрадостный рабский труд строительством новой, счастливой жизни, не выдавала безнадежно серые будни за праздник, скучнейшую пропаганду – за истину, циничную ложь – за правду. Завоевывая страну за страной и порабощая народы, Чингисхан не утверждал, что на деле он их освобождает. И хотя чудовищная подмена эта утверждалась в мiре постепенно, в полной мере испытать ее торжество выпало нам, людям беспримерного в своем роде века. И теперь, вступая в последнюю его четверть и стоя у порога всегда таинственного, всегда немного страшного Нового года, мы можем и должны попытаться уяснить, как все это случилось, каким образом и когда эта мечта о счастье, это обещание счастья обернулось такой ложью, таким страданием, такой тьмой? И уяснив – осознать, в каком смысле можем мы, не обманывая себя и друг друга, желать в Новый год «нового счастья».
Думается, что ответ довольно прост, хотя его почему-то не видят, не хотят видеть люди. Человек всегда жаждал счастья – вряд ли это можно оспаривать. Всегда, во всех условиях, во все времена человек смутно чувствовал, что как бы ни была трудна эта земная жизнь, на последней своей глубине она дана ему как счастье и для счастья. И потому всегда искал счастья и стремился к нему.
B.Bort. Ночью в центре города
Ложь, страшная, поистине дьявольская ложь нашего времени не в том, следовательно, что оно начертало слово «счастье» на своих знаменах, а в том, что оно ограничило человеческое счастье исключительно внешним, земным. Одни сказали, что счастье – в свободе. Но если и вправду нет полного счастья без свободы, то свобода как таковая не есть еще счастье. Другие сказали, что счастье – в сытости. И в самом деле: голодный не может быть счастлив, однако не в сытости как таковой счастье. Третьи сказали, что счастье – в удовлетворении человеком своих нужд и потребностей. И опять-таки, есть своя правда и здесь, но не в этом одном счастье.
Иначе говоря, коренная ложь нашего времени, т.е. управляющих им теорий и идеологий, в безоговорочном отождествлении счастья с тем, что извне и снизу. И вот затуманилось, исчезло, испарилось счастье, и началось возрастание ненависти, зла, страдания. Ибо то, что мы называем таинственным и светлым словом «счастье», всегда изнутри и свыше, но не наоборот. Именно через сведение счастья к земному, материальному и в пределе – животному совершилась измена счастью. Ибо измена ему есть измена самой сущности человека, неистребимому в нем зову. Зову к подлинному счастью, к встрече на последней глубине, на последней высоте с той истиной, с тем добром и той красотой, без которых не может жить человек и которые составляют Жизнь самой жизни – то, ради чего дана она нам, ради чего существуют и духовная свобода, и все земные блага.
«Для Себя Ты создал нас, Господи, и не успокоится сердце наше, пока не найдет Тебя». Эти слова святого Августина и есть подлинные слова о счастье. И поэтому, стоя на пороге еще одного Нового года, вступая еще раз в таинственное будущее, больше всего, пожалуй, нуждаемся мы в очищении и возрождении самого понятия, самой мечты о счастье. В отвержении всех его подделок и извращений, в отвержении того ложного идеала счастья, который навязывают нам. В возвращении нашего сердца, всей глубины нашей жизни к жажде того счастья свыше, для которого все мы созданы.
С Новым годом! С новым и, однако, не новым, а вечным – ибо божественным и светлым – счастьем в Боге!
Печатается по изданию: Протопресвитер Александр Шмеман. «С новым счастьем!» Беседы на Новый год. Издательство Православного Свято-Тихоновского университета, 2009 г.
Метки: протопресвитер александр шмеман новый год счастье |
Счастье. Просто счастье. Фото |
Вот на этот пост Фотографии счастливых людей Леди-Вамп написала мне, что сейчас, наверное, не фотографируют счастливых людей. Только гламур и оскал. Взгруснулось. Вот прошелся по инету, подобрал коллекцию позитивных работ.
Метки: счастье фото |
ЧТО ЕСТЬ СЧАСТЬЕ? |
Дневник |
Люди, поздравляя друг друга с Новым годом, да и в других случаях, желают друг другу счастья. Но что такое счастье? Как определить его?
Представление о счастье обычного цивилизованного человека не очень далеко ушло от Примитивного представления готтентотов: счастье это, когда я захвачу побольше имущества моего ближнего, а несчастье это, когда мое имущество кто-нибудь у меня похитит.Между тем, даже оставляя в стороне моральную сторону такого представления, оно в корне неверно и по существу: сколько бы не захватили мы имущества, власти, славы, наслаждений — счастливы мы не будем. Материальные предметы не могут принести подлинного счастья, а лишь пресыщение taedium vitae, после которого человека одолевает тоска, еще большая прежней.
Интересно отметить, что слово "счастье" - "тихи," очень редко встречается в священном Писании, в Новом Завете — ни разу. Это слово слишком произвольное, неточное, само по себе ничего не значащее. Вместо него Святое Писание употребляет другое слово, более ясное, конкретное, указывающее на содержание счастья, слово "радость" - "хара."
О радости говорит Христос: "Моя радость в вас пребудет, и радость ваша будет совершенна," — указывая и на источник этой радости: "Если заповеди Мои соблюдете, пребудете е любви Моей, как и Я соблюл заповеди Отца Моего и пребываю в Его любви " (Ин. 15:10-11).
Вот оно, разрешение векового вопроса. Вот оно. истинное счастье, истинная радость — в любви Божией, в пребывании с Ним.
Это совершенно ясно подтверждает и святой апостол Павел, говоря: "Царство Божие - не пища и питие, но праведность, и мир, и радость во Святом Духе" (Рим. 16:22).
"И радости этой никто не отнимет" (Ин. 16:22), никто и ничто: ни муки, ни лишения, ни изгнание, ни самая смерть.
Это хорошо знали и знают только люди, своей жизнью показывающие, что они разрешили вековечный вопрос человечества и нашедшие счастье, — христианские праведники, Божий угодники древних и новых времен.
Их пример является загадкой для прочих людей.
Почему эти люди так радостны? — вопрос, который задавали не только древние римские язычники о современных им христианах. Этот вопрос, в той или другой форме, звучит и ныне, из уст новых язычников, наших современников, в значительной своей части формально еще именующихся христианами.
Очень распространен ответ на этот вопрос, внушаемый нам различными сентиментально-романическими западноевропейскими представлениями, что-де древний мир ничего не знал о жизни за гробом, потому люди боялись смерти, а христиане принесли благую весть о том, что за гробом существует жизнь, что Христос всех искупил, всех простил, всем обещал воскресение, вечную жизнь и райское блаженство.
Ответ этот в той или другой форме очень распространен, но он совершенно не точен.
Дело в том, что Христос совсем не обещал райского блаженства. Очень часто из уст Христовых звучит страшное предостережение: "будет плач и скрежет зубов" (Мф. 24:51), "идите от Меня проклятии в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его " (Мф. 25:41), "пойдут сии в муку вечную" (Мф. 25:46).
Больше того, апостол Петр, говоря о страшной опасности вечной муки, нависшей над нами, напоминает, если праведник едва спасается, то нечестивый и грешный, где явится (1 Пет. 4:18).
Среди либерально-настроенных христиан очень распространено идущее из протестантских кругов мнение о том, что мрачное представление о загробной участи и трудности дела спасения — есть продукт позднейшего времени "мрачных безрадостных аскетов-иноков," а что в древние первохристианские времена царило "светлое настроение, сознание своей спасенности самым фактом веры во Христа."
Думающие так, создают себе собственное христианство, не имеющее оснований и подтверждений ни в Евангелии, ни в посланиях апостольских, ни в свидетельствах древнехристианской истории.
Прочтите первохристианскую книгу "Пастырь" Ермы, писателя 1-го века, вы увидите, как требовательны были первые христиане к себе и к другим в вопросе спасения души, как ясно представляли они, что малейший намек на нравственную нечистоту ставит человека перед опасностью вечной гибели. Пафосом страшных слов церковного песнопения -"безмерна есть блудноживущим мука" - напоена эта книга.
Еще ярче это сознавалось в отношении чистоты веры и верности Церкви.
Таким образом, христианское мировоззрение может показаться гораздо менее светлым, чем даже языческое мировоззрение. Тут загробное "царство теней," ведущих какой-то смутный образ жизни, о котором в конце концов можно создавать при желании самые разнообразные представления. Есть даже "Елисейские поля" - царство блаженных, достижимое сравнительно легко. В крайнем случае, как самое мрачное, представление о небытии, о полном уничтожении после смерти. Но "я не страдал до моего появления на свет, следовательно, не буду страдать и после ухода из него, " - говорит Сократ.
Сравните с этим страшную картину вечных мук, вечного ада, и вы увидите, что либеральный взгляд на причины радостности первых христиан в корне ошибочны.
И тем не менее радостность христианская и была, и есть.Она ярко сияет с каждой строки житий мучеников, подвижников и тихо светится в жизни иноков, в жизни христианских семейств. Собственно, только она одна заслуживает по-настоящему этого названия. И чем более духовен человек, тем ярче и совершеннее его радость. Эта радость, эта светлость мировоззрения не покидала первых христиан и среди мук, и у порога смерти. В чем же разгадка ее?
Конечно, в вере. Но не в такой вере, какою ее понимают протестанты. Не в формальной, безжизненной, лишенной подвига вере (ведь и "бесы веруют и трепещут"), а в вере животворной, действенной, которая хранится в чистом сердце и согревается благодатью Божией, в вере, горящей любовью к Богу и укрепляющей надежду на Него.
Правильно сказал один современный церковный писатель: "Мало верить в Бога, надо еще и верить Богу."
"Сами себя и друг друга и весь живот (жизнь) наш Христу Богу предадим." Вот это полное, доверчивое, сыновнее предание себя в руки Божий, оно-то и открывало и открывает двери истинной радости, истинного счастья.
Если христианин доверяет Богу, то он готов все принять от руки Его: рай или ад, муки или блаженство, ибо знает, что Бог бесконечно добр. Когда Он наказывает нас, то ради нашей же пользы. Он настолько любит нас, что и небо и землю перевернет, чтобы спасти нас. Он не предаст нас не для каких, хотя бы самых высших целей, а непременно спасет, если будет к тому хотя бы самая малейшая возможность.
"От гнева Божия можно бежать только к Божией милости" - учил блаженный Августин.
Верующему христианину не следует бояться смерти, как не боялись ее многие подвижники и мученики. И в такой безбоязненности не будет беспечности и небрежения к своему спасению, ибострах Божий, который есть начало премудрости, освобождает его от животного страха.
При таком настроении радость и свет прочно водворяются в сердце христианина, мраку нет места: мир — необозримая вселенная, принадлежит моему Богу, ничего от самомалейшего до величайшего в этой вселенной не может совершиться без Его попущения, а Он любит меня безмерно. Еще здесь на земле, дает мне вступить в пределы Своего Царства — в Свою святую Церковь. Он никогда не изгонит меня из этого Царства, если только я не изменю Ему. Больше того, если я и паду. Он снова подымет меня, как только я опомнюсь и принесу слезу покаяния. Поэтому все дело моего спасения и спасения моих близких как и всех людей я вверяю в руки Божий.Смерть не страшна: она побеждена Христом. Ад же и муки вечные уготованы лишь тем, кто сознательно и по собственной воле отвернулся от Бога, кто мрак греха предпочел свету Его любви.Верующим же уготованы радость и вечное блаженство: "Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его" (1 Кор. 2:9).
Да даст же всем нам Всемилостивый Господь стяжать полное доверие к Нему. Господи, обнови нас, молящихся Тебе!
Архиепископ Нафанаил (Львов)
Метки: счастье |
| Страницы: | [1] |
