Что мы знаем о князе Мале?

О князе Мале мы знаем мало.

Мы знаем, что это был некий древлянский князь:

бѣ бо ему имя Малъ, князю деревьскому.

Мы знаем, что он позвал Ольгу за себя замуж:

Посла ны Деревьская земля, ркущи сице: мужа твоего убихомъ, бяшеть бо мужь твой яко волкъ, въсхыщая и грабя, а наши князи добри суть, иже роспасли суть Деревьскую землю, да иди за нашь князь за Малъ.

Мы знаем, что Ольга ответила на это предложение согласием:

Люба ми есть рѣчь ваша, уже мнѣ своего мужа не крѣсити.

Не разбираем сейчас наглости Мала, позвавшего вдову убитого им князя, как не разбираем и хитрости Ольги, решившей ложным согласием заманить древлянских послов под грунт земной.

Отмечаем: князь Мал, данник русов , не считает невозможным вариант, что его русская госпожа пойдёт за него замуж. Отмечаем также: русская великая княгиня не крутит пальцем у виска, когда славянский лесной князёк зовёт её в жёны.

Это говорит о том, что перед нами фигуры, равные по родовитости и по положению.
Может ли быть лесной князёк равен по положению с великою княгинею, коей подчинено его племя? Может. В случае, когда он более родовит.

Мог ли древлянский славянский князёк быть более родовитым, нежели великая княжна русская? Можно уверенно ответить, что – нет. Ибо тогдашние славянские княжения, как мы их знаем по археологии, не представляли собою настоящих феодальных княжеств, а были, скорее, наследием патриархальной родовой демократии. Не случайно звучит формулировка:

Посла ны Деревьская земля… а наши князи добри суть, иже роспасли суть Деревьскую землю.

Иными словами, это не княжество Мала, а некая земля близких родов, возглавляемых советом примерно равных князей. Один из которых выбран условно главным. Или условно выбран, потому что его род посильнее других.

Чечня во главе с Рамзаном Кадыровым, главой тейпа Центорой, временно сильного, но вовсе не родовитее других тейпов.

В то же время род Игоря-Ингвара, к которому после женитьбы стала принадлежать и Ольга-Эльга-Хельга, обязан был восходить к одному из скандинавских богов. По примеру Инглингов. И дело не в том, принадлежал ли Ингвар фактически к знатному роду или оказался ловким проходимцев, присвоившим себе эту принадлежность. Главное, что без принадлежности к такому роду он просто не имел бы достаточного авторитета среди подданных, чтобы стать конунгом/великим князем.

Итак, коллизия: безродный старейшина одного из славянских родов vs королевы из рода королей.

Разрешение коллизии очевидно: такого не могло быть.

Значит, остаётся предположить только одно: Мал был на самом деле не старейшиной лесных жителей, а человеком, способным предъявить своё благородство на уровне высших родов феодальной Европы.

И в этой связи необходимо присмотреться внимательнее к имени древлянского князя. Это сегодня нам кажется, что слово «мал» – имманентно славянское и соответствует понятию «малый». Между тем, оно восходит к общеиндоевропейскому корню, который в целом обозначал «мелкий скот». Согласимся, что это крайне неловкое имя для претендента на королевскую руку.

И тут на помощь приходит археология. Мы знаем, что волынские и древлянские места – древний край бытования вельбаркской культуры. Вельбаркская культура – культура готов. Которые где-то в этих краях проходили и разделились на по меньшей мере три части. Одна из частей и осела здесь, оставив вельбаркские памятники.

Кроме того, она оставила и ряд топонимов, среди которых безупречно восходящий к готскому Искоростень – столица князя Мала.

Кроме того, нам известно, что среди западных наблюдателей считалось, что Ингвар был убит германцами. В сагах скандинавов также отражено, что в древлянских лесах приходилось воевать с германцами.

Очевидно, что речь идёт о каких-то потомках готов, которые могли здесь уцелеть после гуннского разгрома и передать часть своей традиции населившим позднее эти места славянам. Мы знаем, насколько устойчива родовая память людей, находящихся на родовой стадии развития. Поэтому практически неизбежно, что если к приходу славян здесь уцелел некий готский род, то даже ославянившись он должен был тянуть своё происхождение от готских предков.

Остаётся лишь вспомнить, что готские правители принадлежали – или возводили себя – к роду Амалов. Роду, по их представлениям, великому, бессмертному, чья кровь не могла/не должна была пролиться.

Таким образом, мы приходим лишь к одному логически непротиворечивому выводу: князь Мал представляет собой искажённый образ некого правителя, возводившего себя к Амалам. В этом качестве он не только мог требовать от великой княгини русской выйти за себя замуж, но и оказывал ей этим большую честь. А она, соответственно, принимала эту честь, потому и отвечала послам в соответствующем духе. Потому, собственно, и послов не насторожила неожиданная покорность княгини, которая говорит выходцам из полуземлянок, что раз мужа её не воскресить, то так и быть, пойдёт она с ними в чащобу дремучую. Ну, или отдаст лесовикам безродным свою столицу.

С этим же, кстати, непротиворечиво стыкуется и дальнейшая история. Приём возможной дочери Мала-Амала Ольгою в ключницы – то есть в свои боярыни. Признание Святославом и прочими боярами русскими сына Малуши Владимира в качестве вполне благородного наследника, а не бастарда, и даже смертельная обида Владимира на титул «робичича», коим его наградила Рогнейда Рагнвальдсдоттир. Ведь по матери он имел право возводить свой род к готским королям Амалам, а не к безвестным обитателям лесных полуземлянок.

 

На фото: памятник князю Малу в Коростене.

Источник: http://a-pereswet.livejournal.com/246241.html