Мы живем в эпоху перемен, во время господства мобильных телефонов и интернета. Все меняется, однако изменилось ли такое понятие, как «любовь»?

Исламское государство продолжает укреплять позиции в Ираке, и поспособствовавшие его формированию страны Персидского залива начинают понимать, что их детище может обратиться против них самих. Как бы то ни было, ни одна региональная держава за исключением Ирана, по всей видимости, не хочет (или не может) готовиться к бою.

Atlantico: За последние 13 лет Запад провел на Ближнем Востоке целый ряд вмешательств с более чем неоднозначными результатами. Почему его региональные союзники вроде Саудовской Аравии и Катара все это время предпочитают держаться в стороне? Разве на кону не стоят и их интересы? Почему они не пытаются добиться мира?

Фабрис Баланш: Арабские нефтяные монархии Персидского залива переложили свою безопасность на США и, как следствие, НАТО. В 1945 году президент США Рузвельт подписал договор с саудовским королем Ибн Саудом: военная защита в обмен на монополию в добыче нефти. Это соглашение известно как «пакт Куинси», по названию корабля, на котором проходила встреча.

В 2005 году договор был продлен, и хотя Бараку Обаме намного менее свойственен интервенционном, чем его предшественникам, он придерживается его условий. США не собираются позволить Персидскому заливу перейти в руки их конкурентов, несмотря на обретенную энергетическую независимость.

Что касается иракского кризиса, нефтяные монархии Персидского залива совершенно не заинтересованы в нахождении мирного решения, потому что они сами внесли большой вклад в нынешний хаос для того, чтобы ослабить союзников Ирана — Сирию и Ирак. Они опасаются возможных последствий по возвращению наемников и исламистов, но считают, что могут удержать все под контролем, как это уже было в 1990-х годах с возвращением ветеранов афганской войны. Сейчас приоритетная задача для них — это борьба с Ираном, и радикалы становятся крайне эффективным оружием.

Ардаван Амир-Аслани: Что касается Саудовской Аравии и Катара, для начала нужно отметить, что у этих двух стран есть одна общая черта помимо географической близости: ваххабизм в качестве государственной религии. Кроме того, их отношения никак не назвать дружескими. В настоящий момент Катар не особенно любят в соседних нефтяных монархиях из-за его фактически безусловной поддержки «Братьев-мусульман», которых другие арабские страны Персидского залива считают угрозой для своего существования. Таким образом, не стоит ждать от двух этих государств согласованной политики против распространения радикального исламизма, который правильнее было бы назвать «исламо-фашизмом».

Каждая из этих стран поддерживает разные исламистские движения. Аравийцы поддерживают египетскую партию «Аль-Нур» и салафизм в целом, тогда как катарцы помогают всем «Братьям-мусульманам» вроде ХАМАС и президента Мурси, которого свергли в результате профинансированного Эр-Риядом государственного переворота. Между двумя этими странами давно наметился серьезный раскол. В то же время их объединяет ненависть ко всем шиитам и в частности к Ирану. Поэтому они поддерживают самые разные террористические группы в борьбе с режимами, которые, по их мнению, являются союзниками Тегерана, например, Сирией Асада и Ираком аль-Малики. Именно Саудовская Аравия и Катар стоят за той средневековой религиозной войной, которая сейчас охватила Ближний Восток. Две эти страны финансируют и вооружают все террористические группы в регионе. В то же время им не удалось взять под контроль афганских талибов в 1980-х годах, которые после окончания войны против советской армии вернулись на родину и продолжили джихад уже там. Финансируя новых радикалов на Ближнем Востоке, они открыли ящик Пандоры, и закрыть его уже не получится. Под ударом этой исламистской войны в скором времени могут оказаться уже они сами.

Вспомните, что когда бывший премьер-министр Ирака аль-Малики отвел войска от границы с Саудовской Аравией, в Эр-Рияде началась легкая паника. Саудовские власти не могут доверять собственным солдатам, которые, как и связанные с экстремистами суннитские племена, обладают этническими, культурными и религиозными связями с иракскими мятежниками. Поэтому они пригласили войска из Пакистана и Малайзии для охраны границы с Ираком.

— Война в Ираке обошлась в 4807 жизней американских и британских солдат и 6 триллионов долларов. Насколько велики шансы на успех нового западного вмешательства?

Фабрис Баланш: Барак Обама не собирается повторять ошибку Джорджа Буша. Он ограничится авиаударами и логистической поддержкой иракских партнеров. Об отправке наземных сил речи не идет. Это было бы контрпродуктивно, потому что радикалы Исламского государства только этого и ждут для начала кровавых терактов с участием смертников против американских солдат и призывов к международной исламской мобилизации на борьбу против новых «крестовых походов».

Ардаван Амир-Аслани: Наземного вмешательства Запада больше не будет. Западная поддержка ограничится авиаударами, продажей оружия и гуманитарной помощью. Ситуация в стране неизбежно приближается к вмешательству иранской армии, единственной структурированной военной силе, которой по силам дать отпор салафитским террористам. Кроме того, иранцы сами заинтересованы во вмешательстве. Подъем исламо-фашизма Исламского государства создает угрозу для иранской границы впервые со времен ирано-иракской войны 1980-х годов. Боевики Исламского государства начали настоящую войну против шиитов, братьев по вере большинства иранцев. Напомним, что за каждого убитого шиита радикалы исламского государства получают премию в 1000 долларов. При виде всего этого иранцы просто не могут и дальше оставаться в выжидательной позиции.

Иран уже разместил 10 дивизий у границы с Ираком, чтобы успокоить иракских шиитов (они по большей части проживают на юге страны), обеспечить сохранность своей собственной границы и защитить священные шиитские места, которые имеют огромное значение для иранцев и шиитов в целом. Напомним, что только поддержка вооруженных отрядов, которые были экипированы и подготовлены Ираном, позволила остановить продвижение фанатиков Исламского государства по направлению к Багдаду и городу Самарра (радикалам так и не удалось взять его под контроль). Стоит также отметить ту помощь, которую Иран предоставляет иракским курдам. После захвата Мосула мятежниками премьер-министр автономного Иракского Курдистана отправился в Тегеран, чтобы просить о поддержке.

— В какой степени западное вмешательство играет на руку исламистам?

Фабрис Баланш: Исламское государство утверждает, что оказалось под прицелом Запада, потому что является настоящим защитником ислама. Эта риторика сегодня работает особенно эффективно, потому что мусульманский мир находится под впечатлением от израильских бомбардировок Газы, а большинство арабских стран никак не реагируют на происходящее, если не считать словесных осуждений (сейчас даже речи не идет об угрозах насчет экспорта нефти, как это было в 1973 году). Сторонники теории заговора легко проводят связь между двумя событиями: «Удары по Исламскому государству призваны упростить Израилю задачу в Палестине, потому что еврейское государство боится нового халифа».

Именно это сейчас пишут на всех исламистских сайтах, чтобы призвать мусульман поддержать аль-Багдади в борьбе за освобождение Палестины и свергнуть вступившие в сговор с Западом режимы, от Сирии Башара Асада до Саудовской Аравии.

Ардаван Амир-Аслани: Исламисты обречены на провал. Раз Иран, курды, США, Россия и большинство мирного населения настроены против них, они просто не могут выйти победителями. Кроме того, уже сейчас видно, что они отступают. Им не удалось взять под контроль плотину в Мосуле на севере и продвинуться к Самарре на юге. Тем более что аравийцы, их главный источник оружие и финансов, поняли, какого монстра создали. В то же время западная помощь лишь обострит ненависть исламистов к Западу, который они рассматривают как оплот крестоносцев. Лондонский английский акцент убийцы несчастного американского фотожурналиста стал напоминанием того, что сейчас для Запада наступил момент истины. Подавляющее большинство мятежников приехали в Ирак из-за границы, в том числе довольно часто и из западных стран.

— Не логичнее ли было ли бы в таких условиях позволить региональным державам взять на себя основную ответственность в конфликте? Если да, то каким именно?

Фабрис Баланш: Региональные державы разобщены. Холодная война между Саудовской Аравией и Ираном влечет за собой разрушительные последствия. Иран и Сирия стали полем битвы двух держав, которые ведут войну руками вооруженных отрядов. Исламское государство — это творение нефтяных монархий Персидского залива, которое в конечном итоге вырвалось из-под их опеки. По крайней мере, если верить тому, что они утверждают. Мне не особенно верится в искренность аравийцев и катарцев в данном вопросе.

Хотя мы и берем за основу гипотезу о том, что региональные державы единогласно стремятся покончить с Исламским государством, им еще нужно найти средства для вмешательства. У нефтяных монархий Персидского залива есть армии наемников, но они выступают простыми статистами во время западных операций, например, в Ливии, где их роль сводится к гарантам одобрения арабского мира так, чтобы Запад не обвинили в начале крестового похода. Саудовская Аравия — единственная страна, у которой есть военные возможности для операции в Ираке, но такой шаг был бы воспринят иранцами как объявление войны.

Ардаван Амир-Аслани: В регионе нет достойной назваться державой страны помимо Ирана, и он уже приступил к действиям. Как я говорил, подъем этой исламо-фашистской волны является делом рук нефтяных монархий Персидского залива, которые были ослеплены страхом усиления иранской державы и открыли оружейные потоки для Исламского государства, представляющего собой сборище чрезвычайно опасных фанатиков. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на их отношение к меньшинствам, христианам, езидам и прочим. Сейчас же нефтяные монархии начинают приходить в себя и осознавать, что эти люди могут стать угрозой и для их собственной безопасности. Напомним, что создаваемый Исламским государством халифат не признает никаких границ. Нужно ли говорить, что саудовские принцы, которые куда комфортнее ощущают себя на роскошных виллах на Лазурном береге, чем в мечетях, совершенно не кажутся мятежникам последователями изначального ислама.

— Что их сдерживает? Какая опасность существует?

Фабрис Баланш: Прежде всего, их армии не имеют реального боевого опыта и могут потерпеть унизительное поражение. Можно представить себе формирование коалиции под эгидой Лиги арабских государств, как это было в Ливане в 1976 году, однако велика вероятность, что она очень быстро развалится. Дело в том, что арабским армиям не удается должным образом скоординировать свои действия, они отказываются подчиняться общему арабскому командованию. Примеры войн 1949, 1967 и 1973 годов против Израиля еще свежи в памяти.

Хотя арабские лидеры и ненавидят друг друга, они избегают прямого столкновения, потому что это оставило бы очень долгий след: кровавый долг, о котором бы вспоминали не менее века. Вести войну против соседей не в духе арабов: Саддам Хусейн стал единственным исключением из правила, и это настроило всех остальных против него. Для них предпочтительнее уступить дорогу Западу, который тем самым навлекает на себя всеобщее порицание.

Ардаван Амир-Аслани: Скорее уж, что их сдерживало! Раз аравийцы пригласили пакистанских и малазийских солдат для охраны границы с Ираком, нет сомнений, что они осознают нависшую над ними опасность. Нельзя сказать, чтобы саудовский народ так уж враждебно относился к идеологии Исламского государства. Не стоит забывать, что исламский терроризм — это в первую очередь суннитское и саудовское явление. Подавляющее большинство участников терактов 11 сентября были аравийцами, и все они оказались суннитами. Поэтому саудовское руководство осознает, какую опасность для его существования может представлять дальнейшая поддержка Исламского государства.

— Покупка оружия и военной техники в Европе и Америке позволяет создать впечатление, что у таких стран как Катар и Саудовская Аравия есть существенные военные возможности. Кроме того, в начале июля стало известно, что Саудовская Аравия разместила 30 тысяч человек у своих границ. Действительно ли она может начать военную операцию?

Фабрис Баланш: Массовые закупки оружия у Запада и, прежде всего, у США являются частью соглашения «защита в обмен на нефть». Это нечто вроде страховых взносов, которые те должны выплатить США, если хотят получить их защиту. Франция, пусть и в куда меньшей степени, тоже получила их в обмен на поддержку внешней политики Саудовской Аравии и Катара от лица постоянного члена Совета безопасности ООН или путем поставок техники сирийским повстанцам. Сегодня Катар не испытывает особой потребности во Франции, и вместо заказа Rafale эмир собирается приобрети F-16 у США, потому что в большей степени стремится угодить Бараку Обаме, а не Франсуа Олланду.

Монархам Персидского залива нравится, когда у них есть хорошо оснащенная армия. Они могут раздавать звания полковников и генералов членам своего окружения, развлекаться, проводя учения в пустыне. Несколько раз армия оказывалась полезной в подавлении шиитских восстаний в Эль-Хасе и Бахрейне и предотвращении восстания иностранных работников, но для крупномасштабной военной авантюры она не слишком подходит.

Ардаван Амир-Аслани: Такой вариант маловероятен. Во-первых, они боятся прямого контакта своих войск с мятежниками Исламского государства. Аравийцы сомневаются в верности своих солдат, которые разделяют большую часть ценностей боевиков, не говоря уже племенных связях, которые могут существовать по обе стороны границы.

Во-вторых, саудовская армия сильна разве что только на бумаге и в финансовом плане. У нее нет реального опыта ведения боев в отличие от тех же иранцев. Напомним, что она столкнулась с огромными трудностями в проведении операций на юге страны, где большинство населения составляют исмаилиты (ответвление шиизма). Наконец, иракское население, мягко говоря, не слишком обрадуется появлению солдат, которые испытывают такую же ненависть к шиитам, как и боевики Исламского государства. Это не говоря уже о реакции Ирана. Единственный реалистичный сценарий в таких условиях — это американские самолеты в воздухе и иранские войска на земле.

— Какими еще средствами государства Персидского залива могут внести вклад в выход из кризиса?

Фабрис Баланш: Единственная область, в которой страны Персидского залива не знают себе равных, это дипломатия чековой книжки. Они могут оказать финансовую поддержку непосредственным участникам конфликта и поставить военную технику, например, тем же курдам. Тем не менее, им сначала нужно принять эффективные меры, чтобы перекрыть финансирование радикальным исламистам. Саудовская Аравия и Катар сегодня перестали спонсировать террористические группы из-за давления со стороны США, но частные лица продолжают делать это, не привлекая особого внимания к себе. Так, например, на прошлой неделе был задержан кувейтский спонсор «Джабхат ан-Нусра».

Ардаван Амир-Аслани: Единственное, что могли бы сделать нефтяные монархии Персидского залива, это прекратить финансовую и военную поддержку Исламского государства. Как я уже говорил, сейчас это содействие сходит на нет. Однако есть опасения, что для них уже слишком поздно. Они не могут безнаказанно вооружать фанатиков и натравливать их на мирное население так, чтобы это не обернулось против них самих. Мне кажется, что мы даже быстрее, чем думаем, увидим подтверждение слов Христа: «Взявшие меч, мечом погибнут» (Евангелие от Матфея 26:52). По возвращении из Ирака радикальные исламисты могут очень быстро отправиться в поход на Эр-Рияд!

— Как Запад мог бы заставить их что-то сделать?

Фабрис Баланш: Принудить Саудовскую Аравию к чему бы то ни было очень непросто, потому что мы нуждаемся в ее нефти и роли регулятора на мировом рынке. Гораздо проще надавить на небольшие государства вроде Катара, Кувейта и Объединенных Арабских Эмиратов, хотя для этого нужно найти в себе немного политической смелости и способности сопротивляться их деньгам. Французское правительство ни в чем не в силах отказать Катару, ведь если эмир обидится, он может аннулировать некоторые контракты или продать принадлежащие ему доли крупнейших французских компаний.

В 1990-х годах, когда США были мировым жандармом, у нефтяных монархий не было другого выбора, кроме как подчиниться воле Америки. Сегодня мир стал более многополярным, и страны Персидского залива умеют играть на конкуренции: в главного импортера саудовской нефти превратился Китай. Поэтому нам тоже пора начать игру на конкуренции на региональном уровне, реабилитировать Иран и оказать поддержку протестным движениям в Саудовской Аравии: племенам на периферии страны и шиитам из Эль-Хасы. Но это чрезвычайно опасная игра.

Ардаван Амир-Аслани: Запад начинает понимать опасность исламо-фашизма и в частности потенциальную угрозу для своей безопасности, которую может представлять возвращение на родину ослепленных исламизмом выходцев из западных стран. Поэтому Запад во главе с США непременно потребует прекращения поддержки радикальных исламистов со стороны нефтяных монархий Персидского залива.

Фабрис Баланш (Fabrice Balanche) — эксперт по Ближнему Востоку и преподаватель Университета Лион-2.
Ардаван Амир-Аслани — адвокат и публицист, специалист по Ближнему Востоку.

Источник

Отпуск зачастую воспринимается как освобождение от каждодневной рутины, тогда как возвращение обратно на работу может стать куда более неприятным этапом. Тем не менее, существует целый ряд небольших хитростей, которые помогут смягчить этот болезненный переход.

Atlantico: Некоторые люди ощущают легкую депрессию по возвращении из отпуска и поэтому приступают к работе не в лучшем расположении духа. Ощущение дискомфорта, снижение аппетита, чувство тревоги — так выглядят самые распространенные симптомы послеотпускной хандры. Но с чем именно она связана? Говорит ли она что-то о подверженных ей людях?

Катрин Берлие: Да, особенно если вам 25-40 лет, у вас вполне может возникнуть этот знаменитый послеотпускной синдром. Это плохое настроение, которое время от времени возникает в жизни 82,4% французов, упадок сил, некий современный сплин.

Если уход в отпуск воспринимается как освобождение, то возвращение обратно может стать источником мучений. Вы удивитесь, насколько сама мысль о таком возвращении вызывает в нас целый спектр физических и психологических недомоганий, в том числе и те, которые вы только что назвали.

Перспектива близкого отпуска буквально окрыляет нас, и накануне летнего сезона мы готовы работать с небывалой энергией. Мы стараемся побыстрее закончить все дела, чтобы отправиться в обещанный нами самим себе райский сад. Мы проявляем небывалую изобретательность и несравненные организационные возможности, чтобы любой ценой завершить всю работу, и ощущаем от этого огромное удовлетворение. Уехать любой ценой, вырваться из повседневной рутины… Мы сами сулим себе грядущие радости.

Возвращение — это уже совсем другая история. Сама мысль об окончании идиллического времени, которое мы тщательно планировали на протяжении целого года, возникает в нашем создании как болезненный поворотный момент. Возвращение к рутине и отработанным до автоматизма привычкам превращается в нашем восприятии в источник стресса и угроз.

Суть этого внутреннего состояния беспокойства и страха связана со стремлением продлить райское время. Здесь мне хотелось бы вспомнить о словах Лабори (французский нейробиолог, врач и философ, — прим.ред): «В человеке заложена биологическая программа выживания, которая заставляет его бежать от стресса и искать удовольствие».

В восприятии человека отпуск связан с разрывом рутинного ритма, разрядкой, отсутствием ограничений, а также вниманием к нашим физическим и психическим потребностям, нашим желаниям. Отпуск — это возможность получить удовольствия, в которых мы себе по большей части отказываем по целому ряду причин, обычно из-за нехватки времени или средств. Все упирается во взаимодействие принципов реальности и удовольствия, о которых говорил еще Фрейд. Как известно, побеждает зачастую именно принцип удовольствия.

Сегодня рынок труда совершенно безжалостен. Поэтому нам нужно постоянно проявлять себя, справляться с испытаниями, преодолевать себя, идти против самих себя, чтобы выжить. Все эти усилия и трудности вызывают у нас постоянное чувство тревоги, становятся фактором стресса и порождают страхи.

Поэтому во время отпуска мы пытаемся вырваться из этой закостеневшей системы. Мы инстинктивно отправляемся в дорогу и открываемся для всего нового, всего, что доставляет нам удовольствие.

Мы больше не сгибаемся под грузом работы и не терпим постоянное давление. Мы создаем себе волшебный мир, вырваться из которого становится очень непросто. Мы отключаем программу, разносим в пух и прах стесняющие нас стены и ограничения. Однако возвращение к прежней жизни иногда бывает очень болезненным и сопровождается своего рода «короткими замыканиями» при виде неотвратимых перемен.

Кроме того, такая ситуация с отпуском проливает свет на минусы в нашей повседневной жизни.

Этот период расслабленности и отдыха позволяет вновь ощутить то, чего нам не хватает. Кроме того, во время отпуска мы пытаемся разными способами восполнить эти пробелы, чтобы тем самым упрочить наше благополучие.
Мы размышляем о том, чего хотим и не хотим, представляем себе жизнь, которую хотели бы построить. Поэтому неохотное возращение на работу может быть признаком потери мотивации и смысла. А это требует безотлагательных мер.

— Сколько могут сохраняться эти ощущения? Почему это не депрессия, а просто временное состояние?

— Симптомы могут быть самыми разными, ощущение пустоты, тяжесть в животе, расстройство сна, тревога, сонливость, грусть, раздражительность, мышечные боли… Все это не должно продлиться больше трех недель, потому что именно столько времени, по мнению ученых, требуется для укоренения новых привычек. За этот период в нейронных связях выстраиваются новые цепочки автоматического поведения, а человек вновь учится планировать жизнь с учетом стоящих перед ним ограничений и обязательств, приспосабливается к переменам в связи с возвращением на работу.
Если же симптомы сохраняются, это, по всей видимости, связано с депрессией и другими расстройствами, может указывать на то, что у человека развивается синдром эмоционального выгорания. В таком случае необходимо проконсультироваться у специалиста, чтобы поставить диагноз.

— Как можно справиться с такими последствиями?

— Существует несколько способов борьбы с таким состоянием.

Можно разбить отпуск на несколько частей, чтобы не приходилось терпеть целый год. Не стоит уходить на целый месяц, потому что это только обостряет чувство потери, когда мы возвращаемся обратно без каких-либо козырей на руках. Лучше уходить в отпуск на менее продолжительный срок: идеальный вариант составляет примерно 10 дней. Каждому человеку нужно подобрать этот срок под себя в зависимости от ощущений, потребностей и возможностей.

Можно взять пример с ныряльщиков: при подъеме с глубины они делают остановки для декомпрессии. Нам тоже стоит сделать нечто подобное, чтобы вновь привыкнуть к нашей среде и жизни без ненужного ущерба, мягко провести процесс акклиматизации.

Можно выйти за день или два до назначенного срока и постепенно вернуться к выполнению обязанностей. Нужно «приручить» свой почтовый ящик и не разбирать всю почту сразу, разбить трудовую нагрузку на определенный период.

Стоит пересмотреть распорядок дня: найти время не только для работы, но и для развлечения и занятий спортом. Хватит думать, что мы способны эффективно работать, только если заставляем организм непрерывно трудиться.

Нужно выделить время для того, чтобы прогуляться, подышать свежим воздухом, пробежаться и снять напряжение… Нужно пересмотреть баланс повседневной жизни, создав себе своего рода страховочные клапаны, которые позволяют спустить пар.

— Как добавить позитива в возвращение на работу и наилучшим образом воспользоваться сменой фазы, чтобы без проблем вернуться к обычной жизни?

— По возвращении с фронта вы сами можете много сделать, чтобы по-максимуму продлить ощущение отпуска.

Продолжайте носить солнцезащитные очки. В прямом смысле: отправляйтесь на охоту за последними лучами летнего солнца в ближайшие к вашему дому парки и сады. В переносном смысле: представьте себе вашу жизнь в солнечном свете, то есть в позитивном ключе, несмотря на окружающее уныние. Только вам самим под силу изменить ваш взгляд на мир.

Питайтесь так, как привыкли во время отпуска: от критской диеты до великолепных напитков, которые вы вливаете в себя, чтобы сохранить форму. Не забывайте и о легких экзотических салатах. Ничего не меняйте и продолжайте дальше ваш кулинарный отдых.

Представьте себя туристом в собственном городе. Каждые выходные пытайтесь найти какое-нибудь красивое и интересное место. Вооружившись путеводителем, вы откроете для себя неизвестную сторону, казалось бы, давно знакомых мест.

Рассортируйте сувениры: разложите фотографии из отпуска в прекрасных книгах, чтобы вызвать в памяти лучшие ощущения.

Составьте список из пунктов под таким вопросом: «Какую жизнь я хочу себе создать, не дожидаясь будущего года?»

Представьте в воображении ваш будущий отпуск. Нацельтесь на выполнение задач вместе с вашей семьей и/или друзьями. Переложите ваши мечты на музыку и терпеливо создайте для себя прекраснейший отпуск.

Наслаждайтесь каждым мгновением. Разбейте вашу повседневную жизнь на тысячу частей и постарайтесь сделать каждую из них лучше. «Я прекращаю ездить на метро и пересаживаюсь в автобус». «Я забываю про отвратный хлеб с завода и делаю крюк за великолепными булками». «Я позволяю себе распустить крылья, как на пустынном пляже». «Я никуда не тороплюсь и даю себе на все больше времени».

Как говорил Вольтер, нужно возделывать свой сад…

Катрин Берлие (Catherine Berliet) — специалист по связям с общественностью и подготовке руководящих кадров для французских предприятий.

Источник