Исламское государство продолжает укреплять позиции в Ираке, и поспособствовавшие его формированию страны Персидского залива начинают понимать, что их детище может обратиться против них самих. Как бы то ни было, ни одна региональная держава за исключением Ирана, по всей видимости, не хочет (или не может) готовиться к бою.

Atlantico: За последние 13 лет Запад провел на Ближнем Востоке целый ряд вмешательств с более чем неоднозначными результатами. Почему его региональные союзники вроде Саудовской Аравии и Катара все это время предпочитают держаться в стороне? Разве на кону не стоят и их интересы? Почему они не пытаются добиться мира?

Фабрис Баланш: Арабские нефтяные монархии Персидского залива переложили свою безопасность на США и, как следствие, НАТО. В 1945 году президент США Рузвельт подписал договор с саудовским королем Ибн Саудом: военная защита в обмен на монополию в добыче нефти. Это соглашение известно как «пакт Куинси», по названию корабля, на котором проходила встреча.

В 2005 году договор был продлен, и хотя Бараку Обаме намного менее свойственен интервенционном, чем его предшественникам, он придерживается его условий. США не собираются позволить Персидскому заливу перейти в руки их конкурентов, несмотря на обретенную энергетическую независимость.

Что касается иракского кризиса, нефтяные монархии Персидского залива совершенно не заинтересованы в нахождении мирного решения, потому что они сами внесли большой вклад в нынешний хаос для того, чтобы ослабить союзников Ирана — Сирию и Ирак. Они опасаются возможных последствий по возвращению наемников и исламистов, но считают, что могут удержать все под контролем, как это уже было в 1990-х годах с возвращением ветеранов афганской войны. Сейчас приоритетная задача для них — это борьба с Ираном, и радикалы становятся крайне эффективным оружием.

Ардаван Амир-Аслани: Что касается Саудовской Аравии и Катара, для начала нужно отметить, что у этих двух стран есть одна общая черта помимо географической близости: ваххабизм в качестве государственной религии. Кроме того, их отношения никак не назвать дружескими. В настоящий момент Катар не особенно любят в соседних нефтяных монархиях из-за его фактически безусловной поддержки «Братьев-мусульман», которых другие арабские страны Персидского залива считают угрозой для своего существования. Таким образом, не стоит ждать от двух этих государств согласованной политики против распространения радикального исламизма, который правильнее было бы назвать «исламо-фашизмом».

Каждая из этих стран поддерживает разные исламистские движения. Аравийцы поддерживают египетскую партию «Аль-Нур» и салафизм в целом, тогда как катарцы помогают всем «Братьям-мусульманам» вроде ХАМАС и президента Мурси, которого свергли в результате профинансированного Эр-Риядом государственного переворота. Между двумя этими странами давно наметился серьезный раскол. В то же время их объединяет ненависть ко всем шиитам и в частности к Ирану. Поэтому они поддерживают самые разные террористические группы в борьбе с режимами, которые, по их мнению, являются союзниками Тегерана, например, Сирией Асада и Ираком аль-Малики. Именно Саудовская Аравия и Катар стоят за той средневековой религиозной войной, которая сейчас охватила Ближний Восток. Две эти страны финансируют и вооружают все террористические группы в регионе. В то же время им не удалось взять под контроль афганских талибов в 1980-х годах, которые после окончания войны против советской армии вернулись на родину и продолжили джихад уже там. Финансируя новых радикалов на Ближнем Востоке, они открыли ящик Пандоры, и закрыть его уже не получится. Под ударом этой исламистской войны в скором времени могут оказаться уже они сами.

Вспомните, что когда бывший премьер-министр Ирака аль-Малики отвел войска от границы с Саудовской Аравией, в Эр-Рияде началась легкая паника. Саудовские власти не могут доверять собственным солдатам, которые, как и связанные с экстремистами суннитские племена, обладают этническими, культурными и религиозными связями с иракскими мятежниками. Поэтому они пригласили войска из Пакистана и Малайзии для охраны границы с Ираком.

— Война в Ираке обошлась в 4807 жизней американских и британских солдат и 6 триллионов долларов. Насколько велики шансы на успех нового западного вмешательства?

Фабрис Баланш: Барак Обама не собирается повторять ошибку Джорджа Буша. Он ограничится авиаударами и логистической поддержкой иракских партнеров. Об отправке наземных сил речи не идет. Это было бы контрпродуктивно, потому что радикалы Исламского государства только этого и ждут для начала кровавых терактов с участием смертников против американских солдат и призывов к международной исламской мобилизации на борьбу против новых «крестовых походов».

Ардаван Амир-Аслани: Наземного вмешательства Запада больше не будет. Западная поддержка ограничится авиаударами, продажей оружия и гуманитарной помощью. Ситуация в стране неизбежно приближается к вмешательству иранской армии, единственной структурированной военной силе, которой по силам дать отпор салафитским террористам. Кроме того, иранцы сами заинтересованы во вмешательстве. Подъем исламо-фашизма Исламского государства создает угрозу для иранской границы впервые со времен ирано-иракской войны 1980-х годов. Боевики Исламского государства начали настоящую войну против шиитов, братьев по вере большинства иранцев. Напомним, что за каждого убитого шиита радикалы исламского государства получают премию в 1000 долларов. При виде всего этого иранцы просто не могут и дальше оставаться в выжидательной позиции.

Иран уже разместил 10 дивизий у границы с Ираком, чтобы успокоить иракских шиитов (они по большей части проживают на юге страны), обеспечить сохранность своей собственной границы и защитить священные шиитские места, которые имеют огромное значение для иранцев и шиитов в целом. Напомним, что только поддержка вооруженных отрядов, которые были экипированы и подготовлены Ираном, позволила остановить продвижение фанатиков Исламского государства по направлению к Багдаду и городу Самарра (радикалам так и не удалось взять его под контроль). Стоит также отметить ту помощь, которую Иран предоставляет иракским курдам. После захвата Мосула мятежниками премьер-министр автономного Иракского Курдистана отправился в Тегеран, чтобы просить о поддержке.

— В какой степени западное вмешательство играет на руку исламистам?

Фабрис Баланш: Исламское государство утверждает, что оказалось под прицелом Запада, потому что является настоящим защитником ислама. Эта риторика сегодня работает особенно эффективно, потому что мусульманский мир находится под впечатлением от израильских бомбардировок Газы, а большинство арабских стран никак не реагируют на происходящее, если не считать словесных осуждений (сейчас даже речи не идет об угрозах насчет экспорта нефти, как это было в 1973 году). Сторонники теории заговора легко проводят связь между двумя событиями: «Удары по Исламскому государству призваны упростить Израилю задачу в Палестине, потому что еврейское государство боится нового халифа».

Именно это сейчас пишут на всех исламистских сайтах, чтобы призвать мусульман поддержать аль-Багдади в борьбе за освобождение Палестины и свергнуть вступившие в сговор с Западом режимы, от Сирии Башара Асада до Саудовской Аравии.

Ардаван Амир-Аслани: Исламисты обречены на провал. Раз Иран, курды, США, Россия и большинство мирного населения настроены против них, они просто не могут выйти победителями. Кроме того, уже сейчас видно, что они отступают. Им не удалось взять под контроль плотину в Мосуле на севере и продвинуться к Самарре на юге. Тем более что аравийцы, их главный источник оружие и финансов, поняли, какого монстра создали. В то же время западная помощь лишь обострит ненависть исламистов к Западу, который они рассматривают как оплот крестоносцев. Лондонский английский акцент убийцы несчастного американского фотожурналиста стал напоминанием того, что сейчас для Запада наступил момент истины. Подавляющее большинство мятежников приехали в Ирак из-за границы, в том числе довольно часто и из западных стран.

— Не логичнее ли было ли бы в таких условиях позволить региональным державам взять на себя основную ответственность в конфликте? Если да, то каким именно?

Фабрис Баланш: Региональные державы разобщены. Холодная война между Саудовской Аравией и Ираном влечет за собой разрушительные последствия. Иран и Сирия стали полем битвы двух держав, которые ведут войну руками вооруженных отрядов. Исламское государство — это творение нефтяных монархий Персидского залива, которое в конечном итоге вырвалось из-под их опеки. По крайней мере, если верить тому, что они утверждают. Мне не особенно верится в искренность аравийцев и катарцев в данном вопросе.

Хотя мы и берем за основу гипотезу о том, что региональные державы единогласно стремятся покончить с Исламским государством, им еще нужно найти средства для вмешательства. У нефтяных монархий Персидского залива есть армии наемников, но они выступают простыми статистами во время западных операций, например, в Ливии, где их роль сводится к гарантам одобрения арабского мира так, чтобы Запад не обвинили в начале крестового похода. Саудовская Аравия — единственная страна, у которой есть военные возможности для операции в Ираке, но такой шаг был бы воспринят иранцами как объявление войны.

Ардаван Амир-Аслани: В регионе нет достойной назваться державой страны помимо Ирана, и он уже приступил к действиям. Как я говорил, подъем этой исламо-фашистской волны является делом рук нефтяных монархий Персидского залива, которые были ослеплены страхом усиления иранской державы и открыли оружейные потоки для Исламского государства, представляющего собой сборище чрезвычайно опасных фанатиков. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на их отношение к меньшинствам, христианам, езидам и прочим. Сейчас же нефтяные монархии начинают приходить в себя и осознавать, что эти люди могут стать угрозой и для их собственной безопасности. Напомним, что создаваемый Исламским государством халифат не признает никаких границ. Нужно ли говорить, что саудовские принцы, которые куда комфортнее ощущают себя на роскошных виллах на Лазурном береге, чем в мечетях, совершенно не кажутся мятежникам последователями изначального ислама.

— Что их сдерживает? Какая опасность существует?

Фабрис Баланш: Прежде всего, их армии не имеют реального боевого опыта и могут потерпеть унизительное поражение. Можно представить себе формирование коалиции под эгидой Лиги арабских государств, как это было в Ливане в 1976 году, однако велика вероятность, что она очень быстро развалится. Дело в том, что арабским армиям не удается должным образом скоординировать свои действия, они отказываются подчиняться общему арабскому командованию. Примеры войн 1949, 1967 и 1973 годов против Израиля еще свежи в памяти.

Хотя арабские лидеры и ненавидят друг друга, они избегают прямого столкновения, потому что это оставило бы очень долгий след: кровавый долг, о котором бы вспоминали не менее века. Вести войну против соседей не в духе арабов: Саддам Хусейн стал единственным исключением из правила, и это настроило всех остальных против него. Для них предпочтительнее уступить дорогу Западу, который тем самым навлекает на себя всеобщее порицание.

Ардаван Амир-Аслани: Скорее уж, что их сдерживало! Раз аравийцы пригласили пакистанских и малазийских солдат для охраны границы с Ираком, нет сомнений, что они осознают нависшую над ними опасность. Нельзя сказать, чтобы саудовский народ так уж враждебно относился к идеологии Исламского государства. Не стоит забывать, что исламский терроризм — это в первую очередь суннитское и саудовское явление. Подавляющее большинство участников терактов 11 сентября были аравийцами, и все они оказались суннитами. Поэтому саудовское руководство осознает, какую опасность для его существования может представлять дальнейшая поддержка Исламского государства.

— Покупка оружия и военной техники в Европе и Америке позволяет создать впечатление, что у таких стран как Катар и Саудовская Аравия есть существенные военные возможности. Кроме того, в начале июля стало известно, что Саудовская Аравия разместила 30 тысяч человек у своих границ. Действительно ли она может начать военную операцию?

Фабрис Баланш: Массовые закупки оружия у Запада и, прежде всего, у США являются частью соглашения «защита в обмен на нефть». Это нечто вроде страховых взносов, которые те должны выплатить США, если хотят получить их защиту. Франция, пусть и в куда меньшей степени, тоже получила их в обмен на поддержку внешней политики Саудовской Аравии и Катара от лица постоянного члена Совета безопасности ООН или путем поставок техники сирийским повстанцам. Сегодня Катар не испытывает особой потребности во Франции, и вместо заказа Rafale эмир собирается приобрети F-16 у США, потому что в большей степени стремится угодить Бараку Обаме, а не Франсуа Олланду.

Монархам Персидского залива нравится, когда у них есть хорошо оснащенная армия. Они могут раздавать звания полковников и генералов членам своего окружения, развлекаться, проводя учения в пустыне. Несколько раз армия оказывалась полезной в подавлении шиитских восстаний в Эль-Хасе и Бахрейне и предотвращении восстания иностранных работников, но для крупномасштабной военной авантюры она не слишком подходит.

Ардаван Амир-Аслани: Такой вариант маловероятен. Во-первых, они боятся прямого контакта своих войск с мятежниками Исламского государства. Аравийцы сомневаются в верности своих солдат, которые разделяют большую часть ценностей боевиков, не говоря уже племенных связях, которые могут существовать по обе стороны границы.

Во-вторых, саудовская армия сильна разве что только на бумаге и в финансовом плане. У нее нет реального опыта ведения боев в отличие от тех же иранцев. Напомним, что она столкнулась с огромными трудностями в проведении операций на юге страны, где большинство населения составляют исмаилиты (ответвление шиизма). Наконец, иракское население, мягко говоря, не слишком обрадуется появлению солдат, которые испытывают такую же ненависть к шиитам, как и боевики Исламского государства. Это не говоря уже о реакции Ирана. Единственный реалистичный сценарий в таких условиях — это американские самолеты в воздухе и иранские войска на земле.

— Какими еще средствами государства Персидского залива могут внести вклад в выход из кризиса?

Фабрис Баланш: Единственная область, в которой страны Персидского залива не знают себе равных, это дипломатия чековой книжки. Они могут оказать финансовую поддержку непосредственным участникам конфликта и поставить военную технику, например, тем же курдам. Тем не менее, им сначала нужно принять эффективные меры, чтобы перекрыть финансирование радикальным исламистам. Саудовская Аравия и Катар сегодня перестали спонсировать террористические группы из-за давления со стороны США, но частные лица продолжают делать это, не привлекая особого внимания к себе. Так, например, на прошлой неделе был задержан кувейтский спонсор «Джабхат ан-Нусра».

Ардаван Амир-Аслани: Единственное, что могли бы сделать нефтяные монархии Персидского залива, это прекратить финансовую и военную поддержку Исламского государства. Как я уже говорил, сейчас это содействие сходит на нет. Однако есть опасения, что для них уже слишком поздно. Они не могут безнаказанно вооружать фанатиков и натравливать их на мирное население так, чтобы это не обернулось против них самих. Мне кажется, что мы даже быстрее, чем думаем, увидим подтверждение слов Христа: «Взявшие меч, мечом погибнут» (Евангелие от Матфея 26:52). По возвращении из Ирака радикальные исламисты могут очень быстро отправиться в поход на Эр-Рияд!

— Как Запад мог бы заставить их что-то сделать?

Фабрис Баланш: Принудить Саудовскую Аравию к чему бы то ни было очень непросто, потому что мы нуждаемся в ее нефти и роли регулятора на мировом рынке. Гораздо проще надавить на небольшие государства вроде Катара, Кувейта и Объединенных Арабских Эмиратов, хотя для этого нужно найти в себе немного политической смелости и способности сопротивляться их деньгам. Французское правительство ни в чем не в силах отказать Катару, ведь если эмир обидится, он может аннулировать некоторые контракты или продать принадлежащие ему доли крупнейших французских компаний.

В 1990-х годах, когда США были мировым жандармом, у нефтяных монархий не было другого выбора, кроме как подчиниться воле Америки. Сегодня мир стал более многополярным, и страны Персидского залива умеют играть на конкуренции: в главного импортера саудовской нефти превратился Китай. Поэтому нам тоже пора начать игру на конкуренции на региональном уровне, реабилитировать Иран и оказать поддержку протестным движениям в Саудовской Аравии: племенам на периферии страны и шиитам из Эль-Хасы. Но это чрезвычайно опасная игра.

Ардаван Амир-Аслани: Запад начинает понимать опасность исламо-фашизма и в частности потенциальную угрозу для своей безопасности, которую может представлять возвращение на родину ослепленных исламизмом выходцев из западных стран. Поэтому Запад во главе с США непременно потребует прекращения поддержки радикальных исламистов со стороны нефтяных монархий Персидского залива.

Фабрис Баланш (Fabrice Balanche) — эксперт по Ближнему Востоку и преподаватель Университета Лион-2.
Ардаван Амир-Аслани — адвокат и публицист, специалист по Ближнему Востоку.

Источник

«Братья-мусульмане», ХАМАС, «Аль-Каида», Исламское государство, «Боко Харам»… За общей «салафитской» матрицей скрывается бесконечное множество движений, от первых умеренных исламистов до сегодняшних радикальных экстремистов и бойцов мирового джихада. Попробуем разобраться, что к чему.

После провала двух кровавых тоталитарных систем ХХ века, нацизма и коммунизма, мир посчитал, что (по крайней мере, на время) застрахован от появления новых угроз благодаря возвращению мира и процветания (пусть его распределение и оказалось очень и очень неравным). Тем не менее, мы так и не дождались окончания конфликтов и столкновений между странами, расами и этносами, которые подпитывает используемая в политических целях религиозная ненависть. Этот религиозный экстремизм вынуждает демократические страны сохранять бдительность, оказывает сильнейшее воздействие на международную политику, питает прочие виды экстремизма и затягивает всех в бесконечную спираль насилия.

Подъем суннитского фундаментализма — это одно из ключевых событий конца прошлого века. Это решающий элемент в политической дестабилизации ситуации на Ближнем Востоке («Братья-мусульмане», ХАМАС, «Аль-Каида» и ее производное, Исламское государство), в Африке («Аль-Каида» в исламском Магрибе», «Боко Харам» в Нигерии), в Афганистане и Пакистане (талибы) и даже, пусть и в более умеренной форме, в Турции (Партия справедливости и развития).

Последние 30 лет суннитский исламизм постоянно подпитывают самые разные факторы: бесконечный арабо-израильский конфликт, катастрофические войны в Афганистане и Ираке, арабские революции 2011 года, распространение исламского радикализма по Африке — вчера в Алжире, сегодня в Сахеле. Перед тем, как разбираться с отличиями этих движений, давайте внимательно рассмотрим их общую матрицу.

1. Салафитская матрица

Все исламистские группы так или иначе уходят корнями в идеологию салафизма, то есть самого строгого из течений в суннитском исламе. В основу современного салафизма легли теории аравийского мыслителя XVIII века Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба. По его мнению, упадок мусульманских стран по отношению к Западу был связан с тем, что утонченная и обленившаяся мусульманская элита забыла изначальное послание ислама. Он выступал за буквальное и пуританское прочтение ислама и объединился с Мухаммадом ибн Саудом, основателем ультраконсервативной династии, которая по сей день правит Саудовской Аравией и служит вдохновителем исламизма по всему миру.

Несмотря на все различия в поведении, регулярно появляющиеся в новостях умеренные или радикальные исламисты имеют общий знаменатель в лице салафитской или ваххабитской идеологии, которая выступает за возвращение к Корану, Сунне (традиция пророка Мухаммеда), шариату (исламский закон) и жесткому разделению полов. Они придерживаются фундаменталистского прочтения священных текстов и почитают «саляфов», то есть «праведных предшественников» (Магомет и его соратники): они подражают их манере говорить и одеваться, отпускают, как и они, длинные бороды. Женщины же полностью закрывают одеждой все тело и лицо, оставляя только глаза.

Они считают себя представителями единственного настоящего ислама и призывают очистить религию от любого западного и иностранного влияния. Они отвергают четыре традиционные школы мусульманского права (ханафитский, маликитский, шафиитский и ханбалитский мазхабы) и руководствуются лишь Кораном и Сунной. Они стремятся вернуться к истокам, чтобы избавить ислам от людской интерпретации, которая воспринимается как ненужные «инновации». Салафиты в строгом понимании этого слова вообще предпочитают держаться подальше от политической деятельности, хотя и представили кандидатов на парламентских выборах 2012 года, которые последовали за революцией в Египте.

2. «Братья-мусульмане» и попытка «исламизации сверху»

В числе источников идеологии и исламистских организаций необходимо также отметить движения «Братья-мусульмане» (основано в 1928 году в Египте Хасаном аль-Банной) и «Джамаат-и-Ислами» (создано в 1941 году в Пакистане Саийдом Абуль Ала Маудиди).

Эти группы объединяет общая мечта о возвращении золотого века изначального ислама. Они требуют расширения места ислама во всех областях общественной и личной жизни, выступают за жесткий порядок и нравственность, безусловное подчинение Богу, войну с «неверными» и евреями. На индийском субконтиненте практически нет соперничающих с «Джамаат-и-Ислами» еще более радикальных течений, тогда как у «Братьев-мусульман» в Египте зародилось террористические экстремистское движение, вдохновителем которого выступил радикальный мыслитель и активист Сайид Кутб (его казнил Насер в 1966 году).

В конце 1980-х годов «Братья-мусульмане» и тайные (или не очень) политические группы салафитского толка начали «экспорт» своей идеологии за границу. В 1987 году «Братья-мусульмане» основали ХАМАС («Исламское движение сопротивления») в Палестине. В 1989 году в Алжире появился «Исламский фронт спасения», чьей мечтой было установить в стране исламское государство и шариат. В Египте радикальные активисты «Братьев-мусульман» заметно укрепили свое положение на фоне социального кризиса и объявили войну Гамалю Абдель Насеру, Анвару Садату (погиб от их рук в 1981 году) и Хосни Мубараку.

Успех этих исламистских движений объясняется их размещением в густонаселенных городских районах и активными действиями в сфере социальной поддержки и образования. Именно они стояли у истоков арабских революций, например, движения в Каире в 2011 году. Тем не менее, в дальнейшем опыт «Братьев-мусульман» во власти обернулся настоящей катастрофой, а их президент Мухаммед Мурси был свергнут армией в 2013 году.

Эта первая попытка исламизации сверху в суннитском мире обернулась полным провалом в отличие от того, что произошло в шиитском мире три с лишним десятилетия тому назад с успехом иранской революции 1979 года. «Братья-мусульмане» и салафиты вызывают ненависть у светских интеллектуалов и партий социалистического и марксистского толка. Поэтому они регулярно становятся объектами военных репрессий, как это, например, происходит в Египте и Алжире.

Их нарастающая радикальность порождает все новые трагедии, ведет к убийству иностранных туристов и создает угрозу для религиозных меньшинств (прежде всего, христиан). Апогей пришелся на 1990-е годы. В Алжире «Исламский фронт спасения» породил ужасную гражданскую войну, которая унесла порядка 100 тысяч человеческих жизней. А пришедший к власти в Палестине ХАМАС расширяет борьбу (изначально она носила исключительно националистический характер) против Израиля.

3. Поворотный момент в мировом джихаде

Как бы то ни было, с 1990-х годов суннитский фундаментализм окончательно порвал с первыми, умеренными или террористическими формами исламизма, которые изначально представляли собой игру общественных сил (элита без будущего, отчаявшаяся городская молодежь) и интеллектуальных влияний, но так и не смогли добиться успеха. В дальнейшем место этого первого суннитского фундаментализма занял совершенно извращенный ислам, отличавшийся самой что ни на есть радикальной, глобальной и самоубийственной агрессией.

Сегодня мы живем в эпоху мирового джихада («Аль-Каида», талибы, «Боко Харам», Исламское государство), который становится угрозой для цивилизованного мира, дестабилизирует международные отношения и выводит из равновесия всю планету. Этот мировой радикальный исламизм распространился по Афганистану, Пакистану, Ближнему Востоку, Ираку, Магрибу и Сахелю в Африке вплоть до самого Запада. Теракты 11 сентября в Нью-Йорке и Вашингтоне и их отражения в Марокко, Мадриде, Лондоне, Бомбее и Найроби говорят о том, что ни один регион мира не застрахован от этой опасности.

Первые активисты мирового джихада появились в так называемом «лагерном поколении»: речь идет о «концентрационных лагерях» в Египте при президенте Насере (там содержали первых исламистских боевиков) и тренировочных лагерях в Пакистане, Афганистане и Алжире. Они стали своего рода бойцами «интернациональных бригад» ислама, если сравнивать ситуацию с войной в Испании 1936 года. Промывание мозгов, боевая подготовка, насаждение ваххабитской и салафитской идеологии… Новый террористический исламизм не имел ничего общего с изначальными «Братьями-мусульманами» Хасана аль-Банны в Египте, Маудуди в Пакистане и всех прочих теоретиков первых умеренных поколений.

4. Талибы или искаженное образование

Рассмотрим пример афганских талибов. В 2002 году американцы свергли их основанный на терроре режим (они силой захватили власть в 1996 году), однако они до сих пор очень активны и ведут бои на территории Афганистана и в пограничных с Пакистаном зонах, где проживают главным образом пуштунские племена, которые стали одним из главных мировых рассадников льющего кровь по всей планете радикального исламизма.

Талибы — это выходцы из традиционной среды, индийских религиозных школ Деобанди. Они были созданы еще в колониальную эпоху с тем, чтобы сформировать хороших мусульман в индуистском окружении. Тем не менее, эта школьная система превратила учеников в авторов террористических фетв и смертников. Она подтолкнула их к еще более грязной и преступной деятельности. Но как образование могло стать заложником радикальных террористических групп? Специалисты до сих пор задаются этим вопросом…

5. «Аль-Каида» и расширение исламизма

Террористическая сеть «Аль-Каида» («база», «основа»), одним из основателей которой в 1987 году стал Усама Бин Ладен, уходит корнями в экстремистские теории таких мыслителей как египетский философ Сайид Кутб. Ее радикальный исламизм распространялся по всему миру, Ближнему Востоку, Африке и Азии путем создания своего рода «отделений» и ячеек. Некоторые из них находятся в спящем состоянии, тогда как другие наоборот активно занимаются подготовкой операций и терактов.

В основу расширения влияния «Аль-Каиды» в 1990-х и 2000-х годах легли два главных фактора.

Первый — это формирование образа «жертвенности» мусульманского сообщества, «уммы» во всем мире. Мусульмане в Азии, арабских регионах и Африке становятся объектом наслоения страданий и раздражающих факторов, которое создается бесконечным повторением «мученичества» их собратьев по вере: сегодня это Палестина и Ирак, вчера — Чечня, Косово и Босния, хотя в каждом из этих случаев политическая и религиозная ситуация складывалась совершенно по-разному. Речь идет о призыве к страдающей умме. Ликвидированный американскими солдатами в Пакистане в 2011 году Бин Ладен не пользовался поддержкой четко определенных общественных классов или политических движений, а призывал к мобилизации всего мусульманского сообщества, которое унижают западные «крестоносцы» и евреи.

Вторым инструментом в руках «Аль-Каиды» и мирового джихада стала апокалиптическая риторика о Последнем суде, на который после смерти попадает каждый мусульманин. Этот аргумент используется в отправке террористов-смертников (шахидов) и призывах к джихаду против Запада. Задача «Аль-Каиды» в том, чтобы породить столкновение цивилизаций, культур и религий, опираясь на историчность действий Пророка, грубую интерпретацию самых воинственных стихов из Корана при полном отсутствии критического исторического анализа.

6. Исламское государство, ответвление и соперник

После исчезновения Усамы Бин Ладена исламисты «Аль-Каиды» продолжили действовать под руководством его первого заместителя Аймана аз-Завахири. Тем не менее, бесконечное нагнетание напряженности привело к появлению в Ираке еще более агрессивных суннитских исламистов, которые объединились под знаменем Исламского государства.

Изначально оно представляло собой ответвление иракского «представительства» «Аль-Каиды». В апреле 2013 года оно объявило о намерении провести слияние с сирийской экстремистской группой «Джабхат ан-Нусра» и создать движение «Исламское государство Ирака и Леванта». Тем не менее, сирийские радикалы отказались от предложения, что породило братоубийственную войну.

Потенциальная угроза Исламского государства даже выше, чем у «Аль-Каиды», что вызывает нешуточное беспокойство как в Иране, так и в США, Европе и Саудовской Аравии. Оно ведет завоевательную войну в Ираке, берет в свои руки города, изгоняет религиозные меньшинства (в первую очередь христиан), стремится создать исламистское государство по обеим сторонам иракско-сирийской границы.

«Аль-Каида» полагалась на личное состояние Усамы Бин Ладена и богатых спонсоров из стран Персидского залива. Абу аль-Багдади, влиятельный, но не привлекающий к себе внимания лидер Исламского государства, может похвастаться большей независимостью. Он провозгласил себя «халифом» и обладает более разнообразными источниками доходов: нефтяные вышки и электростанции становятся хорошим дополнением для контрабанды, вымогательства и похищений ради выкупа.

Ряды Исламского государства насчитывают несколько тысяч иракских активистов (они прекрасно знают территорию), а также множество сирийских боевиков, которые набрались опыта за три года войны против Башара Асада. Некоторые из вооруженных радикалов прошли подготовку в Чечне и Афганистане. От 1,5 до 2 тысяч прибыли из Европы. У их лидера аль-Багдади сложились откровенно не лучшие отношения с аз-Завахири, соперником из «Аль-Каиды». Он не признает его власть и отказывается уйти с сирийского фронта, освободив место для «Джабхат ан-Нусра».

7. «Боко Харам» — нигерийские талибы

Последние 10 лет множество радикалов набирают в исламском Магрибе и Нигерии. На мусульманском севере этой страны закрепилась секта «Боко Харам» (ее официальное название «Джамаату ахлис Сунна Лиддаавати валь-Джихад» или Общество приверженцев распространения учения пророка и джихада). С самого момента создания в 2002 году она отметилась целой серией фанатичных акций против центрального правительства, христиан (теракты в церквях) и женщин (похищения, изнасилования). «Боко Харам» означает «западное образование запрещено». Его идеология выступает за радикальный и строгий ислам и в целом близка к афганским талибам.

Так, каким же сейчас представляется будущее мирового джихада? Питающие его источники социальной и политической фрустрации в мусульманских странах азиатского, африканского и арабского регионов по-прежнему очень сильны. Тем не менее эта самая умма, которую он стремится задействовать, вовсе не является некой однородной структурой. Поэтому хотя радикальные исламисты и укрепляют позиции, им в одиночку не под силу создать условия для глобального восстания мусульман против Запада.

Таким образом, можно сделать осторожное предположение о том, что у подобного глобального исламизма, который опирается на риторику гонений мусульман в апокалиптическом столкновении цивилизаций, нет будущего, если он останется, как сегодня, уделом горячих голов, не сможет расширить общественную базу и источники политической поддержки.

8. ПСР — исключение из правила

Особое место на этой общемировой картине суннитского фундаментализма принадлежит Партии справедливости и развития, которая недавно подтвердила свою власть в Турции после избрания президентом страны ее лидера Реджепа Тайипа Эрдогана. Эта партия, разумеется, не имеет ничего общего с радикальными течениями, однако продвигаемый им умеренный исламизм тоже представляет собой форму исламизации турецкого общества и, следовательно, едва прикрытую угрозу для принципа светского общества, который имел решающее значения для основателя современного турецкого государства Мустафы Кемаля Ататюрка.

Тем, кто критикует его авторитаризм и религиозный уклон его режима, лидер ПСР отвечает, что всего-навсего хочет воспитать набожную молодежь в соответствии с ценностями и принципами турецкой нации. Во время недавней предвыборной кампании Реджеп Тайип Эрдоган обратился к своим противникам в таком популистском ключе:

«Неужели вы ждете, что наша консервативная и демократическая партия позволит сформироваться поколению атеистов? Может быть, это ваша задача, ваша миссия, но уж точно не наша. Вам не нужна набожная молодежь. Вы что, хотите, чтобы она сидела на наркотиках?»

В его риторике продвижение ислама представляется не как политический инструмент, а как ключевой вектор общественного единства. В прошлом «добрый и набожный» мусульманин был вынужден находиться в оппозиции к официальной светской системе. Последние 10 лет ПСР Эрдогана пытается объединить ислам с конституционным соблюдением светских принципов. Такая попытка примирить два, казалось бы, противоположных направления порождает множество двусмысленностей и противоречий, однако взгляды всех отвергающих радикальный исламизм мусульманских стран сейчас обращены в сторону Турции.

Источник

В течение последнего десятилетия, когда я не сидел в тюрьме, я жил в BOBO Freedom City, жилищном комплексе в восточном пригороде Пекина. Там довольно красиво. Расположенный рядом с древним каналом, он окружен мостами и экологическими садами. Но мой образ жизни, тем не менее, несколько отличается от образа жизни моих соседей по комплексу. Я нахожусь под постоянным наблюдением Защитников внутренней безопасности, известных также как Защитники страны или «Гобао». «Гобао» не позволяют моим друзьям, иностранным дипломатам, журналистам из международных информационных изданий, другим диссидентам и правозащитникам общаться со мной.

Немногим более трех лет назад я освободился из тюрьмы, где я провел 1277 дней за «подстрекательство к подрыву государственной власти». Теперь большую часть времени я провожу под некой формой домашнего ареста, известного как «мягкое заключение». Почему я нахожусь под домашним арестом? Сотрудники «Гобао» однажды сказали моим соседям, что они отрезали меня от моего привычного круга общения, чтобы я не смог возглавить никакие «организованные действия граждан на улицах».

И я не исключение. Все китайские диссиденты находятся в тюрьме. Некоторые из них находятся в настоящих тюрьмах, охраняемых полицейскими, расставленными за высокими стенами, обтянутыми проводами под напряжением. Другие содержатся в социальных тюрьмах, которые опираются на так называемую систему «поддержания стабильности» — на систему, введенную Коммунистической партией Китая с целью контроля действий предполагаемых нестабильных элементов. А некоторые, такие как я, постоянно курсируют между первым и вторым.

Подобно всем коммунистическим партиям, возникшим из бывшего Советского Союза, Коммунистическая партия Китая несет в себе ген диктатуры и насилия. С тех пор, как в 1949 году Мао Цзэдун основал Китайскую народную республику, Коммунистическая партия всегда подавляла диссидентов и старалась изолировать их.

Давайте вспомним, что случилось с тех пор, как в 2004 году Пекин внес поправки в конституцию Китая, добавив туда следующую строку: «Китайское правительство уважает и защищает права человека». В 2004 году мы отмечали пятую годовщину гонений на последователей духовного движения Фалуньгун и 15-ю годовщину бойни на площади Тяньаньмэнь, когда китайские военные открыли огонь по безоружным протестующим в центре Пекина. В 2004 году, накануне годовщины событий на Тяньяньмэнь, я отправился на площадь, чтобы раздавать букеты цветов в память о погибших. Но полиция задержала меня. Я сказал Ян Шуню (Yang Shun), дежурному офицеру местного отделения «Гобао», что мои действия были законными и не противоречили конституции Китая. Он презрительно усмехнулся. «Это было написано, чтобы успокоить иностранцев», — сказал он мне.

В 2004 году, вдохновленный поправками к конституции, правозащитник Гао Чжишен (Gao Zhisheng) написал открытое письмо тогдашнему президенту Ху Цзиньтао (Hu Jintao) с просьбой прекратить безжалостные гонения на последователей Фалуньгун. В 2005 году Гао снова написал открытое письмо, обращенное к Ху. Вскоре после этого сотрудники «Гобао» начали слежку за Гао. В 2006 году его тайно задержали, а в декабре приговорили к тюремному заключению — в его случае это обернулось непрекращающимися пытками и жестоким обращением. 7 августа этого года, после нескольких лет тюрьмы, Коммунистическая партия освободила его и переселила в город Урумчи, расположенный на западе Китая. В настоящее время он остается под пристальным наблюдением сотрудников «Гобао».

Что касается меня, то меня задержали в декабре 2007 года, в преддверии Летних олимпийских игр в Пекине 2008 года. После 17-го всекитайского съезда в октябре 2007 года, съезда лидеров Коммунистической партии, некоторые члены Постоянного комитета Политбюро провели заседание, на котором они решили, что меня арестуют, как мне сообщили осведомленные источники. По словам источников, их план заключался в том, чтобы «нанести удар по одному, преподать урок целому сегменту и внушить страх всей стороне». Другими словами, они хотели моим примером напугать других. Мою жену Цзэн Цзиньянь (Zeng Jinyan) вместе с дочерью, которой в тот момент было всего 45 дней от роду, также незаконно задержали, перекрыв им связь с внешним миром. Жене даже не разрешали выносить дочь на улицу, чтобы она могла побыть на солнце.

В 2011 году, когда по арабскому миру пронеслась волна революций, Коммунистическая партия и верная ей служба «Гобао» арестовали множество диссидентов, в том числе адвокатов Тена Бяо (Teng Biao) и Тана Цзитяня (Tang Jitian), а также художника Ай Вэйвэя (Ai Weiwei). Хотя их аресты продлились недолго, эти мучения нанесли им настоящую психологическую травму.

В феврале 2013 года вместе с группой своих сограждан я запустил кампанию против коррупции в верхних эшелонах Коммунистической партии, в рамках которой мы потребовали, чтобы 205 высокопоставленных членов партии раскрыли информацию об их финансовом состоянии. В ответ на это правительство арестовало десятки диссидентов. В 2014 году десятки людей, в том числе составитель петиции Чжао Чанцин (Zhao Changqing), адвокат по правам человека Сюй Чжиюн(Xu Zhiyong) и правозащитник Лю Пин (Liu Ping), были приговорены к тюремному заключению сроком от трех с половиной до шести с половиной лет. И таких примеров много: слепой правозащитник Чэнь Гуанчэн (Chen Guangcheng), писатель Лю Сяобо (Liu Xiaobo) и другие. Можно бесконечно перечислять их имена.

В некоторых случаях людей арестовывал из-за меня. За последний год я слышал, по крайней мере, о 10 подобных случаях. В июне 2014 года молодого человека из Чунцина арестовали на 10 дней только за то, что мы с ним поговорили по телефону. В том же месяце сотрудники «Гобао» задержали девушку из Пекинского университета международных исследований за то, что она ответила на мое предложение не забывать о событиях 4 июня, которое я опубликовал в твиттере.

Улучшится ли ситуация? Некоторые считают, что улучшится, потому что Чжоу Юнкан (Zhou Yongkang), бывший глава Центрального комитета по политическим и законодательным делам, а также чиновник, отвечающий за «поддержание безопасности», отошел от дел. И многие очень приветствует антикоррупционную кампанию президента Китая Си Цзиньпина, направленную против Чжоу и его союзников.

Однако Комитет национальной безопасности, учрежденный Си в ноябре 2013 года, представляет собой обновленную и усиленную версию Центрального комитета по политическим и законодательным делам. Все эти изменения являются свидетельствами борьбы за власть внутри Коммунистической партии. После того как Си уничтожит всех своих врагов в Коммунистической партии, он сможет использовать все ее ресурсы, чтобы начать наступление на диссидентов. Я верю, что, в конце концов, Китай начнет двигаться по направлению к демократии. Но пока самые тяжелые времена у китайских диссидентов еще впереди.

Источник

«Есть три типа математиков: те, кто умеет считать, и те, кто не умеет».

Плохая шутка? Естественно. Но забавно то, что шутку эту породило наше представление о парадоксе, о нарушении математической логики, которая активирует участки мозга, расположенные в правой префронтальной коре. Эти участки чувствительны к причинной зависимости и предупреждают нас о сомнительных и подозрительных ситуациях, которые могут создавать опасность, когда в них что-то не стыкуется.

Многие знаменитые гравюры художника-графика Маурица Корнелиса Эшера (Maurits Cornelis Escher) вызывают схожую реакцию, потому что на них изображены сцены, нарушающие причинную связь. На его знаменитой литографии «Водопад» изображено водяное колесо, приводимое в движение водой, которая льется из деревянного желоба. Вода крутит колесо, а оно направляет ее обратно на вершину водопада к началу желоба. Оттуда она снова льется на колесо, и так до бесконечности. Картина показывает нам ситуацию, в которой нарушены практически все законы физики из учебников, и наш мозг воспринимает эту логическую странность как нечто забавное, как визуальную шутку.

Фокус, делающий гравюры Эшера интригующими, заключается в геометрической конструкции, которую психологи называют «невозможной фигурой». Форма линий предполагает наличие трехмерного предмета, который никак не может существовать в жизни согласно нашему опыту и ощущениям. Психологи, включая научный коллектив под руководством Кати фон Кароли (Catya von Károlyi) из Университета Висконсина в О-Клэр, используют такие фигуры для изучения познавательных способностей человека. Когда ученые из ее коллектива попросили людей отобрать такие невозможные фигуры из других похожих иллюстраций, они с удивлением обнаружили, что одни люди делают это намного быстрее других. И самое удивительно то, что быстрее всех действовали люди с дислексией.

Дислексию часто называют «нарушением обучаемости». Она действительно создает серьезные проблемы в процессе обучения. Хотя последствия этого состояния могут быть очень разными, дети с дислексией читают так медленно, что у них обычно уходит полгода на то, чтобы прочитать такое количество слов, которое другие дети способны прочесть за день. Поэтому то обстоятельство, что столь медленно читающие люди могут так быстро выбирать невозможные фигуры, стало большим сюрпризом для исследователей. Почему люди, которые очень медленно читают, столь стремительно реагируют на зрительное представление причинного осмысления?

Психологи были удивлены, но многие люди с дислексией, с которыми мне удалось поговорить, никакого удивления не проявляют. Мы у себя в лаборатории Гарвард-Смитсоновского центра астрофизики провели собственное исследование, профинансированное Национальным научным фондом. Цель исследования заключалась в поиске научных талантов среди людей с дислексией. Страдающий дислексией ученый Кристофер Тонкин (Christopher Tonkin) назвал свои ощущения «чувствительностью к вещам, которые не на месте». Тонкина очень сильно раздражают сорняки, растущие у него в саду среди цветов, и он говорит, что его чувствительность к визуальным аномалиям является результатом опыта, накопленного в процессе профессиональной научной деятельности. Столь заметная разница в восприятии причинно-следственных отношений объясняет то, почему такие люди как Кэрол Грейдер (Carole Greider) и Барух Бенасерраф (Baruj Benacerraf) смогли заниматься наукой и даже стать лауреатами Нобелевской премии, несмотря на то, что всю жизнь сталкиваются с трудностями из-за своей дислексии.

В ходе одного исследования мы проверили профессиональных астрофизиков с дислексией и без таковой на способность замечать поддельную графическую аномалию в спектре, характерном для черной дыры. Ученые с дислексией (те, кого раздражают сорняки среди цветов), гораздо лучше справились с задачей по выделению черных дыр из шумового фона. Это преимущество помогло им и в научной карьере. В ходе другого лабораторного исследования мы сравнивали способности студентов колледжа с и без дислексии по запоминанию кажущихся размытыми изображений, похожих на рентгеновские лучи. Опять же впереди оказались студенты с дислексией. Это преимущество, которое может принести им пользу в науке или в медицине.

Почему же дислексия способна давать преимущества? Может, в мозгу у людей с дислексией есть нечто такое, что предрасполагает их к причинно-следственному мышлению? А может, это своеобразная компенсация, различия в мозгу, которые возникают в силу того, что люди с дислексией меньше читают? К сожалению, ответа на этот вопрос пока нет.

Но мы точно знаем, что чтение меняет структуру мозга. Любители чтения могут читать по часу и больше каждый день, изо дня в день, из года в год. Такая узко специализированная и постоянная тренировка, требующая неестественно точного контроля над перемещением взгляда в доли секунды, может очень быстро перестроить зрительную систему, в результате чего некоторые проводящие пути в нервной системе начинают действовать эффективнее остальных. Когда неграмотных взрослых учили читать, исследование с представлением изображений, проведенное во Франции Станисласом Дехане (Stanislas Dehaene), показало, что по мере приобретения навыков чтения в мозгу происходят изменения. Но по мере того, как эти взрослые развивали свои навыки чтения, они теряли способность обрабатывать некоторые типы визуальной информации. Например, они уже не могли отличить объект от его зеркального отображения. Следовательно, за умение читать приходится платить, и способность человека обрабатывать некоторые виды визуальной информации утрачивается после того, как он научится читать. Это говорит о том, что зрительные преимущества дислексии являются просто признаком различий в опыте чтения, некоей компенсацией за то, что человеку с дислексией трудно читать.

Мы с коллегами предположили, что одна из причин зрительных талантов у людей с дислексией состоит в том, что им трудно управлять своим зрительным вниманием. Сначала может показаться парадоксальным то, что такие затруднения могут дать преимущество, но все становится вполне логичным, когда мы понимаем, что слова «преимущество» и «недостаток» имеют значение только в контексте той задачи, которую необходимо выполнить.

Например, представьте себе, что вы ищете талантливого охранника. В обязанности этого человека входит замечать вещи странные и неуместные, и звонить в полицию, когда он увидит нечто подозрительное, скажем, неожиданный след на клумбе. Кого вы наймете на такую работу: активного читателя, который способен сосредоточиться на чтении и затеряться в тексте, или человека, остро реагирующего на изменения в зрительной обстановке, но не умеющего сосредотачиваться и отключаться от внешнего мира?

Такое занятие как чтение требует способности сфокусироваться на словах, когда ваши глаза сканируют предложение, и быстро, аккуратно и последовательно переключать внимание в предложении с одного слова на другое. Но хорошему охраннику нужны прямо противоположные способности: умение быть настороже и видеть все и сразу. Хотя в чтении эти навыки не очень помогают, у такого человека могут быть таланты в других областях. Если задача заключается в поиске логического изъяна в невозможной фигуре, то это можно сделать быстрее, если вы умеете распределять свое внимание, охватывая фигуру взглядом целиком и одновременно. Если вы сосредоточиваете внимание на зрительных деталях, изучая каждый элемент фигуры последовательно, то вам понадобится больше времени, чтобы определить, складываются ли эти элементы в общую картину, или там есть какое-то несоответствие. В таком случае получается, что это недостаток.

Серия исследований, проведенных итальянскими учеными во главе с Андреа Факоэтти (Andrea Facoetti), показала, что у детей с дислексией часто бывают нарушения в зрительном внимании. В ходе одного эксперимента коллектив Факоэтти измерил зрительное внимание у 82 дошкольников, которые еще не умели читать. Затем ученые подождали несколько лет, пока эти дети не закончили второй класс, и снова обследовали их, чтобы понять, насколько хорошо каждый ребенок научился читать. Они обнаружили, что у детей, у которых в дошкольном возрасте наблюдались проблемы со зрительным вниманием, также появились сложности с чтением.

Эти исследования говорят о том, что дефицит зрительного внимания, появляющийся в самом раннем возрасте, является причиной проблем с чтением, которые характерны для дислексии. Если эта теория подтвердится, ученые смогут сделать вывод о том, что наблюдаемые преимущества это не случайный побочный продукт навыка чтения, а результат различий в мозгу, которые являются врожденными.

Если это так, то поскольку внимание влияет на восприятие в очень общем плане, значит, могут появиться и другие преимущества. Да, люди с дислексией могут не замечать какие-то детали в своем окружении, которые требуют сосредоточения внимания, но они могут лучше видеть вещи более рассредоточенные. То есть, они видят лес, но не замечают деревья.

Среди прочих обнаруженных преимуществ Гади Гейгер (Gadi Geiger) и его коллеги из Массачусетского технологического института выделяют то, что люди с дислексией могут распределять внимание гораздо шире, чем обычные читатели. Они вполне успешно распознают буквы, высвечиваемые одновременно в центре и на периферии на гораздо большем расстоянии. Они также показали, что такие преимущества у них присутствуют не только в зрительном плане, но и в звуковом. В ходе одного исследования, когда воспроизводились звуки вечеринки, люди с дислексией сумели разобрать гораздо больше слов, которые раздавались из разных углов комнаты, по сравнению с теми людьми, которые активно и много читают.

Без ответа остается вопрос о применимости таких открытых в лабораторных условиях преимуществ и талантов в реальной жизни. Но каковы бы ни были причины, начинает формироваться одна четкая тенденция: люди с дислексией лучше видят большую картину (в прямом и переносном смысле), в то время как остальные ее не замечают. Томас Уэст (Thomas G. West) давно уже утверждает, что нестандартное мышление исторически является неотъемлемой чертой дислексии. С ним согласны и социологи, такие как Джули Логан (Julie Logan) из лондонской школы бизнеса им. Касса. Логан обнаружила, что дислексия больше распространена среди бизнесменов и предпринимателей, которые думают нестандартно и видят общую картину, творчески и созидательно подходя к вопросам бизнеса.

Каков бы ни был механизм, ясно одно: дислексия связана с различиями в зрительных способностях, и эти различия могут оказаться весьма полезными во многих обстоятельствах, например, в науке, технике, проектировании и математике. Из физики нам известно, что двигатель способен продуктивно работать лишь при наличии разницы в температуре, когда есть холодное и горячее. А когда все одинаковое, ничего продуктивного не происходит. Неврологические различия точно так же приводят в движение общественный двигатель, создавая контраст между холодным и горячим, который ведет к продуктивной работе. Нарушения в одной области могут создавать преимущества в другой, и именно эти различия обеспечивают прогресс во многих сферах, включая естественные науки и математику. Наверное, математики бывают не трех типов, а их гораздо больше. И обществу нужны они все.

Мэтью Шнепс — астрофизик и дислексик, основавший лабораторию визуального обучения для исследования последствий когнитивного разнообразия в приобретении знаний. Он профессор информатики Массачусетского университета в Бостоне. Шнепс проводит исследования дислексии в аспирантуре Гарварда. В настоящее время он пишет книгу о том, как с появлением электронных книг и устройств для чтения меняются представления о дислексии.

Источник

Отпуск зачастую воспринимается как освобождение от каждодневной рутины, тогда как возвращение обратно на работу может стать куда более неприятным этапом. Тем не менее, существует целый ряд небольших хитростей, которые помогут смягчить этот болезненный переход.

Atlantico: Некоторые люди ощущают легкую депрессию по возвращении из отпуска и поэтому приступают к работе не в лучшем расположении духа. Ощущение дискомфорта, снижение аппетита, чувство тревоги — так выглядят самые распространенные симптомы послеотпускной хандры. Но с чем именно она связана? Говорит ли она что-то о подверженных ей людях?

Катрин Берлие: Да, особенно если вам 25-40 лет, у вас вполне может возникнуть этот знаменитый послеотпускной синдром. Это плохое настроение, которое время от времени возникает в жизни 82,4% французов, упадок сил, некий современный сплин.

Если уход в отпуск воспринимается как освобождение, то возвращение обратно может стать источником мучений. Вы удивитесь, насколько сама мысль о таком возвращении вызывает в нас целый спектр физических и психологических недомоганий, в том числе и те, которые вы только что назвали.

Перспектива близкого отпуска буквально окрыляет нас, и накануне летнего сезона мы готовы работать с небывалой энергией. Мы стараемся побыстрее закончить все дела, чтобы отправиться в обещанный нами самим себе райский сад. Мы проявляем небывалую изобретательность и несравненные организационные возможности, чтобы любой ценой завершить всю работу, и ощущаем от этого огромное удовлетворение. Уехать любой ценой, вырваться из повседневной рутины… Мы сами сулим себе грядущие радости.

Возвращение — это уже совсем другая история. Сама мысль об окончании идиллического времени, которое мы тщательно планировали на протяжении целого года, возникает в нашем создании как болезненный поворотный момент. Возвращение к рутине и отработанным до автоматизма привычкам превращается в нашем восприятии в источник стресса и угроз.

Суть этого внутреннего состояния беспокойства и страха связана со стремлением продлить райское время. Здесь мне хотелось бы вспомнить о словах Лабори (французский нейробиолог, врач и философ, — прим.ред): «В человеке заложена биологическая программа выживания, которая заставляет его бежать от стресса и искать удовольствие».

В восприятии человека отпуск связан с разрывом рутинного ритма, разрядкой, отсутствием ограничений, а также вниманием к нашим физическим и психическим потребностям, нашим желаниям. Отпуск — это возможность получить удовольствия, в которых мы себе по большей части отказываем по целому ряду причин, обычно из-за нехватки времени или средств. Все упирается во взаимодействие принципов реальности и удовольствия, о которых говорил еще Фрейд. Как известно, побеждает зачастую именно принцип удовольствия.

Сегодня рынок труда совершенно безжалостен. Поэтому нам нужно постоянно проявлять себя, справляться с испытаниями, преодолевать себя, идти против самих себя, чтобы выжить. Все эти усилия и трудности вызывают у нас постоянное чувство тревоги, становятся фактором стресса и порождают страхи.

Поэтому во время отпуска мы пытаемся вырваться из этой закостеневшей системы. Мы инстинктивно отправляемся в дорогу и открываемся для всего нового, всего, что доставляет нам удовольствие.

Мы больше не сгибаемся под грузом работы и не терпим постоянное давление. Мы создаем себе волшебный мир, вырваться из которого становится очень непросто. Мы отключаем программу, разносим в пух и прах стесняющие нас стены и ограничения. Однако возвращение к прежней жизни иногда бывает очень болезненным и сопровождается своего рода «короткими замыканиями» при виде неотвратимых перемен.

Кроме того, такая ситуация с отпуском проливает свет на минусы в нашей повседневной жизни.

Этот период расслабленности и отдыха позволяет вновь ощутить то, чего нам не хватает. Кроме того, во время отпуска мы пытаемся разными способами восполнить эти пробелы, чтобы тем самым упрочить наше благополучие.
Мы размышляем о том, чего хотим и не хотим, представляем себе жизнь, которую хотели бы построить. Поэтому неохотное возращение на работу может быть признаком потери мотивации и смысла. А это требует безотлагательных мер.

— Сколько могут сохраняться эти ощущения? Почему это не депрессия, а просто временное состояние?

— Симптомы могут быть самыми разными, ощущение пустоты, тяжесть в животе, расстройство сна, тревога, сонливость, грусть, раздражительность, мышечные боли… Все это не должно продлиться больше трех недель, потому что именно столько времени, по мнению ученых, требуется для укоренения новых привычек. За этот период в нейронных связях выстраиваются новые цепочки автоматического поведения, а человек вновь учится планировать жизнь с учетом стоящих перед ним ограничений и обязательств, приспосабливается к переменам в связи с возвращением на работу.
Если же симптомы сохраняются, это, по всей видимости, связано с депрессией и другими расстройствами, может указывать на то, что у человека развивается синдром эмоционального выгорания. В таком случае необходимо проконсультироваться у специалиста, чтобы поставить диагноз.

— Как можно справиться с такими последствиями?

— Существует несколько способов борьбы с таким состоянием.

Можно разбить отпуск на несколько частей, чтобы не приходилось терпеть целый год. Не стоит уходить на целый месяц, потому что это только обостряет чувство потери, когда мы возвращаемся обратно без каких-либо козырей на руках. Лучше уходить в отпуск на менее продолжительный срок: идеальный вариант составляет примерно 10 дней. Каждому человеку нужно подобрать этот срок под себя в зависимости от ощущений, потребностей и возможностей.

Можно взять пример с ныряльщиков: при подъеме с глубины они делают остановки для декомпрессии. Нам тоже стоит сделать нечто подобное, чтобы вновь привыкнуть к нашей среде и жизни без ненужного ущерба, мягко провести процесс акклиматизации.

Можно выйти за день или два до назначенного срока и постепенно вернуться к выполнению обязанностей. Нужно «приручить» свой почтовый ящик и не разбирать всю почту сразу, разбить трудовую нагрузку на определенный период.

Стоит пересмотреть распорядок дня: найти время не только для работы, но и для развлечения и занятий спортом. Хватит думать, что мы способны эффективно работать, только если заставляем организм непрерывно трудиться.

Нужно выделить время для того, чтобы прогуляться, подышать свежим воздухом, пробежаться и снять напряжение… Нужно пересмотреть баланс повседневной жизни, создав себе своего рода страховочные клапаны, которые позволяют спустить пар.

— Как добавить позитива в возвращение на работу и наилучшим образом воспользоваться сменой фазы, чтобы без проблем вернуться к обычной жизни?

— По возвращении с фронта вы сами можете много сделать, чтобы по-максимуму продлить ощущение отпуска.

Продолжайте носить солнцезащитные очки. В прямом смысле: отправляйтесь на охоту за последними лучами летнего солнца в ближайшие к вашему дому парки и сады. В переносном смысле: представьте себе вашу жизнь в солнечном свете, то есть в позитивном ключе, несмотря на окружающее уныние. Только вам самим под силу изменить ваш взгляд на мир.

Питайтесь так, как привыкли во время отпуска: от критской диеты до великолепных напитков, которые вы вливаете в себя, чтобы сохранить форму. Не забывайте и о легких экзотических салатах. Ничего не меняйте и продолжайте дальше ваш кулинарный отдых.

Представьте себя туристом в собственном городе. Каждые выходные пытайтесь найти какое-нибудь красивое и интересное место. Вооружившись путеводителем, вы откроете для себя неизвестную сторону, казалось бы, давно знакомых мест.

Рассортируйте сувениры: разложите фотографии из отпуска в прекрасных книгах, чтобы вызвать в памяти лучшие ощущения.

Составьте список из пунктов под таким вопросом: «Какую жизнь я хочу себе создать, не дожидаясь будущего года?»

Представьте в воображении ваш будущий отпуск. Нацельтесь на выполнение задач вместе с вашей семьей и/или друзьями. Переложите ваши мечты на музыку и терпеливо создайте для себя прекраснейший отпуск.

Наслаждайтесь каждым мгновением. Разбейте вашу повседневную жизнь на тысячу частей и постарайтесь сделать каждую из них лучше. «Я прекращаю ездить на метро и пересаживаюсь в автобус». «Я забываю про отвратный хлеб с завода и делаю крюк за великолепными булками». «Я позволяю себе распустить крылья, как на пустынном пляже». «Я никуда не тороплюсь и даю себе на все больше времени».

Как говорил Вольтер, нужно возделывать свой сад…

Катрин Берлие (Catherine Berliet) — специалист по связям с общественностью и подготовке руководящих кадров для французских предприятий.

Источник