В 30 километрах от Караганды, возле поселка Спасск расположен мемориал военнопленным и политическим заключенным советского периода. 

На территории Карагандинской располагался один из крупнейших лагерей - Карлаг, созданный в 1930 г. и закрытый в 1959 г. Количество заключенных, живших и умерших здесь - более 1 000 000 человек, площадь  - немногим меньше площади Франции.

В степи стоят памятники и кресты, на одном из мемориалов под действием ветра звонит колокол, синее небо и пропитанная кровью земля.

С начала 1990-х годов представительства различных зарубежных стран стали устанавливать памятные мемориалы своим соотечественникам, захороненным в Центральном Казахстан
 

"Памяти 150 000 азербайджанцев, жертв сталинских репрессий, высланных в Казахстан"

"Франция скорбит по своим детям, погибшим здесь"

Памятник представителям киргизского народа

"Сыны и дочери Украины, сложившие свои головы, замученные во вражеское неволе, Украина не забудет вас"

"В знак вечной памяти узников Карлага - жертвам политических репрессий от народа Грузии" 

"Умершим в Казахстане итальянцам"

"Корейцам - жертвам политических репрессий"

"Умершим вдали от Родины военнопленным и интернированным немцам - жертвам II Мировой войны"

"Страдавшим и погибшим в Карлаге литовцам"

"Армянам - жертвам политических репрессий"

"Погибшим в 1041 - 1944 годах в Казахстане финляндским военным"

"Памяти россиян - жертв сталинских репрессий. Скорбящая Россия"

Этот колокол отлит без языка, он молчит. Звонит колокол на мемориале украинцам.

"В память о жертвах политических репрессий. Нет будущего без памяти. Шма Исраэль"

"Памяти словаков - жертв сталинизма"

"Жертвам репрессий, нашедшим вечное упокоение в казахской земле"

КарЛаг. Карагандинский исправительно-трудовой лагерь

КарЛаг (1930- 1959) — один из крупнейших исправительно-трудовых лагерей ГУЛАГа (Главное управление исправительно-трудовых лагерей, трудовых поселений и мест заключений 1930-1960гг.) располагавшийся на территории Карагандинской области Казахстана. Карагандинский лагерь занимает особое место в истории репрессий.

КарЛаг был организован 19 декабря 1931, центр лагеря располагался в селе Долинка, в 45 км от Караганды. Карлагу было отведено 120 тыс. Га пахотно-пригодных земель и 41 тыс. Га сенокосных.

К 1940 году освоенная площадь территории лагеря составляла 1 780 650 Га, а протяженность территории с севера на юг составляла около 300 км, с востока на запад около 200 км.

Одной из главных целей организации КарЛага было создание крупной продовольственной и производственной базы для  развивающейся угольно-металлургической промышленности Центрального Казахстана: Карагандинский угольный бассейн, Джезказганский и Балхашский медеплавильные комбинаты.

С1931 года начались массовые аресты крестьян по всему Поволжью, Пензенской, Тамбовской, Курской, Воронежской, Орловской областей.

Заселение Казахстана и создание промышленных центров, требовало создания железнодорожного сообщения с центральными районами России. Первый этап Карлага был отправлен для строительства железной дороги от Акмолинска до Караганды. 

В мае 1931 года железная дорого была закончена и сдана в эксплуатацию.

После этого в Карагандинскую область и в Осакаровский район, стали переселять семьи строителей дороги. Уже к осени 1931 года 52 тысячи семей были доставлены в центральный Казахстан. Семьи доставлялись в наглухо забитых телячьих вагонах. Вагоны были переполнены. В этих же вагонах ехали  беременные женщины, кормящие матери, дети, старики. Многие, уже в вагонах стали умирать. Покойников везли вместе с живыми до места назначения.

Из тех, кто остался, выбрали покрепче и поздоровее, для строительства дороги Караганда — Балхаш. Условия, при которых работали люди, были нечеловеческие. Тем, кто не справлялся с нормой, урезали паек. Изнеможенные люди падали замертво. Тела мертвых клали прямо в железнодорожную насыпь и засыпали грунтом. 

КарЛаг располагал реальной властью, оружием, транспортными средствами, содержал почту, телеграф. Он состоял из 26-ти «точек», расположенных в радиусе от 2 до 400 км.

В КарЛаге работала выездная коллегия Карагандинского областного суда. Приговоры исполнялись на местах. Приговоренных ставили на колени, перед вырытой другими заключенными ямой, и стреляли в затылок. Расстрелянные брались на списочный учет с грифом «Умер», личные дела уничтожали. 

Хозяйство КарЛага процветало. В Карлаге содержались известные всему миру ученые, военноначальники, деятели культуры, политики, люди духовного звания, монашествующие. Среди заключённых этого лагеря были такие известные люди, как Лев Гумилев, Анатолий Марченко, Анна Тимирёва, Александр Чижевский, Уар (Пётр Шмарин), Герман (Вейнберг), Юрий Грунин, генетик В. П. Эфроимсон, Давид Выгодский, Владимир Михайлов.

Считается, что за годы своего существования КарЛаг принял около  миллиона человек. Но поскольку архивы Карлага все еще засекречены, невозможно назвать даже приблизительное число его жертв.

К своему закрытию лагерь уже практически не содержал заключенных по политическим статьям.

27 июля 1959 Карагандинский исправительно-трудовой лагерь закрыт (реорганизован в УМЗ УМВД Карагандинской области).

Солженицын, "Архипелаг ГУЛАГ":

О Спасске можно бы сказать и особо.

В Спасск присылали инвалидов — конченых инвалидов, которых уже отказывались использовать в своих лагерях. Но, удивительно! — переступив целебную зону Спасска, инвалиды разом обращались в полноценных работяг. Для полковника Чечева, начальника всего Степлага, Спасское лагерное отделение было из самых любимых. Прилетев сюда из Караганды на самолёте, дав себе почистить сапоги на вахте, этот недобрый коренастый человек шёл по зоне и присматривался, кто ещё у него не работает. Он любил говорить: "Инвалид у меня во всем Спасске один — без двух ног. Но и он на лёгкой работе — посыльным работает". Одноногие все использовались на сидячей работе: бой камня на щебёнку, сортировка щепы. Ни костыли, ни даже однорукость не были препятствием к работе в Спасске. Это Чечев придумал — четырёх одноруких (двух с правой рукою и двух с левой) ставить на носилки. Это у Чечева придумали — вручную крутить станки мехмастерских, когда не было электроэнергии. Это Чечеву нравилось — иметь "своего профессора", и биофизику Чижевскому он разрешил устроить в Спасске «лабораторию» (с голыми столами). Но когда Чижевский из последних бросовых материалов разработал маску против силикоза для джезказганских работяг, — Чечев не пустил её в производство. Работают без масок, и нечего мудрить. Должна же быть оборачиваемость контингента.

В конце 1948 года в Спасске было около 15 тысяч зэков обоего пола. Это была огромная зона, столбы её то поднимались на холмы, то опускались в лощины, и угловые вышки не видели друг друга. Постепенно шла работа саморазгораживания: зэки строили внутренние стены и отделяли зоны женскую, рабочую, чисто-инвалидную (так было стеснительнее для внутрилагерных связей и удобнее для хозяев). Шесть тысяч человек ходило работать на дамбу за 12 километров. Так как они были всё-таки инвалиды, то шли туда более двух часов и более двух часов назад. К этому следует прибавить 11-часовой рабочий день. (Редко кто выдерживал на той работе два месяца). Следующая крупная работа была — каменоломни, они находились в самых зонах (на острове — свои ископаемые!), и в женской, и в мужской. В мужской зоне карьер был на горе. Там после отбоя взрывали камень аммоналом, и днём инвалиды молотками разбивали глыбы. В женской зоне аммонала не применяли, а женщины рылись до пластов вручную кирками, а потом дробили камень большими молотками. Молотки у них, конечно, соскакивали с рукояток, или рукоятки ломались, а для насадки надо было отправлять в другую зону. Тем не менее, с каждой женщины требовали норму — 0,9 кубометра в день, а так как выполнить её они не могли, то и получали долго штрафной паёк — 400 граммов, пока мужчины не научили их перед сдачей перетаскивать камень из старых штабелей в новые. Напомним, что вся эта работа производилась не только инвалидами и не только без единого механизма, но в суровые степные зимы (до 30–35є мороза с ветром), ещё и в летней одежде, потому что неработающим (то есть инвалидам) не полагается на зиму выдавать тёплую одежду. Эстонка П-р вспоминает, как она в такой мороз, почти неодетая, орудовала над камнем с огромным молотком. — Польза этой работы для Отечества особенно выясняется, если мы доскажем, что камень женского карьера почему-то оказался негоден для строительства и в некий день некий начальник распорядился, чтобы женщины весь добытый ими за год камень теперь засыпали бы назад в карьер, покрыли землёю и развели бы парк (до парка, конечно, не дошло). — В мужской зоне камень был хорош, доставка же его на место строительства совершалась так: после проверки весь строй (сразу тысяч около восьми, кто ещё в этот день был жив) гнали в гору, а назад допускали только с камнями. В выходной такая инвалидная прогулка совершалась дважды — утром и вечером.

Затем шли такие работы: укрепление зоны; строительство посёлка для лагерщиков и конвоиров (жилые дома, клуб, баня, школа); работа на полях и огородах.

Урожай с тех огородов тоже шёл на вольных, а зэкам доставалась лишь свекловичная ботва: её привозили возами на машинах, сваливали в кучи близ кухни, там она мокла, гнила, и оттуда кухонные рабочие вилами таскали её в котлы. (Это несколько напоминает кормление домашнего скота?) Из этой ботвы варилась постоянная баланда, к ней добавлялся один черпачок кашицы в день. Вот огородная спасская сценка: человек полтораста зэков, сговорясь, ринулись разом на один такой огород, легли и грызут с гряд овощи. Охрана сбежалась, бьёт их палками, а они лежат и грызут.

Хлеба давали неработающим инвалидам 550, работающим — 650.

Ещё не знал Спасск медикаментов (на такую ораву где взять! да и всё равно им подыхать) и постельных принадлежностей. В некоторых бараках вагонки сдвигались и на сдвоенных щитах ложились уже не по двое, а по четверо впритиску.

Да, и ещё же была работа: каждый день 110–120 человек выходило на рытьё могил. Два студебекера возили трупы в обрешётках, откуда руки и ноги выпячивались. Даже в летние благополучные месяцы 1949 умирало по 60–70 человек в день, а зимой по сотне (считали эстонцы, работавшие при морге).

(В других Особлагах не было такой смертности, и кормили лучше, но и работы же покрепче, ведь не инвалиды, — это читатель уравновесит уже сам.)

Всё это было в 1949 (тысяча девятьсот сорок девятом) году — на тридцать втором году октябрьской революции, через четыре года после того, как кончилась война и её суровые необходимости, через три года после того, как закончился Нюрнбергский процесс, и всё человечество узнало об ужасах фашистских лагерей и вздохнуло с облегчением: "Это не повторится!"