ХВИЛЯ

Новости
Аналитика
Интервью
Репортажи
Обзоры
Спецпроекты
Видео

12.12.16, 11:41 | Аналитика > Политика
Закрытое общество и его друзья
Кость Бондаренко, для "Хвилі"
55
3
2
11
2

Джордж Сорос

В далеком 1947 году юный Джордж Сорос, едва привыкший к своему новому имени и стране обитания, поступил в Лондонскую школу экономики и политических наук, где среди других преподавателей явно выделялся австрийский философ Карл Поппер. В 1945 году Поппер прославился благодаря своему объемному труду «Открытое общество и его враги» — и после изнурительной войны, после эпохи тоталитаризма, потрясений, лишений, страха и девальвации человеческих жизней теория Поппера казалась настоящим откровением, общественной панацеей и единственно возможным путем к процветанию человечества, единственным предохранителем от войн и насилия. Юный Сорос стал адептом учения Поппера и посвятил жизнь не только спекуляциям на финансовых рынках, но и распространению идеи открытого общества.

Ведь – казалось бы – что может быть лучше? Общество без каких бы то ни было табу. Общество максимальной самореализации человека, его внутренних возможностей, а также самореализации отдельных групп и институтов. Минимум предрассудков, минимум ограничений, минимум регуляторных механизмов. Войны происходят из-за территорий и ресурсов? Так долой границы! Свободная торговля, открытость и прозрачность всех процессов, культурный обмен, лояльное отношение к новым веяниям и течениям, максимум свободы в общении и обмене информацией. Демократия достигает абсолютного уровня, демократические свободы становятся нерушимыми и неоспоримыми, люди принимают решения, договора неукоснительно соблюдаются.

Согласитесь – люди, помнившие фашизм и нацизм, а также с ужасом воспринимающие угрозу коммунизма, не могли не принять радужные идеи Поппера и его эпигонов. Идея открытого общества овладела массами. Дальнейшие несколько десятилетий стали периодом воплощения идеи открытого общества в жизнь. Европейское объединение угля и стали, Общий рынок, Европейское Экономическое Сообщество, Евросоюз, победное шествие демократии и ломание границ, Интернет как символ информационной революции, сексуальная революция, гражданское общество, падение колониальной системы, конец апартеида и расовой сегрегации, осуждение ксенофобии, расизма, национализма, экуменический диалог, терпимость, свобода самовыражения… Мир действительно сильно изменился. Казалось, мир действительно начал приближаться к идеалам открытого общества, смоделированного Поппером. Оставалось несколько антиподов, которые вот-вот должны были упасть – Россия, Китай, ортодоксальные исламистские государства, несколько полувоенных режимов…

И вот сегодня 87-летний Джордж Сорос на склоне жизни вынужден осознать: та идея, которой он посвятил жизнь, рушится. Маятник качнулся в противоположную сторону. Похоже, открытое общество на некотором этапе достигло своего предела возможностей и снова уступает дорогу обществу закрытому – с более формализованными институтами, со склонностью к консерватизму, с иерархическими ценностями и с естественными ограничителями. Brexit, выборы в США и избрание на пост президента Дональда Трампа, неизбежная смена политических лидеров и предпочтений в Германии и Франции, евроскептицизм, рост националистических и консервативных настроений в Европе, усиление позиций БРИКС (не смотря на попытки разрушения этой структуры) лишь за один год привели к серьезным потрясениям основ открытого общества. Соросу пришлось дожить до момента, когда выстроенная им система начала рушиться, как карточный домик.

Именно поэтому старый миллиардер нервничает и обещает возглавить борьбу против Трампа. Собравшиеся 14 ноября в вашингтонском Mandarin Oriental Hotel противники президента-электа разрабатывают новые планы «фронтальной войны» против Белого дома – с прицелом на выборы в Конгресс и Сенат. Вся демократическая рать – 350 Action, CPD Action, Demos Action и многочисленные другие – будет нацелена на борьбу с «чудищем облым, огромным, озорным, стозевным и лаяй» по имени Трамп. В ближайшее время мы станем свидетелями серьезного столкновения не просто двух команд, не просто тех, кто не смирился с поражением. Дуэль Сороса и Трампа – это кульминация противостояния открытой и закрытой моделей общества.

Говоря по правде, кризис открытого общества начинается уже в 90-е годы ХХ века. Поппер предупреждал о том, что открытое общество может перерасти (выродиться) в так называемое «абстрактное» общество – общество без лидеров, без поступков, без героизма, в конце концов, без событий. Общество, где люди настолько обособлены друг от друга, что у них отпадает потребность в излишней коммуникации. Для абстрактного общества важны не столько факты, сколько их интерпретация, не тексты, а их компиляция. Фактически предвозвестником превращения открытого общества в общество абстрактное стал 38-летний профессор Френсис Фукуяма, заявивший в 1989 году о «Конце истории». В культуре процветает постмодернизм. Дипломатия из искусства превращается в разновидность канцеляризма. Даже развал СССР и всего социалистического лагеря прошел более-менее ровно – волны после исторической встряски улеглись очень быстро. Югославия побурлила чуть дольше. Расширение НАТО и Евросоюза стало явлением заметным, но не настолько, чтобы «ах!». Уровень адреналина в крови у среднестатистического жителя открытого общества не зашкалил.

Далее последовал «парад серостей» в среде мировых лидеров: после ярчайших фигур «последней героической эпохи» — Рональда Рейгана, Маргарет Тэтчер, Гельмута Коля, Франсуа Миттерана, Ден Сяопина, аятоллы Хоммейни и других – наступает эпоха абсолютно бесцветных и невыразительных «временщиков», не способных на поступки, но весьма исполнительных, а подчас и забавных. Два десятилетия «серых лидеров» в пантеоне европейских политиков не могли не оставить свой след. Из этой когорты выбивался Берлускони – но его затюкали и объявили фриком, коррупционером и вообще чуть ли не сексуальным маньяком.

Общество – особенно открытое общество – готово спокойно дрейфовать в сторону попперовских «абстракций», но в том случае, если этот дрейф оправдан экономически и социально. Общество потребления, общество проедания, общество благоденствия – это часть открытого общества. К 90-м годам эта часть общества смирилась даже с деградацией субкультурной жизни, смертью неформальных движений, последними попытками индивидуумов самовыразиться и проявить позицию. Но в 2008 году начался мировой кризис, и лидеры оказались не способны обеспечить ту стабильность, к которой привыкло общество.

Опять же: Поппер предупреждал о еще одной опасности. Даже самые идеальные виды открытого общества могут эволюционировать в самые уродливые формы, если целью политики поставят «всеобщее благоденствие». Тогда неизбежно проявление тоталитарных тенденций внутри открытого общества. Неизбежно желание навязать свою форму другим обществам. При этом желая облагодетельствовать, заявляя о самых благородных побуждениях и мотивах!

Впервые это вырождение проявилось, наверное, в Югославии в 1999 году, которую силы НАТО разбомбили – под предлогом необходимости торжества демократии. Василий Аксенов в те дни сказал с горечью: «Посмотрите, кто начал войну против Югославии? Билл Клинтон — бывший пацифист, который в молодости уклонялся от службы в армии и курил марихуану. Тони Блэр — бывший лидер левацкой молодежи, который устраивал столкновения с полицией и употреблял легкие наркотики. Герхард Шредер и Йошка Фишер — представители левых сил Германии, в молодости курили опиум и призывали к сексуальной революции. Хавьер Солана — бывший «красный профессор», что курил марихуану … Эти «дети цветов» — поколение хиппи — решили воплотить свои идеалы мира и всеобщей любви, и в результате забросали Белград бомбами».

А дальше были Ирак, Ливия, Сирия, куда пытались силой принести «лучший, более демократический строй». Афганистан в этом плане – исключение: там хотя бы понятен мотив после того, как во главе государства был поставлен брат крупнейшего производителя опиума. Серия «цветных революций» — вплоть до «Арабской весны» и украинского Майдана – стали также попыткой поддержать или инспирировать подвижки в сторону открытого общества. Если Поппер был теоретиком, то Сорос – фанатически верующим фанатиком, не забывающим соединять процесс строительства открытых обществ с практикой денежных спекуляций, обвала валют и центробанков, организации локальных и мировых финансовых кризисов. И никто не мог понять, где в стратегии Сороса заканчивается идея, а где начинается бизнес. И что для него важнее: вложить миллиарды в организацию очередного подобия открытого общества в отдельно взятой стране. Или же начать процесс строительства открытого общества, чтобы заработать очередные миллиарды.

Важно было то, что руководство США полностью поддерживало все инициативы Сороса и предоставляло ему широкие возможности для активной деятельности в разных странах. Подчеркиваю: в разных странах, но не в своей, где время от времени возникали конфликты между Белым Домом и структурами Сороса (последнее серьезное обострение – во времена Дж. Буша-младшего). Теория открытого общества усилила американскую внешнюю политику, дала ей новый смысл. Поппер даже и не думал, что в руках искусных стратегов его концепция может лечь в основу новой «Доктрины Монро» — однако если первоначальная «Доктрина Монро» предвидела гегемонию американских интересов на определенном пространстве в Северной Америке, то теперь – гегемонию США в мире. Показная открытость обществ, полная свобода действий отдельных граждан, зачастую – возведение в ранг нормы всего того, что ранее считалось девиациями и перверсиями (с последующим превращением нормы в добродетель – как в случае с гомосексуализмом), развитие массовой культуры с элементами провокации и эпатажа, апелляция к демократии и личному пространству граждан стали той ширмой, за которой процветали финансовые интересы транснациональных корпораций и политические интересы Белого Дома. Широкая сеть фондов, инициированных Соросом, а также грантовых программ, призванных расширять рамки и возможности открытого общества, играла свою роль: в разных странах велась селекция кадров, внедрение интеллектуальных разработок, распространение идеологических клише, создавался фон для последующих трансформаций общественного сознания.

Приход к власти в США чернокожего президента стал очередным этапом развития открытого общества: понадобилось 40 лет от дня смерти Мартина Лютера Кинга, поднявшего вопрос о равноправии белого и цветного населения Штатов, чтобы его мечта («I have a dream!») воплотилась в жизнь и чернокожий возглавил страну. Но к тому времени открытое общество столкнулось с рядом проблем, которые невозможно было решать уже простым методом перевода внимания на очередную «войну в Албании» (помните гениальную комедию Барри Левинсона?). В историю США Обама рискует войти как один из самых слабых президентов. Внутренний потенциал любой системы исчерпывается – аккумулятор открытого общества начал стремительно терять свой заряд именно в восьмилетку Обамы.

Можно долго рассуждать о причинно-следственных связях, приведших к кризису открытого общества. В свое время митрополит Андрей Шептицкий говорил о коммунизме: «Он погибнет из-за своего распространения». Распространение открытого общества, иногда насильственное насаждение его как единственно верного и идеального варианта общественного строя, сопряженные с ним процессы диктата со стороны МВФ и расширения сферы влияния США вызывали естественное отторжение в ряде стран. «Цветные революции» не привели ни одну страну к желаемому успеху. Краткосрочный успех «грузинского чуда» с его «фасадными реформами» обернулся для любимца Сороса Саакашвили необходимостью бегства из страны. Остальные «цветные революции» и «торжество открытого общества» привели экономики революционных стран к краху и упадку. Мировой экономический кризис показал, что структуры открытого общества и свободной торговли не являются панацеей от проблем. В самом открытом обществе многие процессы стали развиваться по пути формирования «новой закрытости» (табу на критику отдельных общественных проявлений, на сомнение в ряде исторических событий и т.д. – к примеру, запрет на критику однополых браков, публичное осуждение гомофобии или ксенофобии, уголовная ответственность за отрицание Голокоста или Голодомора и т.д.). И – главное: открытое общество не смогло адекватно реагировать на новые миграционные процессы и сопряженные с ними вызовы.

Появление феномена Берлускони в Италии воспринималось под улюлюканье прессы и демолиберализованной толпы. Орбан в Венгрии считался исключением из правил – его травили, его пытались «поставить в стойло». 10% Паликота в 2011 году и 20% Кукеза в 2015 были сигналом для поляков: настроения в обществе меняются. Как результат – тотальная победа консервативно-популистской ПиС и Анджея Дуды, серьезные внутренние трансформации польского общества, отказ от многих либеральных завоеваний и традиций. В апреле 2016 года СМИ Польши начали говорить о новом курсе польского правительства как о «консервативной революции».

Евроскептицизм мог быть смешным – равно как и высказывания чешского президента о необходимости возврата к суверенным правам государств, — но лишь до поры, до времени. Последние выборы в Европарламент показали, насколько сильны тенденции к развитию евроскептицизма в ЕС. Эксперты говорят о возможном 20-процентном результате «Альтернативы для Германии» на предстоящих парламентских выборах. Четыре года назад эта партия не попала в Бундестаг, потом провела своих депутатов в Европарламент, сейчас может создать крупную фракцию и начать переговоры о вхождении в правящую коалицию. А ведь электорат АдГ – это люди, разочаровавшиеся в политике ХДС и Ангелы Меркель! Я уже не говорю о Франции с ее соревнованием за президентский пост между Марин Ле Пен и Франсуа Фийона.

Победа Трампа в США ставит Вашингтон в сложное положение. С одной стороны, Трамп – противник открытого общества, и его Геттисбергская речь (16 октября 2016 года) построена на отрицании старых концепций. Трамп – революционер, но консервативный революционер! Он бросает вызов традиционному вашингтонскому истеблишменту, пытается рушить старые стереотипы и догмы. Этот вызов слишком личностно воспринят Соросом.

Но мир в большинстве своем неправильно оценил ситуацию и тенденции. Трампа оценивают в системе координат «пропутинский» или «антипутинский», «пророссийский» или «антироссийский». Хотя сама по себе постановка вопроса в таком ключе – смешна и нелепа. Трамп не может быть пророссийским уже по определению. Другое дело, что и он, и Путин являются – каждый по-своему – врагами открытого общества. Равно как и Орбан, и Качиньский, и Марин Ле Пен, и Эрдоган, и Хаменеи, и Си Цзиньпин. Но для закрытых обществ характерен национальный эгоизм, который зачастую осложняет возможности для единения. Именно национальный эгоизм мешает эффективной работе ШОС или формализации БРИКС. Прошлогодний саммит ШОС в Уфе наглядно продемонстрировал это.

Трамп и Путин могут найти общий язык – но не на основе создания общей идеологической и практической платформы, а только осознавая общность врагов. Таковыми для обоих сегодня являются исламский фундаментализм и – как бы это не звучало странно – открытое общество. Цементированию отношений между Трампом и Путиным, между США и Россией могут содействовать Сорос и ИГИЛ. В остальном Трамп вряд ли будет бросаться в объятия к Путину – он будет проамериканским президентом, но не прокремлевским. И слова Трампа о том, что «после всего, что было между нашими странами, я не рискну называть отношения с Россией «перезагрузкой», и его осторожные реплики относительно роли России на Ближнем Востоке свидетельствуют: полного доверия не будет. Точно так же, как не будет полного доверия в отношениях между Трампом и Си Цзиньпином – особенно на фоне обещаний нового американского президента прекратить практику переноса производства из США в другие страны (в первую очередь – Китай). Не будет полного доверия между Трампом и Европейским Союзом, и тенденции к закрытости и обособленности отдельных государств могут стать самым большим испытанием для проекта Европейского Союза – наиболее успешного продукта эпохи торжества открытого общества.

Одним словом, наступает новая эпоха, к которой необходимо подходить с новыми критериями – в том числе в политике, дипломатии, социологии. Незаметная, ползучая консервативная революция на наших глазах становится реальностью. В том числе как ответ на увлечение «цветными» псевдореволюциями либерально-популистского толка.

А что касается Украины… Государство без собственной субъектности очень просто перекрашивается и перелицовывается – под более модные тенденции и веяния. «Вы скажите, какое общество строить, и я буду строить», — сказал в 1992 году премьер-министр Леонид Кучма с парламентской трибуны. И его слова могут стать эпиграфом к действиям украинской элиты.

Нам обязательно скажут. Надо просто потерпеть и постараться правильно услышать приказ. И главное – правильно понять, чей именно приказ выполнять. И все будет хорошо.

Только, возможно, уже без денег Сороса.
73
ри перепечатке гиперссылка обязательна. О редакции

bigmir)net
18310
37657


Рейтинг@Mail.ru
.

Экономика
Какими мы были и какими мы стали
Неужели люди могут так меняться?
Какими мы были и какими мы стали

Осенью 13-го года я почти месяц жил в Киеве. Бабье лето и Бессарабский рынок – вот мои самые яркие городские воспоминания. Нет такого другого города в мире, где бы еда была столь «органической», а климат мягким. Именно эти два фактора повседневной жизни имеют на город такое огромное, но невидимое влияние. Проживающие здесь люди, сами того не подозревая, лепятся именно под влиянием двух вышеупомянутых факторов. В большинстве своем, киевляне мягкие, как детские плюшевые игрушки, потому как жизнь вкусна и прекрасна. Нет другого такого города, где можно было бы абсолютно непринужденно поболтать о самых серьезных человеческих материях с первым встречным, причем беседу эту можно вести с большим толком, а не просто так. Все потому, что люди здесь не боялись других людей. Это вам не Нью-Йорк или Париж какой, где глобализация достигла своего ледяного человеческого пика, обезличив людей фэйсбуком, твиттером и множеством других виртуальных извращений.

Потомственные киевляне знали, как ходить на Бессарабку правильно.

Бессарабский рынок – сердце Украины, ее душа и совесть. По тому, как с вами обращается на центральном рынке города торговый люд, можно судить о положении человеческих дел в этом самом городе. Советский писатель Бабель говорил, что для понимания жизни и нравов людей в определенном месте, нужно сходить в этом месте на рынок – именно там вам быстро все станет абсолютно ясно. Вы можете, конечно, сказать, что времена эти давно минули – тогда ведь еще не было интернета и всяческих гастробаров, фастфудов, стритфудов, дримфудов и другой ментальной ереси, появившейся в воспаленном уме подрастающего в Украине поколения, которое не хочет работать, но хочет все иметь. Комсомола на этих нахалов и лодырей нет. Но Бессарабский рынок этим соплякам, казалось, все равно было не под силу побороть, потому как не было во всей Европе второго такого вкусного места. В ряду с солениями, который был в самом центре главного прохода, стояла бессарабская гвардия. Два десятка бабушек не видно было из-за баррикады банок, в которых томились неописуемые по красоте овощи и фрукты земли украинской. Рядом в коробочках горками лежали грибы, баклажаны, огурцы, капусты, помидоры, патиссоны… потому как были все они не в банках, а в коробочках, запах от них шел, казалось, до самого Конотопа. Ходить на Бессарабский рынок голодным было глупостью и расточительством, ведь от запахов и видов этих ум ваш превращался в бесполезное желе, и вы покупали все подряд в необъятных количествах. Потомственные киевляне знали, как ходить на Бессарабку правильно. Они шли туда со своей четвертушкой черного хлеба, ведь они все дотошно и основательно пробовали. Ну а как вы собираетесь распробовать кусок «майорского сала» без куска черного хлеба? Для них, для потомственных киевлян, субботний поход на Бессарабку означал завтрак, обед и ужин – после всех этих «попробовать» в этот день даже самый могучий человеческий организм думать о еде был не в состоянии.

На Бессарабке имелось еще два гвардейских подразделения – мясо и молоко. Если по солениям, теоретически (но только теоретически), с киевским сердцем могло еще потягаться сердце московское – Даниловский рынок (их эквивалент нашей Бессарабки), то о мясе и молоке даже разговора такого не имеет смысла вести. Это все равно, что сравнивать летные качества чайки и курицы. Не подумайте, что у нас имеется намерение кого-то обидеть. Ни в коем случае таких намерений мы не имеем. Просто бессарабское мясо не имеет в мире равных, особенно если оно свиное. Американский и английский беконы отличаются от украинского «бекона» приблизительно в той же пропорции, как и продукция нашего автопрома отличается от продукции их автопрома, но только в нашу пользу. Творог, масла, домашние сыры и всяческие околомолочные продукты питания имеют над своими западными аналогами не меньше превосходства, чем «майорское сало» над британским беконом.

Все это было, но больше его нет. Вы только не волнуйтесь, Бессарабский рынок на месте, просто покупателей в нем больше нет – так, одни слезы. Рынок на то и рынок, что главное в нем – деньги. Чем больше в нем финансового оборота, тем больше в нем жизни. Этому правилу много тысяч лет. Вы помните древние города, которые расцветали, когда они становились центрами торговли, и погибали, когда торговля из них уходила. В древности город Алеппо был одним из крупнейших и прекраснейших в мире, потому как располагался на самой середине Великого шелкового пути и был в то время одним из самых оживленных торговых центров человеческой цивилизации. А теперь посмотрите, что там сегодня происходит. Там больше не торгуют – там воюют. Киев пока еще не Алеппо, но настроения в его сердце совсем плохие. Торговые люди знают о надвигающемся апокалипсисе всегда заранее, потому что другие люди перестают у них покупать. Одни люди бегут отсюда и уже больше не покупают, а другие беднеют, поэтому тоже не покупают. И то, и другое очень плохо, и торговцы об этом узнают первыми на своей собственной шкуре. А еще к нам больше никто не приезжает, в смысле, люди из других народов – боятся, и это тоже нехороший сигнал.

Когда я недавно зашел на Бессарабский рынок – впервые после того безоблачного бабьего лета 2013-го, то сразу почувствовал холодное дуновение нового времени. Четвертушки рынка просто уже не было, на его месте мастерили какие-то буфеты и кафе представители нового, молодого, продвинутого поколения киевлян. Я вяло приобрел в одном из таких мест индийский суп «дал» за 35 гривен и уже по мере его приготовления понял, что сделал глупость. Девочка со странным хвостиком на голове, кучей колец на лице, торчащих из всех ноздрей, ушей и бодро выпирающих из верхней губы, неумело рылась в холодильнике, в котором творился жуткий бардак. Насобирав в жутком холодильнике какой-то немытой травы, она пошла творить из нее мой индийский суп своими ничего не умеющими в этой жизни руками. Через несколько минут она выплыла из-за стенки с крошечным бумажным стаканчиком дымящейся бурды и, бодро поставив его передо мной, пафосно сделала объявление своей окольцованной губой – «ваш дал». Я сделал два глотка и понял, что Родину надо спасать от «этих» с их «далом». Я пошел от них и этой губастой туда, где еще были «наши», оставив ей ее чертов «дал».

Лучшая секция соленостей и маринадов в мире была кем-то наголову разгромлена.

В центральном ряду, где были бабушки с соленьями, из двух десятков в живых осталось трое. Лица у них были мрачные и, очевидно, на кого-то злые. Я спросил аккуратно, а где же все остальные. А в ответ мне была прозвучала грустная тишина. Нет больше никого – мы последние. Лучшая секция соленостей и маринадов в мире была кем-то наголову разгромлена. Зачем, почему, кому эти бабули мешали? Вопрос висел в воздухе, в котором и без того висело густое облако непонятной человеческой депрессии. Ситуация с мясом была получше, но о том величии, которое царило на этих прилавках раньше, не могло быть и речи. Ощущение, что я не в Киеве, а в Конотопе, грызло мое сознание. Объяснение всему произошедшему было несложным – на рынке практически не было покупателей. По нескольким тысячам квадратных метров самого центрального торгового места столицы Украины, где веками продавались самые лучшие продукты человечества, вяло бродило меньше дюжины покупателей не самого лучшего внешнего вида. Лица продавцов отражали их кассу на сегодня. Изъясняясь современным языком, на рынке царила полная депрессия – гнетущая, угрожающая, тяжелая и бесконечная.

Вы помните, какими мы были? А какими мы стали? Кажется, об этом никто не помнит — на это просто не остается времени. Мы бежим, мы выживаем, нам некогда думать о глупостях. Антиукраинский, но все же очень хороший советский еще режиссер Никита Михалков поставил несколько лет назад фильм по рассказу Ивана Бунина под названием «Солнечный удар». Кино про красных и белых, но это только поверхность. В действительности, оно о том, какими люди были и какими они стали. А главное, какое это безумие и свинство, когда нами начинают править плохие люди. Жизнь наша превращается в полную бессмыслицу, а все потому, что мы не можем на минуту остановиться и понять, что же у нас в стране происходит, и кто в этом виноват.

Иван Пырьев
Print FriendlyПечать
389

«Дети индиго — согласно псевдонаучному концепту, это дети, обладающие особыми, необычными и порой сверхъестественными характерными чертами и способностями. Широкую известность термин получил в конце 1990-х благодаря публикации большого количества книг, имеющих отношение к движению нью-эйдж, а позднее и выпуску нескольких фильмов. Детям индиго приписывают множество различных свойств, такие как высокий уровень интеллекта, необычайная чувствительность, повышенные эмоциональные и творческие способности и мн. другие» — Википедия
Что-то случилось

С нашим миром происходит что-то непонятное — об этом говорят все вокруг: политики и ученые, бизнесмены и философы, брокеры и журналисты. Ощущение зыбкости и неустойчивости всего, что казалось прочным и надежным фундаментом бытия, — принципов, ценностей и правил — распространяясь подобно вирусу, охватывает страны и континенты. Особенно явственно это заметно в политике развитых демократических стран: на смену десятилетиям доминирующих, солидных и респектабельных европейских партий на политическую арену с шумом, свистом и выкриками непристойностей (в политкорректном смысле) уверенно вваливаются вчерашние политические маргиналы, представляющие крайне правую/левую (в текущем определении) часть политического спектра. Греция («Сириза») и Испания («Граждане» и «Подемос»), Франция («Национальный фронт») и Венгрия («Фидес») — список разрушителей привычного электорального ландшафта можно продолжать долго...

В США, стране, построенной на принципах свободного капиталистического рынка и открытости для эмигрантов любых этносов и конфессий, к президентскому креслу, пользуясь огромной общественной поддержкой, вплотную приближаются люди, проповедующие откровенно социалистические взгляды или предлагающие изолировать Америку от вновь прибывших определенного цвета кожи или вероисповедания... Популизм всех мастей и разновидностей перешел в решающее наступление по всему миру. Его наступление, на мой взгляд, отражает очевидный и печальный факт — старые добрые, проверенные десятилетиями истины и концепции перестают устраивать современное общество, требуют срочного пересмотра и нового осмысления.

Ситуация в экономике не менее запутанная. Высокая волатильность на абсолютно всех рынках стала нормой экономической жизни. Обычно выделяют два наиважнейших фактора текущей экономической нестабильности:

1. Резкое падение цен сырьевых товаров и как следствие замедление сырьевых экспортно ориентированных экономик.

2. Торможение экономики Китая.

Хотелось бы заметить, что эти события до известной степени противоречат друг другу: по экономической логике удешевление сырьевых товаров должно благоприятно сказываться на китайском рынке — крупнейшем нетто-импортере сырья. Да и основные потребители китайской продукции — развитые страны Запада — тоже, по идее, должны быть в существенном выигрыше от рухнувших цен на энергоносители, однако и этого в реальности пока не происходит. Для всех этих очевидных противоречий существует множество теоретических обоснований, но ни одно из них не дает, на мой взгляд, целостного объяснения происходящему. Я ни в коей мере не берусь дать исчерпывающие ответы на вопросы, над которыми размышляют тысячи талантливых и образованных экономистов, аналитиков и политологов... Хочу лишь предложить вниманию читателей достаточно простые дилетантские соображения, которые, возможно, покажутся кому-то полезными для собственных умозаключений... Так что же все-таки происходит? По-моему, ничего сверхъестественного — просто мы вступаем в новую эпоху — эпоху индиго.
Что такое эпоха индиго и чем она отличается от предшествующих

На протяжении многих тысячелетий, с тех пор, как человечество начало фиксировать происходящие с ним события, история человеческого общества представляла собой историю борьбы отдельных групп между собой за расширение доступа к природным ресурсам или, проще говоря, за территорию, обладающую этими ресурсами. Территория могла быть привлекательна в силу плодородия почв или выгодного географического положения для морской и сухопутной торговли, могла содержать золото и серебро, минералы и химические элементы, нефть и газ... На протяжении всей истории территория, земля была и оставалась главным (хотя и не единственным) источником национального богатства любой страны. Остается таковой и сейчас...

Сакральное значение неприкосновенности собственных границ, являющееся становым хребтом любого национального самосознания — отражение этой очевидной истины. Однако постепенно сложившийся баланс начал меняться. Страны — лидеры экономического развития стали создавать модели, опирающиеся во многом не на природные ресурсы (собственные или импортируемые), а на существенную долю добавленной стоимости, созданную индустриальным, а в последствии и постиндустриальным (сервисным) сегментом экономики. Тем не менее, невозможно было представить экономику любой, самой успешной страны, без жесткой потребности в постоянном доступе к порой ограниченным природным компонентам. Именно из-за этого и возникали циклические «пузыри» на сырьевых рынках, зоны «жизненно важных интересов» великих держав и голливудские антиутопии о войне за горючее... Казалось, что рано или поздно чего-то крайне важного для экономики начнет не хватать и люди вступят в бескомпромиcсную борьбу за обладание быстро исчерпывающимся природным элементом. Правда, пока этого стечения обстоятельств удавалось избежать — всегда находился какой-то альтернативный вариант для очередного «бутылочного горлышка» — будь то бабочки шелкопряда, индийские специи, натуральный каучук или conventional oil & gas.

Мне представляется, что новая эпоха — эпоха индиго — означает, что гипотеза о скорой исчерпаемости каких-либо природных ресурсов, в связи с чем существенно затормозится экономическое развитие, переходит в разряд исторических казусов и заблуждений, на свалку истории...

Совершается этот тектонический сдвиг человеческого сознания по простой причине: в мире возникли и быстро развиваются общества, инновационный потенциал которых позволяет избавиться от фобий нехватки или недоступа к тому или иному природному ресурсу, быстро найти эффективную альтернативу любому дефициту. Значит ли это, что сырьевые товары станут не нужны? Конечно же, нет. Просто исчезнет реальный или воображаемый дефицит в приобретении этого товара, а вместе с дефицитом исчезнет и сверхприбыль производителей сырья (что, как мы видим, уже и происходит). Нефть и газ были, как мне кажется, последним бастионом теории «бутылочного горлышка», но и он рухнул под натиском индиго-экономики. Главным источником национального богатства постепенно, но неизбежно будет становиться общественная инфраструктура, создающая питательную среду для реализации потенциала ключевого элемента общественного развития — творческих и интеллектуальных способностей каждого человека. В этом смысле очень показателен пример смены лидера в рейтинге крупнейших (по рыночной капитализации) мировых корпораций: на смену многолетнему чемпиону — сырьевому гиганту Exxon — пришли созданные творческим гением выдающихся личностей Apple и Google. Постараемся проанализировать, за счет чего произошло это революционное изменение.
Ключевые предпосылки развития индиго-экономики

Если проанализировать историю успеха нынешних лидеров (Арple, Google) и многих других компаний, реализовавших революционные изменения в бизнесе за счет инноваций (будем называть их «индиго-компаниями»), то можно выделить, на мой взгляд, три основных фактора, необходимых для достижения результата:

1. Авторы идеи должны быть не только талантливыми изобретателями — творцами, но и высокообразованными людьми, работающими с командой не менее образованных и творчески одаренных сотрудников.

2. Для быстрой реализации любой, даже самой гениальной идеи необходимо наличие «облака» — высокоразвитой инфраструктуры ведения бизнеса: безупречно работающей легальной системы, надежно защищающей права собственности (обычной и интеллектуальной), эффективной конкурентной среды, позволяющей маленьким компаниям за короткое время превращаться в гигантов, не боясь быть проглоченными на начальной стадии и т.д. Кроме того, в экосистеме индиго-экономики необходимо наличие сотен и тысяч поставщиков, предоставляющих в очень конкурентной среде качественные услуги по венчурному финансированию, маркетингу, Т-сервису, подбору персонала, web-дизайну и т.д. и т.п. Именно благодаря мириадам подобных компаний будущий чемпион может пройти за очень короткий срок — несколько лет — путь от идеи, обсуждаемой в гараже, до глобального продукта, триумфально захватывающего мировые рынки.

3. Наличие global digital infrastructure для глoбальной дистрибуции своих продуктов.

Цифровой глобальный мир уже в целом создан, и его достройка идет быстрыми темпами — в самых глухих уголках мира есть интернет и сотовые сети. Хорошее образование существует, конечно же, далеко не везде, но серьезные университеты есть практически во всех крупных развивающихся странах. Помимо этого, все большее число людей из этих стран имеет возможность учиться за границей или, что становится все более популярным, пройти курс onlinе обучения в лучших учебных заведениях мира.
Страницы12

Последние двадцать лет Украина о Крыме почти ничего не знала. Изоляционизм был взаимным - фраза о том, что «за Перекопом земли нет» звучала у крымчан, но житель материковой области тоже, в общем-то, мог бы с ней согласиться.
Для среднестатистического украинца «крымский набор» был весьма условен.
Море. Пляж. Непритязательный сервис. Повсеместный русский язык.
Крымскотатарская национальная экзотика. Две недели в году. Пожалуй, все.
Вполне достаточно для курортника, но явно мало для попытки поговорить всерьез.
Стоит ли удивляться тому, что Крым сегодня не узнает себя в украинских новостях о полуострове?
«В Крыму все плохо»
Забудьте об обобщениях. В Крыму в бытовом отношении все по-разному: что-то хуже, что-то лучше.
Да, цены выросли, полуостров сегодня дороже Киева и для украинского туриста попросту неконкурентоспособен.
Но уровень доходов тоже вырос - хоть и довольно неоднородно.
Никакого дефицита товаров в Крыму нет - разве что сокращение продуктового ассортимента.
Те, кто умудрялся жить в Крыму, не соприкасаясь с государством, ощутили перемены разве что в изменении ценников.
Дороги в том же Симферополе лучше киевских, частный бизнес продолжает работать, а введенные санкции затронули лишь небольшие сегменты населения.
Во многом из-за того, что и в прежние годы полуостров был «аналоговым» - здесь кэш предпочитали банковским переводам, зарплаты с карт снимались в день получки, а путешествия за пределы полуострова были уделом меньшинства.
Из однозначных потерь - утрата какой-либо свободы слова: медиаповестка Крыма стала тотально единодушной.
Критиковать можно разве что «местных бояр» и то за недостаточно точное исполнение воли «доброго царя».
В остальном же степень внутреннего феодализма и сословности мало чем отличается от времен «позднего Януковича».
Собственно, «крымская весна» и была историей не про перемены, а про отсутствие перемен. Их и не случилось.
«Крымчанам принципиален курортный сезон»
Любимое развлечение - это публиковать фото полупустых пляжей.
Со злорадными нотками: мол, был курорт, да весь сплыл. Хотя это не так.
Туристы в Крыму есть - просто полностью изменилась структура отрасли.
Если раньше 70% отдыхающих приезжали из Украины, а 25% - из России, то теперь туристы с двуглавыми орлами на паспорте - практически монополисты.
В абсолютных цифрах турпоток упал как минимум вдвое, но для самих крымчан это вовсе не повод для траура.
Дело в том, что абсолютное большинство жителей Крыма никогда не жило «с сезона».
Доля тех, кто весь год жил на заработанные в летние месяцы деньги вряд ли превышала четверть населения.
А остальные крымчане работали в сферах, которые от курортного сезона почти не зависели. Крым был отчаянно дотационен в прошлые годы, остался таким и теперь.

Изменился лишь источник денежных вливаний - раньше они шли из Киева, теперь - из Москвы.
Поэтому для большинства жителей полуострова сокращение турпотока - это повод самим приехать на пляж и искупаться без аншлагов и очередей.
«Крымчане все пророссийские»
Нет, не все. Более того, структура крымского общества довольно неоднородна.
По субъективным ощущениям, в нем есть порядка трети ядерного пророссийского электората.
Это те люди, которые всегда ощущали своей родиной именно Россию - вне зависимости от того, сильной она была или слабой.
Они всегда были пророссийскими - и тогда, когда нефть стоила 20 долларов, и тогда, когда она стоила 110.
Если взглянуть на электоральные карты, то можно добавить, что точно так же в Крыму есть около 20% проукраински настроенных граждан.
Даже во время президентских выборов 2010 года - на фоне всеобщей усталости от «оранжевого» лагеря - за Юлию Тимошенко в Крыму голосовало 17% избирателей.
А оставшиеся пятьдесят процентов крымчан - это та социальная группа, которая во все времена голосовала «за стабильность» и по принципу «лишь бы не было войны».
Эти настроения в прежние годы умело использовали «регионалы» - не случайно Виктор Янукович со всех билбордов обещал именно стабильность.
Для этой социальной группы важна предсказуемость, прогнозируемость, «худой мир», который лучше «доброй ссоры».
Ситуативно они могут быть по любую сторону баррикад - на стороне той столицы, что будет гарантировать им эту самую «спокойную жизнь».
И если Украина в их глазах будет большим гарантом этой самой «спокойной стабильности», то они легко проголосуют за нее.
«Все проукраинские крымчане уехали»
В том то и дело, что не уехали. Полуостров покинуло лишь около 20 тысяч человек - в первую очередь, это те, кто рисковал оказаться в прицеле внимания российских спецслужб.
И нет смысла сравнивать цифры эмиграции из Крыма и с Донбасса, потому что природа этих цифр слишком уж разная.
Да, из Донбасса в другие области Украины только по официальным данным выехало 1,37 миллиона человек.
Но эти люди покинули свои дома совсем не обязательно в силу своих проукраинских настроений - они бежали от войны, от обстрелов и из-за нежелания жить в атмосфере хаоса и беззакония.
Их переезд был вызван стремлением к бытовой безопасности, а не политическими воззрениями.
Судьба Крыма слишком уж отличается от судьбы Донбасса, чтобы мерить их одной меркой. Многие проукраински настроенные люди предпочли «залечь на дно» и не афишировать своих взглядов.
Просто потому, что, в отличие от жителей Донецка и Луганска, им есть что терять.
У кого-то на руках пожилые родители, кто-то не может продать имущество, кто-то попросту не собирается покидать полуостров, потому что считает именно его своей родиной.
Этих людей возьмется осуждать лишь тот, кто в жизни не совершал более серьезного выбора, чем заказ ужина в ресторане.
Но проукраинские крымчане на полуострове есть, просто их не слышно.
Как не было слышно в 2012-м всех тех граждан Украины, которые через два года уйдут в добровольческие батальоны или в волонтерское движение.
«Крым никогда не вернется»
Судьба Крыма зависит не от крымчан. Во время Майдана и до этого - когда Янукович на всех парах двигался к подписанию Ассоциации с ЕС - в Крыму не возникло никакого пророссийского Майдана с пророссийской же повесткой.
Все процессы во время «крымской весны» начались лишь после того, как российские военнослужащие захватили Совмин и парламент полуострова.
Лишь после этого крымские чиновники осмелели, на улицах появились казаки, а на дорогах - «блокпосты».
Именно Кремль выступил в роли той силы, что осуществила смену гражданства полуострова - и роль самих крымчан в этом процессе была глубоко вторичной.
И точно так же любые решения о судьбе Крыма будут зависеть от центральной российской власти.
Если она под давлением обстоятельств решит вернуться к рассмотрению статуса Крыма - то никакие местные движения этому процессу помешать не смогут.
Будущее полуострова в этом смысле является разменной монетой - и никакой точки в этом вопросе до сих пор не поставлено. Помните об этом.
Павел КАЗАРИН, "Крым.Реалии"

Я не смотрю телевизор уже несколько лет. Но одна мысль недавно заставила меня заглянуть в телепрограмму новогодних эфиров. Оказывается на Новый Год «Иронию судьбы» еще показывают.

Фильм «Ирония судьбы» в новогоднем телеэфире, на самом деле, это индикатор того, что мало что изменилось. Просмотр «Иронии судьбы» — это симптом мировоззренческого кризиса, о котором писал Юрий Романенко.

Фильм невероятно популярен на постсоветском пространстве (и Украина здесь не исключение) на протяжении уже сорока лет. И этой популярности есть демографическое социальное и психологическое объяснение. Для этого достаточно охарактеризовать в своей массе поколения людей, которые сейчас проживают, и, так или иначе, влияют на общественно-политические и экономические процессы в Украине.

Во-первых, это многочисленное поколение «бэби-бумеров», рождённых в 50-е – 60-е годы. Это, к слову, и есть поколение «Иронии судьбы».

Во-вторых, это поколение рождённых в 70-е годы примерно до 1982г. Назовём их семидесятники.

И в третьих, это поколение рождённых с 1982-84 гг. до 1992г. Назовём их восьмидесятники.

Те, кто родился раньше бэби-бумеров, уже малочисленны, им под 70 и более. Они уже не особо влияют на происходящее в Украине. Те же, кто родился уже в независимой Украине, еще не успели себя проявить.

Здесь и далее это попытка оценить поколение в целом, а не отдельных представителей. Причем попытка достаточно субъективная.

Итак, советские бэби-бумеры. Они родились в уже сытое и мирное время. Им не пришлось, как их родителям – детям 20-х, 30-х, 40-х – воевать или бороться за выживание. Они не знали голода, войны и лишений. Они были предназначены к тому, чтобы к 1980 году жить при коммунизме. Они учились в школах, которые готовили специалистов для индустриального экономического уклада, не замечая, что уклад меняется и школа устаревает уже тогда. После школы – институт. После института – распределение. Для них все было предопределено – и работа, и гарантированная зарплата, и прочие жизненные составляющие типа профсоюзных путёвок на отдых и очереди на квартиру.

Отсутствие «волшебных пендалей» сыграло с поколением советских бэби-бумеров злую шутку. Это поколение изобилует инфантилами и вообще людьми не способными конкурировать. И «Ирония судьбы» — это зеркало этого поколения. Главные герои – и герой Мягкова, и героиня Брыльской – типичные инфантилы. Они абсолютно не субъектны. Пример. Мягкова собутыльники (!) запихивают в самолёт, решение жениться принимает не он, а фактически его мама (!!), и в конце не он всё решает по новой подруге Брыльской, а она сама (!!!) приезжает к нему. Почему она приезжает? Инфантилы друг к другу тянуться. Героиня Брыльской также не субъектна. За неё все решает Ипполит. Это тяготит ее. Слишком большие эмоциональные издержки. Дискомфорт. Он подстёгивает ее к изменениям. Ипполит, на самом деле, это не зона комфорта для героини Брыльской. Поэтому она решает, что более приемлемым будет инфантильный Мягков. Мягков, а не Ипполит более приемлем для героини Брыльской именно по причине свой мягкости! Хэппи-энд. Герои счастливы. За них все решили. Или все решилось как-то само собой…

В этом фильме вся суть поколения 50-х – 60-х годов рождения.

Что происходит после выхода этой киноленты? Поколение бэби-бумеров, благополучно пройдя времена расцвета Брежнева, Андропова и Черненко, подошло к свой точке удара о рифы. Этой точкой стал развал СССР. Сейчас эти люди рассказывают о том, как хорошо было в СССР. Но тогда, в марте 1991 года, и позднее в августе и декабре этого же года, эти люди не смогли стать субъектными и защитить страну, в которой, как они сейчас утверждают, им так хорошо жилось. Это то, что удалось части украинского общества в 2014г. – стать субъектными. А в 1991 году СССР рухнул по сговору элит. Помимо того, что СССР проиграл экономическую конкуренцию, советские партийные и региональные элиты также не хотели за него бороться. Это было не в их интересах. При СССР они не могли передавать власть и активы по наследству. Поэтому им хотелось изменить этот порядок. СССР был приговорён. Разделение туши СССР произошло именно за счёт инфантилов, похожих на героев «Иронии судьбы». Они лишились накоплений на сберкнижках и работы в новых условиях. Не случайно, по каким-то российским опросам конца 90-х годов, большинство ответило, что лучшим вождём 20-го века в России был Брежнев. Такой результат опроса дало именно то поколение, грустившее по золотым временам.

Из поколения бэби-бумеров отпочковались и отделились наиболее удачливые и оборотистые представители, которые начали заниматься бизнесом. Началась великая погоня за материальными благами, которая продолжалась двадцать с лишним лет и еще продолжается сегодня. Кстати, примечателен сам факт ценностной ориентации этих людей. Им не приходилось бороться за выживание, не было войны, они росли в благополучное время. Но когда рухнул железный занавес, они увидели, что Фольксваген лучше Жигулей, Панасоник лучше Электрона и им захотелось всего этого. Не дефицит советской промышленности был причиной бешеной гонки за деньгами в 90-е, а изначальные материальные ценностные ориентации советского общества конца 80-х.

Это как нельзя лучше характеризует то бизнес-наследство, которое оставляет поколение удачливых «бэби-бумеров». Бизнес, который начался в 90-х – это либо перераспределение госсобственности, либо создание локальных копий мировых бизнес-моделей. Например, почему ведущий DIY ритейлер Украины не конкурирует в Европе? Да потому что он создан по образу и подобию европейских и может конкурировать с ними только в Украине в силу специфики. Поколение бизнесменов 90-х – 2000-х не предложило миру бизнес-модель и бренд, которые ассоциировались бы с Украиной, были бы конкурентны в мире и вписались бы в мировое разделение труда. Это то, чем стала Nokia для Финляндии, IKEA для Швеции, Бехерёвка для Чехии, паста, пицца, дизайн одежды для Италии, футболисты для Бразилии или Хорватии/Сербии (вообще бывшей Югославии). У Украины таких брендов пока нет. И примеры Яна Кума или Егора Анчишкина здесь единичны и не показательны. Во-первых, Ян Кум добился успеха в американской предпринимательской среде, а Анчишкин, как, кстати, и Ян Кум из следующего поколения. Поколения семидесятников.

Поколению семидесятников была уготована та же участь, что и предыдущим поколениям. Но грохот развала СССР согнал это поколение с «плюшевого дивана» и заставил перестраиваться на ходу. Получив еще неплохое, хотя и уже устаревшее образование, они пришли на работу и обнаружили, что большинство того, чему их учили, им не пригодится и нужно переучиваться. Это заложило основы того, что семидесятники, путем получения регулярных «волшебных подсрачников» стали более мобильны и адаптивны. Окружающая среда также не подкачала. Это касается событий в Украине – Майдан 2004 г., кризис 2008г., новый Майдан 2013-14гг. Также касается и внешних факторов формировавших среду – стремительное развитие информационных технологий, аппаратного и программного обеспечения (появление фейсбука, твиттера, скайпа, планшетов, смартфонов), облегчения возможности путешествовать и узнавать мир (лоукосты, airbnb и его аналоги), расширения возможностей получать дистанционное и дополнительное образование. Семидесятники вынуждены были непрерывно подстраиваться и адаптироваться. Не все, правда. Многие из них стали наследовать практики своих предшественников, заняли теплые места и стали пилить откаты, не создавая никакой добавленной стоимости. Даже в коммерческой среде. Но этой части семидесятников еще предстоит свой удар о рифы.

Как сказал известный уже Слава Рабинович по поводу будущей потери работы многими россиянами в 2015г. вследствие санкций, многие потеряют работу и не найдут новую не только потому, что ее будет мало, но еще и потому, что «их профессиональные навыки сравнимы с навыками ну, например, алжирских беженцев». Это касается и многих украинцев. Причём всех поколений. Современный мир не оставляет шансов. Кьелл Нордстрём, известный шведский экономист, говорит, что в современном мире самым успешным будет не самый умный, не самый быстрый и не самый сильный. Самым успешным будет тот, кто умеет быстро адаптироваться к изменяющимся условиям.

Что касается Славы Рабиновича, то еще один его тезис проливает свет на такую проблему, которая в России называется «кто, если не Путин», а в Украине долгое время называлась «Тимошенко или Янукович». Это ограничение выбора. Слава Рабинович написал пост о том, что американскому президенту, чтобы стать таковым нужно было выдержать много раз конкуренцию на всех этапах своей карьеры. Это касалось дебатов, в основном. Но здесь не суть важно. Американские бэби-бумеры привыкли конкурировать. Советские – нет. Поэтому в России и до сих пор стоит вопрос «кто, если не Путин», а в Украине долгое время выбор был ограничен из-за того, что советские бэби-бумеры подсовывали нам Тимошенко с Януковичем.

Возвращаясь к нашему срезу поколений, считаю, что именно представители поколения семидесятников смогут переломить ситуацию в Украине. И в ближайшие год-два будут периодом, когда они будут выходить на сцену и играть в жизни страны более значительную роль. Собственно, это уже происходит.

Почему не восьмидесятники?

Восьмидесятники в целом правильное и также многообещающее поколение. Они не знали совка. В детстве, в «буремні 90-ті» они были защищены родителями, образование получали уже в 90-е, работать начинали в 2000-х. Мои наблюдения показывают, что восьмидесятники еще более адаптивны к изменениям и быстро принимают решения. Многие из них сумели построить современные бизнесы в IT-сфере и рекламные агентства. Они современны, коммуникабельны, космополитичны и эффективны. Если им показать «Иронию судьбы» или другой советский фильм, они скажут: «Чё это за хрень вообще???». Но среди всего этого позитива есть один момент, который делает невозможным их хэдлайнинг на данном этапе. Это недостаточный масштаб мышления и небольшое пока количество причинно-следственных связей в их понимании. Приведу пример. Руководитель одного из рекламных агентств в интернете недавно написал в фейсбуке пост о том, что во времена Януковича ему было проще делать бизнес. Парень реально крут в том комьюнити, в котором состоит, и он делает реально крутые вещи. Но в своей сфере. В своей песочнице, так сказать. Но у него, как и у многих представителей его поколения, нет понимания причинно-следственных связей, которые привели страну к изменениям в 2014г. Поэтому говорить о восьмидесятниках, как о субъектной группе украинского общества пока рано. Они пока заняты изучением гаджетов и здорового образа жизни на lifehacker.ru или ain.ua.



P.S. Отдельно скажу, что Эльдар Рязанов – великий кинорежиссер и порядочный человек. Просто фильм стал жить отдельной жизнью вопреки желаниям его создателей.

ИНФАНТИЛИЗМ ПО-КРЫМСКИ: Да простят меня крымчане, но из разных ситуаций и опытов общения я мог неоднократно сделать вывод - они там почти все находятся в глубоком детстве. Такое впечатление, что пионерлагерь "Артек" для многих там растянулся аж до пенсии.


Потому и при СССР, и при независимой Украине, и теперь при аннексии процветали и процветают инфантильные взгляды, что "кто-то им что-то должен дать" - причем сразу готовое и много.


"Украина нам ничего не давала!" - ну Украина сама от жира не бесилась. И при том содержала вечно дотационный Крым. Снабжала водой, электричеством, газом. Миллионы украинцев по старой традиции каждое лето везли очень немалые деньги, чтобы оставить их в Крымских "рыгаловках" и "клоповниках". Хотя за точно те же деньги в Болгарии или Турции можно было бы получить намного лучший сервис.


А крымчане это все брали, как должное, и еще недовольно бурчали в ответ: "А чего так мало?! Мы Всесоюзная здравница! У нас сам Сталин отдыхал!".



И при этом пальцем о палец не ударяли, чтобы хоть как-то улучшить свой сервис, сделать его более привлекательным и конкурентоспособным. Да и сельское хозяйство полуострова осталось в таком состоянии, что благословенные южные крымские земли сами себя не могли обеспечить фруктами даже в летний сезон! А зачем? Если можно завезти готовое из Турции или материковой Украины! Тупые совковые туристы оплатят.


А потом пришел Путин и пообещал большую "шару" - и крымчане, как малые дети, кинулись за этой "шарой"! Военные-предатели и чиновники-перебежчики выиграли (по зарплатам), остальные - там же, где и обычно!


А жизнь жестокая штука, она не поощряет инфантилизм и безответственность!



Rodion Velychenko

Последние пятнадцать лет Владимир Путин не держал в руках бумажных денег. Он не ходит по магазинам и не пользуется интернетом. Не знает о размере своей зарплаты и не спускается в метро. И его последняя пресс-конференция – это лучшее доказательство того, что сменяемость власти гарантирует вменяемость власти.

В последнем общении Путина с народом важно не событие, а реакция на него. Особенно со стороны тех, кто в силу должностных обязанностей вынужден работать "кругами по воде". Камень брошен, и эти люди в соцсетях начинают писать о том, как российский президент держался, как выглядел, какое впечатление производил. Разбирают не слова, а интонации, не ответы, а разрешенные к задаванию вопросы. В итоге они сделают вывод о том, что все хорошо, и отправятся покупать валюту на гонорарные рубли.

Так было не всегда.

"Выход в люди" для первого лица в России преследует главную задачу: внушать уверенность и оптимизм. Раньше было хорошо – экономика росла, доходы тоже и скучные цифры убаюкивали своей уютной монотонностью. Поэтому и формат прижился: каждый следующий год правления Владимира Путина был богаче предыдущего. Говорить об этом было приятно и комфортно.

А сегодня все изменилось. Телевизионное описание реальности не совпадает с уличной. Потому что на улице –"девяностые", а в телевизоре – по инерции все еще транслируют тучные "нулевые". И как с этим быть – непонятно. Оттого вместо слов штатные комментаторы анализируют "невербалику": "держался бодро", "не растерял оптимизма", "не боится вопросов", "задорно шутит".

Пусть шутит.

В конце концов, сравнивать слова российского президента с реальностью – бессмысленная затея. Потому что Владимир Путин не живет в рамках общей логики. Он живет в рамках своей собственной.

В этой логике Украины не существует – есть лишь поле боя между "западом" и "Россией". В этой логике "запад" устроил переворот в Киеве, а "крымская весна" стала лишь ответным ударом. В этой логике именно США и Брюссель нарушают неписаные правила игры, выводя из-под контроля России ее соседей, а Москва всего лишь отстаивает свое право на "национальные интересы".

Российский президент никогда не поймет, что Россия – это большая полупустая страна. Что мировые СМИ даже не выделили первых страниц, чтобы написать о падении курса рубля. Что никакого "антиамериканского" союза под эгидой Москвы не будет, потому что как только Кубе предлагают нормализовать отношения с США – она сразу же на это соглашается. И разница между Кубой и Венесуэлой лишь в том, что Гаване такое предложение поступило, а Каракасу – нет.

Владимир Путин так и не сделал никаких выводов из уходящего года. Когда он говорит об импортозамещении – это означает, что он не знает, какую часть стоимости российских товаров составляют иностранные комплектующие. Когда он говорит о том, что падение рубля увеличивает доходы от продажи нефти – это значит, что он намерен играть в геополитику и дальше. Когда он убеждает, что через два года цены на нефть вырастут и надо просто потерпеть – это значит, что ему невдомек, что случится с Россией за эти два года.

Кремль так и не понял, что его судьба куда больше зависит от Донбасса, чем судьба Украины. Он до сих пор думает, что можно вернуть прежнее статус-кво, сохранив при этом Крым. В этом Владимир Путин очень похож на Виктора Януковича – тот тоже все время отставал на один шаг.

Майдан хотел отставки Азарова, Янукович упорствовал, в итоге Азарова выкинули, но на площади уже стояли сотни тысяч людей. Янукович подписал драконовские законы от 16 января, когда Майдан требовал их ветировать. В итоге законы отменили, но уже вовсю летели коктейли Молотова. Янукович отказался возвращать Конституцию 2004 года, когда этого требовали протестующие - в итоге требованием Майдана стала безоговорочная отставка президента. Что было потом – все помнят.

Так же ведет себя и Владимир Путин.

Он мог говорить о "правительстве национального спасения" для Украины – до аннексии Крыма. Мог рассуждать о несырьевой модели экономики для России – до Донбасса. Имел возможность рассказывать о международной безопасности – до того, как военные самолеты РФ стали ежедневно нарушать чужое воздушное пространство. Но теперь российский президент сам повысил ставки до того уровня, когда проигрыш будет означать окончательный крах. Без каких-либо надежд на вариант с "нулевой суммой".

И главная проблема Владимира Путина именно в том, что еще недавно вся Россия была его союзником. Еще несколько месяцев назад 84% населения страны верили в ту самую логику реальности, которую он исповедовал. Но реальность дана нам в ощущенияхи потому прямо сейчас на наших глазах в России разворачивается эпическая битва между телевизором и холодильником.

И мне кажется, что я уже знаю, кто победит.

Павел Казарин,

Путешествие России назад на машине времени продолжается. Присоединение Крыма — бац, и мы в дохрущевском СССР, в начале 50-х годов ХХ века. Сказки о Новороссии — бац, и мы в первой половине 70-х годов позапрошлого века, когда реальная Новороссийская губерния доживала свои последние дни. Послание президента Федеральному собранию — и вот мы уже в позапрошлом тысячелетии, примерно в 988 году.

Мы снова крестим Русь в Херсонесе и почему-то на полном серьезе считаем это сакральной точкой отсчета нашего развития здесь-и-сейчас, одиннадцать веков спустя. В светской, не православной, многонациональной стране с другими границами и другим государственным строем. В абсолютно другом мире. Причем все это происходит на фоне жарких и, главное, «невероятно актуальных» споров о проекции «Ока Саурона» над Москвой.

О пользе и значении истории написаны миллионы, если не миллиарды, букв. Я сам искренне считаю разорванность исторического сознания россиян, поголовное отсутствие элементарных знаний о прошлом нашей страны одной из важных причин того, почему нас так плющит в настоящем.

Но, похоже, пришла пора писать о вреде истории. История страны, особенно древняя, никогда и нигде в принципе не должна быть основным стройматериалом для современной государственности. «Раствором» — да. «Бетоном» — категорически нет.

История куда опаснее для вашего государственного строительства, чем курение — для вашего здоровья.

Разумеется, можно чтить традиции предков и восторгаться их военными победами. Но не присваивать себе эти победы. Не сводить всю сегодняшнюю жизнь к воспроизводству реальных или (чаще) выдуманных госпропагандой традиций.

Проблема в том, что любые события из разряда актуальной истории рано или поздно неизбежно переходят в разряд не имеющей ни малейшего отношения к сегодняшней жизни и сиюминутным проблемам людей мифологии. Про это можно снимать кино или писать книги, но нельзя пытаться воспроизвести такую историю в реальной жизни. Точнее, пытаться можно, только все равно не получится.

Взять то же крещение Руси или даже персонально самого князя Владимира. Часть российских историков, причем отнюдь не фоменковского розлива, вообще полагает, что оно случилось не в Херсонесе. Не говоря уже о том, что греческий Херсонес князь Владимир взял силой, в результате совершенно рядового для себя разбойничьего набега на чужие земли, долгой осады и предательства части местных «ополченцев». Что Византия искала союза с Киевской Русью как с сильным варваром для подавления внутреннего мятежа Варды Фоки, а князь Владимир не мог жениться на дочери византийского императора без принятия христианства. В общем, грубой силы и корысти в этом выборе было куда больше, чем проявления Духа.

К тому же вряд ли это событие, где бы оно ни произошло, является столь же судьбоносным и тем более священным для населяющих Россию татар, башкир, чеченцев, калмыков, китайцев, чукчей и много кого еще. Более того, если считать крещение Руси смыслообразующей точкой сегодняшней российской государственности, скорее Киев должен претендовать на Москву, а не Москва на Киев.

Историческая каша в наших головах приобретет дополнительную густоту, мешающую трезво смотреть на сегодняшний день, если добавить к вышесказанному то, что, например, был момент, когда в раннем Средневековье часть скандинавских племен считала Русь частью Великой Швеции. Может быть, на этом основании провозгласим колыбелью русской цивилизации не Херсонес, а Стокгольм?

В истории любой страны вообще много неприятных идеологически и ментально моментов, которые вредят попыткам власти использовать прошлое в корыстных целях.

У меня в школе были хорошие учителя истории. Но они не рассказывали о том, что Гавриил Державин подавлял восстание Емельяна Пугачева. Потому что, по советской исторической логике, Емельян Пугачев восставал против проклятого царизма и приближал победу социалистической революции. А Гавриил Державин тоже был свой «сукин сын», раз уж благословил на лицейском экзамене в 1815 году самого Пушкина. И как-то неудобно было говорить, что один назначенный официальной историографией положительным персонаж ловил и поймал другого, еще более положительного персонажа.

Тем более нам не рассказывали про князя Олега Рязанского, который фактически обнулил нашу победу над Мамаем в Куликовской битве, открыв сразу после этой победы хану Тохтамышу путь на Москву. И о том, что захвату Москвы Тохтамышем активно содействовали сыновья нижегородского князя. И о том, что Александр Невский, главное имя России, по версии нашумевшего конкурса одноименного телеканала, великий полководец и святой, был приемным сыном хана Батыя.

В общем, от истории, становящейся буквальным строительным материалом для давно существующего в других реалиях государства, жди одних неприятностей.

Признайтесь себе честно, дорогие россияне: вы помнили о Херсонесе, о древней Корсуни, в своей повседневной жизни до того момента, пока это слово не прозвучало из уст президента?

Вы искренне полагали, что крещение Руси более 1000 лет назад как-то влияет на вашу работу? На цены в магазинах? На курс доллара? На книги, которые вы читаете? На ваше мировоззрение? Даже на ваш религиозный выбор? Сейчас, конечно, влияет — но ровно потому, что мы с гиканьем и свистом летим в эту временную и пространственную пропасть.

Вообще получается, что с 988 по 2014 год Россия существовала в черной дыре остановившихся времен, в географическом и политическом вакууме. Не создала ничего. Никуда не продвинулась. Иначе зачем нам вдруг обращаться к очень мутным и неоднозначным событиям тысячелетней давности для экстренного конструирования смысла сегодняшней страны?

И так бывает с каждой страной, которая относится к истории не с точки зрения извлечения уроков и трансляции опыта, не с позиций преемственности поколений и почитания предков, давших нам жизнь, а как к форме бегства от реальности или самосохранения конкретного политического строя.

Мир меняется. Повернуть время вспять не удавалось никому, хотя желающих было много. Уже только поэтому Херсонес — просто город. Князь Владимир — просто тезка. А крещение Руси не заполняет зияющую пустоту на месте смысла российской государственности в середине второго десятилетия ХХI века от Рождества Христова.

Как-то майским вечером 2012 мы с мужем ехали по делам в Ровеньки. Я болтала по телефону с подругой, как вдруг боковым зрением на асфальте увидела шевеление. Я даже не поняла что это, но сердце вздрогнуло, и я крикнула мужу: «Осторожно!»
Он, моментально отреагировав, чуть вильнул в сторону, удалившись от бордюра.
-Стой! – почти сразу скомандовала я, - Стой же, стой!
Машина еще останавливалась, Сергей бурчал, что-то о правилах, и о том, что нельзя на дороге командовать под руку, а я уже бросив телефон и выскочив из машины, бежала по асфальту, махая руками проезжающим автомобилям, указывая на опасность, находившуюся на проезжей части.
Вернее, указывая на того, кому угрожала опасность. Я сама не поняла, как я его увидела. Серый асфальт и на нём такой же серый, незаметный, малюсенький комочек жизни, котенок.
Он был настолько мал, что было вообще непонятно, как он передвигается. А он шел. Шел и шипел на проезжающие КРАЗы с углем. Такой незаметный, хрупкий, и сильный. Он боролся за жизнь, как мог. И я бежала к нему, чтобы сохранить для него эту жизнь.
На шпильках по асфальту бегать не просто, трасса оживлённая, шли груженые машины с углем, поэтому дорога показалась мне, слишком длинной, хотя мы остановились где-то в метрах пятидесяти от малыша. Добежав до малыша, я схватила его в руки.
Так и несла его к машине, как воробышка, как что-то хрупкое и ценное, закрыв от беды в ладошках. На вид ему было недели две-три. Он был сильно истощен, у него слезились едва открывшиеся глаза. Что удивительно, котёнок не мяукал. Просто лежал в моих руках, приняв, как должное, всё, что происходит в его судьбе. По его виду, мне показалось, что он просто смирился с бедой.
Я осторожно качала его, а он просто лежал на ладошке, смотрел на меня и плакал. Из его засоренных глазок текли слезы, крупные, больше, чем его глазенки. Сев в машину я, молча, заглянула Сергею в глаза и приоткрыла ладошки.
Муж вздохнул:
-Опять?! – он глянул на малыша и покачал головой, - выживет ли, слабый совсем, потом плакать будешь.
-А так буду ехать и думать, что он погиб под колесами, смотри, какой незаметный.
-Да, шансов у него не было,-сказал муж,-серый, малой и на асфальте в сумерках. Слушай, ну, как ты в очках увидела его, да еще болтая по телефону, а, у тебя же зрение плохое?
-Я не знаю, я даже не увидела, почувствовала шевеление. А ты видел, он шел и шипел на машины, герой! Борец!
Муж улыбнулся:
-Да, герой! Ладно, я так вижу, что герои нашли друг друга, кот?
-Не знаю, он еще маленький, дома разберемся. Заедешь в магазин, молока и колбаски купим.
-Хорошо, только, думаю, пипетку бы надо, сам вряд ли будет есть.
Так мы и ехали. Я, держала в ладошках маленькую пушистую пылинку, гладила и уговаривала потерпеть. А он просто лежал и плакал. Не мяукал. Не просил.
С котёнком в ладошках мы проехали в Ровеньки и вернулись домой. По дороге купили молоко, колбаску, я попробовала покормить находку. Котенок не стал пить молоко, но съел кусочек колбасы, размером с гороховое зернышко, не жадничая, не урча, но придерживая тонкой и подрагивающей лапкой мою руку. Он даже ел лежа в ладошке, я боялась его посадить куда-то, так как он шатался от бессилия.
-Ну, и что мы с ним будем делать. У нас четыре кота. Четыре! - напомнил Сергей.
-Да, я помню, но посмотри на него, если мы его увидели, значит, у него есть ангел - хранитель, он дал ему шанс на жизнь, а значит, мы за него отвечаем, потому что ангел показал его нам, - тут же парировала я, гладя малыша.
-Ты знаешь, вот вдруг мы с тобой, будем идти по миру, и нам будет нужна помощь, а кто-то, раз, и увидит нас, подберет, согреет, вот так в ладошках. Понимаешь, я думаю, что это важно, когда ты идешь по жизни, тебя шатает, у тебя нет сил, ты один на один с ветром, дождем, врагами, идешь и шипишь на больших и страшных, и кажется, что это все, конец, а тебя, раз и подхватили, и в ладошки,- сказала я, качая руки, как бы убаюкивая котёнка, - пусть он у нас будет пятым, а?! На счастье!
Господи, если бы я знала, что тогда, в мае 2012 года, скажу сакральную, значимую и фактически вещую фразу. Пройдет всего два года, и я буду похожа на этого котенка. Я буду идти выброшенная войной по обочине жизни, дрожа от страха и обессилив от безысходности, а мир протянет мне тысячи ладоней, согреет и убаюкает меня, закрыв от неё.
Когда мне в войну начали писать незнакомые мне люди, поддерживая, успокаивая, молясь и плача вместе со мной, я видела, как отступала война от моего города. Я видела чудо! Как будто над городом разрастался щит, отводящий ГРАДЫ, пожары, набеги. Я видела, как неуютно чувствуют себя на нашей земле пришлые люди, как их из города гнала невидимая сила. Я слышала, как они жаловались на болезни, постоянное чувство страха и присутствия за их спиной чего-то невидимого, чего они боялись.
Я, и не только я, а и мои близкие и друзья, отмечали происходящие с нами чудеса, наблюдали необъяснимый свет над городом, а главное, как рассказывали они мне, все чувствовали живое тепло, читая переписку в ФБ и касаясь клавиш или экрана. Было удивительное чувство, но казалось, что мы, читая диалог на моей странице, слышим голоса, пишущих нам.
Господи, как же это важно, когда мир держит тебя в ладонях. Война сделала нас такими же слабыми, выброшенными на дорогу беспризорными котятами. Мы шли и шипели на проезжающие ГРАДЫ, БТРы, танки, война гнала нас из наших домов, выгоняла нас из нашей земли. Что бы было с нами, если бы не тысячи слов, молитв, чувств, переживаний, сердец, которые сплелись в ладони, защищающие нас? Весь мир вдруг материализовался, протянул ко мне из компьютера руки, взял меня и близких мне людей в ладони, и качал, согревая, убаюкивая, защищая. И мы выжили, потому что мир держал нас в своих ладонях…
…Когда я, опубликовав фото, знакомила друзей с членами своей команды (многие писали, что вместо человека пишет коллектив), особое внимание привлёк серый, пушистый красавец с огромными глазами. Тёмыш. Тёма. Тимунчик. Это тот самый найденыш, которого мы привезли, подобрав на трассе Ровеньки-Должанский.
Чтобы его выкормить и согреть мы носили его, как у нас говорят, за пазухой. Моя мама, пошила такой небольшой передничек, чтобы Тёма мог спать у неё на груди. Он боялся одиночества. Не мяукал, а просто плакал. Мы сначала думали, что у него болят глазки, но оказалось, что он просто плакал, когда оставался один. Видимо страх одиночества был настолько силён, что даже в семье, он испытывал страх, не чувствуя теплоты рук или присутствия близкого человека.
Особенно, что удивляло, даже не удивляло, а вызывало восторг, это то, что для Тёмы было очень важно, проснувшись, протягивать лапки к лицу, касаться его, как бы обнимая и говоря «Мама!».
Чтобы он это сделал, мы, услышав, как он потягивается в передничке, наклонялись к нему, и он, тянул свои лапки, ощупывая наши лица, и улыбался. Так счастливо, как это могут делать дети.
Когда он вырос из передника, он стал спать на плече у мамы, ни падая, не царапаясь, а как-то по- своему удерживая баланс. Так она и ходила по дому с котом на плече. Мы смеялись и называли Тёму, кот капитана Флинта. Мол, у всех пиратов на плече попугаи, а у нас кот. И шутя, называли нашу маму-бабушку, капитан Флинт и требовали сокровищ. Мама выдавала пирожки, булочки с орехами или какую-нибудь вкусность, а Тёма горделиво парил над нами, жмуря от удовольствия желто-зеленые глаза…
…Мы идем, вернее, бежим по жизни, углубившись в свои мысли, погрузившись в свои дела, и не замечаем важного, ладоней, которые открыл для нас мир, а что страшнее всего, иногда забываем раскрыть свои.
Держите свои ладони открытыми. И если вы несете в них что-то важное и хрупкое, знайте, это мир, несет вас и боится уронить…
Спасибо, что раскрыли для нас свои ладони!

Главный кризис любой мечты наступает в тот момент, когда она сбывается. Я всматриваюсь в крымские новости и понимаю, что именно с этим испытанием придется столкнуться полуострову. Ведь сейчас там происходит все то, о чем большинство крымчан в той или иной степени говорили на кухнях последние четверть века. Ну то есть минус Украина, плюс Россия, минус меджлис, плюс мечта о возрождении империи.

Крым двадцать три года жил с оборонным сознанием. Его настоящее не было субъектным – оно было лишь плацдармом для борьбы за светлое будущее или за возвращение не менее светлого прошлого. Полуостров не хотел вглядываться в меняющийся вокруг него мир – полутонами пренебрегали, зато в чести были черно-белые краски.

Если ты живешь сегодняшним днем, то, как минимум, стремишься обустраивать пространство вокруг себя. Потому что есть понимание, что никакой волшебник с пятьюстами эскимо не прилетит и стареть тебе предстоит лишь в том, что создано тобою. А если живешь завтрашним или вчерашним, то начинаешь напоминать либо левого бомбиста, какими их изображают в фильмах, либо брюзжащего старика, в сознании которого трава и деревья явно не соответсвуют ГОСТу.

В разное время беды полуострова было принято относить на счет украинцев, крымских татар, американцев, «донецких», «киевских», националистов. Голосование за Партию регионов объясняли тем, что они хоть на словах выступают за Россию – в отличие от остальных парламентских фракций. Лояльность к «сукиным сынам» объясняли тем, что они худо-бедно, но «наши». Но теперь притворяться не надо.
Вот она – олицетворенная мечта последних двух десятилетий! И что теперь? Где закачиваются обстоятельства, мешавшие полуострову жить хорошо, и начинается сам Крым?

Русский Крым получил все, что хотел. Меджлис отодвинут и маргинализирован, представители исламских течений уехали, Украины на полуострове больше нет. Черноморский флот может не ждать 2017-го года, НАТО не придет, а из Киева больше никого не пришлют. В крымском госсовете – тотальное единодушие, столица полуострову благоволит, оппозиции нет ни в СМИ, ни во власти. Вот она – олицетворенная мечта последних двух десятилетий. И что теперь? Где закачиваются обстоятельства, мешавшие полуострову жить хорошо, и начинается сам Крым?

Беда в том, что ад – как и рай – это не точка на карте и не обстоятельства. И тот и другой – всегда внутри. Напоминает иллюзию о том, что достаточно переехать или развестись, чтобы начать жить так, как хочешь. А это не так.

Речь даже не о том, будет ли Россия вкладывать в Крым, давайте допустим, что витрину здесь и впрямь начнут сооружать. Но это только в фильмах герои уезжают в закат под финальную песню в сопровождении титров. Жизнь не дискретна – в любой реальности есть плюсы и минусы. Просто раньше эти минусы всегда можно было для себя оправдать. А теперь?
Жить без объясняющих неудачи обстоятельств будет сложнее. Потому что окажется, что в подъездах писает не Ярош, лампочки бьет не СБУ, а хеппи-энд – удел телевизионных ситкомов.

Коррупция, откаты, произвол, равнодушие, социальное расслоение, рост цен – список того, что не зависит от цвета флага, можно продолжать долго. Но раньше было, как минимум, представление о том, кто несет за это ответственность. А теперь – кто будет восприниматься как источник бед? С кем станут связывать отсрочку наступления нового золотого века?

Вопрос на самом деле риторический – назначить виновным снова можно Киев или местный «контрреволюционный элемент». Но проблемы это не решит: Крым слишком долго жил с самоощущением Д’Артаньяна, а теперь история требует смены самоощущения.

И может оказаться так, что жить без объясняющих неудачи обстоятельств будет сложнее. Потому что окажется, что в подъездах писает не Ярош, лампочки бьет не СБУ, а хеппи-энд – удел телевизионных ситкомов. Только смириться с этим пониманием будет сложнее, потому что винить больше будет некого.

Павел Казарин, крымский журналист, московский обозреватель Крым.Реалии

На самом деле в России ничего не происходит. И это “ничего” украшено самой нелепой, шовинистической, глупейшей истерией, из‑за которой стране позже будет мучительно стыдно. Потому что настоящая Россия — это же не черносотенные мракобесы, не Кремль, не те люди, которые в Украине рвут на себе грязные тельняшки и орут “Крымнаш”. Они не понимают, какие беды заключены в этих словах для них лично и для государства. Для меня в слове Россия закодирована фамилия Павлова, Циолковского, Добролюбова, Писарева. То есть она не имеет ничего общего с тем милитаризованным кошмаром, которым страна представляется жителям Украины.

Причем представляется справедливо, заслуженно. Поскольку несчастье украинской земли в том, что она всегда считалась домработницей, крепостной Москвы. И вдруг эта крепостная вздумала сбежать, да еще и в галошах барыни. Следовательно, настигнуть, волосья выдрать, выпороть до крови и чтобы больше никогда не смела даже подумывать об этом.

Но Украина оказалась самостоятельным национальным образованием, народом, страной со своими героями и идеологией.
Некоторые русские в Донбассе воюют за деньги, некоторые — за возможность получить право убивать

В России многие возмущаются Степаном Бандерой, ну и что? Бандера ведь в известной степени — один из героев украинского народа. У французов тоже есть крайне несимпатичный нам персонаж, который вообще Москву сжег. И тем не менее никто почему‑то французам не предъявляет претензии, что они, видите ли, к Наполеону относятся хорошо и проводят мероприятия, посвященные его памяти. Русские очень не хотят признавать тот факт, что Украина — государство, имеющее свой язык и право на абсолютное самоопределение. Вот это раздражает больше всего, но раздражает не ту настоящую Россию, о которой я говорил. То есть не людей, которые всерьез занимаются прогрессом, историей, искусством, наукой, а зомбированное телевизором большинство. Причем выяснилось: чем более примитивное, одноклеточное зомбирование, тем публика с большим восторгом это воспринимает. Это в известной степени кристаллизируется в так называемой национальной русской идее — заявить о том, что мы особенные, исключительные, а всех, кто не согласен, во имя любви и доброты заклеймить маской позора и презрения. Это наше любимое занятие на протяжении многих веков.

Если бы на посту президента РФ был не Владимир Путин, а кто‑нибудь тупее, то мы бы даже не смогли нормально беседовать по телефону, говоря о главе страны. Предположим, что вместо аккуратного и взвешивающего все 50 тыс. раз чекиста Путина пришел человек, который полностью пошел на поводу народного настроения, митингов, торжествующих мракобесов, шовинистическо-милитаристской истерики — тогда ситуация была бы гораздо хуже. Путин вменяемый и осторожный человек. И, как бы парадоксально это ни звучало, предельно точен в крайне неприятных вопросах.

Парадокс, но он работает сдерживающим фактором. В любом обществе правитель всегда детерминирован тем народом, которым управляет. Не бывает чудес, когда царь не зависит от толпы. Путин в не менее сложном положении, чем остальные. Но, например, донбасская проблема имеет чудовищную особенность — никто не понимает, как ее закончить. Это драма без прописанного финала. Как ее начать, было понятно — нужно было сформировать несколько, по сути, террористических групп и посмотреть, что будет. В надежде на то, что обескровленная и деморализованная последними событиями Украина тут же воздвигнет кирпичную стену между собой и юго-востоком страны. Но этого не произошло. Украина, вдруг стиснув зубы, наспех перевязавшись, встала и пошла крушить, выигрывая в самой сложной из всех войн — войне с террористами. Что меня, честно говоря, удивляет — не понимаю, откуда у украинцев силы и возможности.

Некоторые русские в Донбассе воюют за деньги, некоторые — за возможность получить право убивать. Потому что подонков много — тех, кто не имеет возможности удовлетворить потребность убивать в подворотне. Они теперь играют в войнушку на востоке Украины. Ведь потребность убивать устойчиво сохраняется у определенного процента людей.

Есть в Донбассе и исключительные с военной и человеческой точки зрения весьма храбрые и великодушные люди, но оказавшиеся там и тоже ставшие террористами. Я сознательно употребляю этот термин. Есть такое понятие — тактика ведения боевых действий. Так вот, эта тактика [в случае с ДНР-ЛНР] именно террористическая — прятаться за поликлиниками, молочными магазинами. И все жертвы в Донбассе — все по вине террористов, а не украинской армии.

На протяжении пяти-семи лет в России мозги населения обрабатывает РПЦ [Русская православная церковь] со своей идей русского мира, русской богоизбранности. И делает это достаточно успешно, если посмотреть на процент религиозно-идеологических фанатиков. В частности, вот Игорь Гиркин, религиозный фанатик-террорист, он вполне обаятельный, симпатичный человек. И Усама бин Ладен в жизни не был совсем уж чудовищем, как о нем рассказывает американская разведка или СМИ — он был образованным, тонким, очень своеобразным человеком и не производил впечатление монстра, с клыков которого капает кровь. Террористы — это ведь необязательно заросшие шерстью твари, тупо хрюкающие и убивающие. Они бывают всякими. И религиозный Гиркин относится к числу тех самых обаятельных террористов.

Проект Новороссия захлопывается, как шкатулка. Рано или поздно будут вскрыты все могильники, откроются все подвалы и соберутся все заявления об "отжатом", украденном, изнасилованном. И все эти герои Новороссии получат пахучий, просоленный, как их камуфляжные майки, статус международных преступников. Я думаю, что Украина будет их искать и находить повсюду, уже в рамках международного права. Поэтому спрятаться совсем и навсегда тому же Гиркину не удастся, хотя он и вернулся в места постоянной дислокации — в Россию. А захлопывается проект, потому что для всех очевидно — невозможно ответить на один единственный вопрос — "зачем?". Вот на все вопросы можно ответить: где, какой длины усы у Гиркина и какого роста боевик Моторола. Но никто не может ответить на вопрос “зачем, на хрена это нужно?”. Зачем нужна смертельная вражда с самими близкими людьми, на которых мы всегда могли бы в тяжелую минуту опереться? На что мы поменяли эту дружбу, родственность и любовь? Это непонятно никому.
Проект Новороссия захлопывается, как шкатулка. Рано или поздно будут вскрыты все могильники, откроются все подвалы и соберутся все заявления об "отжатом", украденном, изнасилованном

Запреты в России импортной еды, алкоголя, одежды — на самом деле это даже очень хорошо. Потому что чашу маразма нужно пить до дна. До боли и колик. Когда маразм начинает причинять существенные проблемы и неприятности каждому отдельному человеку, тогда его маразматическая сущность становится очевидной.

Для нас эти санкции обойдутся дорого, потому что Россия абсолютно не самостоятельная во всех вопросах. Я уже не говорю о культуре, науке, технологиях. Мы все никак не можем набраться мужества и признать, что Россия пусть и больная, увечная, несчастная, но часть Европы. Вся наша цивилизация европейская. Всякий, кто всмотрится в сегодняшнюю жизнь, ничего русского ни в каком смысле этого слова не увидит. Для страны конфликт с Европой смерти подобен.

При том, что милитаристский угар России мне тоже совершенно непонятен. Просто я неоднократно видел российскую армию в деле, видел, как она трагически проиграла войну малюсенькой Чечне — от силы 3–5 тыс. отчаянных чеченцев решили противостоять всей машине российской армии.

А если базироваться на моих личных ощущениях и как автомобилист смотрит на стрелочку — сколько у него осталось бензина, то запас государственного маразма в России позволит в таком виде существовать еще год-полтора. Потом, если не найдет заправку — а она ее не найдет, потому что маразм того образца, который движет РФ, больше в мире нигде не известен, — массовая шизофрения пойдет на убыль. А когда запасы маразма закончатся, вероятно, изменится многое в России — и так, как нам было даже страшно предположить.

Письмо к матери русского солдата.
Здравствуй! Я не знаю, как к тебе обратиться. Ты мне не сестра, у нас нет общей родни, не подруга. Мы никогда с тобой не виделись, но я знаю тебя, и то, что ты есть. Я увидела тебя в глазах твоего сына. Нет, нет, не пугайся, с ним все нормально.
Он сидел в большой военной машине, у нас много таких ездит теперь, серьезный, сосредоточенный, на обочине дороги, ведущей от России на Мариуполь. Правда весь в пыли, чуть замученный дорогой и солнцем, и поэтому грустный, сидел, опираясь на автомат, словно ища в нем поддержку.
В этой машине были все такие, мальчишки. Одинаковые, с оттопыренными ушами, в светло-зеленой форме, с пушком над верхней губой, с уставшими, безразличными, скучающими глазами.
Они спросили у меня, где набрать воды. Я показала:
- З дороги звернете та через дві вулиці, повернете ліворуч, та за рогом буде подвір'я підприємства, у них там скважина, то ж наберете. А звідкіля ви, хлопчики?
И я утонула в его глазах. Они в один момент стали такие большие, глубокие, сначала, как бы втянули меня в себя, а потом с испугом выплеснули обратно, они потемнели то ли тревогой, то ли страхом. Но потемнели так, что я ничего не видела кроме этих глаз:
-Это Украина?!- выдохнул, даже не сказал он. Он уже знал ответ на свой вопрос, но задавал его, моля или надеясь на отрицательный ответ.
-Так, Україна,- подтвердила я.
Он молчал. Лишь чуть вздрогнули губы. Лишь глаза сверкнули отчаянием и болью. А вот душа не подчиняется военным приказам. Она крикнула. Даже не крикнула, выдохнула, прошептала, простонала. Это, как ветер в степи, вот так же стоишь в жару, вроде бы и травинка не колыхнется, и вдруг, ни откуда, раз, обдаст зноем, жаром, аж до кости.
-Мама!
И я увидела тебя. В его глазах. Ты что-то готовила возле стола, но в тот момент, когда он выдохнул «мама!», ты вздрогнула и обернулась. А по другому и не могло быть. Тебя окликнула часть твоего сердца. Твое сердце, сбилось с ритма, отозвавшись на этот клич.
«Мама!»- мы кричим, рождая на свет часть своей души, сообщая миру об исполнении своего предназначения. Плачем, когда эта частичка, сверкая глазами, и морща носик, говорит свое первое в жизни слово «Мама!», протягивая к нам ручонки. «Мама»!- мы кричим это когда больно, страшно, и темнота, цепляясь за жизнь, теряя себя, теряя любимых. «Мама»!- кричат наши дети в страхе, безпомощности, отчаянии , беде, любви, радости, победах. Слово начала и слово конца жизни-Мама!
Я смогла увидеть тебя, услышать безмолвный зов твоего мальчишки, лишь по одной причине. Я тоже мама.
Я живу в Украине, у меня дочки, но это не меняет сути, я-мама. Мама, она и в Эфиопии, мама.
Твой мальчик приехал к нам, на войну. Верее, он приехал в войну. Я не знаю, убивать или умереть самому. На войне это одно и тоже. Вряд ли напитав мою землю кровью выживет его душа.
Ты не веришь в душу, в Бога, в любовь?!-это твое право.
А что приведет твоего сына домой?-приказ командира, получившего за эту войну деньги или подчинившегося другому приказу, вряд ли. Домой ведет любовь и вера.
Скажи, я так и не поняла, вглядываясь в черты лица твоего мальчишки, за что, почему он приехал убивать нас на нашей земле? Почему он пришел обнимая автомат, а не девушку? Почему он идет по моим степям оставляя вдов, с опущенными уголками рта и потухшими глазами?
Я обидела тебя?! Я разрушила твой дом? Я разбила твое сердце, уведя у тебя любимого?-нет! Мы никогда не виделись с тобой. Тогда зачем эта война?
Знаешь, здесь степи долго звонят ночью, после боя. Живые звонят мертвым. Тоже чьи –то матери, понимаешь. Тоже звонят сыновьям. Так страшно.
У нас в Украине, есть такая птица бугай, выпь по-русски. Говорят, когда она поет свою песню, она оплакивает неупокоенные, не отпетые души, которые неприкаянные бродят по степям, ища и не находя покой.
Здесь женщины, как плакальщицы мира, как скорбная выпь, плачут, за лежащими в ковылях и полыни, скинутыми в шурфы шахт, зарытыми в траншеях. Закрываем глаза, заказываем молебень за их неупокоенные души. Мы не знаем, чьи это дети, мужья. Их приняла наша земля, остальное уже не важно.
Знаешь, как страшно стоять у обочины и смотреть, как сюда, к нам, едут вот такие одинаково стриженные мальчишки, они едут со стороны вашей границы, чуть окают, токают в разговоре, пугаются, когда узнают, что они в Украине. Жалкие, как воробышки. Это солдаты срочники. Они еще боятся убивать.
Те, у кого взгляд коршуна, высматривающего жертву-это контрактники. Им уже нравится демонстрировать свою силу и они вкусили кровь. Это видно по дрожащему кончику носа, вынюхивающему добычу, и нервному взгляду, ищущему смерть.
А еще страшнее, стоять вот так же у дороги, и видеть, как эти же машины, возвращаются назад к границе. Из их чрева, перебивая запах пыли, брезента и солярки, доносится сладкий, обволакивающий, но отталкивающий запах разлагающейся плоти. Из них кричат, те, кого везут в этих машинах. Как же они кричат. Как стонут, выхрипывая из груди остатки жизни, пропитывая придорожную, угольную пыль черный соком тлена. Умершие едут вместе с умирающими, не оставляя последним надежды.
У нас нет воды, нет дождей, мы степной засушливый район с разорванной трещинами безводия землей. Она здесь одинаково жадно впитывает и воду , и кровь.
Поэтому коричнево-алую дорожку, струящуюся за машинами, с черном отливом, свернувшихся кровяных телец, с розововатым соком сукровицы уже через пару минут не будет видно ни на асфальте, ни на пыльной грунтовке.
Земля принимает в себя и соки жизни, льющиеся редкими дождями, и соки смерти, питающие мои степи полноводной рекой. Ей все равно, что впитывать. Прах к праху.
Ты знаешь, родники здесь редкое явление. Шахты изменили русла подземных рек и увели воду с этой сверкающей антрацитовой пылью территории. За те родники, что остались, мы очень боимся. Мы часто стали видеть в степи, возле шурфов заброшенных шахт, военные машины, и замазанными землей или кровью номерами. Наши бездонные шахты, стали могильниками для безымянных солдат. Почему-то их не везут назад через границу. Их оставляют здесь. Теперь мы боимся, что разлагающаяся плоть отравит последнюю воду.
Война шагает по моей земле, очерняя и иссушая ее. И тут твой мальчишка, в этом аду. Зачем он здесь? Его ли это война?
Мне говорят, что русские солдаты защищают, русских граждан, тут в Украине. От кого? Я говорю на двух языках, на русском и украинском, вернее на смешанном, тут все так говорят. У меня до гуманитарно-военной миссии, которую решил провести обезумевший государь соседней страны было все: лето, море, отпуск, работа, мечты, дом, продукты, у детей школа и безопасность. А сейчас, твой сын с автоматом, и разруха.
Я не просила защиты, я вообще не просила вмешиваться в мою жизнь. Зачем он здесь?
Подожди, ты плачешь? Я обидела тебя? Ты мечешься в растерянности?-ты не знала, что он тут, в украинских степях, в котле ненависти и скорби? Ты не хочешь, чтобы он в меня стрелял?!
Родная моя, мы же бабы! Давай обнимемся! Поплачем! У нас есть общее, то, что дороже всего-дети.
Да уехал он, живой, воды набрал в зеленую фляжку. Даже успел умыться. Правда угольная пыль смывается тяжело, но хоть отмыл слезы с глаз. Они предательски блестели и осталяли дорожки по пыльным щекам.
И там, куда он поехал будут возле обочин стоять обычные сельские или городские бабы, матери. Дай Бог, чтобы дали воды, а не закрыли ему глаза.
Родная моя! Не мы с тобой развязали войну. Но мы обе не хотим терять детей, правда?!
Я не знаю, как остановить тех, кто идет по моей земле, обещая мне гуманную защиту смертью. Руки опускаются. Правда, не знаю! Может вместе?! Во имя детей? Твоих и моих?! И ради внуков, а? Приезжай! Не жди его или похоронку о нем. Не отдавай его войне. Приезжай! Я не хочу больше выть выпью. Я не хочу закрывать глаза, что больше не видят звезд в степи.
Скорее всего мы ровесницы, или ты чуть моложе, или чуть стараше. Опять же, не в этом суть. Мы-мамы! Этот мир наш. Мы дали ему жизнь. Кто имеет право отбирать его у нас?-никто! Приезжай!
Да, прямо вот так, в переднике, учительница, физик, строитель, врач, домохозяйка, МАМА. Мы должны биться за своих детей. Шурфы бездонны, степи бескрайни, горе бесполо, война всех в правах равняет, только скорбь множит.
Наши дети, не для войны! Понимаешь ли ты это? У нас с тобой одинаковые слезы, горькие, как полынь в моей степи и соленые, как пот твоего мальчишки, едущего в чужую войну.
Приезжай! На границу, в мои украинские города, закрой собой сына и моих детей, как горлица закрывает крыльями гнездо во время дождя. Чужих детей не бывает, помнишь? Дети не для войны.
Не говори мне о долге, чести. Долг-защищать Родину, а не разрушать чужую. Это позор. Просто ничего не говори, приезжай!
Не хочешь?! Ну, да ладно, мы все бабы, разные. Кто отмахнется от чужого горя, а кто и в горящую избу ради чужих детей.
Просто знай, если что, я, говорящая на русском языке украинка, мать украинских детей, напою твоего, говорящего на русском языке сына и даже, если придется, я оплачу его и закрою ему глаза. Чужих детей не бывает...

Этот текст был написан по просьбе редактора одной из независимых российских газет. Но в итоге, после бурных дискуссий на редколлегии, его отказались печатать.

Почему — вы поймете сами. Но этот текст о том, о чем я не в праве молчать и о чем молчать дальше невозможно. По крайней мере мне, русскому украинцу, каковым я осознал себя в эти горькие дни. За все, что мы говорим, мы отвечаем перед Богом. Считайте, что это мое Великопостное послание.

Много раз, начиная с 91-го года, я задавался вопросом – почему в России, на официальном медийном, да пожалуй и политическом уровне господствует хамское, пренебрежительное отношение к Украине, украинскому народу и украинской культуре и истории?

Много раз я видел, как по государственным теле и радиоканалам (не говоря уж о частных) выступали политологи и депутаты Госдумы (прошлых и нынешнего созывов), которые транслировали на всю РФ и на всю Украину свои мысли о том, что:

- такого народа как украинцы не существует – это некий неудавшийся подвид русских (совершенным, идеальным вариантом которых, конечно же, являются москвичи и питерцы);

- украинский язык – некий малороссийский диалект русского языка, который дерзко бросил вызов идеальному, «литературному», все тому же московскому и питерскому Hochrussisch;

- Украина это какая-то случайная страна, которая якобы называется Малороссия или Киевская Русь или как-то там еще (только бы не Украина!), но по воле большевиков, при поддержке нацистов, сталинистов и американских империалистов нагло существует, бросая вызов прекрасному и сиятельному «русскому миру» (с центром, естественно в Москве);

- украинская история – это странный набор бандеровско-петлюровской пропаганды, целью которой является опорочивание великой имперской истории России и создание этакого варианта исторического русофобского анекдота.

Уверен, что и Валентина Матвиенко (Тютина) (уроженка г. Шепетовки Каменец-Подольской области), и Ирина Яровая (Черняховская) (уроженка г. Макеевки Донецкой области) (председатель верхней палаты и явный политический лидер нижней палаты Парламента РФ) не считают, что украинцев, их языка, их страны и их истории нет и не было.

Равно как и примерно десятки миллионов граждан России, имеющих украинские корни, украинские фамилии, хранящих память об украинском происхождении своих прабабушек и прадедушек.

Почему же в современной России ощущается неуклонное желание части политической, экономической и информационной элиты оскорбить украинское, унизить его, спародировать, представить страну Киево-Печерской и Почаевской Лавр в лице омерзительной «верки-сердючки», не способной вызвать никакой естественной реакции, кроме тошнотворно-блевотной?

Почему, санкционируя ввод войск на Украину, Совет федерации заявил о защите прав «русских и русскоязычных», не упомянув огромный украинский народ — как будто украинцев не существует, их права для России несущественны, а само произнесение слова «украинский» невыносимо?

Великие страны, претендующие на собственный исторические проект, защищая этнические и религиозные группы, декларируют защиту принципов – свободы, справедливости, закона и порядка.

Декларируя защиту исключительно этнических или языковых групп они сами обречены стать всего лишь такой же этнической и языковой группой.

О великих принципах Москвой не было произнесено внятно.

Как будто злобный дух парализовал рассудок российской политической мысли, нашептал ей эту формулу «русские и русскоязычные» и она совершила почти непоправимую историческую ошибку.

Но не скрывается ли здесь некий более глубокий смысл? Не есть ли это не оговорка, но проявление смертельной для русского дела, русской истории и русского народа тенденции?

Уверен, в «украинском синдроме» (так его назовем) проявляется «кащеева тайна» всей провальной и безнадежной национальной политики постсоветской России и главный секрет ее болезненности и несостоятельности.

Если страшно, не хочется, неприятно открыто признать историческое бытие многомиллионного украинского народа и необходимость его защиты Россией, найти с ним историческое взаимопонимание, то что тогда ждать от политики по отношению к народам меньшим по численности и по человеческому потенциалу?

Лгать о «никогда не существовавших на территории Российской империи межнациональных и межконфессиональных конфликтах»?

И делать вид, что польско-католический, еврейско-иудейский, тюрко-кавказско-мусульманский, русско-казачье-староверческий (и так далее) «вопросы», разрешавшиеся империей кровавыми войнами, погромами, сегрегацией, депортациями, конечно никогда не существовали.

Прививать русскому народу черты, которые не только никогда не были ему свойственны, но и казались всегда ему отвратительны – презрение и высокомерие по отношению к другим народам, страх перед ними, желание отгородиться от них стеной гетто?

Украинцы – самый близкий русским по духу, по культуре, по языку, по ментальности на земле народ.

Собственно, русские как этнос сформировались из смешения славян с угро-финнами в рамках единой огромной державы на востоке Европы.

Отрезав русских от славян Украины (наибольшее количество межнациональных браков в СССР было именно русско-украинских), выморив и уничтожив угро-финский по корням русский Север и Нечерноземье, во что враги превратят русский народ? И что планируют подразумевать в будущем под именем «русские»?

Кто или что собирается заменить реальных русских на этих нефте-газовых пространствах?

От имени русского православного народа и в его защиту говорят странные фрики, порой выглядящие карикатурами на людей.

Теперь еще в официальном политическом языке появился и мутный термин «русскоязычные», под который можно подогнать кого угодно – хоть какого-нибудь европейского филолога-русиста, из принципа и из любви к Чехову говорящего и думающего только на русском, хоть киргизского трудового мигранта, усиленно желающего вписаться в московскую жизнь, хоть брайтонского жителя, спикающего со своими френдами на русском ленгвиче после ланчевания в ресторане «Русский самовар».

Похабно развязный, антицерковный, голубоватый «спутникипогром», выступающий за распад страны, цитирующийся теперь на главных телеканалах страны и промутируйщийся как провластными сми, так и оппозиционным «Дождем» — один из свежеиспеченных источников вдохновения нового русского «просвещенного национализма».

Все это является одной из главных угроз историческому бытию русского народа.

Это переводит реальную трагическую социально-политическую проблематику его развития в виртуальный мир национальных конфликтов. Теперь еще и с «украинским национализмом».

Это отрезает русских от всегда подпитывавших их культурное, экономическое и политическое развитие человеческих контактов с народами Евразии.

Новый русский национализм создан для окончательной передачи судьбы русского народа в руки олигархической бюрократии и международных финансовых спекулянтов.

Тема «спасения русских от украинцев», противопоставление двух народов, выделение «русской судьбы» в отдельную историческую повестку от судьбы украинской – только страшный и большой шаг на пути реализации этого проекта.

Самое смешное, что украинский национализм киевского разлива со всем его бредом о русских и о России – зеркальная конструкция всего того, что я описал выше.

Русские в его кривом зеркале вечно пьяные азиаты, с мрачной решимостью стремящиеся к порабощению всех окрестных народов (особенно украинцев).

Не одни ли и те же заказчики этих виртуальных национализмов?

Стравить два самых больших в Восточной Европе и самых близких друг другу христианских народа (русский и украинский) между собой, проложить между ними непреодолимую борозду ненависти.

Разделить и управлять по отдельности.

Я провел последние несколько дней в Крыму. Оттуда вся эта официальная истерическая забота о защите русских на Украине выглядит не просто странно — она выглядит чудовищно.

Русские и украинцы в Крыму это один народ, который здесь называют «славяне», свободно говорящий то на русском, то на украинском.

Славяне — потому, что другой относительно большой народ здесь – крымские татары, которые пребывают в страшной тревоге.

Славян в Крыму примерно два миллиона, татар – триста тысяч.

Большая часть этого прекрасного и трудолюбивого народа, лишенного Сталиным не только Родины, но даже имени – простые крестьяне, не искушенные в тонкостях геополитики.

Они никогда за всю свою историю не видели от Москвы ничего хорошего и не слышали о таковом «хорошем» от своих предков. Москва в их представлении – это место, где всему народу дали приказ за 40 минут покинуть Родину и отправиться под дулами автоматов в азиатскую чужбину.

И теперь Москва пришла в Крым, по ее словам, «для защиты русских». От кого, думают татары, защищать русских в Крыму?

Украинских националистов бандеровского разлива в Крыму пара десятков человек, наверное, найдется.

Стало быть, думают крымские татары, Россия хочет защищать русских от нас, крымских татар. А, стало быть, крымских татар опять собираются депортировать.

И распространяются среди крымско-татарского народа слухи о том, что уже подогнали вагоны и скоро российские солдаты начнут туда загонять людей.

А из российских телеканалов льется потоком ложь о ваххабизме и терроризме крымско-татарского народа, о его желании «резать русских». А каждое российское слово в Крыму слышится и примечается.

Чтобы воспрепятствовать этому опасному идиотизму, в Симферополе, Феодосии, Судаке и других местах русские, украинские и татарские ребята, организовали Координационный центр народных дружин для того, чтобы предотвращать провокации и успокаивать людей.

Но в татарских селах старики думают так: «Если Москва лжет про нас, значит нас хотят опять объявить врагами и предателями и сослать в Сибирь, отобрать наши дома».

И никто не говорит им от имени Москвы, что это не так.

Да, ладно, кто они такие? На что они влияют? – отмахнутся в Москве. Мы тут русский мир собираем!

Я отвечу им – русский мир, противопоставляя русских коренным народам Евразии, не соберешь. А вот русское гетто по израильскому лекалу построишь.

Сегодня русский мир собирает тот, кто ищет взаимоотношений и договоренностей с соседними народами.

Сегодня русский мир собирает тот, кто делает все, чтобы не допустить вражды и войны между русскими и украинцами, замешанной на национальной основе.

Тот, чью душу радуют слова: «Душу, тіло ми положим за нашу свободу, i покажем, що ми, браття, козацького роду.”.

И тот, кто не забывает горькие слова Константина Леонтьева: «Мы прожили много, сотворили духом мало и стоим у какого-то страшного предела…” Украинские события и есть этот предел.

Поговорил с Владимиром Лукиным, он из путинской команды самый приличный. Это он не подписал то мирное соглашение между Януковичем и оппозицией в феврале этого года, так как считал невыполнимым.

Поэтому вместо моих размышлений, которые и так всем известны, сегодня будет практически дословный пересказ. С нами был еще один человек, наш общий друг. Близкий и мне, и Лукину. Поэтому думаю, он говорил, что знает и что понимает вполне искренне.

«Никому в Кремле ни ДНЛ, ни ДНР, ни Новороссия не нужны. То есть настолько не нужны, что Стрелкова и Бородая убрали именно из-за того, что те в какой-то момент поверили в возможность отделения от Украины и начали движение не в ту сторону. Получить Донбасс и потерять Украину – для Кремля поражение. Лучше было тогда не начинать. Риторика тех, кто сегодня там заправляет, никого не должна обманывать».

На мой вопрос: «А как они собираются не потерять Украину, если накал взаимной ненависти столь высок?». Лукин ответил: «А как французы с англичанами после 100-летней войны помирились? А как русские с немцами?». Они мыслят большими отрезками времени. В том же духе был ответ на вопрос об отрицательном отношении всего мирового сообщества, последствиях для страны и лично для Путина. «Марат, история это не человеческая жизнь, когда надо за 70 лет все успеть. Сегодня так относятся, а через пятьдесят лет – по другому. Какая конституция? Никто не собирается оглядываться на бумажки, когда творится история», - сказал Лукин.

Спрашиваю: «Что тогда является целью? Зачем сейчас ввели войска? Зачем округляют контролируемую территорию, если не для будущей ДНР?»

Лукин: «Забудь про ДНР и ЛНР. Задача состоит в том, чтобы объяснить Порошенко, что он не может победить. Никогда. Войска считай, не вводили. Но введут ровно столько сколько нужно, чтоб Порошенко это понял и сел за стол переговоров с теми, с кем Путин решит. С людьми полностью подчиняющимися. Эти же люди параллельно создадут политическое крыло нынешних сепаратистов в Киеве (может уже создают, я не в курсе)».

По словам Лукина, и Донецк, и Луганск останутся в составе Украины в качестве гарантии невступления страны в НАТО. Смысл требований федерализации в том, чтобы референдум о вступлении в те или иные блоки проходил отдельно по каждому региону, и если хоть один против – страна не вступает.

Ассоциация с ЕС, уверен он, сама по себе не мешает. Но в целом задача «синхронной европеизации» важная. Все эти разговоры про смену вектора – чепуха. «Никуда кроме Европы Россия интегрироваться не хочет и не будет. И Путин здесь первый европеец. Обаму игнорировать. Сильно наезжать тоже нельзя, чтоб республиканцы не выиграли. Нужна Хиллари. А в Европе мы ни с кем не поссорились», - говорит Лукин.

Спрашиваю, как долго это будет продолжаться, склонение Порошенко к переговорам.

«А нам спешить некуда. Это ему надо спешить. А то его девушка с косой съест как миленького. Это у Порошенко кресло под задницей горит, а не у нас. Вообще в идеале все должно вернуться, как при Януковиче, но без Януковича», - ответил Лукин.

Спрашиваю: «То есть люди будут погибать все время?»

«Нет, теперь не будут. Это все из-за ложной уверенности украинцев, что они могут победить, они так активно АТО развернули. Теперь, когда всем очевидно - им не победить, пылу поубавится. Будут что-то изображать максимум до выборов. Электорат обманывать. Считай, что самый активный, в военном смысле, этап прошел».

После этой встречи я вдруг понял, что вот мы за украинцев переживаем, а переживать надо за нас. Всем очевидно, что власть, в истории с российскими военными в Донбассе нарушила конституцию. И тем, кто это приветствует и тем, кто это осуждает и, главное, самой власти.

А это означает, что любая последующая власть может начать процесс суда над всеми к этому причастными. Доказательств море и еще море будет. «Нарушение конституции, приведшее к гибели граждан».

В свою очередь, это означает, что Путин будет стремиться остаться у власти навсегда. И преемником будет тот, кто вместе с Путиным конституцию нарушал. Шойгу, скорее всего. И никакая выборная активность смысла не имеет. Никакие легальные партии смысла не имеют. И никаким мирным способом они власть не отдадут.

Получается, что наша развилка (вне зависимости от хэппи энда в Украине): либо вечный Путин, либо кровь на площадях. Ох-хо-хо.

Марат Гельман, Новое Время

Российские СМИ опубликовали «черный список» известных людей, которые поддержали нынешние киевские власти и военные действия украинской армии на Донбассе.

Полностью список выглядит так:

1) Андрей Макаревич (группа » Машина времени»)

2) Алексей Навальный (политик-оппозиционер)

3) коллектив радиостанции «Эхо Москвы»

4) коллектив телеканала «Дождь»

5) коллектив портала Lenta.ru

6) Арнольд Шварценеггер (культурист, актёр, бывший губернатор Калифорнии)

7) Руслана Лыжичко (украинская певица)

8) Юрий Шевчук (ДДТ)

9) Никита Джигурда (актёр)

10) коллектив группы «Океан Эльзы»

11) коллектив группы «Ляпис Трубецкой»

12) Сергей Зверев (певец, стилист)

13) Дьякон Кураев (религиозный и общественный деятель)

14) Джордж Клуни (американский актёр)

15) Ксения Собчак (дочь Анатолия Собчака)

16) Виктор Шендерович (правозащитник)

17) Лия Ахеджакова (актриса)

18) Борис Немцов (политик-оппозиционер)

19) Борис Гребенщиков (поэт, музыкант гр. «Аквариум»)

20) Гарик (Бульдог) Харламов (бывший КВНщик, актёр)

21) Анна Седокова (бывшая участница группы ВИА ГРА)

22) Ирина Хакамада (политик-оппозиционер)

23) Марат Гельман (галерист)

24) Джаред Лето (американский актёр, певец)

25) Мила Йовович (американская актриса)

26) Мартин Гор (музыкант Depeche Mode)

27) Земфира (певица)

28) Вера Брежнева (украинская певица)

29) Владимир Зеленский (украинский шоумен, худрук и лидер студии «Квартал-95»)

30) Наташа Королева (певица)

31) Михаил Ходорковский (бывший совладелец и глава нефтяной компании «ЮКОС»)

32) Божена Рынска (журналистка, колумнист газеты «Известия», портала «Газета.Ru», журнала «GQ».)

33) коллектив радио «Свобода»

34) коллектив журнала Сноб

35) Борис Акунин (писатель)

36) рэпер Серёга

37) Александр Невзоров (бывший репортёр, телеведущий, депутат. Ныне — публицист)

38) Никас Сафронов (художник)

39) коллектив портала slon.ru

40) Гарри Каспаров (шахматист, оппозиционер)

41) Саша Грей (бывшая порноактриса )

42) Станислав Белковский (российский политолог, социолог и публицист)

43) Артемий Троицкий (рок-журналист, музыкальный критик)

44) Активистки Femen (украинское незарегистрированное женское движение)

45) Депутат Илья Пономарев

46) Диана Арбенина (певица, музыкант, лидер рок-группы «Ночные снайперы»)

47) группа Scorpions

48) Евгений Киселев (российский и украинский журналист.)

49) София Ротару (певица)

50) Вахтанг Кикабидзе (певец)

51) Михаил Касьянов (политик, Председатель Правительства РФ с 2000 по 2004 год.)

52) Мадонна (американская певица)

53) Михаил Веллер (писатель)

54) Павел Дуров (основатель социальной сети ВКонтакте)

55) Андрей Бильжо (художник-карикатурист, врач-психиатр)

56) Анатолий Пашинин (актёр)

57) Глеб Самойлов (бывший певец группы «Агата Кристи»).

"Неравнодушные люди, которые делают этот мир лучше! Они наверняка могли бы промолчать, и наверняка это было бы для них даже выгодней; но они имеют активную позицию просто потому, что не могут по-другому, потому что так велит им совесть", - написал на своей странице в Facebook луганский политик Игорь Лиски.

Самое страшное на войне, это-война.
Я всегда думала, что на войне, самое страшное, это взрывы, выстрелы, бой. Оказалось-нет. Самое страшное на войне, это-война. У нее много граней, острых, как края сколотого гранита, они режут, быстро, не всегда заметно, но всегда очень глубоко и больно. У нее много острых когтей, которыми она рвет свои жертвы.
Война-она разная, но она всегда оставляет шрамы на душе, на сердце, на судьбе, на городах, земле, людях, стране.
Война-это не всегда оружие или пули. Война не всегда-поле боя. Если она начинает вить свое гнездо в твоей стране, она делает это вдумчиво, заранее подготавливая себе место, желательно где-то в богатом, безопасном и тихом районе, а так же армию обсуживающего персонала, который будет питать ее птенцов. Набирает солдат смерти, армию предательства, стукачей связи, раздает пакеты безразличия и медали жестокости, ставит растяжки из волокиты и наживы. Это-война в тылу, и предательство, и безразличие , глупость и даже паника-это тоже война. И, вот, ненависть, и коррупция, и халатность, и измена-это тоже грани войны. И они тоже режут по живому.
На войне быстро устаешь бояться. Хотя боишься, но, как-то через усталость. Слишком много приходится бояться: взрывов, воя летящих снарядов, смерти, ран, потерь. Боишься за родных, за детей, за солдат, что пробиваются к твоему городу, боишься, что предатели и убийцы уйдут от ответственности, боишься малознакомых людей, а знакомых, которые уже показали свое лицо, боишься еще больше.
На войне даже зарево ночью-страх. Понимаешь, это не закат, это греется война на костре из дома твоих соседей. Страха так много, что ты устаешь его нести, ты просто идешь устало, сквозь войну, сгорбив плечи и постарев, и, иногда даже не понимаешь, почему льются слезы, ведь тихо и не стреляют, а ты плачешь. Это- плачет душа, прощаясь с кем-то, кого ты не знаешь.
Война-это безногий сосед, вернувшийся с фронта, и оставшийся никому не нужным, но бережно хранящий в шкафу, камуфляж, перетянутый разноцветными лентами чужих идей, иллюзий, штампов.
Война-это друг, которого ты знаешь только по интернету и никогда не видела раньше, но молишься за него, потому, что с ним нет связи.
Война-это слезы, не от потерь, а от надежд и любви, которую тебе дарят незнакомые тебе люди, молясь о тебе и твоем городе.
Война-это когда тебе важно молча, дотронутся до экрана компьютера, так как из связи с миром остался только ускользающий интернет, и тебе страшно, что оборвется и эта нить, а дотрагиваясь до экрана, почувствовать тысячи горячих рук, пальцев, глаз, душ, сердец держащих тебя.
Война-это закусив даже не губы, а душу, пройти через смеющихся и пьющих пиво солдат, приехавших защищать, а вернее, зачищать твою землю, они не обидят тебя, нет, они даже тебя не заметят, но тебе кажется, что на твои плечи упала пыль смерти, принесенная ими с полей.
Война-это, когда тебе не важно есть ли у тебя маникюр, помыта ли голова, в чем ты одет, есть ли у тебя работа, у тебя другие приоритеты- вода, свет, связь, тепло, глубокий и крепкий подвал.
Война-это когда человек, которого ты считал самодостаточным и хладнокровным эгоистом, оказываться родным, заботливым и близким, который бросает все, чтобы спрятать тебя, потому, что близкий человек, с которым ты делил кусок хлеба, сдал тебя новой власти.
Война-это когда молодая мама с полуторагодовалым малышом не выезжает из зоны войны, только потому, что она единственный связной, в этом районе.
Война-это когда твой друг, говорит тебе «я иду воевать за нашу свободу», но видишь ты его в лагере, который воюет за твое рабство.
Война-это смотреть на горизонт, знать, что там, в степи на КПП, на границе, вгрызлись в сухую землю те, кто пришел тебя спасти, ты протягиваешь руку, как бы глядя и притрагиваясь к ним, но натыкаешься взглядом на зарево пожарища, там, где могли быть незнакомые тебе , но близкие люди, которых ты никогда не увидишь.
Когда начинается война, то она бьет везде, ведет свои бои в районе души, сердца, твоего дома, земли. Даже ромашковое поле-это война. И поле пшеницы -это тоже война. И степь…
Самое страшное на войне это степь и тишина.
Когда заканчивается бой, из степи еще долго звучат жуткие крики смертельно раненных, которые то и дело обрывает одиночный выстрел или автоматная очередь.
Ты не знаешь, кто кричит, свои или чужой. Для тебя -это люди, которые кричат, прощаясь с уходящей жизнью, оставляя за собой на память, эхо выстрела обрывающего крик, он бьет тебя по коленям, хотя ты далеко, но ты все равно падаешь на землю, и закрываешь уши , даваясь своим собственным криком,- тебе нельзя пугать детей.
А когда заканчивается бой, к тебе не приходит долгожданная тишина: степи звонят. Под огромной, восходящей луной, под баюкающий стрекот сверчков, в оседающей дымке пыли и дыма, мерцая по степи, как звезды, звонят телефоны. Это живые пытаются дозвониться мертвым.
Войны всегда много. Безумно много. И…страшнее войны только война. Помните об этом.

История уже очень грустная, военно-конфетная.
Дел собралось, так по-мелочам, но надо ехать в город: документы отдать, новости узнать, ситуацию, созданную человеческой глупостью, оценить.
Младшая со мной напросилась, скучно ребенку дома. Кроме подвала и бубуханья, из развлечений, изредка появляющийся интернет, а из друзей, домашний зоопарк.
Быстро поработали, посетили скучающий офис, узнали новости, которые сводятся к одному, кто приехал, где бряцало, где бухало, привычно посмотрели на пустующий рынок. И тут, как экстрим-развлечение, очередь.
Очереди-это кладезь: знаний политической и социально-экономической ситуации; мест дислокаций, всех известных в городе группировок и военных формирований, причем всех своих и всех чужих; нахождения, разбегающихся, от неизбежно надвигающейся порки чиновников. В общем, постоял в очереди, вышел картографом, логистиком, политиком, экономистом, даже военным стратегом. А тут еще очередь- то, вообще, беда (а я с жизнелюбием, два месяца воспитывающем в подвале жучков)- конфеты продают, карамельки. Ребенок, хоть и почти взрослый, но, еще ребенок.Глаза горят, смотрят вопросительно. Подходим. Видно, продают, что-то отжатое, так как машина под присмотром камуфляжно- опистолеченного, камуфляжного- битовооруженного (может из сумрачных 90-х к нам попал) и сильно загорелой продавщицы.
Конфеты лежат в машине валом, разных фирм, фасовки, пыльные,вперемешку. Цена- 65 грн/кг, видимо, специально-познавательная, для граждан, любящих экстремальную жизнь в новообразованных государствах. Но отпускают по справедливости, килограмм в руки, чтобы всем хватило.
Странно, в городе на каждом углу умирательные крики, что, мол, нет денег, пенсии, зарплаты, а как только появляется хоть какая-то еда, все-драка, очередь, ругань, толкания, прямо пожирание друг друга в стремлении урвать.
Продукт вроде не первой необходимости, но, судя, по отпускающему маты и тумаки очередному контингенту, его самоуничтожению в стремлении обладания, если они сегодня не сожрут «рошеновскую» карамельку ценой в кило мяса, то, фсе, жизнь прекратит существование.
Мы приостанавливаемся возле очереди. Для меня, это интересное и познавательное зрелище, цена меня, правда, не устраивает, но рядом притормаживает ребенок, думаю, в тайной надежде, получить что-нить вкусненькое.
Присматриваемся. Очереди, почему-то две. В одной, куда людей выбирает грустный камуфляжно-опистолеченный, все стоят тихо, берут мало, уходят незаметно. Он сам отпускает конфеты от 100 до 500 грамм.
В другой, толпа, накал страстей (дают 1 кг в руки). Такое чувство, что одновременно выпустили из клеток всех питбулей, и дали команду «фас». Продавщица, орет. Кажется, что с очередным кульком она просто отпустит хук правой, а может и левой. Тот, что с битой, постоянно дает тумаков очередно-скубущимся.
Если бы, не подрастающее, несформировавшееся поколение, обалдевшее от поведения взрослых, я бы слушала и слушала. Еще бы, такое море творчества, такие обороты, такой полет фантазии, краски жанра и психологических портретов.
Ну, вот из выдающихся и более слышимых: «не взвешивайте ей, она в горгазе работает, они там жрут, что хотят», «убери свои клешни, опудало, я тебя запомнила, тварь двухтонная, жрать будет нечего, я тебя найду, ты побольше жри, чтобы жир нагуляла», «господин военный, вы дайте ей в морду, я точно знаю, что она за нацгвардию», «ты смотри, сама орала, что Порошенко, американцам продался, а сама за его конфетами тянется», и, самое распространенное «чтоб ты этими конфетами подавилась».
Грустный камуфляжно-опистолеченный, замечает нас, притихших, озадаченно рассматривающих психиатрично-клинических.
-Девушка, идите сюда, я вас обслужу.
Офигевают от вежливости. Машу головой сторону орущих:
-Ага, у вас тут, опасней, чем на фронте, погибнуть в бою за 100 грамм карамели, я, не готова.
Добивает ответ:
-Да не бойтесь, если что, Борька битой отгонит. А я нормальных людей выбираю из толпы и обслуживаю, а со стадом, Лариска справляется, у нее нервы крепче. Вы же воспитанные, с этими, кивает в сторону очереди,- не выживите. Поэтому я всегда, если что продаем или раздаем, смотрю на людей, и помогаю получить продукты тем, кого эти затоптать могут.
Я вспоминаю наш поселковый хлеб на два лотка, и, понимаю, мир давно разделился, и даже, не по идейно-политическому окрасу, идеологии, а совершенно по другому принципу. Но…
«Нормальные» и «стадо»,- услышать это от защитника русского мира, разрушившего все вокруг, наводнившего мой город броней и оружием, это даже не знаково, это феерично.
То, что меня отнесли к нормальным, это приятно, но, непонятно, ведь именно это недовольное и всеобвиняющее, требующее льгот и халявной гречки, было фундаментальным в построении русского мира, создания ЛНР на моей земле, а теперь, вот такой поворот. К нам-вежливо, их-битой.
Извиняюсь перед камуфляжно-опистолеченным философом, и поворачиваюсь к дочери, чтобы уточнить необходимость покупки.
И тут, видно, судьба, решила, что в условиях оккупации нервы, как курок, должны быть взведены всегда, поэтому мое жизнелюбие выдало довольно ехидным голосом:
-Ма, не вздумай это покупать,-ткнув в сторону конфет.- Я это, есть не буду. Во-первых,я не маленькая, и без конфет обойдусь, во-вторых, дорого, пошли лучше муки купим, я яблок соберу, пирожков наварганим, в-третьих, вот,-кивнув в сторону продавца,- пусть смотрят, и думают, какая у них страна. Еда закончится, эти, вас съедят,-резюмировала дочь, обращаясь к продавцу философу, - вот если бы я создавала государство, я бы не стреляла, а законы написала, и паспорт давала, только тем, кто нормальный. Вот я сделаю так, чтобы у нас и законы были нормальные, и люди нормальные, и страна нормальная, и, чтобы не воевали, а если драться или ругаться, когда не воспитанные, я сделаю специальную воспитательную тюрьму, и не выпускать, пока вежливыми не будут. А тем, кто не воспитался, штампик специальный ставить, чтобы их никуда не пускали там, в магазин, в самолет, как опасных. А то стреляют тут, все лето испортили. Пошли за мукой,-счастливый, в своих умозаключениях, пританцовывая, выдал ребенок, -пирожков хочу.
Я побледнела. Все восемь человек в маленькой очереди, включая камуфляжного охранника-продавца смотрели на бушующее негодование, источающее законодательно-воспитательный инициативизм.
Я так понимаю, что влипать и историю, это у нас семейное.
Я очень боялась, чтобы ее не понесло (это у нас в крови) на размышления о Конституции, и других запрещенных к произношению, и могущих привести к печальным последствиям, вещах. Два предреферендумных месяца, она и так со школы приходила с такими записями в дневнике, что, я понимала, почему у нас дети не любят свою страну. Патриотизм, убивается в школе.
И хотя очередь улыбалась, я, зажав руку маленькой подставлялы, с замершим сердцем, попыталась уйти в помидорные ряды. Особо проукраинского или антилнровского она не сказала, но, лучше свалить.
Сзади окликнули
-Девушка, подождите.
Сказать, что у меня остановилось сердце, не сказать ничего. Я узнала голос камуфляжно-опистолеченного. Он подошел к нам. Протянул дочке кулек конфет.
- На. Законы напиши,-улыбнулся, - первый раз слышу, чтобы девочка, в таком возрасте, о законах думала, может ты, что-то и сможешь изменить.
Я, потянулась к кошельку.
-Нет, -остановил он меня,- я это для нее. Вы только объясните ей, сейчас, о безопасности, здесь много чужих, не местных, они просто вас убьют, нормальных уже почти не осталось, - он кивнул в сторону орущей очереди, которую периодически тыкал битой Борька,- и…уезжайте отсюда. У меня сын в Днепре, в университете, со мной не разговаривает, даже не позвонил сказать, что внучка родилась. А ведь мы хотели, чтобы все жили хорошо, без олигархов, фашистов. А теперь, я для него фашист, почему? Не Коломойский, а я?
Он вдруг напрягся, посуровел.
-Да, лишнего не болтай, если выжить хочешь, это война. Здесь скоро ад будет, сиди, не высовывайся.
Отойдя на приличное расстояние, долго, срываясь на слезы, воспитывала ребенка, по причине "не болтать, не говорить, не рыпаться, и даже не думать"
Мы ревели, сидя на скамейке, обнявшись, по очереди и вместе. Хотя и сказать-то мне ей не чего. Мы же на своей земле, в своей стране…
Светило солнце, мужики пили на скамейке пиво, люди, торопились домой с сумками спелых помидор. А я говорила ребенку, что-то глупое об оккупации, врагах, чужой стране, где мы случайно, даже не по своей воле, оказались, смерти, войне, расстрелах, предателях, о том, что нельзя высказывать свое мнение на людях, хотя оно правильное и верное…Брала с нее чесслово о «молчании-золото» и…плакала.
Да, я трус. Ребенка воспитывала в патриотизме и любви к Родине, а теперь, учу держать язык за зубами. Может кто-то обвинит в слабости, но мне уже пофиг. Нам бы выжить. Понимаю, почему не могу уехать в Россию, там страх в крови, а мы, свободолюбивые, нас страхом ломают.
У меня нет автомата, но есть желание сохранить жизнь близких. Да, для меня это дико, то, что происходит вокруг нас.
А вокруг все больше страха, зла и холода. Холод стал ощутимей и осязаемей. Он передвигается по городу большими сосредоточенными колоннами и смотрит на меня черными соплами орудий…говорит, что он, страх, гуманитарная миссия. Организм отказывается принимать страх, в качестве гуманитарной помощи, и в качестве оружия, и военных. Похоже, тем, кого Борька битой, им все равно, а мне-нет. Мне страшно, холодно и противно.
Домой…домой… на поселок, чтобы не видеть всего этого устрашающего гуманитаризма, чтобы согреться.
В маршрутке, подергав меня за руку, чуть поникшее и шмыргающее носом жизнелюбие, прошептало мне в самое ухо
-А круто мы у него конфеты отжали...