Лев Пушкин в восстании 14 декабря 1825 года.
Нечкина М.В.
"Родной брат поэта, Лев Сергеевич Пушкин, был причастен к восстанию 14 декабря. Он был вполне добровольным, хотя и своеобразным его участником. Этот факт был прекрасно известен следственной комиссии по делу декабристов и, конечно, самому Николаю I. Есть основания думать, что знал об этом и А. С. Пушкин."
Нет сомнений, что факт этот заслуживает самого внимательного изучения и представляет собой значительную и до сих пор не учтенную величину в столь важном вопросе, как "прощение" Пушкина Николаем I, а также проливает свет на вопрос изучения источников знакомства Пушкина с восстанием декабристов. В частности этот факт дает многое и в изучении источников X, сожженной главы "Евгения Онегина".
Тем удивительнее, что причастность Льва Пушкина к событиям 14 декабря до сих пор совершенно не привлекала внимания пушкинистов. Изучались многие мелкие и мельчайшие вопросы пушкинской биографии, но этот, далеко не мелкий факт игнорировался.
Для установления самого факта причастности Льва Пушкина к восстанию, кстати говоря, не нужно делать никаких архивных открытий. Документальный материал восстания, опубликованный со всей полнотой в книге "Восстание декабристов", т. II (Центрархив, 1926), а именно дело друга Пушкина, декабриста Кюхельбекера, говорит об этом с достаточной убедительностью. Заметим, что это не первая публикация следственных материалов о Кюхельбекере: в крупных выдержках они были опубликованы еще в 1901 году в черносотенной брошюре Н. А. Гастфрейнда "Кюхельбекер и Пушкин в день 14 декабря 1825 г." (СПБ. 1901).
Более того, факт причастности Льва Пушкина к восстанию 14 декабря широко популяризирован в художественной форме известным романом Ю. Тынянова "Кюхля" (М. и Л. 1927)1 . Но, по странному стечению обстоятельств, все-таки этот значительный факт остался незамеченным пушкинистами.
Разумеется, не замечен он и крохотной "специальной" литературой о самом Льве Пушкине. В статьях, посвященных ему в "Русском биографическом словаре" и в "путеводителе по Пушкину"2 , нет решительно никаких указаний на причастность Льва Пушкина к событиям 14 декабря. Ничего не пишут об этом, ни Б. Л. Модзалевский в ком-
_______________
1 Ю. Тынянов использовал в романе следственное дело Кюхельбекера. Отмечу, что трактовка случая со Львом Пушкиным в "Кюхле" вызывает возражения. Документальный материал следствия использован Ю. Тыняновым все же не полностью.
2 А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений. Т. VI, стр. 300 - 301. Гихл 1931. Приложение к журналу "Красная нива" за 1931 год.
стр. 85
______________
ментариях к "Письмам" Пушкина, ни В. В. Вересаев, посвятивший в книжке "Родственники Пушкина" особую главу младшему брату поэта.
Несмотря на крайнюю скудость литературы о Льве Пушкине, несмотря на то что Лев Пушкин никогда не был предметом специального исследования, его ходячая характеристика установилась чрезвычайно прочно и ни в ком не вызывала никаких возражений: Лев - веселый малый, легкомысленный прожигатель жизни, анекдотический любитель выпить, жуир и ловелас, мот и растратчик братниных денег.
Это центр его ходячей характеристики, на этом исследователи ставили точку, иногда лишь мимоходом замечая об одаренности Льва Пушкина и об его стихоплетстве1 , что, впрочем, не меняло основной характеристики. Надо сказать, что друзья Льва Пушкина постарались закрепить эту упрощенную характеристику: они-то и пустили в оборот имя Льва в сопровождении всем известной эпиграммы Соболевского "Наш приятель Пушкин Лев" и нескольких веселых анекдотов о любви Льва Пушкина выпить, рассказанных его приятелем декабристом Лорером в "Записках" последнего.
Не приходится возражать против перечисленных свойств характера Льва Пушкина, но к ним необходимо добавить и некоторые новые черты. А черты эти в известной мере меняют и значительно усложняют ходячую характеристику брата поэта.
Лев Сергеевич Пушкин родился 17 апреля 1805 года. В 1817 г. он поступил в благородный пансион при Главном педагогическом институте. Любимыми его предметами были русский язык и словесность, преподавателем которых был друг А. С. Пушкина, будущий декабрист В. К. Кюхельбекер. 26 февраля 1821 г. Лев Пушкин был исключен из пансиона за то, что организовал протест своего класса (он был тогда в III классе) против увольнения В. К. Кюхельбекера, которого заменили И. С. Пекинским. Организатору протеста, Льву Пушкину, помогал его товарищ Павел Верховокий2 . Исключенный из пансиона, Лев Пушкин жил у родителей. В ноябре 1824 года он, не имея никакого чина, поступил на службу в департамент духовных дел и иностранных вероисповеданий. Интересно, что 14 ноября 1824 г. начальник Главного штаба И. И. Дибич запрашивал министра народного просвещения Шишкова о поведении Льва Пушкина. В ответе своем Дибичу Шишков подчеркивал историю с протестом против снятия Кюхельбекера.
Круг литературных знакомств А. С. Пушкина был в значительной мере кругом, в котором вращался и Лев Пушкин: кроме близкого знакомства с Жуковским, Лев Пушкин был знаком с А. Тургеневым, подружился с Плетневым, бывал в доме Н. М. Карамзина, обменивался посланиями с Е. Баратынским, был завсегдатаем у Дельвигов. Лев вращался и в кругу "вольнодумных" знакомых Пушкина, которые не могли ее оказать на него известного политического влияния; он был знаком с Рылеевым, А. Бестужевым, Н. Тургеневым, не говоря уже о В. К. Кюхельбекере, о котором говорилось выше.
Причастность Льва Пушкина к вольнодумным кругам, в которых вращался старший брат, засвидетельствована последним: в письме ко Льву из Кишинева (апрель 1821 г.) А. С. Пушкин упоминает мимоходом, как о чем-то хорошо известном Льву, о своих "конституционных друзьях".
Ясно, что А. С. Пушкин был твердо убежден в политической "неблагонадежности" своего брата и в соответствующем отношении к нему правительства. В декабре 1824 г. А. С. Пушкин пишет письмо брату с критикой правительства (в связи с наводнением 1824 г.) и сопровождает письмо многозначительной припиской: "Лев! Сожги письмо мое".
К этому надо добавить указание на антирелигиозные настроения Льва. Они засвидетельствованы, во-первых, в письмах старшего брата, не раз обращавшегося ко Льву с вольными шуточками такого рода: "Господи, Суси Христе!" или: "Тетка умерла! Еду завтра в Святые горы и велю отпеть молебен или панихиду, смотря по тому, что дешевле"3 . Интересно также свидетельство А. Н. Вульфа о том, что Лев Пушкин "несколько лет не был в церкви и обещался никогда не входить"4 .
Сенатская площадь. Здесь знакомые Пушкина: К.Ф. Рылеев, А.А. Бестужев, И.И. Пущин, В.К. Кюхельбекер, П.Г. Каховский, А.И. Якубович, С.П. Трубецкой. В толпе на площади присутствует и брат Пушкина Лев Сергеевич.
В этот день было много "любопытных", теснившихся около площади, глазевших из соседних улиц, а иногда даже с крыш домов и с соседних колоколен. Но Лев Пушкин не был в числе этих любопытствующих издалека: он оказался на самой площади, занятой восставшими военными частями. Тут он встретил своего прежнего учителя и любимого друга Вильгельма Кюхельбекера с пистолетом и с палашом, принадлежавшим разоруженному жандарму, в руках.
Кюхельбекер передал жандармский палаш Льву Пушкину, тем самым вооружив его. Затем он подвел Льва Пушкина к князю А. Одоевскому со словами "Prenons ce jeune soldat" ("Примем этого молодого воина"). Чтобы понять значение этих слов, надо вспомнить о роли А. И. Одоевского, который был одним из строевых начальников восстания. Будучи корнетом лейб-гвардии Конного полка, он прискакал на площадь верхом, но получил командование пехотной строевой частью - взводом, выстроенным на площади в качестве пикета восставших. Вооруженный, с пистолетом в руке, двадцатитрехлетний декабрист оказался одним из строевых командиров восстания.
На предложение Кюхельбекера Одоевскому включить Льва Пушкина в ряды восставших не последовало отказа ни со стороны Льва Пушкина, ни со стороны Одоевского. Это очень важный штрих, который необходимо отметить.
Сторонникам ходячей, упрощенной характеристики Льва Пушкина пришлось бы признать, что человек вполне сознательного возраста, конечно, хорошо понимавший, что именно происходит на площади, "просто так" или по легкомыслию подошел к рядам восставших, "просто так" вооружился, "просто так" не возражал, когда его предложили включить в ряды восстания. Конечно, подобное "просто так" не выдерживает никакой критики: причины всех этих событий были, очевидно, серьезнее.
Встает вопрос: знал ли А. С. Пушкин о причастности Льва к событиям 14 декабря? На этот вопрос надо ответить утвердительно. Важным доказательством этого является известный рисунок Пушкина - Кюхельбекер и Рылеев на площади 14 декабря. На этом рисунке Кюхельбекер изображен с двумя видами оружия: с пистолетом и со знаменитым "палашом". Об этом, втором виде оружия ни слова не говорит известное "Донесение" следственной комиссии - хорошо известный А. С. Пушкину документ. Там говорится только об одном виде оружия - о пистолете. Кто же мог рассказать Пушкину о второй детали? Разумеется, только непосредственный участник восстания, заметивший эту деталь. Из личных знакомых Пушкина, бывших на площади, ни один (за исключением Льва) не мог рассказать ему об этом: Рылеева повесили, Каховского тоже, И. Пущин, Якубович, оба Бестужева были в ссылке, свидание с Кюхельбекером на станции Залазы 14 апреля 1827 г. было минутным ("Жандармы нас растащили"). Крупная военная аристократия, участвовавшая на правительственной стороне, не была близка с Пушкиным и, наверное, в своих разговорах с ним не касалась таких подробностей (да едва ли и заметила-то кюхлин палаш!). Остается только Лев как информатор Пушкина об этой детали: кому и было знать о ней лучше чем ему?!
Кроме того едва ли и жандармские власти в своих частых разговорах с поэтом и "увещеваниях" скрыли эту сторону дела. В том счете, который самодержавие предъявило в сентябре 1826 г. возвращенному из ссылки поэту, значилась и цена "прощения" его младшего брата.
Это - обстоятельство огромной важности, до сих пор не учитывавшееся никем из исследователей. Едва ли Бенкендорф не напоминал об этом Пушкину, когда надо было заставить его больнее почувствовать наброшенную на него правительственную узду.
Повидимому, как уже сказано выше, о причастности Льва к событиям 14 декабря знали и в семье Пушкина. Трудно предположить, что он и с этой стороны не был информирован о самом факте. В силу самой осторожности и избежания осложнений с правительством его должны были предупредить о случившемся.
Если так, то может возникнуть вопрос: почему осведомленный о случившемся поэт, сам Лев Пушкин и вся семья Пушкиных сумели так хорошо уберечь эту тайну, что она сохранилась в течение сотни лети не привлекла ничьего внимания? Лев Пушкин и его семья молчали по понятным причинам: нельзя было признаться в такого рода "государственном преступлении", за которое другие заплатили каторгой и ссылкой. К причинам молчания самого А. С. Пушкина можно прибавить еще одну: очень тяжело было признаться друзьям в причинах свободы брата, связанных с "прощением" самого поэта, в то время как "120 друзей, братьев, товарищей" были на каторге."
Полный текст статьи см. :
цитата из письма (от 21 июля 1822 г.) Александра Сергеевича Пушкина к младшему брату Льву.
«...Тебе скажут: учись, служба не пропадет. А я тебе говорю: служи — учение не пропадет... Чтение — вот лучшее учение — знаю, что теперь не то у тебя на уме, но всё к лучшему».
В то время как старший брат учился в Царском Селе, младшего отправили в Главное немецкое училище при лютеранской церкви Святого Петра. Вскоре он оказался зачисленным в пансион при Лицее, а после перешел в Благородный пансион при Главном педагогическом институте. Учебные заведения, как впоследствии и места службы, Лев Сергеевич менял с легкостью, особенно долго нигде не задерживаясь – иногда по собственной воле, а порой – нет.
"Заурядный пьяница или недооцененный поэт..."
"Брат Лев — добрый малый, но тоже довольно пустой, как отец, и рассеянный и взбалмошный, как мать, в детстве воспитывался во всех возможных учебных заведениях, меняя одно на другое чуть ли не каждые две недели, чем приобрел себе тогда в Петербурге род исторической известности и, наконец, не кончив курса ни в одном, записался в какой-то армейский полк юнкером, потом перешел в статскую службу, потом опять в военную, был и на Кавказе, и помещиком, кажется — и спекулятором, а теперь не знаю где. "
Д.Г. Панфилов
Лев Сергеевич Пушкин – «брат по африканской крови».
"15 марта 1837г. Лев Сергеевич получает письмо от отца, где тот сообщает о гибели Александра. В ответном послании Лев Сергеевич пишет: «Ужасное сие известие убило меня, и я стал как безумный, сам не понимая, что делаю и что говорю… Будь у меня сто жизней, я отдал бы их все за жизнь брата. В страшный день его смерти тысячи пуль летели вокруг меня – и почему только был сражен не я, бесполезное и одинокое создание, уставшее от жизни и кидавшее ее в течении 10 лет кому попало. Вы ничего не пишете о Гекерне, где он? Это единственное, что представляет для меня интерес…нет сил писать, во мне все перевернуто». (4, с.166) Остается загадкой, почему Лев Пушкин не вызвал на дуэль Дантеса.
Многие русские офицеры, будучи лично не знакомы с поэтом, искали встречи с французом, даже ездили в Париж, караулили возле дома, в оперном театре давали пощечину, требуя удовлетворения, а вот «храбрый капитан» смалодушничал.
Лев Сергеевич лез под чеченские пули, но ни разу не дрался на дуэли, что было странно при том образе жизни, который он вел.
В его письмах имя «Гекерн» мелькает только один раз от 19 марта 1837г."
***
Серия сообщений "Декабристы":
Часть 1 - Декабристы: Оболенский Евгений Петрович
Часть 2 - Неизвестные факты и тайные пружины восстания декабристов...
...
Часть 19 - Декабристы в живописи Н.М.Полянского
Часть 20 - Николай Бестужев - "Отчего я не женат"
Часть 21 - Лев Пушкин на Сенатской площади
Часть 22 - Виртуальный музей декабристов
Часть 23 - Декабристы и Московский университет
Серия сообщений "Пушкинский Петербург":
Часть 1 - Пушкинские адреса в Санкт-Петербурге
Часть 2 - Кондитерская *Вольфа и Беранже*
...
Часть 38 - "Дело лицеистов" - расстрел...
Часть 39 - Куда спешит "Охтенка"?
Часть 40 - Лев Пушкин на Сенатской площади
Часть 41 - Листок календаря...
Часть 42 - Музыка петербургских салонов 19 века
...
Часть 46 - С Новым Годом, друзья!
Часть 47 - "Закатилась звезда светлая..."
Часть 48 - "Книги имеют свою судьбу"