Эту невероятную  историю я  услышал от кинорежиссера Владо Павловича.  Он был сербом, сыном  известного югославского коммуниста, героя партизанской борьбы, в последствии поссорившегося с Тито. Поэтому семья Павловичей  проживала в эмиграции в Москве, а сын Владо сотрудничал с Мосфильмом и  даже снял картину  с участием  В. Высоцкого. Сценарий  второго  своего  фильма (он потом вышел под названием "Бархатный сезон") Владо предложил сочинять мне, а  в качестве  сюжета -- историю  одной из интербригад, принимавших участие в гражданской войне в Испании.

читать далее

Эту историю в разных вариантах рассказывали мне сотрудники нескольких московских газет. Наиболее полно она прозвучала из уст моего товарища, киносценариста Валентина Тура... Он мне предлагал написать по этому сюжету повесть, поэтому излагал события в виде крохотных главок.

       Так и пересказываю.

Читать дальше

Историю эту я слышал от художника В. А. Александрова. Это был человек с загадочной биографией (академик, реставратор, член разных комиссий, связанных с  охраной всевозможных  памятников, да, полагаю, и просто с охраной). Он дружил с семьей Мироновых-- Менакеров, где мы с ним и познакомились. Однажды, когда поздно вечером я подвозил его из гостей домой (жил он на улице Горького), едва мы проехали памятник Юрию Долгорукому, он вдруг захихикал и спросил: "Как вы считаете, молодой человек, кому это памятник? Долгорукому? Не только. Мы между собой называем его памятником  Петушку"! И снова захихикал. Я не спросил,  кого он имел в виду в этом "междусобойчике", но, сообразив, что подвыпивший художник  сейчас расскажет что-то необычное, остановил машину  и стал слушать.

Читать дальше

Этот сюжет мне рассказал Николай Павлович Акимов, замечательный  режиссер, театральный художник, руководитель Ленинградского Театра комедии. Несмотря на специфику его театра, следующую из самого названия, беспартийного Акимова часто вызывали в Ленинградский обком и требовали "усерьезнения репертуара" с точки зрения "партийности, гражданственности, исторической революционности" и прочих малопонятных вещей.

читать дальше

***

На расширенном заседании коллегии Минкультуры СССР министр Демичев распекал деятелей культуры за отсутствие идеологической цельности. В подтверждение он привел какую-то ленинскую цитату, и тут из зала раздался голос Утесова: «Неверно цитируете, Петр Нилыч! У Ленина вот как!..» И — выдал подлинную цитату, как из пушки!

Демичев тут же объявил перерыв. Референты понеслись проверять, и через полчаса Демичев торжественно возгласил: «Дорогой Леонид Осипыч, спасибо вам: вы меня поправили абсолютно верно! Обращаю внимание всех присутствующих: вот так настоящий советский артист должен знать произведения великого Ленина!» На что Утесов, скромно отмахнувшись, ответил: «Ай, что вы говорите! Просто на днях мне Мотя Грин принес номер к Седьмому ноября, так там эта хохма была!»

Читать дальше

Необыкновенный человек, Зиновий Ефимович Гердт оставил в памяти людей,
знавших его, множество историй. Читая их воспоминания, понимаешь, что
число этих историй бесконечно. Иногда эти истории грустные, иногда
смешные, а иногда и грустные, и смешные одновременно. В этом весь
Гердт, ведь как говорилось в рассказе любимого им Бабеля, «У всякого
глупца хватает причин для уныния, и только мудрец разрывает смехом
завесу бытия».

В 1950 году, во времена борьбы с космополитизмом, Зиновий Ефимович со
своим братом Борисом возвращался с кладбища (была годовщина смерти
мамы). На Садовом кольце они зашли в пивнушку («шалман», как определил
ее Гердт) — согреться и помянуть.

Перед ними в очереди стоял огромный детина. И когда очередь дошла до
него, он вдруг развернулся в их сторону и громко сказал продавщице:
«Нет уж! Сначала — им. Они же у нас везде первые!..»
И Гердт, маленький человек, ударил детину в лицо. Это была не
пощечина, а именно удар. Детина упал... Шалман загудел, упавший начал
подниматься... Продавщица охнула: «За что?! Он ведь тебя даже жидом не
назвал!..»
И стало ясно, что сейчас будет самосуд... Когда все шло к самосуду, от
стойки оторвался человек, которому Гердт едва доходил до подмышек. «Он
подошел ко мне, загреб своими ручищами за лацканы моего пальтишка, —
рассказывал Гердт, — и я понял, что это конец. Мужик приподнял меня,
наклонился к самому моему лицу и внятно, на всю пивную, сказал: «И
делай так каждый раз, сынок, когда кто-нибудь скажет тебе что про твою
нацию».

И «бережно» (слово самого Гердта) поцеловав его, поставил на место и,
повернувшись, оглядел шалман. Шалман затих, и все вернулись к своим
бутербродам.

***

Однажды в Румынии, на гастролях театра Образцова, после успешного
спектакля зрители устроили овацию, а потом состоялся прием. Один из
актеров сказал Гердту, что он подарил румынской актрисе тысячу лей на
поездку в Москву: «Уж очень велико было желание этой русской женщины,
живущей в Румынии, побывать в Москве». Гердт сказал: «Вы сделали
хорошее дело, единственно, что скверно — что вы мне об этом
рассказали».

***

В те времена, когда голос Гердта звучал в основном за кадром (с 1951
года он занимался дубляжом фильмов) и по радио, к нему пришло
замечательное послание. На двух страницах зрительница четырежды
вспоминала о тембре его голоса. Потом прибавляла, что, когда слышит
этот тембр, тут же бежит из кухни к радио, и у нее в это время все
пригорает. А в самом конце была маленькая приписочка: «Честно говоря,
я хотела бы иметь ребенка от этого тембра».

***

Воспоминания Эльдара Рязанова: «У Зямы и Тани (жены Гердта Татьяны
Правдиной) был открытый дом. В новогодние праздники десятки людей
чередовались за накрытыми столами, и среди них были не только
знакомые. Однажды около трех часов ночи один из гостей обратился к
Тане:
— Простите, а вы кто будете?
— Я вообще-то хозяйка, — ответила Таня. — А вы кто?..»
***

Рассказывает Валерий Хаит:
«Был вечер одного известного московского режиссера и драматурга в
одесском Доме актера. Гость долго и интересно рассказывал о московской
театральной жизни, читал стихи. А в конце стал петь. И пел много.
Зрители дружно хлопали и подпевали. Как на хорошем эстрадном
концерте... В зале случайно присутствовал снимавшийся в это время в
Одессе Зиновий Гердт. Я подошел к нему после концерта: — Зиновий
Ефимович, ну как вам? Он тут же: — Мне понравилось. Люди, у которых
вкус похуже, вообще в восторге...»

***

Рассказ от Игоря Губермана: «Как-то осенью в Иерусалиме мы стояли у
гробницы царя Давида — Таня, Зяма и я. Я рассказывал им об этой
пещере. И вдруг... из тьмы, отделившись от какой-то стены, появляется
мальчик и говорит: «Зиновий Ефимыч, а можно автограф?» Зяма говорит:
«Нельзя, мальчик, а то дядя Додик обидится».
***

Гердт ездил за границу с 1949 года, и у него постепенно появилось там
много знакомых. Был среди них и японец, славист по специальности. Этот
удивительный японец говорил по-русски, то есть он думал, что говорит
по-русски, а сказать ему правду в Японии было некому. Но речь не об
этом.
Однажды Гердт спросил своего нового знакомого, того самого слависта,
над чем он сейчас работает.
— Пишу диссертацию, — ответил японец. Гердт поинтересовался темой, и
японец с поклоном ответил:
— Ранний Блок.
Гердт от неожиданности даже испугался и спросил: кому в Японии нужен
Блок, к тому же ранний?
Японец немного подумал и уверенно ответил:
— Мне.

***

На гастролях в Одессе Гердт решил прогуляться по Дерибасовской. У
памятника дюку Ришелье к нему подошла юная девушка: «Я — Роза, мне
сегодня исполнилось 15 лет, поздравьте меня!» Гердт берет протянутый
альбом и пишет поздравление. Молодая одесситка получает альбом и
изрекает: «Ладно, Боярского поймать не удалось, обойдемся-таки
Гердтом!»
***

В феврале 96-го Зиновий Ефимович Гердт снимался в Одессе и жил с женой
в гостинице «Красная». Завтрак из любви и уважения к артисту приносила
в номер сама метрдотель ресторана — видная, яркая одесская женщина.
Она стучала в дверь и, когда жена Гердта ей открывала, торжественно
входила в номер и спрашивала:
— Ну что, мой уже встал?

***

Евгений Миронов пришел поздравить Гердта с 80-летием. Присел на
кровать, разговаривают. Вдруг Гердт встрепенулся:
— Да! Женя, знаешь — меня сегодня орденом наградили!
Гордость за получение цацки была такой неожиданной в устах Зиновия
Ефимовича, что Миронов немного растерялся.
— Да, — весомо сказал Гердт, — я орденоносец!
И, с места в карьер:
— Таня, Катя! Где мой орден? Давайте его сюда!
Пришла Татьяна Александровна:
— Зямочка, зачем тебе орден?
А Гердт — в крик:
— Дайте мне мой орден! Что я лежу, как мудак, без ордена!
Нашли орден. Гердт положил его на халат, полежал так немного и сказал:
— Вот, Женя. «За заслуги перед Отечеством третьей степени».
Помолчал и добавил:
— То ли заслуги мои третьей степени, то ли Отечество...
***

Рассказывает Матвей Гейзер, автор книги «Зиновий Гердт».
«Однажды в разговоре со мной по телефону — это был хороший майский
день 1993 года — Гердт, пребывавший в отличном настроении, сказал:
«Матвей Моисеевич, запишите слова, которые я вам сейчас скажу. Я не во
всем с ними согласен, но выдаю их за свои, хотя принадлежат они
кому-то из наших себежских мудрецов: «Что бы ни случилось, человек
должен продолжать жить. Если нет других поводов, то хотя бы из
любопытства».

В тексте использованы материалы книг Матвея Гейзера, Валерия Хаита.

Источник: https://www.adme.ru/svoboda-kultura/10-zabavnyh-pr...o-na-teatralnoj-scene-1387765/ © AdMe.ru

15 курьезных театральных баек

далее

Учите физику!

Сергей Петрович Капица рассказывал:

Дело было в 60-х годах. Группа физиков-ядерщиков из закрытого НИИ поехала на Чёрное море. Все как один — доктора наук. Пришли на бережок, по пути купив несколько бутылок винца с такой пластмассовой крышкой, которую надо срезать ножом. Приходят, приготовились уже — опа! — а бутылки открывать нечем! Видят невдалеке мужичка бомжеватого вида.

читать далее

Несостоявшаяся роль Ролана Быкова

Алла Тарасова:

- Понимаете, товарищи, это же Пушкин... Ну, как вам объяснить это явление? Вот я, скажем... Если бы я, скажем, увидела Пушкина, я бы сразу в него влюбилась!
- Вы бы, Алла Константиновна, влюбились в Дантеса... - буркнул я.

читать дальше