Красивые женские ножки перевернули не одну страницу истории”, — говорят французы. И они правы: ведь речь идет не только о масштабах государства. В личной истории незаурядного испанца Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусьентес именно так и произошло. Современники художника, знавшие о его любвеобильности и непостоянстве, уверяли: все изменилось, когда маэстро встретил красавицу-герцогиню Марию Тересию Каэтану дель Пилар де Альбу, наследницу древнего аристократического рода. Одни восхищались ее неземной красотой, называли королевой Мадрида, сравнивали с Венерой, уверяя: “Ее желали все мужчины Испании!” “Когда она шла по улице, все выглядывали из окон, даже дети бросали свои игры, чтобы посмотреть на нее. Каждый волосок на ее теле вызывал желание”, — вторил им французский путешественник. Другие завидовали красоте и богатству, проклиная за свободу нравов. Но герцогиня предпочитала не обращать внимания на весь этот ажиотаж. Она сама выбирала друзей и врагов. Тем более возлюбленных, ничуть не смущаясь наличием мужа. Судя по всему, супруг не придавал особого значения любовным связям жены. Потому ее новое увлечение придворным живописцем счел обычной прихотью. К слову, чета сообща покровительствовала Гойе, поскольку кроме бурной личной жизни занималась меценатством и благотворительностью. На почве искусства Каэтана с Франсиско и познакомились.

Их отношения выдержали испытание временем и серьезной болезнью художника, результатом которой стала потеря слуха. Он писал ее портреты, запечатлевая любимую женщину в разных ракурсах и нарядах. Один из них — “Герцогиня Альба в черном” — по мнению некоторых, явное доказательство их близких отношений. Дело в том, что после реставрации картины, проведенной в шестидесятые годы ХХ века, на кольцах красавицы была обнаружена гравировка с именами Альбы и Гойи. Изящный пальчик герцогини указывает на песок, где видна красноречивая надпись: “Только Гойя”. Считают, что это полотно автор хранил дома “для личного пользования” и никогда не выставлял. Так же, как сама Альба, два других, еще более пикантных, появившихся на свет после смерти ее законного мужа. Бытует мнение, что, похоронив супруга, “опечаленная” вдова уехала грустить в одно из своих поместий в Андалузию. А чтобы совсем не затосковать в одиночестве, пригласила Гойю составить ей компанию. Тогда-то и были написаны “Маха обнаженная” и “Маха одетая”. (Махами в то время именовали всех кокетливо одетых девушек из низших слоев общества.)
Правда, тот факт, что особа, изображенная на обоих полотнах, и есть сама эпатажная герцогиня, до сих пор у многих вызывает сомнение. Предполагают, что великолепная дама в стиле ню — одна из любовниц премьер-министра королевы Марии-Луизы Мануэля Годоя: в его собрании  “Махи” оказались в 1808 году. Другие источники утверждают: этот образ — собирательный, и только третьи не сомневаются, что муза Гойи — именно Каэтана, которую он нарисовал нагой, дабы досадить, когда понял, что Альба увлечена другим. Как бы то ни было, изображение обнаженной натуры в Испании XVIII века любому другому могло стоить жизни: обнаружив холсты в 1813-м, полиция нравов в лице недремлющей инквизиции сразу назвала их “непристойными”. Автор, представший перед судом, был отправлен в тюрьму, но имени своей модели так и не открыл. Кто знает, как бы сложилась его судьба, если бы не заступничество высокопоставленного покровителя...
Альба, конечно, по достоинству бы оценила его смелый поступок, однако к тому времени сама она уже много лет была в мире ином. Смерть Каэтаны, неожиданная для всех, а особенно для Гойи, потрясла Мадрид. Герцогиню нашли в ее дворце Буэна Виста летом 1802 года после пышного приема, устроенного накануне в честь обручения юной племянницы (своих детей у Альбы не было). В числе гостей был и Франсиско. Он слышал, как Каэтана рассуждала о красках, рассказывала о самых ядовитых из них, шутила о смерти. А утром молва разнесла печальное известие. Тогда-то всем, кто знал герцогиню лично, припомнились ее слова о том, что она хочет умереть молодой и красивой, — такой, какой ее запечатлела волшебная кисть Гойи.
После город еще долго обсуждал причины смерти Альбы. Предполагали, что ее отравили: увы, врагов у этой женщины было немало. Говорили и о том, что яд она приняла сама. Но для Гойи это уже не имело никакого значения. Он пережил великолепную возлюбленную почти на четверть века, унеся с собой тайну “Махи”. Разгадать ее не удалось даже потомкам Альбы. Чтобы обелить имя Каэтаны, они провели исследование, надеясь по размеру костей доказать: на холсте изображена другая дама. Но в процессе “операции” выяснилось лишь то, что усыпальница герцогини неоднократно вскрывалась еще во времена наполеоновского похода, а потому подобная экспертиза абсолютно бессмысленна...