В колонках играет - Пикник - Самый звонкий крик
Настроение сейчас - Грусть

Вокруг меня классные люди, они делают мне всякие прелестные штуки и ситуации.
А я что?
А я болею осенью, и перехватываю дыхание каждый раз, когда говорю по скайпу, чтобы удержать все это лишнее и глупое, не позволить прорваться во вне - всю эту чудовищную грусть.
Это пройдет, переживу, как-нибудь, как и всегда.
Почему-то на протяжении последнего месяца стабильно раз в неделю появляются непонятные быдло-личности, которые пытаются ко мне неумело подкатить. Хорошо хоть почти сразу сливаются, когда узнают, что я никого себе не ищу, поскольку уже нашла. Раньше конечно бывало подобное, но не каждую же неделю?
Мерзну, и не плетется ничего.

...потому для меня каждый час - как последний, я и до конца, до последней минуты встречи не желаю отпускать, потому что не знаю, когда и что будет потом, подкожная моя паранойя не верит в "потом" и в "завтра", она все себе берет из "сейчас" и "немедля", я ненавижу ждать, хотя - пришлось научиться...
...плачущая волчица несется сквозь лес, и остовы листвы все шуршат под ее шагами, ветер поет, завывает, все залило дождями - куда не ступи - по колено в воде пройдешься, и с тоскою во взгляде все ожидаешь солнце...
...я надрезаю плоть, и чужая кровь все льется, окрасив воду в старом волшебном колодце...

Гаснет солнце. В свете лампы
Жизнь, прожженная на треть,
Исчезает, утекает.
Вам за нею не поспеть.

Волчьим воем разорвется
Ночь в преддверии луны.
Опрокинутся на лапы
Дети сказочной страны.

Ускользают, убегают.
Не ищи их, не зови,
Не буди, пока спит тихо.
Доживешь ли до зари?

Из следа не пей за ними,
Не вставай под свет луны.
И быть может не похитят
Дети сказочной страны.

В колонках играет - Пикник - Пентакль
Настроение сейчас - Улыбаться украдкой

Ударение ставь как хочешь, играй в смыслы, в слова, а я...
Внезапно ощутила. И подобрались нужные музыка и песня.
Ты же трав зеленой кровью кожу жаркую натри,
Пусть сгорает без остатка... Пусть сгорает изнутри.

Ты говоришь мне - Лес, а я покрываюсь мхом, скольжу сквозь ворох теней и трав, растворяюсь в густой тиши. Я же с тобой не спорю, ты, как обычно - прав, вот только сердце мое живое не обманешь, не исхитришь.
Я окликаю вслух, ветер несет мне песнь, голос взмывает ввысь, закручивает в спираль. Ладонь моя кроет след, я становлюсь другой, тенью несется зверь - серебряная волчица...

То тоскует ,то смеется
То резвится на краю.

Ты говоришь мне - Лес,
Я отзываюсь - здесь,
И называю имя...
Делаю шаг вперед.

Бесконечного спектакля
Быть свидетелем немым
И узорами пентакля
Очарованным.

Распахнута настежь, прозрачна, и невесома. Меня можно поранить словом, раскинуты руки, мол, хочешь - впивайся в горло...
Я улыбаюсь украдкой.
Я-то знаю, как искать того, кто становится волком.

Но будь осторожнее, кровь моя в венах поет - оглохнешь.

Только все опять вернется
Неожиданно, как сон...

[Ты меня прости, ты меня прости, сам назвал меня сказочником, но все равно - прости за мои столь наивные, но все-таки сказки, за кривые рисунки (с которых все и началось в этом случае), за черте как звучащий голос и едва слышную запись. Оно само, сильнее меня и чище. А еще. Мама иногда зовет меня птицей.]

Я расскажу тебе сказку о том, как люди становились зверями, тотемами, саблезубыми тенями, рукокрылыми мутями. Ты глаза закрой, это не больно, но чуточку жутко, хочешь - не верь, обращая все шуткою.

...Канет год, как будто не было Колеса*, сутки начинаются, да с конца, он кожу рвал на себе, словно тесный плащ, прочь из сердца рвался беззвучный плачь. На руках отрастали когти, в глазах - туман, покрывался весь шерстью, но он точно знал - коль отринет все - не видать ему ничего и нигде, он ни там, ни тут, остается только выть на луну да смотреть во тьму.

...Канет год, словно в пальцах не удержать ручья, она безумна, одна, она вновь - ничья, только бьется в груди песня птичья. Ей бы глотку порвать - да и выпустить из неволи все то, что было укрыто бездушной мглою, все, взращенное на крови, что вернулось с болью. Она пыталась узнать о любви, да отравилась любовью, и ей неясно - что делать с собою? Но лопатки взрываются с новой силой, на губах лишь трель: "Я тебя просила" - вырываются крылья в пространство мира. "Господи, как же больно, но как красиво!"

Не страшно тебе еще? Не зудят крыла, не пытается вой из груди прорваться?
Ну ладно, слушай. Я буду стараться.

...В полнолуние сошлись, как в безумном танце, два зова тех, кто не мог остаться просто семечком не проросшим.
"Не смотри, я страшный"
"Нет, ты хороший"
Коснулось крыло топорщащегося загривка. Взгляд в глаза. "Ну, ты будешь сливки?"
Смех лукавый, летящий звенит в ночи, а волк улыбается и молчит.

А что днем? Как простые люди - электрички, метро, трудовые будни, только легче теперь пережить, коль знаешь, что ты не один такой в этом странном мире.
Пахнет лесом и степью у них в квартирах.
Он за пазухой носит золотое ее перо, она - в кулоне хранит шерстинки.

Начинается полночь - и часы забывают тикать, замирают вдруг шестеренки. И на самой границе мира, зыбкой и ломкой, раздается голос - быстрый, смешной и звонкий.

Вот такие вот сказки, мой друг.
Сказки, настолько реальные, словно...

"Так ты сливки будешь?"
Я обернулась к волку.

* Имеется в виду Колесо годовых праздников, таких как Самайн, Бельтайн и прочее.

Серия сообщений "Минутные сказки":
Часть 1 - И всю ночь говорить про космос
Часть 2 - Это существо
...
Часть 8 - Уходящий за Солнцем
Часть 9 - Теньк
Часть 10 - Сказка о непростых
Часть 11 - Собирайся, королевна!
Часть 12 - Ночь Сказок - Древо Памяти
...
Часть 28 - 04. Холод.
Часть 29 - 35. Голос над мирами
Часть 30 - 43. Видишь город в темноте... (с)

Волчья кровь - невесть к чему пропоют ветра.
Я улыбнусь оскалом, я-то знаю об этом всё.
Белым росчерком в тех или этих мирах,
И я знаю, что снег все следы занесёт.

Мне не нужно ни хлеба, ни мяса задаром.
А зрелищ хватает и в жизни по самое горло.
Вы мне оставьте мою свободу - Валгаллу.
А я уж сама путь найду в свой заснеженный Город.

Я не скучаю по хозяйскому голосу и тёплой руке.
Мне роднее холод снегов, и бег по бескрайней степи.
Но рано или поздно я вернусь к Хозяину Горной Реки
Чтоб заново душу свою из огня и золы обрести...

[11 Ноября 2008]

- Волчонок! - засмеялась девушка, оглядываясь по сторонам. Лесная чаща была залита солнечным светом, играло, сияло и ликовало на резных изумрудных листьях и траве, на золотистых волосах девушки.
- Тут я. - отозвался звонкий голосок у неё за спиной. Из-за деревьев вышла ещё одна девушка, чуть помладше первой, рыжая, растрепанная, гибкая и худая, с чертиками на дне синих омутов-глаз.
- Спасибо тебе, Волчонок. - улыбнулась золотистая, протягивая ей маленький плетеный туесок.
- За что? - озадаченно спросила Волчонок, нахмурив тонкие брови. Почему-то серовато-русого цвета.
- Это мой братик был, которого ты из Мглы унесла. - пояснила девушка. Волчонок неспешно раскрыла туесок, и в руках у неё оказался недлинный черный жгут с бусинками - красно-золотыми, коричневыми, зеленоватыми. Такие носили на голове на подобие диадемок, иногда - подвязывали волосы.
- Так это твой малой был? - серо-синие глаза удивленно глянули на девушку - Не знала. На кой ляд он во Мглу-то сунулся? Али не знал, что не соваться туда лучше людям? - она не упрекала - просто спрашивала.
Глубь леса, Мглу чащобную, обходили и звери и птицы, а людям там и подавно делать нечего было. Кто знает, что это такое? Порог, за которым таится Морана, смотрит за миром, а, может, и вовсе Ничто, которое за Чем-то охотится?..
- Да... с дружками поспорил, что сунется туда, и живым выйдет... - потупилась золотистая.
- Ну и вышел. Вернее, выехал. - проворчала Волчонок, примеривая нежданный подарок. Именно она ведь, волчицею серой, вытащила его из тех чащоб, волоком, на себе. И тянулись к ней длинные цепкие пальцы то ль Мораны, то ль ещё чуда какого, но - не успели, не хватило проворства лесного серебристого духа достать, Отцом хранимого. А Отец был тогда, смотрел ясными желтыми глазами за дочерью своей, из тьмы, бежал рядом, и чувствовалось дыхание Его, запах шерсти, а после - крови. И отступила тогда Мгла, в свои чащи, в свою даль невиданную, отпустила молодую волчицу с мальчиком.
Лесной дух улыбнулась.
- Отца благодари, не меня. Он нас хранит.
...А следующей ночью слышался вой, который несся над сонным миром мягкой рысью, поступью, звоном звенел в сердцах, и знали люди - лесные серые духи с ними...
...И волки слышали раскатистое, словно гром, ворчание Отца их, и знали, что Он с ними, всегда, с каждым. И подхватил Он кружево воя, и звенящая песня лилась по небу, до самой глубины его, разгоняя тени недобрых намерений и злые силуэты, взгляды.
...И знали волки - Отец всегда будет с ними, в одной стае, в одном вое, в каждом сердце. И в волчьих, и в людских...
...Пока мир не переменился, и не пришли Другие люди. Пока мир не стал таким, который мы видим за окном...
Но только я знаю, что Отец всегда с нами. Со всеми. И что он смотрит на меня теплыми желтыми глазами, ворчит раскатисто, как гром, и от него пахнет Логовом, теплым, вкусным запахом, с ним и запах шерсти матери, и вой отца, привкус молока и первой крови, и дождя и лунного света. Отблеск снега и шуршание листвы по осени. Он Отец всем стаям, и все мы - одна Стая. И неважно, сколько племен людских помнит о Нем, но мы - помним, мы - Стая, единство, волки, мы...
И теперь я в бегах, в пене, в мыли, в крови, в азарте!
Волчий Бог в облаках намечает мой Путь по карте...

[08 Октября 2009]

...Он падал. Она видела, как искалеченное тело, чуть изогнувшись, рухнуло на выглаженные камни Дна. Вокруг - лишь скалы. Он. И Тот, Кого Надо Уничтожить. Не просто - Убить, а - Уничтожить, стереть саму память об его существовании, выкорчевать его следы даже там, где следы не отпечатываются. Чтобы вещи забыли его прикосновение, чужая память - его голос, а души - боль, которую он нёс.
Убийца рванулась с места. Да, Он повелел ей не встревать - но сейчас Он изранен, и алая кровь окрашивает камень. Белая волчица прыгнула совершенно бесшумно, распоров неподвижный воздух...

Он шёл через лес, кутаясь в чёрный плащ. Ветки пригибались к земле от снега и льда, дыхание облачком срывалось с губ. Зима выдалась лютой и снежной, но Он почти не утопал в сугробе. И не оставлял следов. Незаметно вечерело, в небе всходило идеально круглое, Волчье Солнце, бросающее серебристые невесомые дорожки сквозь деревья. Вдруг, Он услышал плач. Нет... рыдающее подвывание, совсем тихое. Оглядевшись, фигура в чёрном плаще направилась вправо, небольшим посохом, вернее, длинной прочной палкой, с которой содрали кору, расчищая путь...

...Тот, Кого Нужно Уничтожить замахнулся выбеленной гладкой палкой, но мощные клыки успели перехватит её, потянуть, выдрать из рук, отбросить прочь. Он НЕ ИМЕЕТ ПРАВА касаться того, что принадлежит Другу...

...Он вышел на небольшую заснеженную поляну, укутанную в лунный свет. Поляна была не совсем пуста - её пересекало поваленное, гнутое дерево. Идущий заметил небольшую нору, выкопанную под деревом. Оттуда доносился плач-всхлип. Подойдя поближе, незнакомец внимательно заглянул в подкоп. Потом отложил посох, осторожно запустил в нору бледные руки, не обтянутые перчатками, и вытащил на свет волчонка. Что он делал здесь, посреди лютой зимы, когда ни одна волчица не заводила себе потомства, оставалось загадкой. Вернее, не он. Она...

...Поток воздуха ударил в глаза, прошелестел в белой шерсти. Волчица прильнула к груди земли, скалясь. Враг попятился, вытаскивая из ножен сталь. Убийца зарычала, и скользнула сквозь воздушные потоки, обходя Врага по левому боку, намереваясь либо сделать прыжок, метя в горло, либо вцепиться в бедро, и лишить его подвижности...

- Как же ты тут оказалась, красавица? - улыбнулся Он, откидывая капюшон. Совсем ещё молодое лицо, пепельно-русые, длинные волосы разметались по плечам, серые, живые глаза... Он был красив, так, как может быть красив дикий и смертоносный зверь, а голос звучал уверено и певуче. Маленькая волчица только всхлипнула, доверчиво прижавшись. Она не чуяла от Него запаха человека. Этого запаха просто не было... Только - леса и северного ветра...

...Она выбрала третье - и вцепилась чуть ниже колена, чувствуя, как сокрушается такая хрупкая кость такого мощного Врага. Остриё меча только-только коснулось спины, но Убийца уже отпрянула назад, чувствуя, как что-то тёплое стекает по плечам и передним лапам. Она Уничтожит его...

- Я назову тебя... - вновь улыбнулся Он - ...Зима. - и рассмеялся. Волчица не боялась. Он не причинит ей вреда. И она не оставит Его...

...Рык. Тихий, утробный. И ярость в синих, как небо, глазах. И ещё - холод и лёд. Сейчас она заходила с правой стороны, решив вцепиться в руку и обезоружить Врага. Боли не было. Не должно было быть - и не было...

- Зима! - окликнул Он. Белоснежная волчица, ещё нескладная, как и всякий подросток, вылетела из леса, радостно свесив язык и прижимая большие мохнатые уши к голове. Ей не было ещё и года - но было видно, что Зима вымостится в мощного и сильного зверя. Весна одурманивала запахом набухающих почек и звоном быстрых ручьёв.

...Бросок. Убийца вонзила клыки в руку, чуть выше запястья - ей повезло. И сжала тиски челюстей. Меч со звоном выпал из руки Врага. Даже кольчуга не спасла - волчица чувствовала металлический привкус крови. Клыки увязли в тёплой плоти, раздался сдавленный крик - тогда она отпрянула, уходя от небольшого клинка в левой руке Того, Кого Нужно Уничтожить. Но кожа на руке висела ошмётками, обрывки вен хлестали кровью...

Её первой жертвой стал какой-то бандит с дороги, решивший «узнать», что же находится в Его сумке. Он даже не успел посохом замахнуться, как Зима прыгнула, и спустя полминуты несчастный рухнул с разодранной глоткой. Волчица отошла от трупа, слизывая с морды кровь шероховатым языком, который так доверчиво мог вылизывать Его руки...

...Она наносила стремительные удары. Бок был чуть поцарапан, одно ухо - оборвано, словно в обычной волчьей драке. Враг терял силы, истекая кровью. Убийцу же подпитывала злость.
Но, Он же ещё жив, Он выживет, обязательно выживет, она залижет Его раны, и Он вновь будет играть на флейте свои чудесные песни, гармонию леса...

Её вторым именем стала Убийца - кратко и хлёстко. Он вырастил её, не осуждая, не приручая, как свою. Он стал именно другом. И Зима не оставляла Его никогда, разделяя одиночество и свободу на двоих. Белая волчица и парень с красивыми серо-стальными глазами...

...Раздался вой. Плач, отражающийся от скал, уносящийся высоко-высоко, тревожа сны смертных. Зима сидела возле Него, и, запрокинув голову, плакала. Поздно было зализывать раны, поздно были лечить Его сердце своим присутствием. Он ушёл. Он ушёл один, без неё, не оставив в одиночестве, но не смог остаться сам.
Она всегда была с Ним. Зима делила свободу и одиночество на двоих. Даже последний бой они разделили пополам. И смерть они разделят тоже - на двоих...
Кровь с разодранной спины смешивалась с Его кровью. Волчица лежала, положив голову Ему на грудь. В шерсти прятались серебристые капли. Синие глаза мутнели...
Даже смерть они разделят на двоих...

[05 Октября 2008]