Есть у меня в Москве заповедный уголок. Да и каждому казахстанцу, наверное, приятно пройтись вдоль Чистых прудов. Заглянуть в родное посольство – богатое, окрашенное в цвет нашего флага здание. А теперь и покурить на скамеечке, по соседству с Абаем. Удивительно красивое место: тут тебе и «Современник», и старина – трамвай «Аннушка» почти бесшумно скользит по рельсам, и кажется, что никакой кирпич тебе на голову не свалится, и никто не отрежет голову, как тому несчастному Берлиозу…

Так казалось и думалось еще вчера. Недавно я вновь оказался там «в один из дней небывало жаркого заката» и каким-то шестым чувством уловил, как что-то необратимо изменилось, сгустилось в предвечернем воздухе под липами.

Что-то нечистое царило на Чистых прудах. Возможно, меня встревожили стайки странных молчаливых молодых людей, кучно осевших на бульварных лавочках. Упакованные в черное, они походили на часовых, но не любви, как у Окуджавы, а нелюбви – тотальной, всепоглощающей, испепеляющей. Умышленной. Под их тяжелыми взглядами я, русский по крови человек, ощущал себя инородцем. Вроде и гостиница посольская в пяти шагах, а ноги предательски деревенели.

Братан, убеждал я себя, не тот у тебя фейс, по которому будут бить, а паспорт только менты в метро спрашивают, да и то не всегда. И подростки эти всего лишь собрались выпить пива. Пусть тупо и молча, но это их право. Они у себя дома. Это просто невроз. Скины – они не в центре, а в районах-кварталах, жилых массивах, в ночных пригородных электричках. А тут, под сенью струй, под колоннами храма искусства что может произойти?

А произошло то, что наутро я прочитал в газетах про двух отморозков, перепачкавших вонючей краской памятник Абаю. Отыгрались, выместили ненависть ко всем узкоглазым на великом просветителе, объединившем две культуры. Счастлив Бог, что догадал моих соотечественников-казахов не выйти в ту ночь на улицу из гостиницы.

…В полупустом вагоне метро я увидел, как мрачный мордоворот гипнотизирует казахского паренька, видать, студента. «Ботаник» глаз не поднимал от учебника, он как будто уменьшился в размерах. Опять невроз? Я не герой, в жизни не дрался, и нос мне не ломали, но тут подсел к парню, завел разговор. Тот «качок» в момент ушел в расфокус, потерял интерес к потенциальной жертве. Нас уже было двое! От сердца отлегло.

Знаете, я пытаюсь понять русских москвичей. Одна такая пленница какого-то НИИ, издерганная, сокращенная по штату, недавно на отдыхе в Турции звенела мне в ухо, как ненавидит Лужкова, который впустил в страну этих черно… Как от них стало не продохнуть, а Москва не резиновая. Даже этого самого Лужкова пытаюсь понять – ведь любит он свою златоглавую сердешно, как умеет. С кулаками, которыми грозит «черным мухам», заполонившим мегаполис. Ведь хорошеет Москва при нем, как женщина в расцвет беременности. Это как посмотреть, конечно, но, право, не может баба хорошеть, если она беременна ненавистью. Я и сам ловлю себя на том, что, читая об очередной жертве насилия на расовой почве, наливаюсь злобой и, вторя солисту «Несчастного случая», «кладу я на вашу столицу вот такой вот таежный прибор». 850 раз!

Двойные стандарты, повальное очковтирательство, голодные, а потому злые менты, получающие от шмона «понаехавших тут» удовольствие вплоть до полового. Помните, как в августе 2004-го шахидки взорвали две «тушки»? На следующий день на Поклонной горе мэрия показательно митинговала против терроризма. Я своими глазами видел, как весь состав московской милиции был стянут в оцепление. И ни одного чувака в погонах не было на периферийных станциях метро. Взрывай – не хочу! Мочи кавказцев, казахов, прибалтов – никто не шарахнет дубиной. Страшно.

А наш парень-майор, которого в субботу пырнули ножом неизвестные ублюдки, хреновы защитники отечества, лежит в Склифе и борется со смертью. Один на один.

… У меня есть хороший друг, который никогда не был не то что в Москве – нигде не был дальше Туркестана. Я мечтал показать ему Чистые пруды. Привести в чебуречную «Дружба» на Сретенке – симпатичную такую пивнушку, где не тесно и банкиру с «Лукойла», и «синяку» с Сухаревки. Теперь я боюсь даже заговаривать об этом. У меня до сих пор в ушах его страшный крик: «Ты что, идиот?! Ведь я казах!». Я едва сдержался, чтобы не зареветь…

"Газета.kz" 4 июля 2006 г.