Надежда была потомственным врачом. Хорошим врачом, вдумчивым и внимательным. Работала она на самой передовой отечественной медицины – в онкологическом отделении. Больные ее любили, и когда она входила в палату, в глазах больных разом вспыхивали огоньки. Наверное, она просто отражалась в их глазах, и там вспыхивали огоньки надежды.
А сегодня Надежда, придя домой, стояла у окна и плакала. Мальчик из ее палаты умирал, ей это было совершенно ясно, и ничего с этим нельзя было поделать. Мальчику было всего 20 лет, он был умница и талантливый скрипач, и впереди у него предполагалась чудесная жизнь, если бы рак. Проклятый рак!
И сегодня, когда Надежда шла с утренним обходом, она уже хотела сказать мальчику привычные слова ободрения, что все, мол, будет хорошо, и дело идет на поправку, но… Он пристально посмотрел ей в глаза и так улыбнулся, что слова комом застряли у нее в горле. Он знал… Он уже был немножко «там», хотя все еще «здесь». Вернее, больше «там», чем «здесь». И он знал, что она знает, только зачем-то обманывает…
И вот теперь она стояла и плакала. Она не могла больше врать! Ни себе, ни своим больным. Она, проработавшая в этой области много лет, прочитавшая кучу специальной литературы, получившая опыт и навыки, так, по сути, и не узнала ничего о раке. Почему одни выздоравливают а другие умирают? Почему бывает так, что тяжелый пациент, которому, казалось, уже не выбраться, уходит домой на своих ногах, а молодой и здоровый, с начальной стадией, вдруг раз – и умирает?! Почему??? Какой же она врач, если не может ответить на такой простой вопрос?
- Чертов рак! – вырвалось у Надежды. – Посмотреть бы в твои наглые выпученные глаза!
- Ну, я… — раздался спокойный голос из-за спины.
Надежда резко обернулась и увидела, что за ее письменным столом сидит невесть откуда взявшийся мужчина, которого в нее запертой изнутри квартире не было и быть не могло.
- Только не кричите, — устало попросил мужчина, на миг опередив ее желание завопить во весь голос. – Скажите – и я испарюсь, как и не было. Но вы же хотели взглянуть мне в наглые выпученные глаза?
Глаза его вовсе не были выпученными или наглыми, а добрыми, усталыми и немного воспаленными, как будто он долго не спал.
- Кто вы? – наконец вымолвила Надежда, не без труда взяв себя в руки.
- Рак, — просто объяснил мужчина. – Просите – и обрящется. Вы просили – я пришел. Поговорим?
- О чем? – спросила Надежда и вытерла глаза.
- Обо мне. О вас. О жизни. И о смерти, конечно, — предложил Рак. – У меня есть немного времени.
- Да бред какой! – в сердцах бросила Надежда. – Я не знаю, кто вы такой, но попрошу очистить помещение.
- А ты продолжишь рыдать о юном скрипаче, которому еще жить бы да жить? – слегка прищурившись, спросил Рак.
- Откуда вы… — начала Надежда и осеклась.
Мужчина в кресле стал расплываться, видоизменяться, превращаться во что-то бесформенное, и тем не менее знакомое… На раковую опухоль, вот на что! Уж Надежде ли не знать… Видала-перевидала!
- Теперь веришь? – спросил мужчина, возвращаясь в первоначальный облик.
- Теперь верю, — решительно тряхнула головой Надежда.
Уж что-что, а гибкость мышления у нее была развита достаточно. Иначе в онкологии успешным не будешь. Да и вообще – какой хороший врач да без гибкости мышления???
- Какие у тебя ко мне претензии, доктор Надежда? – продолжил Рак.
Уже ничему не удивляясь, Надежда просто плюхнулась в кресло напротив и спросила прямо:
- До каких пор ты будешь уносить лучших?
- Что значит «лучших»? – очень удивился Рак. – Это по каким параметрам вы определили? Я, знаете ли, как вы выразились, «уношу» без оценок. Кого надо, того и уношу! Только учтите: «уносить» — не моя обязанность. Это вам к Смерти надо обратиться. У меня другие функции.
- Какие еще функции? – раздраженно сдвинула брови Надежда. – Мучить? Терзать? Приносить боль?
- Ох, Надежда, Надежда… — покачал головой Рак. – Ну и путаница же у вас в голове… Несмотря на красный диплом, недописанную докторскую и курсы повышения… Никого я не мучаю!!! Напротив – я появляюсь, когда человек выбирает мучиться…терзаться…получать боль… Сам выбирает, понимаете?
- Никто не выбирает такую судьбу, — непримиримо ответила Надежда. – Вздор несете, уважаемый!
- Да как же не выбирает, когда у меня работы невпроворот? – сердито возразил Рак. – Собственно, как и у других болезней. Но у других – другие причины. А я – болезнь несогласия.
- Болезнь чего? – поперхнулась Надежда.
- Не-со-гла-сия, — раздельно повторил Рак. – Вы никогда не задавались вопросом, почему после меня одни выздоравливают, а другие – нет?
- Да я только этим вопросом и задаюсь, — невесело усмехнулась Надежда. – Вот уж сколько лет…
- А ответ, между тем, прост и лежит на поверхности. Может быть, поэтому вы его и не видите. Вам, ученым, все бы вглубь копать…
- Ну и каков же этот самый ответ? – поторопила его Надежда.
- Да все просто. Не предъявляйте претензий. Принимайте мир таким, какой он есть. Не считайте себя умнее всех, а особенно – умнее природы. Не вредите окружающей среде. И тогда вам не грозит стать раковой клеткой!
- Кем не грозит стать? – переспросила Надежда.
- Раковая клетка – частичка, которая не согласна с организмом. По ее мнению, все шагают не в ногу, одна она в ногу. Она начинает от осознания собственной важности раздуваться, разрастаться, запускать свои щупальца на другие территории. Ей ведь важно что? Захватить все кругом, и чтобы было, как ей видится.
- Ерунда, — не согласилась Надежда. – Вы МНЕ будете про механизмы возникновения рака рассказывать?
- Ну, раз уж вы решили обратиться к первоисточнику… — скромно поклонился Рак. – Я знаю, вы склонны к познанию нового, возможно, вам и пригодится то, что я могу поведать… Тем более что традиционные знания, как я понимаю, вас больше не удовлетворяют?
- Возможно, — слегка остыла Надежда. – Возможно, вы в чем-то правы. Я буду слушать. Говорите.
- Все болезни начинаются в голове. Организм сам по себе устроен совершенно, и в подходящих условиях способен жить очень долго. Буквально века! Но человечество почему-то предпочитает травить себя всеми доступными способами – пищей, образом жизни, окружающей средой, войнами, лекарствами даже. Но главное – мыслями и эмоциями! Вот где та кнопка, которая вызывает болезни! В частности, меня!
- Не поняла, — наморщила лоб Надежда. – Как это – «вызывает»?
- Предъявляя претензии к Миру, — пояснил Рак. – Это наполняет человека таким негативом, что он становится опасен для Вселенной. А Вселенная – это Организм. На фига ему раковая опухоль???
- Угу. Схему поняла, — кивнула Надежда. – Есть в этом какое-то рациональное зерно, не скрою.
- А чего тут скрывать? – приподнял брови Рак. – Я ж говорю, все просто…
- Почему умирает скрипач? – резко спросила Надежда. – Почему от ангины умирают единицы, а от Рака…
- Слишком глубокие причины. Ангина что? – непроявленные гнев и обиды, пришло-ушло… А я – это уже последний звонок! Когда человек никаких других сигналов не воспринял! Но и я даю шанс! Если сумеешь, если успеешь понять и исправить – человек выздоравливает! Уж вам ли не знать???
- Хорошо. Тогда почему не выздоравливает скрипач? – стояла на своем Надежда.
- Слишком поздно, — пожал плечами Рак. – Процессы, они ведь тоже бывают необратимыми, верно? У него просто больше нет сил. Он не хочет больше жизни, он хочет покоя.
- Но это неправильно! – вырвалось у Надежды, и она сжала кулачки.
- Кто сказал «неправильно»? – удивился Рак. – Вы, милая Надежда, решили, что лучше всех знаете, что «правильно», а что нет? За себя – ладно… Но и за него? И за Мир? Да?
- Он мог бы…мог бы… Он мог бы стать великим музыкантом! – сквозь вновь подступившие слезы проговорила Надежда.
- Не знаю… Возможно. Но мог бы с равной вероятностью стать и наркоманом. И неудачником. И пятой скрипкой в оркестре города Урюпинска. И директором музыкальной школы. Но у него нет на это энергии. Поймите вы – Бог, сам Бог дал всем свободу воли, а вы, просто врач — хоть и хороший, я знаю! – пытаетесь эту самую свободу воли отобрать. Вы ведь все сделали, чтобы он поправился?
- Все, — всхлипнула Надежда. – И даже немножко больше!
- Ну вот! Вы – молодец, вы выполнили свою миссию. Так дайте и мне выполнить свою. Я забираю только тех, кто сам этого хочет. Поверьте мне! Остальные уходят домой, жить дальше… Это те, кто сделал работу над ошибками хотя бы на «троечку».
- Но я не согласна! – страстно воскликнула Надежда. – Это несправедливо!
- Что я слышу? — изумился Рак. – У нас в мыслях формируется болезнь несогласия? Вы что, мечтаете познакомиться со мной поближе?
- Куда уже ближе, — замотала головой Надежда. – Нет уж, спасибо. Я уж как-нибудь…по ту сторону баррикад.
- Тогда – смиритесь, — посоветовал Рак. – Боритесь со мной, я ж не против. Я не жадный. И насильно «туда» никого не тяну. Только тех, кто бездарно растратил свою энергию на борьбу со Вселенной. С волей Божьей, по сути…
- И что ж теперь, все вот так как-то…без надежды? – тоскливо спросила Надежда.
- Напротив! – вскинул голову Рак. — Теперь вы не просто Надежда! А Надежда, несущая надежду! Ведь я открыл вам эту простую тайну «красной кнопки»? Открыл! Смирение. Принятие. Согласие. Не будь для Мира «раковой опухолью» — и «раковая опухоль» не отразится в твоем теле. Только и всего! Несите надежду… Она есть! Она ВСЕГДА есть! Только она не в вас – она в самом человеке.
… Утром Надежда первым делом зашла к мальчику. Он еще не ушел «туда», он был здесь, а значит – у них все еще была надежда. И теперь она знала, что ему сказать – помимо обычных слов о том, что «дело идет на поправку».
А потом она шла по палатам, и видела, как в глазах пациентов загорались маленькие огоньки надежды – надежды на то, что кто-то придет и даст им то заветное лекарство, которое вновь сделает их полноценными клеточками Вселенной.
