В начале двадцатого, теперь уже прошлого века, когда уже успели отгреметь залпы первой мировой, а молодая Советская республика зализывала раны после братоубийственной гражданской бойни, вся Америка поголовно танцевала в сигаретном чаду подпольных дансингов под упоительно-пьянящие звуки томного аргентинского танго и под задорный, невероятно популярный чарльстон. 
Чарльстон, как и многие танцы, покорившие впоследствии Европу и Америку, имеет в своем происхождении африканские корни.

  
 Родиной чарльстона, по некоторым источникам, являются острова Кабо-Верде. Да, те самые, откуда родом великолепная и неподражаемая Сезария Эвора. Название танцу подарил порт Чарльстон, а его родоначальниками стали негритянские докеры, выбивавшие ногами нехитрый ритм в свободное от работы время. Собственно, существует распространенная версия того, что порт Чарльстон и стал родиной танца, что вполне вероятно. Сомнения не вызывает только то, что корни у танца африканские и связаны с популярной музыкой 20-х гг. – рэгтаймом.

Чарльстон танцуется в размере 4/4 и имеет синкопированный ритм. Для него характерны энергичные движения рук и быстрые повороты стоп пятками внутрь и наружу.

Неудивительно, что в Америке чарльстон танцевали все. Легче танца для исполнения просто невозможно себе представить. Его можно было танцевать одному, с партнером или в группе. Движения мог освоить буквально кто угодно. Да и движений-то было совсем немного, разные источники называют разные цифры, но большинство склоняются к тому, что весь репертуар движений танца ограничивался цифрой 74.

Особенно любим танец был девушками, которых принято называть забавным словечком «флэпперы» (от англ. – хлопушка), этакими молоденькими эмансипе, бросавшими вызов миру своим ярким и вызывающим макияжем, откровенным интересом к мужским хобби и увлечениям, и заодно перенявшими считавшиеся традиционно мужскими привычки и занятия вроде курения, распития спиртных напитков (это во времена–то Сухого закона!) и вождения автомобиля. Разумеется, ни одна уважающая себя «флэпперша» не могла пройти мимо такой остромодной штучки, которой вдруг сделался чарльстон.

Тем более что резко укоротившиеся платья, а заодно и волосы в погоне за красотой, воплощавшейся отныне в короткой стрижке «боб», совсем не мешали, а напротив, весьма способствовали этому увлечению. Майский выпуск «Атлантик Мансли» от 1920 г. писал о том, что флэпперы танцуют под «варварский визг странных инструментов, и вот вам уже кажется, что перед вами маскарад в сумасшедшем доме». 
В 1925 году волна увлечения чарльстоном докатилась и до Европы, во главе с легендарной Джозефин Бейкер, которая впервые исполнила его на сцене в Париже и Берлине.

Чарльстон стер границу между танцем, на который принято смотреть, и танцем, который принято танцевать. Он прекрасно годился и для того, и для другого.

Впервые в кино чарльстон танцевала все в том же 1925 году Бесси Лав, в фильме «Король на Главной улице». 
Чарльстон принес пользу и Джоан Кроуфорд, карьера которой пошла в гору, в том числе и благодаря победам на многочисленных конкурсах по чарльстону.

Не должна быть в обиде на этот танец и Джинджер Роджерс, которая на протяжении короткого периода считалась королевой чарльстона.

Эпоха джаза продолжалась, а чарльстон постепенно уступил место своей новой вариации – танцу «линди хоп», который с таким успехом исполнял оркестр Чика Уэбба. Впереди – недолгая вспышка популярности новомодного танца «шимми», повальное увлечение свингом, но это до поры до времени. До того времени, когда почти спустя 40 лет чарльстон не возродится из пепла, как птица Феникс, и заживет второй жизнью. Теперь уже вечной.