Отрочество. У зеркала.
Скованность девичьей наготы.
Зеркала немого удивленье.
Странная потребность и веленье
Узнавать. Намеренья чисты:
С робостью исследуя себя,
Прикоснуться к нежным полусферам,
Сопоставить с признанным примером,
То – свое – пока что не любя.
В беззащитной колкости углов
Уловить грядущую округлость,
В слабой ткани – зрелую упругость,
Тайну отношения полов,
Светлую услышать тишину,
Вздрогнуть, съежась от прикосновенья
Сквозняка, и в это же мгновенье
Испытать неясную вину.
Ужаснуться, отрывая взор,
Действиям крамольным и без толку.
Облачившись в шорты и футболку,
Со скакалкой выпорхнуть во двор.
Ольга Альтовская
Be Cool
Триннадцатого в пятницу с балкона
Влетела в спальню чёрная ворона
И каркнула без всякого пардона:
- Молилась ли ты на ночь, Дездемона?!
Из шкафа выполз призрак почтальона
Похожий на большого скорпиона.
- Вам телеграмма! - крикнул разъярённо -
Молилась ли ты на ночь, Дездемона?!!
Какая-то горбатая персона
В измятом платье жуткого фасона
И с носом вдвое больше патиссона
Взломала дверь дубовую с разгона.
В руках персоны пыльная икона,
Из пасти - стойкий запах самогона,
Шипит персона мерзко, монотонно:
- Молилась ли ты на ночь, Дездемона?..
И туша трёхголового дракона
(а вместо шей у твари - три питона!)
За ней ползёт, не сдерживая стона:
- Молилась ли ты на ночь, Дездемона?!
А следом - тело чёрного бизона,
На морде и спине - куски газона...
Рычит он: Гроб открыт! Конец сезона!
Молилась ли ты на ночь, Дездемона???
С постели не вставая (нет резона),
Зевнув, вербализирую я сонно:
- Испорчу рифму вам определённо,
Но я не Дездемона, а Наташа.
Ночная Бабочка
Девочка-скрипачка
Девочка по улице бежит.
Держит скрипку и сама как скрипка.
На устах у девочки улыбка
Рыбкою зеркальною дрожит.
Ну куда ты, милая, постой!
Девочка ты или вдохновенье?
Или просто ветра дуновенье
В этой дымке города густой?
Леонид Сорока
К 8 марта (от имени женщин)
Когда-то немецкая дама одна -
Какая-то Роза, а может быть, Клара -
Мужчин наказала на все времена,
Они и не ждали такого удара.
Ах, женщины! Как их затеи вредны!
Им только бы резать мужчин без наркоза!
Короче, в начале той давней весны
Придумала праздник та Клара иль Роза.
И из году в год половине мужской
Является день тот кошмаром, авралом.
"Нас мало, - вздыхают мужчины с тоской, -
А женщин-то - их, извините, навалом!
И так-то они нам даны на беду -
А тут еще праздником к стенке прижали!"
…А женщины ждут. Им хоть раз бы в году
Дождаться, чтоб их мужики ублажали.
И вот им покоя мечты не дают:
"А вдруг нас мужчины в заветную дату
Осыплют цветами, в стихах воспоют,
Помогут в работе, повысят зарплату?!."
Не лучше ль, подруги, бокалы налить,
Чем милости ждать от мужской их природы?
Им - только б на нас всё, на слабых, взвалить:
Борщи и кошелки, пеленки и роды.
Ах, леди, сударыня, фрау, мадам!
Не будем мечтать о подмоге, зарплате -
А, чокнувшись с братьями, выпьем за дам!
(Мы с ними давно уже чокнулись, кстати!)
А вы, наши братья, приняв по одной,
Взгляните на дело спокойно и просто:
Наш праздник - и лишний для вас выходной,
И - самое главное - повод для тоста!
Зашла на огонёк. Обидеть не хотела.
Делилась, не скупясь, не требуя наград.
Ей было невдомёк, что есть не только тело
И что иная связь интимнее стократ.
Кто может объяснить: уродство ли, беда ли -
Ущербности печать и духа нищета?
Убогих - в чём винить? Им крыльев недодали.
Что душу обличать, когда она пуста?
С тех пор, как в Эдеме нашкодила Ева,
Мы, женщины, – жертвы господнего гнева.
Та Ева грехом осквернила Эдем –
И этим пред Богом весьма провинилась.
За это у женщин так много проблем,
Которых мужчинам вовеки не снилось.
Буквально с невинных девических лет
За Евины штучки мы держим ответ...
Две женщины
Две женщины проснулись и глядят -
Проснулись и глядят в окно вагона.
Две женщины умылись и сидят -
Друг дружку наряжают благосклонно.
Две тайны примеряют кружева,
Им так охота выглядеть красиво!
Одна из них пять платьев износила -
Она пять лет на свете прожила.
Одна пять лет на свете прожила
И повидала разного немало.
Другая - пять смертей пережила
И пятый свой десяток разменяла.
Две ясности, две хитрых простоты
Играют в дурачка на нижней полке,
А сам дурак лежит на верхней полке,
Заглядывая в карты с высоты.
Там на заход валетик желторотый,
Там на отбой четыре короля,
Там козырями черви под колодой,
Там за окном летучая земля.
И карты сообщают так немного,
И так земля летучая легка,
И так длинна, так коротка дорога,
Что можно спать, не слушая гудка.
Дмитрий Сухарев
Из отеческих наказов
Жениться, сын, женись,
Коль время подоспело,
Но только не ленись,
Ищи жену умело.
Старайся освежить
Подвянувшие гены,
Чтоб жить нам не тужить
Под флагом гигиены.
Татарка — вот огонь,
Не гены, а подарок!
Татарку пальцем тронь —
Останется огарок.
Голубит допьяна!
Воспряло б наше древо!
Обидно, что она
Не прочь гульнуть налево.
Бери жену позлей —
Полячку, для примера:
На нас, на кобелей,
Нужна крутая мера.
Красива и статна,
Не девка — королева!
Обидно, что она
Не прочь гульнуть налево.
Еврейка — вот душа,
Притом в уютном теле!
На кухне хороша
И ласкова в постели. Роскошная жена —
Пленительная Ева.
Обидно, что она
Не прочь гульнуть налево.
Не знаю, как и быть.
А может, по старинке
Невесту раздобыть
В архангельской глубинке?
Вот счастье! — царство льна,
Стеснительная дева...
Обидно, что она
Не прочь гульнуть налево.
А впрочем, сын, пора
Оставить эту ноту:
Ведь глупо ждать добра
От брака по расчету.
Когда самой судьбой
Предъявится невеста,
Тогда само собой
Нам станет все известно.
Дмитрий Сухарев
Берегиня
Этот суффикс привычен вполне:
Есть гусыня, графиня, княгиня –
И к очаг берегущей жене
Приспособлен ярлык: «Берегиня».
Значит, русский язык не зачах!
Скажем, муж твой – алкаш и повеса.
Но – сиди, охраняя очаг,
И поддерживай жар, берегесса.
И когда своего мужика
Ждёшь-пождёшь в темноте новолунья,
Много слов с твоего языка
Так и просится вон, берегунья!
А мужик погулять не дурак –
Погудеть, покутить, порезвиться.
Так и хочется плюнуть в очаг!
Но сидит у огня берегица,
Размышляет о разных вещах,
Не теряя присутствия духа...
Может, маслица плюхнешь в очаг
Иль водицей зальёшь, берегуха?
Шизель (Любовь Сирота)
Подарок женщине
Вы ослепительно прекрасны!
Я в этом деле знаю толк.
Ах, Ваша кожа так атласна!
Ах, Ваши волосы – как шёлк!
Фигурка Ваша – безупречна,
Признаюсь честно, не юля.
Какая грудь! Какие плечи!
Какие ножки, ой-ля-ля!
Ах, нет достойного сравненья,
Чтоб описать Ваш нежный взгляд.
Какая грация в движеньях!
Как эротичен Ваш наряд!
И аромат у Вас особый –
Так пахнут яблоки в саду.
Я Вам принёс одно для пробы…
Кусайте ж, Ева! Ну, я жду!
Евгений Меркулов
Ева и Творец
Когда Творец, наполнив чрево,
В Эдеме сладко почивал,
К нему явилась дева Ева,
И ну устраивать скандал.
Что, дескать, всё ей надоело
В так называемом раю,
И что для девушки – не дело
Впустую тратить жизнь свою.
Что ей тут скучно, одиноко.
Нет ни подруг и ни друзей.
А от Творца-то много ль прока?
Хоть Бог, да всё ж – не пара ей.
– Замолкни, чёртова зараза!
Аз мужика тебе воздам,
Чтобы решить проблемы разом,
И назову его – Адам.
Тебе он мужем станет верным,
Поскольку женщин нет вокруг.
Ему трепать ты будешь нервы,
А мне базарить недосуг.
Но за подобную услугу
Я наложу один запрет –
Не смей рассказывать супругу,
Что первой ты пришла на свет.
Евгений Меркулов
Все! Хватит жить с авоськами, с котомками
Тащить с базара в дом со снедью кладь
И перышками хрупкими и ломкими,
Бранясь и негодуя, потрясать!
Меняю стиль. Спиралями закручены
Моих волос крутые завитки,
И в них, как будто новая, излучина
Уже не первой свежести щеки.
И силуэт пальто, слегка приталенный,
Прикрыл огрехи тела и – грехи.
Готовы – взгляда холод и проталины,
Походка "трепещите, мужики!"
Под кремом годы – лучики, не борозды.
На антураж мои"жеребцы" косят,
Я – незнакомка, женщина без возраста.
Убью того, кто даст мне пятьдесят!
Ольга Альтовская
Женщина
Из разных зол, мне, выбирая меньшее,
От главного себя бы оградить.
Под временем нещадным бьется Женщина,
Звенит струной натянутая нить.
Одежда, грим... А годы тем не менее
Все хуже получается скрывать.
Безжалостно общественное мнение –
В толпе уже не «девушка», а «мать».
Но стоит ли стремиться ультрамодною
Стать снова? Только рано – и святой.
Ведь сколько за улыбкою джокондовой
Желания с высокой чистотой.
И мягкости во взгляде, в плавных линиях,
И в поступи неспешной в суете.
У Женщины нет возраста, нет имени,
Есть вечное стремленье к красоте,
К тому, чтоб звезды падали и падали –
Пусть зеркало не слишком нынче врет –
Чтоб «ах, какая женщина, не правда ли?»
А коли так, с улыбкою – вперед!
Ольга Альтовская
Мы только женщины...
Мы только женщины - и, так сказать, "увы!"
А почему "увы"? Пора задеть причины.
"Вино и женщины" - так говорите вы,
Но мы не говорим: "Конфеты и мужчины".
Мы отличаем вас от груши, от халвы,
Мы как-то чувствуем, что люди - не ветчины,
Хотя, послушать вас, лишь тем и отличимы,
Что сроду на плечах не носим головы.
"Вино и женщины"? - Последуем отсель.
О женщина, возьми поваренную книжку,
Скажи: "Люблю тебя, как ягодный кисель,
Как рыбью голову! Как заячью лодыжку!
По сердцу ли тебе привязанность моя?
Ах, да! Ты не еда! Ты - человек! А я?"
Новелла Матвеева
Монолог Дездемоны
Нет, погоди, Отелло, не души,
Дай напоследок крем-брюлле откушать.
Смажь руки детским кремом, не спеши,
Вся ночь ведь впереди – потом задушишь!
Где зеркало? Ой, прядь волос ко лбу
Прилипла... Ну, куда это годится?!
Хочу красивой выглядеть в гробу!
Позволь мне причесаться и умыться.
И вот еще - не хмурь чело, пойми:
Без макияжа – тлеть мне в пепле ада!
Так... пудра, тушь, румяна... Черт возьми!
Куда запропастилась вдруг помада?
Нашла, нашла... Ты так нетерпелив!
Плюс, минус полчаса – большое дело!
Возьми вот, пригуби ликер из слив,
Мой милый, местью пышущий Отелло.
Остались пустяки: лишь маникюр
Да педикюр... отдать в химчистку платье...
Вручную ведь нельзя стирать велюр!
От этого на платье – куча пятен!
Ну, вот, почти готова. Что с тобой?
Почто склонил ты голову, Отелло?
Ты спишь?.. Спокойной ночи, дорогой!
А я и помолиться не успела...
тетя sonя
Вот женщина: пробор и платья вырез милый.
Нам кажется, что с ней при жизни мы в раю.
Но с помощью ее невидимые силы
Замысливают боль, лелея смерть твою.
Иначе было им к тебе не подступиться,
И ты прожить всю жизнь в неведении мог.
А так любая вещь: заколка, рукавица –
Вливают в сердце яд и мучат, как ожог.
Подрагиванье век и сердца содроганье,
И веточка в снегу нахохлилась, дрожа,
И жаль ее, себя и всех. Зато в страданье,
Как в щелочной воде, отбелится душа.
Не спрашивай с нее: она не виновата,
Своих не слышит слов, не знает, что творит,
Умна она, добра, и зла, и глуповата,
И нравится себе, и в зеркальце глядит.
Александр Кушнер
Плясунья
С муженёчком я жила,
Не варила, не пекла,
Драгоценного лекарства
Полстакашка приняла.
Резво бёдрами кручу
Да ногами топочу,
От сердешного, конешно,
Я уж точно получу!
Ох, бей меня, муж,
Выгоняй меня, муж,
Не могу остепениться,
Вот такая я уж!
И кудри трепал,
И в спину пинал,
Так работал кулаками,
Что и замертво упал.
А я – молода,
Поглядите – хоть куда!
Прибодрилась, припудрилась
И опять – айда!
Опять – руки в бок,
Опять – прыг да скок,
Вокруг мужа дорогого
То шажочком, то вприскок.
Поддам огоньку!
Резвы ноги на скаку.
С развесёлою женою
Не живётся мужику.
Ох, бей меня, муж,
Выгоняй меня, муж,
Не могу остановиться –
Вот такая я уж!
Дроблю на бегу
Ногой за ногу,
Ничего с собой поделать,
Добры люди, не могу.
Развод – так развод,
Любой подберёт.
Это только невесёлых
Никто замуж не берёт!
Валентина Кошелева
Надевать не стану юбку узкую,
Чтоб казаться чуточку стройней!
Я люблю свою фигуру «русскую»…
Как там говорится? Всё при ней?
Всё при мне, причем всего – в достатке.
Что лукавить: кое-где – в избытке…
Я – богиня сливочной помадки!
Или жрица шоколадной плитки!
И в моих округлостях таится,
Кажется, Загадка Мирозданья…
Вам такой, худышки, не добиться
Амплитуды бёдер колебанья!
Ароматы сдобы источая,
Я себя впечатываю в Вечность,
Собственный стандарт провозглашая:
100 (сто) х 100 (еще раз сто)+ (и бесконечность)…
Катя
У меня призваний – тыща штук!
Я их все придумала не вдруг –
Я сама с собой вступала в бой…
Кстати, вот призваний список мой:
рвать цветы, стоять на голове,
в дождь босою бегать по траве,
пробовать боярышник на вкус,
жарить рыбу, разрезать арбуз,
слушать, слышать, старших уважать,
малышей до дома провожать,
плакать, хохотать и пить вино,
а по выходным ходить в кино,
кроликов домашних разводить,
никому ничем не навредить,
ёлку наряжать под новый год,
красить губы и варить компот,
в зимний холод в прорубь не влезать,
вечерами что-нибудь вязать,
верить в Чудо, доверять людям,
не стрелять по белым лебедям,
сказки с выражением читать,
очень долго столбиком считать,
сельдерей растить и мяту мять,
виртуозно памперсы менять,
танцевать, бояться, ворожить,
хвастаться, со спортом не дружить,
забывать обиды через миг,
с шепота переходить на крик,
волю не давать своим рукам,
не ходить за Счастьем к дуракам,
обниматься, ластиться, любить,
в августе простуду подцепить,
за Мечтой тянуться в облака,
не жалеть для кошек молока,
не желать от жизни ничего…
и не знать Призванья своего.
Катя
Я вроде не глупый, слыхал про Канта*,
Но в толк не возьму я никак:
Откуда в квартире моей чистота?!
Куда исчезает бардак?!
Жена (был таков у меня постулат)
Стирает и моет полы.
Раз так, где затертый домашний халат?
Где руки, как крест тяжелы?
Ведь это она варит завтрак, обед
И ужин, паря у плиты?
Но только мешков под глазами-то нет…
И нет на щеках бледноты…
Все время красива, нежна, весела.
Нарядом не прочь щегольнуть.
Видать, и ее по хозяйству дела
Не слишком тревожат - отнюдь!
Домой после смены приходишь - уже
И ужин. И в доме уют.
Ну да, задержали друзья в гараже,
Так только ж на 20 минут!!!
Я версий немало в уме перебрал,
И все же склоняюсь к одной:
Возможно, оно и не есть криминал,
Но в доме живет ДОМОВОЙ!
Ну кто, как не он, от супруги тайком,
Нас с ней от хлопот уберёг?
Пойду, угощу-ка его молоком.
Моей-то, поди, невдомёк.
_______________
* Кант Иммануил - философ и учёный
Вшокеблин
Краткая правда, без лишних заковырок
Сердечно, откровенно и не вчуже,
Открыто, наяву ли, иль во сне
Завидую я собственному мужу:
Как счастлив он женатым быть на мне!
О!ЗС
У зеркала
Первых морщин колея неглубокая –
Легче слезинке бежать.
Время копытцем по зеркалу цокает –
Ни оседлать, ни сдержать.
Лета и весны им были обещаны,
Далей распахнутых синь.
Смотрится в зеркало времени женщина,
В зеркало первых морщин...
Ей бы хватить его оземь, в осколочки,
Да каблуком притоптать.
Грима чуть-чуть, сарафанчик с иголочки,
Вот и опять двадцать пять...
Чьей-то улыбкой в пути окрыленная,
Гордо глядит на мужчин.
Ночью у зеркала слезы соленые
Ищут дорожки морщин...
Ирина Карцева
Осень золотая
За окном бушует
осень золотая! –
Разбудил супруг мой
спящую меня.
Золотым колечком
одарил. Я таю.
Но в глазах не видно
радости огня.
У меня колец тех –
штук примерно тридцать,
Пальцев не хватает
сразу все носить!
За дежурной фразой:
"Как брильянт искрится!"
Следует по другая:
"Мон амур, мерси!"
Я ж, сказать по-правде,
ни бум-бум в брильянтах,
Чистый он, нечистый –
я не отличу.
Я придаток-кукла
к мужу-коммерсанту:
Выгляжу прекрасно,
красочно молчу.
Осень золотая,
золотые цацки:
Часики, чепочки,
серьги и браслет.
Да еще вот этот
пошлый и дурацкий
Супер экслюзивный
золотой лорнет.
Сквозь лорнет гляжу я
на родного мужа
(Видимся мы редко,
лишь по выходным)
Говорит он: "Зря ты
испекла на ужин
На манер крестьянский
плюшки и блины!
Это не престижно,
и вредит карьере!
Лучше в ресторане
на виду у всех
Кушать суп из устриц
в милой атмосфере
И, внушая зависть,
нежить свой успех!"
Осень золотая,
твой наряд так ярок,
Но наступит скоро
белая зима.
Белых шуб песцовых
получу в подарок
Уйму... Сколько в сумме –
не сочту сама.
Не вздымаю брови,
не кусаю губы,
«Щастя» в жизни столько –
можно окосеть!
Как предмет успеха
мертвой белой шубой
Мне на фоне мужа
век в шкафу висеть.
О!ЗС
Мысли в палате роддома № 4
в перерыве между кормлениями
Синеет морозно бутыль с молоком.
От простынь пахнуло зимой.
И койка в роддоме, как старый паром,
Скрипит под тяжелою мной.
Он вез многих женщин, жестокий матрац,
К туману на том берегу...
В подушку, изрытую, словно кора,
Вминаю щекою серьгу.
Мой мальчик родной, на кого ты похож?
Кормить бы скорей принесли!
Как пальцы, нас сводит морозная дрожь
От самых истоков земли.
Мне нянька побрызгает щеки водой
От боли, как дождик с небес.
Мы выжили, сын! И двойною звездой
Летим через поле и лес.
В палате дыхания всех матерей
В крестьянскую песню сошлись.
Смотрю я на ржавые стрелы бровей,
На луны закинутых лиц.
Здесь в серость подушек казенных до дна
Вминается свет заревой...
Голубушки, жизнь, как лепешка, вкусна,
А сын мой здоровый, живой!
Голубушки, спите. Не сон это – миг.
Подглазья черны, как мазут.
Не быть сновиденью! Каталка гремит.
То деточек наших везут.
Кричат они хором, кричат без конца,
И рву на груди я халат,
И грудь, и рука – продолженье лица,
Где слезы, как звезды, стоят!
Кормись, мой родимый! Я нынче – еда,
Святое слепое питье.
А после прозренье придет и беда,
И радость затопит ее.
И жить будет трудно, как поезд вести,
И жить будет сладостно так,
Когда нас земля, подержавши в горсти,
Зажмет в слепошарый кулак.
Сынок! Не придется изведать тебе
Родильных, крестильных ли мук,
Но женщина вспыхнет в кирзовой судьбе,
И синью прорежется внук.
И, шкаф размыкая, достанет сноха
На просьбу мальца:
– Покажи!.. –
Подснежник серьги – с ней, от боли глуха,
Я корчилась в битве за жизнь.
Елена Крюкова
Афродита
Ты вышла из моря, сияя
Величественной наготой,
Вся в брызгах и в пене, босая,
Как будто бы вызов бросая
Природе своей красотой.
От нежного светлого тела
Зарделся зарею восток.
Земля под тобою запела,
Цветами навстречу взлетела,
Травой расстелилась у ног.
Сквозь камни и льды вековые
Ростком потянулось добро.
Рассыпались идолы злые.
Тогда-то, быть может, впервые
Схватился поэт за перо.
Девочки из глянцевых журналов,
Жрицы грёз, наложницы услад –
Страстный след румян на скулах впалых,
Бархат животов, волос каскад,
В бесконечность стрелами – ресницы…
Искуситель-Змей и в Наши Дни
Шепчет Еве: Ты потри страницу –
Будешь пахнуть так же, как они!
Ева, моя милая, не надо!
Ты уже вкушала этот плод!
Как известно, Дьявол носит Prada.
Ева, тебе Prada не идет.
Некрасивая, нескладная,
Что ж поделать, какая есть.
Недостатков предостаточно,
Но достоинств не перечесть.
Что ж вертеться часами пред зеркалом,
Не прибавится ничего,
Есть душа и вера, а значит-
Нужно жить и верить в него.
Принц появится, будет неузнанным,
Королем он станет любя.
Что ж, мартышка, когда-нибудь влюбишься
И когда-то полюбят тебя.
Не сердись, не ходи ты хмурою,
Только вот запомни совет,
Если вдруг он нежданно явится,
Не спеши сказать ему нет.
Мария Никитенко
Мамочка, мама, я ухожу,
Прости, что еще так рано.
Перед уходом своим не дрожу,
Поверь, мне было не мало.
Прости за все ссоры, я глупой была,
Вернее обычной девчонкой,
И по теченью жизни плыла,
Вечно твоим ребенком.
Быть может, не складен будет мой стих,
Но в нем я хочу сказать,
Что ветер жестокий в поле утих,
Ведь я вспоминаю мать.
Где-то шумит над усохшей рекой
Старая, старая ива,
Мама, прошу, никогда не забудь,
Как я тебя любила.
Ты лучшей из всех матерей была,
И быть не могла другой,
Слезы утри и забудь печаль,
Я буду всегда с тобой.
Чтоб не случилось, ты помни, когда,
Беда постучится в твой дом,
Вспомни меня, какой я была,
Я буду всегда с тобой.
Мария Никитенко
Нас познакомили мои подруги.
Была весна, цвели нарциссы и сирень.
Твои красивые слова, глаза и руки,
Запали в душу мне, в тот майский день.
Я поняла, что ты меня моложе,
Что хуже знаешь непростую жизнь,
Что сны и грезы для тебя дороже,
Чем эта странная пустая быль.
А я жила проблемой и заботой,
И время подбивало иногда,
Расплакаться за пройденные годы
И не всегда законные дела.
Тропа любви свела нас не случайно,
И это был благословенный день,
Когда в твоих глазах сияло счастье,
В моих же лишь обманчивая тень.
Я не могла и просто не умела,
Смеяться над прошедшею судьбой.
И не когда бы даже не посмела,
Сказать тебе, как хорошо с тобой.
Тогда в душе моей расцвел подснежник,
Его благоуханный аромат,
Затмил мои тревоги и, как прежде,
Я ожила, казалось, ты мне рад.
Опять вокзал, все ближе к дому,
Я прочь из края этого ушла,
Хочу я позабыть туда дорогу,
Где грешную любовь свою нашла.
В том доме, где прошло всё детство,
Я постараюсь о тебе забыть,
И думая о сбереженной чести,
Я разучусь когда-нибудь любить.
Мне будет плохо, знаешь, очень плохо,
Я буду выть, как волки на луну.
Я буду думать о тебе, но только,
Свою мечту о счастье сберегу.
Ты посмеялся над моей любовью,
Залатанное сердце не болит,
Вот ты, вот я, вот мы с тобою.
А вот мой домик карточный горит.
Я знаю, только время лечит,
И это всё произошло уже.
Я не забуду эти встречи,
И ненависти нет в моей душе.
Ты приходи, ты смейся надо мною,
Рассказывай о лжи своей друзьям,
Гордись умом своим, собою,
Я улыбнусь тебе… Уже не здесь, а там.
Мария Никитенко
Стояла голову склонив,
Ей стыдно было, но терпела,
Боялась мыслей, дум своих,
Продать себя она хотела.
Их было трое в этот раз,
И на «товар» они смотрели
Но в ней, не поднимавшей глаз,
Красавицу не разглядели.
Была несмела и робка
И выбирать ее не стали,
Чуть не заплакала она,
Когда назад ее позвали.
Ведь был там тот, кого она
Напрасно обмануть пыталась,
И вот любовная стрела
К сердцам их медленно прокралась.
Он спас ее, ее любил,
Но ей не научился верить,
И так хотел, и так решил-
В судьбу ее закрыты двери.
Стояла голову склонив,
Ей стыдно было, но терпела,
Боялась мыслей дум своих,
Убить себя она хотела.
Мария Никитенко
Украдкой утерев слезу,
Ты ждешь меня,
Но я сегодня не приду,
Прости, родная.
Ты знай, я помню о тебе,
Я так тебя люблю,
Что от своих нелепых дел
Когда-то отойду.
Приятно детство вспоминать,
Свою деревню, дом,
И где бы только не была,
Я помнила о нем.
Совсем недавно повзрослев,
Забыла я так рано
Про самый детский свой инстинкт
Защиты ждать от мамы.
Мне стыдно ссоры вспоминать,
Как виновата я,
Прошу, прости меня опять,
Я так люблю тебя.
Но что же делать, эта жизнь
Всегда свое возьмёт,
Среди звонков и редких писем
Вдруг новый день придет.
Мария Никитенко
Я жду тебя, еще терплю
Усмешки злые, не ломаюсь,
Я жду тебя, еще люблю,
Но никогда не улыбаюсь.
Мне глаз твоих не позабыть,
И пусть слова твои наивны,
Я не смогу без них прожить,
Я не смогу познать всей жизни.
Ты приходи, забудь печаль,
Ведь я тебе не изменяла,
Сейчас мне жаль, мне очень жаль
Того, чего не доказала.
Я знала гордость, и теперь
Ее, наверно, не осталось,
Но только не откроешь дверь
В тот мир, где раньше я смеялась.
Маария Никитенко
и ещё много чего на сайте
stihipro.ru