"Это хорошо. Видела бы ты сейчас свою пизду. Такая красная, распухшая. Но это не страшно. Скоро пройдет. А сейчас займемся всем остальным. Сначала - твоя жопа". Сказав это, Ирина плюнула на Машин анус и тут же  воткнула в него толстый резиновый член. Девочка вскрикнула от неожиданности. Анус ее резко сжался, выталкивая член наружу, но Ирина резким движением втолкнула его обратно на всю длину, так что он полностью скрылся в Машиной прямой кишке. Анус за ним резко сжался в маленькую дырочку. Маша заерзала тазом. Видно было, что член доставляет ей неудобство, но вытолкнуть его из себя у нее не получалось. Понаблюдав некоторое время за безуспешными попытками дочери вытолкнуть член, Ирина удовлетворенно улыбнулась и сказала,
"Ничего, скоро привыкнешь... А сейчас будет еще интересней...". Она сняла со связки одну прищепку и одела ее Маше на половую губу. Маша резко вздохнула. Тогда Ирина потянула прищепку на себя, оттягивая дочери губу. Прищепка держалась крепко и не отпускала. Маша простонала,
"Мам, пожалуйста, не надо... Мне больно..."
"Тебе и должно быть больно, шлюха. Чтобы ты надолго запомнила этот урок". Сказав это, Ирина одела еще четыре прищепки на ту же губу, а потом еще пять на вторую. Зайдя к дочери спереди, она сняла со связки еще две прищепки и одела их ей на соски. Потянула их вниз, оттягивая соски. Прищепки держались крепко, расплющивая и впиваясь в нежную, розовую кожу. Маша стонала, низко опустив голову.
"Держи голову прямо", сказала ей Ирина, и встала перед ней на четвереньки, прижавшись к лицу своей промежностью,
"Лижи. И получше. Старайся, как можешь. Даже собака лижет лучше, чем ты", сказала она дочери, подтягивая к себе за поводок Принца. Поставив дога перед собой, она обхватила рукой его член и немного подрочила. Потом оттянула с него кожу, покрытую шерстью и двумя пальцами стала удерживать ее у основания. Покачав член Принца в разные стороны, она подлезла головой ему под живот и взяла в рот его толстый, фиолетовый член. Облизав его по всей длине, она вытащила его изо рта и опять покачала перед собой.
"Собачка моя, любимая. Утебя такой замечательный член. Я его обожаю. Такой большой, красивый. Ты сделал мне приятное, теперь моя очередь. Сейчас ты кончишь так, как не кончал ни с одной сукой. Собаки ведь не умеют сосать так, как я", сказала она, поглаживая свободной рукой его яйца. Открыв рот, она принялась жадно сосать член Принца, издавая громкие чавкающие звуки. Собака виляла хвостом и тихо поскуливала. Несколько раз Принц дергался в сторону и его член, с громким хлюпающим звуком, выскакивал изо рта Ирины, но она ловко подтягивала его обратно к себе и снова начинала сосать. Все это время Маша исправно лизала влагалище матери, и не видела, что происходит у них с Принцем. До нее доносились только звуки, но и этих звуков для нее было достаточно, чтобы возбудиться. Она вспоминала кассету, которую смотрела вчера, и представляла в различных сценах себя, мать и этого огромного дога. Ее бритое влагалище было мокрым от липких выделений. Она чувствовала, как подрагивает ее клитор. Прищепки на половых губах и сосках уже не причиняли такой боли, как сначала, но при малейшем движении они мотались в разные стороны, напоминая о себе небольшими всплесками тупой
Do you think we're forever?"Anathema", 1996 ...Время идет по нам подкованными сапогами, перетирая души на жерновах истории. И теперь, когда я с трудом дотаскиваю свое тело до прохладной постели, борюсь с одышкой и резкой болью в груди, когда волосы мои белы как снег, а глаза застилает пелена расплывчатости, теперь я вспоминаю их все чаще и чаще, вспоминаю моих Женщин, и туман кружит голову. Почему именно теперь, кто может знать. Душными бессонными ночами вливаются в кошмары сна наяву эти воспоминания, и тогда голова становится чужой, мысли плывут маревом неизбежности и не хочется наступления утра......Помнишь ли ты, моя милая, моя Первая Женщина, когда впервые встретила меня? Память - это проклятие, она тревожит душу и рвет ее на части, на до и после, на тогда и теперь... Я помню. Помню, когда впервые увидел в тебе Женщину, не просто человека, а именно Женщину. И влюбился... Помнишь ли ты, как давно это было? Еще в институте, первый курс института, практика... Лето, солнечное жаркое лето обнимало нас, лелея в своих объятиях. Мы были так молоды... Помнишь ли ты, сколь молоды были наши души, неизведавшие предательства близких, серых будней и несправедливостей жизни? Или, может, ты вообще не помнишь ничего, твоя память стерта челюстями забот, истыкана иглами необходимости, и показывает тебе только расплывчатые картинки счастливых снов? Мне жаль тебя, милая, если ты смогла забыть счастье юности, если ты вообще не помнишь меня... Но что тебе за дело до одинокого существа, выплескивающего на бумагу свои мысли? Я не сержусь на тебя, я стираю память ластиком карандаша......Ты была тогда в нашей группе, я был рядом с тобой целый день. Носился с теодолитом по полянам и мог любоваться на твои ноги сколько угодно... О, эти ноги! Загорелые, слегка исцарапанные, двумя тоннелями пронзающие мои фантазии по ночам... И твой животик. Ты ведь была в топике, верно? Каждый день ты приходила на практику в топике и юбке, открывающей твои великолепные ноги и восхитительный животик... И я сотни раз раздевал тебя взглядом... Пытался заглянуть в соблазнительную тень под краем топика... Но ты была богиней в моих глазах. И ты была занята. Он вился вокруг тебя, твой старый друг, любимый еще с детского сада...... К чему эти воспоминания? Изливать свое бессилие на чистые листы, марая их ночными поллюциями фантазий, пытаться совершить невозможное, вычеркнуть из жизни лучшие годы...... Ты помнишь тот вечер, когда я впервые позвонил тебе? Смешно, правда? Я был в стельку пьян, я еле дошел до дома, сладкий кагор лился у меня из ушей. Но ты даже не заметила этого. Мы с тобой мило проболтали два часа, потом я пригласил тебя в кино. На завтра. И заснул прямо в кресле у телефона, совершенно забыв, что я звонил тебе...Ты помнишь, как ты пришла ко мне в условленное время, красиво одетая в белую блузку и темно-синюю юбку? Ты удивленно смотрела на меня, пока я судорожно пытался прийти в себя, совершенно оглушенный таким счастьем - ты пришла ко мне! И мы пошли в кино, и ты никак не верила мне, что я ничего не помню, смеялась и думала, что я разыгрываю тебя... В тот вечер мы долго стояли на лестнице, ты помнишь? Просто стояли, молча, и смотрели друг другу в глаза. Ты помнишь, что именно в тот момент поняла, что любишь меня? Ты положила свои руки мне на плечи, а я все никак не мог решиться поцеловать тебя - как можно целовать богиню? Ты помнишь, как мы стояли обнявшись, долго-долго, просто стояли, и в голове была только одна мысль - "ты со мной"... Помнишь ли ты все это?.....Не знаю... не знаю, стоит ли дальше насиловать бумагу своими воспоминаниями, выплескивая наружу тайные закоулки пыльных тайников... Все это валяется в глубине моей памяти, подобно призракам возникая в бессонные и жаркие ночи. Ночами, когда я один......Ты приходила ко мне много раз. Мы целовались в подъездах, на улице... Ты помнишь все это? Сколь восхитительно было обнимать твое упругое тело, ощущая твои ягодицы сквозь тонкую ткань юбки... Мы были молоды, ты помнишь? Мы были молоды и безумны...... Помнишь ли ты тот день, когда мои родители куда-то уехали на сутки, оставив в мое распоряжение всю квартиру... Ты пришла ко мне...