Аничков дворец по распоряжению императрицы Елизаветы Петровны был подарен ее фавориту Алексею Разумовскому, но в наши дни в здании почти ничего от той эпохи не сохранилось
Именно в Аничковом дворце Василий Жуковский подарил Александру Пушкину свой литографированный портрет со знаменитой надписью «Победителю ученику от побежденного учителя…»

10 августа 1741 — Цесаревна Елизавета Петровна повелевает выстроить для нее Аничков дворец.
1747-1751 — Архитектор Растрелли завершает отделку интерьеров дворца.
1754 — Окончание строительства резиденции в целом.
1756 — Елизавета Петровна дарит дворец своему фавориту А. Г. Разумовскому.
28 августа 1761 — Императрица Елизавета в последний раз приезжает во дворец.
26 февраля 1762 — Пожар во дворце.
7 сентября 1771 — Дворец унаследовал Кирилл Разумовский.
22 июня 1776 — Императрица Екатерина II пожаловала дворец Г.А. Потемкину «в вечное и потомственное владение».
1785 — Г.А. Потемкин продает дворец в государственную казну.
1855 Дворец переименовывают в Николаевский.
1881 — Дворец вновь становится императорской резиденцией.
1859-1861 Во дворце проводят телефонную линию.
1890 — На территории Аничкова построена электростанция, дворец осветили электричеством.
1 мая 1916- Мария Федоровна покинула Аничков дворец.
Февраль 1917 — Дворец и сад перешли в ведение городской Думы.
Июнь 1917- Временное правительство передает дворец министерству продовольствия.
Июнь 1917 Аничков дворец перешел в ведение комиссариата имуществ республики.
4 октября 1918 — в Аничковом дворце размещается Музей города.
1924 — Дворец пострадал от наводнения в Санкт-Петербурге.
1 мая 1935 — Музей города закрыт.
12 февраля 1937 — Открытие Ленинградского дворца пионеров.
1941-1942 — В главном корпусе Аничкова дворца размещен гражданский госпиталь.
1 июня 1944 — Восстановление зданий Аничкова дворца после военных действий.
1 июня 1944 Открытие Музея истории Аничкова дворца.

Фото семьи императора Александра III.

Слева великий князь Николай Александрович, будущий царь Николай II. Стоят после Николая Александровича: великий князь Георгий Александрович, великая княгиня Ольга Александровна (младшая дочь Александра III), великая княгиня Ксения Александровна. Сидят на стульях: императрица Мария Федоровна, император Александр III. Сидит на земле великий князь Михаил Александрович. Фотография сделана между 1892-м и 1894 годами

Безымянный Эдем

Прошло всего семь лет с того дня, как Петр 116 мая 1703 года своим царским указом приказал заложить крепость на Заячьем острове, дав начало строительству Северной столицы государства Российского, а на месте болот уже вырос город, опережавший темпами развития самые смелые ожидания своего основателя.
В 1710 году земли, примыкавшие к берегам Фонтанки, известные как Безымянный ерик, начали раздавать российским вельможам для использования оных под загородные дачи. Те места, где впоследствии императрица Елизавета Петровна приказала выстроить Аничков дворец, изначально принадлежали Антону Девиеру, зятю сподвижника Петра I Александра Меншикова. Правда, с Меншиковым у него всегда были сложные, далеко не родственные отношения, что в итоге привело к плачевным последствиям — Девиера арестовали по сфабрикованному делу, якобы тот решил строить козни вокруг наследного цесаревича, дабы не допустить Петром II престолонаследования, и тем самым нарушить завещание Екатерины I. Антона Мануиловича лишили всех званий и чинов и сослали в Сибирь.
Позднее усадьбу Девиера приобрел лесоторговец Дмитрий Лукьянов. Он владел участком в «200 сажень», то есть в собственности купца находилось почти полкилометра земель набережной Фонтанки и Невской перспективы. Однако 20 августа 1739 года вышло решение Комиссии о Петербургском строении, в котором всем владельцам земли по Невской перспективе.

Первый свадебный подарок

После кончины старшего брата Разумовского владельцем Аничкова стал его брат Кирилл. Однако у него не было в нем нужды, и в 1776 году он продал дворец в казну. Императрица Екатерина II, в свою очередь, преподнесла в качестве подарка здание Григорию Потемкину. Он нехотя принял подарок. Екатерине пришлось буквально уговаривать своего фаворита вступить во владение Аничковым. В 1779 году князь Таврический сильно проигрался и продал дворец откупщику Никите Шемякину, вырученные же деньги потратил на погашение карточного долга.
Екатерина II узнала о сделке лишь тогда, когда по Петербургу прокатилась молва о шумных музыкальных вечерах, которые устраивались во дворце с разрешения нового владельца антрепренерами и приглашенными музыкантами. Купец владел Аничковым меньше месяца: накануне масленицы 1779 года императрица выкупила дворец, чтобы в очередной раз подарить его Григорию Александровичу.
Потемкин никогда во дворце не жил, но в Садовом павильоне давал иногда великолепные праздники. А в 1785 году Аничков был снова куплен от него в казну. Лишь спустя девять лет, в 1794 году, дворец решили перестроить для помещения императорского Кабинета и его драгоценностей. В этом же году, памятуя о великосветских приемах, какие устраивал в Аничковом князь Потемкин, в Садовом павильоне дворца придворные артисты стали проводить концерты и представления.
В 1801 году некий Антонио Казасси выделил немалые средства на перестройку павильона в театр, где играли первое время итальянские оперы. Над проектом работал архитектор Винченцо Бренна.
Камер-фурьерский журнал — дневник, который велся ежедневно начиная с 1695 года. В журнале, основоположником которого был Петр I, отражались все события, происходившие при императорском дворе, от хода военных действий до описания банкетов и церемониалов. Последний выпуск камер-фурьерского журнала вышел в 1917 году.
Интендант — управляющий строительством. Должность учреждена в 1743 году. В его ведение входил надзор над всеми домами, садами и прочими строениями, принадлежавшими императорскому двору.
В 1804 году главный фасад Аничкова дворца с видом на Фонтанку был заслонен новым дворцовым павильоном, Сервизным. Верхний этаж его был предназначен для хранения произведений императорских стекольного и фарфорового заводов, а помещения первого этажа сдавали под магазины.
После их брака, в апреле 1809 года, великая княгиня переселилась жить в Аничков дворец. С этого момента дворец на какое-то время Ленинград в блокаде. Аничков мост во время артобстрела. Репродукция снимка от 24 января 1942 года утратил свое официальное название, в документах того времени его именовали «дворцом Ее высочества великой княгини Екатерины Павловны».

После того как Екатерина Павловна вышла во второй раз замуж в 1816 году за наследного принца Вильгельма Вюртембергского и переехала к мужу в Штутгарт, ее дворец поступил в Главное управление уделов. Но уже спустя некоторое время залы дворца вновь наполнились шумом жизни: великий князь Николай Павлович получил его в дар от своего брата, императора Александра I. Подарок пришелся по душе его новому обладателю: он был влюблен в строгие дворцовые своды и иначе как раем чертог не величал. Даже когда Николай I взошел на престол, он по- прежнему продолжал подолгу жить в Аничковом. Во время первой седмицы Великого поста и в Страстную неделю император традиционно со всем августейшим семейством был на службе в дворцовой церкви. Здесь он появлялся часто: на крестинах детей у купели принимал младенцев, приходил на многие венчальные обряды. А когда в декабре 1837 года в Зимнем дворце — официальной резиденции российских императоров — произошел пожар, то государь на все время переселился в Аничков, в котором провел, по его собственным словам, счастливые и лучшие годы своей жизни. После смерти императора вдовствующая императрица Александра Федоровна жила здесь со своими детьми. В Аничковом воспитывался будущий император Александр II, его братья, великие князья Константин, Николай и Михаил, и сестры, великие княгини Мария, Ольга и Александра. После коронования Александра II и его переезда в Зимний дворец Аничков отступил для него на второй план. Однако, памятуя о любви своего отца к дому, в котором прошло детство всех его детей, император распорядился переименовать Аничков дворец в Николаевский, в честь Николая I. На протяжении столетий владельцы дворца прибавляли к устоявшемуся названию слово «собственный», и далее шла расшифровка, чей именно это дворец. Название с указанием принадлежности царственной особе указывалось в официальных бумагах и приглашениях, рассылавшихся по случаю приемов и балов, проходивших во дворце. Но под каким бы именем дворец ни фигурировал в записях, даже в императорской семье его по старинке величали Аничковым.
С 1859-го по 1861 год Аничков был домом великого князя Николая Николаевича. После окончания строительства его дворца на Конногвардейском бульваре, названного также Николаевским, во избежание недоразумений Аничков вновь получил прежнее название. К тому времени уже подрос цесаревич Николай Александрович, и в 1864 году Аничков дворец по праву наследования перешел во владение великого князя. Однако его смерть смешала карты истории. Владельцем Аничкова стал его брат, Александр Александрович, будущий император Александр II, и его супруга Мария Федоровна. Именно в этом дворце прошло детство их сына, последнего российского императора Николая II.
Вдовствующая императрица Мария Федоровна продолжала традиции, заложенные еще дедушкой ее венценосного супруга, Николаем I, — во дворце вновь начали играть свадьбы. Самое роскошное бракосочетание свершилось в императорском храме 9 февраля 1914 года, тогда замуж выходила внучка Марии Федоровны, Ирина Романова, за «бриллиантового» князя Феликса Юсупова (это прозвище перешло ему от матери, которую так именовала императрица).

Библиотека Аничкового дворца

Дворцовое воспитание

Февральская революция лишила дворец исторических хозяев. Его, как и многие дворцы, усадьбы и поместья, принадлежавшие императорскому дому Романовых и российскому дворянству, национализировали. Сначала Аничков отдали под кабинеты министерства продовольствия, и в его стенах в 17-м году прошлого столетия можно было нередко увидеть небольшую худощавую фигуру Александра Федоровича Керенского, занимавшего должность председателя Временного правительства. В 1918 году сохранившиеся интерьеры императорских покоев Аничкова дворца отдали Музею города. Музей просуществовал там семнадцать лет. В 1935 году он был расформирован, а спустя два года по предложению вдохновленного своим участием в слете юных дарований политического деятеля СССР Сергея Кирова здание передали ленинградским детям. 12 февраля 1937 года десятки детей стали первыми посетителями открывшегося здесь Ленинградского дворца пионеров.
Это учреждение стало делом всего города. Его создавали трудом тысяч рабочих фабрик и заводов. Детский писатель Самуил Маршак, бывший свидетелем этой эпохальной стройки, поздравляя детей с открытием Дворца, произнес: «Это не только красивый и богатый дворец, это прежде всего умный дворец…
Открывать двери в большую науку детям помогали величайшие люди современности, светила науки и творческие деятели советского государства. Секцию шахмат вел Михаил Ботвинник, а ансамблем песни и пляски руководил Исаак Дунаевский. Выдающийся востоковед и историк Василий Струве рассказывал детям о далеких странах, прививая любовь к путешествиям и развивая кругозор, академик Лев Берг посвящал в тайны географии и зоологии, а мир искусства открывал им Иосиф Орбели.

Даже в тяжелые годы блокады во Дворце велась просветительская деятельность. В 1941 году в одном крыле здания был гражданский госпиталь, в другом — библиотека, в которой не прекращалась работа с читателями. Среди легко раненных больных находились те, которые устраивали общие чтения. В самое тяжелое время, весной 1942-го, в Бальном зале вновь заиграла музыка, а выпускники десятых классов вальсировали на выпускном балу. В этом же году было решено открыть Дворец для пионеров.
Пионеров упразднили, но память о его бывших учениках, которые, повзрослев, стали представителями творческой и научной элиты России, навсегда осталась в истории этого легендарного учреждения.
Мало кто из дворцов может похвастаться столь многочисленным числом зодчих, создававших его неповторимый, удивительный облик, изменяя, добавляя и переделывая заново все от первой ступени до последней черепицы на крыше. Аничкову дворцу в этом плане невероятно повезло, к его созданию приложили руку едва ли не самые лучшие архитекторы.

Архитектор гнезда Петрова

В середине XVIII столетия в Петербурге ходил анекдот, что после смерти архитектора Михаила Земцова канцелярии от строений пришлось увеличить штат работников на чертову дюжину, чтобы те смогли управиться со всеми делами, которые Земцов при жизни исполнял в одиночку. Такой вот был «чертяка зодчий», управлявшийся и тут и там, везде поспевая, и в теории и в практике.
Михаил Земцов — один из плеяды первых градостроителей Петрова детища. Родился в Москве приблизительно в 1688 году.
В подростковом возрасте был отдан на обучение в типографскую школу художеств при Оружейной палате. Когда будущему зодчему исполнился 21 год, он перебрался в Петербург и начал свои первые шаги в ремесле под руководством первого архитектора Санкт-Петербурга, итальянского мастера Доменико Трезини. Вторым его учителем стал Николо Микетти, благодаря которому Земцов постиг множество тайн графики и строительства, помогая ему на работах по возведению дворца в Ревеле для супруги императора, Екатерины. Петр I остался доволен трудами талантливого зодчего и даже поручил ему ответственное задание — в 1721 году отправил того в Стокгольм набраться опыта у местных архитекторов и переманить пару-тройку из них на работу в Россию. Царское поручение, как, впрочем, и все, за что брался Земцов, было успешно исполнено.
По возвращении на родину архитектора ждали почести и повышения. Сначала его перевели из учеников в «архитектурии гезели», а в конце 1724 года он получил звание архитектора. Кроме того, его учитель Микетти в 1723 году покинул Россию, оставив много незавершенных проектов. И царь, и Канцелярия от строений были единодушны, что лучшей кандидатуры, чем Михаил Земцов, для довершения начатого его учителем им не найти. Это была большая честь, но новое назначение могло лишь потешить тщеславие архитектора, если таковое вообще было. В этой должности, работая на износ, Земцов получал в 10 раз меньше, чем его предшественник: жалованье составляло всего 180 рублей в год. Кстати, финансовое положение зодчего не улучшилось почти до самой смерти. Будучи именитым архитектором, он получал всего 500 рублей, содержать семью на такие деньги было затруднительно. Земцов три раза обращался к императрице Анне Иоанновне с прошениями повысить ему жалованье, но на каждое получал отказы. За год до своей смерти он вновь обратился с просьбой, теперь уже к императрице Елизавете Петровне наделить его «рангом и патентом, и для пропитания. .. прибавочным жалованьем», указывая, что даже его ученики живут гораздо лучше, чем он сам, а ведь его вклад в строительство Санкт-Петербурга намного превосходил их заслуги. В подтверждение своих слов в августе 1742 года он предоставил в императорскую канцелярию подробное описание своих работ на благо Отечества в строительном деле за 32 года службы. Перечисление всех нелегких трудов заняло несколько листов.

Григорий Дмитриевич Дмитриев

Родился в 1714 году. В 14 лет поступил на обучение к архитектору Михаилу Земцову. В дальнейшем весь его путь будет связан с талантливым зодчим. В 1733 году Дмитриев начинает работу в Канцелярии от строений под началом архитектора Петра Еропкина. В 27 лет получает звание гезеля. После смерти своего первого учителя занимается возведением Аничкова дворца по проектам Земцова. В это же время ведет работы по реставрации Триумфальных ворот в Аничковской слободе. Скончался в 1746 году.
Лишь в феврале 1743 года Елизавета Петровна подписала указ, в соответствии с которым первого зодчего Аничкова дворца наделяли чином подполковника с формулировкой: «за долголетнюю его службу и радение пред протчими архитекторы». Но было слишком поздно, всего через несколько месяцев, 28 сентября 1743 года, Земцов скончался, не успев насладиться дарованными ему материальными благами. На склоне лет Михаил Григорьевич полностью осознал, насколько отличались наследницы престола от сурового, но справедливого «Петра батюшки», насколько пренебрежительным было их отношение к простому человеку. Возможно, это и пошатнуло здоровье Земцова, подтолкнув архитектора к краю могилы. Если племянница Петра I, Анна Иоанновна, просто не воспринимала талант Земцова, то в действиях Елизаветы Петровны проступало нечто похожее на соперничество с решениями отца, для которого Земцов был лучшим из лучших. Однако, несмотря на то, что императрица постоянно отклоняла проекты зодчего, как будто в насмешку отдавая предпочтение его ученикам, — как было, например, с Царским Селом, план реконструкции которого уже на этапе строительства императрица вдруг изменила, утвердив вместо него проект начинающего зодчего Андрея Квасова, — Земцов изо всех сил старался угодить переменчивым настроениям Елизаветы. И в конце концов ему это удалось; Аничков дворец, автором которого он был, стал одним из любимых строений императрицы в городе на Неве.
Трудности перевода
Месье Эрнест Жибер был одним из тех французов, чья судьба оказалась прочно связана с Россией. Жиберу было чуть больше семнадцати лет, когда он поступил в Академию художеств, которую успешно окончил в 1846 году.
Полученный опыт и знания Эрнест Иванович, как его величали в России, реализовал во многих проектах. Самыми примечательными из них являются храм Святого Вознесения Христова в Самаре, построенный в 1848 году, и самарский кафедральный собор, на закладку которого приезжал лично император Александр И, чтобы собственноручно установить первый камень в основание собора в 1869 году. Незадолго до этого, в 1865 году, император поручил Жиберу провести отделку Аничкова дворца для нового владельца — великого князя Николая Александровича. Была поставлена задача сделать перепланировку комнат и полностью изменить все интерьеры восточного крыла бельэтажа, где планировалось разместить личные покои наследника престола и его будущей супруги Дагмар, а также внести ряд преобразований в дворцовую церковь. Проект реконструкции был практически готов, когда до архитектора дошло печальное известие о скоропостижной кончине великого князя. Но работы велели продолжить. Архитектора не посвящали в подробности происходившего в августейшем семействе, но вскоре император лично вызвал зодчего к себе на прием и приказал изменить во дворце монограмму с «НА», на «АА», при этом инициалы супруги оставались теми же. Дважды повторять просьбу Жиберу не пришлось: проницательный французский ум мгновенно уловил грядущие изменения в престолонаследии и выполнил работу в точности, как повелел государь.

Кабинет Александра III в Аничковом дворце. Художник Луиджи Пермацци, 1871

Приблизительно в это время, на пике своей карьеры архитектора, Эрнест Жибер женился Ольге Фегин. Вскоре у них родились дети: три сына и единственная дочь, названная по имени матери. Один из сыновей Эрнеста Ивановича, Евгений, пошел по стопам отца и всю жизнь прослужил инженером-строителем, также он был известен тем, что в молодом возрасте женился на известной поэтессе Мирре Лохвицкой. В отличие от многих архитекторов жизнь Эрнеста Ивановича текла во многом безмятежно и была облагодетельствована свыше. Его работа очень ценилась императорами, и за всю свою жизнь Жибер получил немало наград и почестей. Среди императорских даров в знак великолепной службы Его Величеству зодчий получил перстень с руки Александра III, две золотые табакерки, одну из которых украшал портрет императора в осыпи бриллиантов. Но самой ценной наградой лично для Жибера был знак отличия за 40 лет беспорочной службы.
Скончался архитектор в 1909 году.
Прах Жибера захоронен на Смоленском лютеранском кладбище.

Детский зодчий

Александру Ивановичу Гегелло выпала судьба стать строителем новой эпохи, зодчим грядущего времени. Он родился 23 июля 1891 года в Екатеринославле (ныне Днепропетровск), а свою творческую деятельность начал уже в стране большевиков. Неудивительно, что ему было предначертано стать великим реконструктором старого мира, выраженного его предшественниками в камне. Именно с его трудами связан один из первых памятников советской власти, каковым стала застройка в Ленинграде Тракторной улицы в 1925—1927 годах. Но прежде чем стать участником-разработчиком совершенно новой архитектуры, домов, предназначенных не для индивидуумов-буржуа, а для представителей рабочего общества, в 1920 году он успешно окончил институт гражданских инженеров коммунального строительства и также параллельно прошел обучение в Мекке всех архитекторов предыдущих столетий — Академии художеств. Правда, в его время Академии уже изменили название на Государственную мастерскую свободных художников. С 1923 года Александр Иванович начал свободное творчество в качестве одного из ведущих архитекторов Страны Советов.
Надо отметить, что попытки создания новых жилищ для пролетариата были хотя и относительно безуспешны, но в то же время в них чувствовалось веяние передовой мысли, «разума, освобожденного от оков». Так, например, он предпринял эксперимент по строительству домов в Ленинграде, без знаменитых «дворов-колодцев».
В 1926 году архитектор Гегелло в сотрудничестве с Давидом Кричевским возвели новый тип общественного здания — Дом культуры им. А.М. Горького. В1937 году за новаторство мысли и великолепное исполнение проекта Александр Иванович получил международное признание и почетный диплом на Всемирной парижской выставке. Через два года, в 1939 году, он приступил к ре конструкции лютеранской церкви Святой Анны, полностью изменив ее архитектуру и предназначение — на ее месте появилось новое святилище — храм синематографа, кинотеатр «Спартак».
Между строительством Дома культуры и кинотеатра было еще много других построек, реконструкций и проектов, самым знаменательным из которых стал Дворец пионеров на Фонтанке. Тот самый Аничков дворец, на протяжении столетия бывший свадебным подарком императорского дома Романовых, в 1935 году подарили детям.
Капитальная перестройка дворца длилась на протяжении двух лет со дня утверждения проекта, предоставленного Гегелло государственной комиссии. Перестройка не коснулась лишь тех интерьеров, которые имели художественную и историческую ценность, как, например, отделка Большой столовой, выполненная еще Луиджи Руска. В бывших покоях Николая Александровича на первом этаже устроили вестибюль с зимним садом, на третьем этаже, где жили фрейлины императрицы и прислуга, выстроили лекторий с кинозалом и несколько игровых комнат. Комнаты отдыха Марии Федоровны расписали мастера из Палеха, а там, где когда-то находились гардеробные императора, возник сказочный мир, иллюстрирующий произведения Александра Пушкина и Максима Горького. Владельцами дворца стали дети. Так чья-то сказка стала былью, которую воплотил в реальность Александр Гегелло.
Скончался архитектор 11 августа 1965 года.

Комната сказок в Санкт-Петербургском городском дворце ткачества юных

Даже знатоки, исследователи дворцовых покоев, реставраторы и научные сотрудники не могут со стопроцентной точностью утверждать, какие еще бесценные сокровища скрывают под собой толстые слои штукатурки, что спрятано в стенных нишах и что может однажды открыться тем, кто попытается в очередной раз перестроить многоликий Аничков дворец.

Райские перемены

Старейший дворец на Невском проспекте выглядит совсем не так, как на знаменитой гравюре Михаила Махаева, выполненной к 50-летию Санкт-Петербурга, в 1753 году.
По распоряжению императрицы Елизаветы Петровны, он строился для фаворита Алексея Разумовского, и в наши дни в нем почти ничего от той эпохи не сохранилось.
Уже не существует подъезд со стороны Фонтанки, дававший возможность гостям дворца подплывать прямо к ступеням входа. Впрочем, и во времена Разумовского главные ворота были расположены так же, как и теперь, на Невском проспекте.
Там, где сейчас находится Александринский театр, был выстроен большой дворцовый павильон, который назывался Садовый, где первый владелец разместил картинную галерею и где устраивали маскарады, балы и многочисленные концерты. За дворцом вдоль всего Невского располагался пруд с высокими насыпанными берегами. Между прудом и дворцом, напротив Малой Садовой, именовавшейся во времена Екатерины II Шуваловым переулком, бил фонтан. Долгое время на полу- обвалившихся стенах садовых павильонов, сохранившихся после перестройки в 1818 году Карлом Росси, еще в 30-х годах XIX столетия, видны были фрески работы Гонзаго.
Территория, примыкавшая к Аничкову дворцу, была огромных размеров. Ее обрамляла великолепная решетчатая ограда. Карл Росси, внося изменения в облик дворца, прилегавшего к нему сада и множества павильонов, упразднил старое заграждение. На его месте в 1818 году было установлено новое, проектировал которое сам архитектор, однако есть версия, что эскиз этой ограды создавал король Пруссии Фридрих-Вильгельм III. Она состояла из 534 копий, и ее венчало 28 скульптурных изображений двуглавых орлов. В годы советской власти решетка была полностью утрачена и восстановлена лишь в 2003 году.
Далее дворец перестраивался для фаворита великой Екатерины Григория Потемкина Иваном Старовым. Это была реконструкция в духе классицизм. Потом, в начале XIX века, здесь работали такие выдающиеся мастера, как Джакомо Кваренги, Луиджи Руска, Карл Иванович Росси.
Во второй половине XIX века дворец вновь изменялся, но уже в духе эклектики. Таким образом, на сегодняшний день Аничков представляет собой памятник разных эпох, разных великих стилей. Несмотря на это, он оставляет легкое и светлое ощущение. Возможно, потому что был отдан под Ленинградский дворец пионеров, и надолго заполнился смехом и радостью. А может быть потому, что здесь и впрямь есть особая аура. Аура Аничковского рая.

Музей Александра III

Сегодня Аничков дворец в большей степени дворец Александра III, а вовсе не дворец Николая I и тем более не дворец Алексея Разумовского. Прекрасную службу ему сослужило увлечение Александра III русским искусством. Он был страстным собирателем живописи, и здесь, в Аничковом дворце, устроил свой собственный музей. Собранная императором коллекция легла в основу всемирно известного Государственного Русского музея.
Изначально в той части дворца, где расположился музей Александра III, находилась дворцовая церковь. Первая перестройка была осуществлена Луиджи Руска, который разместил в этой части Аничкова комнаты принцев Петра и Георга Ольденбургских.
В 1817 году эти помещения переделали под личные апартаменты великого князя Николая Павловича, здесь находились его Приемная и Адъютантская. К1856 году их место заняли Знаменная и императорский Кабинет, в котором находилась огромная печь.
В этом же году осуществилась одна из существенных перестроек дворца, дошедшая до нашего времени: окна южной стены были замурованы, а с западной и восточной сторон осталось всего по два окна. Когда в 1866 году императорский Кабинет перенесли на место существовавшей в то время Библиотеки императрицы Александры Федоровны, в освободившемся помещении обустроили Бильярдную. Такая планировка просуществовала до 1870 года, когда Ипполиту Монигетти поручили изменить ее. Он объединил бывшую Бильярдную с соседней Гостиной рядом арок, опиравшихся на колонны. В итоге получилась двухзальная галерея.

Библиотека

Первоначально в левой части дворца окнами в сад располагалась императорская Библиотека.
В Аничковом дворце великим русским портретистом Валентином Серовым был написан, возможно, лучший портрет императора Николая II. Он создавался в качестве подарка императрице Александре Федоровне. Это было неофициальное изображение царя для личных покоев в Аничковом дворце. На нем изображен император не как полагалось писать самодержца — в торжественном мундире с эполетами, сплошь усыпанными драгоценными камнями, орденами и боль императорской цепью через плечо со звеньями из бриллиантовых вензелей, а в простом кителе Преображенского полка.
Работу над картиной Серов начал еще в Царском Селе, а заканчивал в одном из павильонов Аничкова дворца, в том, который обращен на проспект. Первоначально работа шла с огромным трудом. В один момент мастер уже был готов отказаться от заказа, ничего не выходило, император был разочарован, а Серова нервировало постоянное присутствие императрицы Александры Федоровны, вмешивавшейся в процесс.
С тех лет сохранилась забавная история, ярко иллюстрирующая, как Алике пыталась взять под личный контроль любую ситуацию. Когда первый эскиз был готов, супруга императора велела принять Николаю II позу, схожую с той, в которой он изображен на холсте, и, взяв в руки кисть, начала внимательно вглядываться в черты на портрете, сравнивая их с натурой.
Феликс Юсупов, чей портрет Серов создал после императорского, вспоминал, что Серов, будучи человеком независимым и прямолинейным, терпеть не мог, когда в его творчество вмешивались с советами.
Портрет Николая II — это единственный портрет, на котором мы видим счастливого Николая II — отца и любящего мужа. Такого, каким царь хотел быть всегда, в той обстановке покоя и радости, к которой он тянулся всю свою недолгую жизнь.
Для великой княгини Екатерины Павловны, был устроен на этом месте Музыкальный салон. Он представлял собой ротонду с отделкой из искусственного мрамора. Внутри салона можно было видеть обитые оранжевым атласом стены и расписанный художником Иваном Яковлевым купол.
В 1817 году роспись обновил автор многочисленных интерьеров , в том числе Таврического и Зимнего дворцов, Джованни Батиста Скотти, переписав купол графической техникой «кьяроскуро» в бледно-серых тонах.
Лишь в 1866 году, когда во дворец заселились новобрачные Александр III и принцесса Дагмар, помещению вернули историческое предназначение. Император приказал перенести библиотеку из Зимнего дворца в Аничков. Источником вдохновения архитектора Эрнеста Жибера, приглашенного на реконструкцию дворца, для создания Библиотеки послужили интерьеры библиотеки принца Ольденбургского. Но в 1868 году к проектированию интерьеров был привлечен Ипполит Монигетти, изменивший ее отделку в духе Ренессанса. После переделки Библиотека стала представлять собой восьмиугольную залу. В четырех ее углах были устроены ниши, в одной из которых находился вход, в другой — встроенный камин, третья вела на антресоли, а четвертая, замаскированная под книжный шкаф, — в потайную комнату. Потолок украшал лепной плафон с дубовыми вставками, созданный Александром Дылевым по эскизам Монигетти. Обстановкой Библиотеки занималась также фирма Ф. Мельцера в лице компаньона Н. Штанге. Они поставили во дворец шкафы, диваны и кресла из светлого дуба, обитые кожей с гербовым тиснением, обшивку для стен, паркет и резные двери. Также непосредственно на бронзолитейной фабрике Штанге были выполнены пять люстр. Завершали библиотечные интерьеры ковры, сотканные во Франции, и шторы зеленого шелка, прикрывавшие зеркальные стекла окон.

Гостиные

На протяжении всего существования дворца интерьер гостиных неоднократно видоизменялся. Только в Желтой, или Золотой гостиной, получившей свое название из-за желтого цвета штофной обивки, за сто лет побывало не менее десяти видов часов.
В описи 1904 года упоминаются часы из бронзы с позолотой, украшенные мифическими фигурами и бронзовые с патиной, созданные в XIX веке. Перемены претерпевало и освещение: при Николае I Золотую гостиную освещали четыре канделябра из хрусталя, а уже при Александре III их сменили бронзовые канделябры, золоченые на постаментах и колонках из мрамора.
Вторая гостиная, Голубая, получила свое название лишь после реконструкции дворца Карлом Росси в 1817 году. До этого времени она носила название Малиновой.
Стены ее в 1809 году были обиты пунцовым бархатом, а потолок украшал расписанный Федором Щербаковым плафон.
Росси изменил обивку на голубой бархат с серебряным оттенком и отделил панели друг от друга позолоченными резными багетами. На этот раз роспись потолков Желтой и Голубой гостиных как бы дополняла тематическую направленность каждого помещения.
Сюжеты, украшающие Желтую гостиную, относят нас к теме любви и супружества «Жертвоприношение Афине» и «Бракосочетание в храме Амура», а Голубая, напитанная мифологическими образами Аполлона — «Триумф Аполлона» и «Парнас», — словно предназначена для воспевания мужества и красоты владельцев дворца.

Кьяроскуро — вид графического искусства, давший название технике живописи. Название происходит от итальянского a chiaro е scuro, что в переводе означает «светотень». Был изобретен в начале XVI века живописцем и резчиком по дереву Уго да Капри.
Торшерная гостиная, или Малая столовая, как она еще называлась, не менялась в объеме с конца XVIII века. При оформлении гостиной Руска изменил лишь расположение стенных проемов. Проходы в гостиную сделали из мрамора, а верх каждого из порталов украшал живописный бордюр. Очередные изменения коснулись этой гостиной лишь в 1817 году, когда Скотти сделал в ней роспись стен и плафонов. Когда же в 1874 году во дворце обустроили Зимний сад, то окна, выходившие во двор, упразднили, устроив на их месте арки.

Зимний сад
Если сравнить дворцовые планы, выполненные Ипполитом Монигетти или Карлом Рахау, то можно легко убедиться, что Зимний сад — одно из немногих помещений Аничкова дворца, которое сохранилось практически без изменений. Единственное, что не уцелело в первоначальном виде, — живописный плафон. При реконструкции дворца в 1936 году ученик Ильи Репина, художник Валентин Щербаков, украсил его картинами из пионерской жизни, но в 1990 году во время реставрации Дворца творчества юных все изображения были забелены.
До наших дней дошли подробные описания того, каким дворец был во времена его последних владельцев — а Зимний сад императора Александра III и его супруги Марии Федоровны. Переделкой интерьеров в те дни занимался любимый архитектор Его Императорского величества — Максимилиан Месмахер, мебель для Зимнего сада, как, впрочем, и для большей части дворцовой обстановки, выполнялась на мебельной фабрике «Мельцер Ф. и К0».
Интерьер Зимнего сада и обстановка были выдержаны в любимом Месмахером стиле Людовика XVI. Слово «сад» в названии помещения подразумевало обилие растений; для них тут были
созданы специальные клумбы-куртины, куда устанавливались в полукруглых поддонах из дерева, украшенных решетками из бронзы и позолоты, цветы и экзотические деревья.
Имея хотя бы толику фантазии, можно было легко представить себя прогуливающимся по итальянской вилле. Все радовало глаз: и изумрудная листва, и обилие роз, привозимых сюда в кадках из Елагина дворца, и изящные скульптуры, как, например, «Амур» французского мастера Этьена Фальконе, и необыкновенной красоты китайские вазы. Здесь находилась коллекция резных изделий из уральских самоцветов, установленная на этажерке с расписными медальонами.

Эрнест Жибер при реконструкции уничтожил стенные перегородки с рисунками Скотти маслом по искусственному мрамору и живописный плафон. Также он разобрал огромную печь из мрамора в центре северной стены, чтобы на месте былого великолепия воплотить свой проект императорского Кабинета в стиле Людовика XVI. Обстановку Кабинета составляла резная мебель из дуба, соответствующая выбранному архитектором стилю, которая была заказана на фабрике «А. Тур и сыновья».
Уже после смерти Александра III, в 1898 году, для этого помещения на мебельной фабрике г-на Бюхтера была заказана отделка для стен из мореного дуба и массивная деревянная рама для камина.

Гардеробная Александра III

Небольшое пространство, разделявшее императорский Кабинет и Музей, меняло свой облик чаще всех остальных дворцовых комнат. При графе Разумовском на этом месте находилась лестница, примыкавшая к церкви, спустившись по которой, можно было выйти на Невский проспект.
С 1801-го до 1812 года лестница была сдвинута вглубь, освободив место небольшой комнатке, где жила горничная великой княгини Екатерины Павловны. Карл Росси, которому было поручено провести изменения во дворце для его новых владельцев, сократил ширину лестницы, а оставшуюся свободную площадь разделил между Кабинетом великого князя Николая Павловича, Гостиной и Уборной.
Одним из последних архитекторов, занимавшихся перепланировкой дворца, был Максимилиан Месмахер, он-то и перенес в 1886 году Уборную Александра III в верхнюю часть дворца, а на ее месте спроектировал Гардеробную. Интерьеры, созданные под руководством Месмахера, практически без особых изменений сохранились до наших дней. Стены Гардеробной отделаны панелями из карельской березы, из этого же материала на фирме Ф. Мельцера были вырезаны двери и шкафы. Проходная комната, из которой император выходил на Парадную лестницу, обшита панелями из красного дерева.

Кабинет императрицы Марии Федоровны

До середины XVIII века на месте Кабинета императрицы Марии Федоровны и соседней с ней комнаты — Второй приемной — располагалось одно помещение. Здесь находилась Голубая гостиная, созданная по проекту Луиджи Руска в 1809 году. Роспись плафонов в нем, как и во всем дворце, была выполнена Федором Щербаковым. В1817 году Карл Росси изменил расположение комнат, Голубую гостиную перенес в бывшую тогда Красную, а на освободившемся пространстве устроил Диванную. Спустя почти сорок лет Эрнест Жибер, перестраивая дворцовые интерьеры для новых хозяев, выполнил эту комнату в стиле Людовика XVI.
После реконструкции помещение, предназначенное под Кабинет императрицы, имело квадратную форму. В северо-западном его углу в окружении цветов и зелени пальм стояла скульптура Татьяны, высеченная Изобелли, вдохновленного на ее создание поэмой А.С. Пушкина «Евгений Онегин». В углу находился большой рояль, по бокам которого располагались две этажерки с нотами.
Жакоб — стиль мебели красного дерева, изготавливавшейся семьей Жакоб. Для нее характерны наклеенные на деревянную поверхность рифленые полоски латуни.
Обивка стен малиновым шелком.
Лепной декор, выполненный С. Садиковым, золоченный в технике «на мордан», когда золотые пластины выкладываются на поверхность, смазанную масляным лаком на основе янтаря.
Диваны и кресла в стиле «жакоб», выполненные на фирме Ф. Мельцера по рисункам М.Е. Месмахера.

Обычай устраивать рождественскую елку принесла в Россию именно хозяйка Аничкова дворца, великая княгиня Александра Федоровна. Этот обычай уже существовал у нее на родине, в Германии, и вот, приехав сюда, она впервые устроила такую елку в России. Правда, не в Петербурге, а в Москве, где молодожены, Николай I и Александра, встречали новый 1818 год.

Вся жизнь — игра

Император Николай I был великим лицедеем, его официальная жизнь и частная отличались друг от друга, как день и ночь. В быту он был скорее заурядным буржуа. Очень любил уют в самом обыденном, обывательском смысле этого слова. При этом супруги с удовольствием читали романы Вальтера Скотта, в комнатах Александры Федоровны, по обычаю бюргерских домов, были цветы в горшках и обязательно канарейки в ажурных клетках.
Совершенно иной жизнь императора была на плац-парадах и официальных приемах в Зимнем дворце. Единственный эпизод из «другой» жизни в истории этого дворца связан с восстанием декабристов.
25 ноября 1825 года из Таганрога в столицу пришло известие о том, что император Александр I умирает. Вечером того ноябрьского дня в Аничков дворец к Николаю Павловичу пришли военный генерал-губерна- тор Петербурга граф Милорадович и командующий гвардейским корпусом генерал Воинов. То, что произошло на этой встрече, и предопределило все последующие события, междуцарствие и восстание 14 декабря. Дело в том, что Милорадович сумел убедить великого князя нарушить завещание Александра I и не присягать своему брату Константину, который — и это было известно в семье — несколько лет назад отрекся от престола в его пользу. Присяга армии Константину, присяга Николаю, неразбериха в понимании, кто же идет на престол, восстание 14 декабря и, как следствие, — картечь на Сенатской площади…
Николай I обладал тем единственным качеством, которого так потом не хватало Николаю II: в ответственный момент он находил силы взять себя в руки, чтобы начать стремительно действовать. Все его близкие, однако, знали, что сильные черты характера — маска во имя сохранения империи. В душе же императора шли терзания и сомнения. И о произошедшем на Сенатской площади Николай Павлович также сожалел. Император регулярно отмечал годовщину 14 декабря, и происходило это чаще всего в дворцовой церкви Аничкова:

Аве Мария…

По общему мнению, великая княгиня Мария Александровна — а так принцессу Максимилиану Вильгельмину Августу Софию Марию Гессенскую назвали здесь, в России, — была красавицей с великолепными манерами.
Изначально родители великого князя Александра Николаевича, император Николай I и его супруга Александра Федоровна, были против этого брака. Истинное происхождение принцессы вызывало у августейшей четы сомнения в правильности выбора наследника российского престола. Об этом знали все королевские дома Европы, а значит, шансов на удачную партию у Марии Александровны практически не оставалось…
Страсть к ней великого князя вспыхнула внезапно. Кстати, позже, спустя двадцать с лишним лет, Александр II глубоко сожалел об ошибке молодости, брак тяготил его, к тому же Мария Александровна была слаба здоровьем, страдала туберкулезом, а вокруг было столько миловидных и очаровательных институток, как, например, Екатерина Долгорукая. Императрица знала о похождениях супруга, но единственное, что она могла сделать в этой ситуации, — молиться.
В этом браке было рождено восемь детей. Первая дочь, Александра, родившаяся 18 августа 1842 года, умерла в Аничковом дворце, не дожив до семи лет, а старший сын Николай, наследник престола, скончался в возрасте 21 года от туберкулеза. Так престолонаследником стал великий князь Александр Александрович. И случилась драматическая коллизия, ведь к престолу его не готовили. В двадцатилетием возрасте он был застигнут врасплох этой неожиданной для себя ролью.
/