The world continually moves on, and one who fails to make the effort required by each new day
will remain in place and be left far behind his peers.

Вечность, которая длится мгновение. Имена и лица, уже забытые, живы и юны только на старых фотографиях. И голоса, такие близкие, теперь звучат издалека. Всё прошло, промчалось, просочилось сквозь пальцы. Наши судьбы, когда-то пересечённые, отныне строго параллельны. Наша поступь замолкнет, как замолкают шум и гвалт после звонка в школьном коридоре. На наше место придут другие, и это не изменить и не поправить... Но всё же, это были мы, помнишь? Однажды, в ясный день, мы вернёмся в город своего детства, на ту улицу, асфальт которой разрисовывали мелом. Только всё будет не так, и, жмурясь от солнца, я вспомню тебя, а ты - меня. Ведь это были мы, вспомни...
(с) "Это были мы"

Трамвай дернулся, скользнул по рельсам и, оставив позади городские окраины, покатился вниз, в долину; он то вылетал на душистые, залитые солнцем лужайки, то нырял под тенистые деревья, где пахло грибами. Там и сям колею пересекали ручейки, солнце просвечивало сквозь листву деревьев, точно сквозь зеленое стекло. Вагон, тихонько бормоча что-то про себя, скользил по лугам, усеянным дикими подсолнухами, мимо давно заброшенных станций, усыпанных, словно конфетти, старыми трамвайными билетами, и вслед за лесным ручьем устремлялся в летние леса.

Брэдбери "Вино из одуванчиков"

Freedom is the right to tell people what they don't want to hear.

– Ты-то как здесь оказался? – первым делом осведомился Ромиус у Кельнмиира.
– Мимо проходил, – пожал плечами вампир. – Смотрю, у вас тут неприятности…
обидно даже стало. Неприятности, и без моего участия.
– И ты решил поучаствовать, – резюмировал Ромиус.

***

– Ну, поползли побыстрее, – предложил я. – Кстати, а зачем
мы ползем, если тролли уже давно скрылись за поворотом?
Вампир остановился и задумался.
– Не знаю… ну… как это? Дух охоты, что ли… нет?

Если ты чего-нибудь хочешь, вся Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твое сбылось.