Жили-были два кота. Один черный, другой серый. Черного звали Аристархом, а серого - Архипом. Оба ненавидели друг друга так, что стоило им появиться на одной улице, как они тут же начинали драться, и, наверное, давно бы уже друг друга разодрали в клочья, если бы добрые люди вовремя их не разнимали.
Одно только было у этих котов общее: сильно любили все молочное. Молоко, сметану, творог - все любили. А так как им всего этого немного доставалось от хозяек, приходилось часто в тихую есть пока кто нибудь не увидит.
И вот не посчастливилось им влюбиться в одну и ту же кошечку, Маню. Маня девушка была простая, без каких бы то ни было прибамбасов, но до чего симпатичная! Большие глазки, шелковистая шерстка, а что за осанка! Бывало, выгнет спинку, хвостик загнет крючком, так и собаки залюбуются. Да и неглупа была Маня. В общем, первая красавица на деревне, все ее любили.
Вот и Аристарх стал за ней ухаживать. Он ей и цветы дарил, и творог с кухни таскал, и от собак деревенских защищал - только вот Маня ни в какую! Не обращает на Аристарха внимания, хоть бы он и в лепешку разобьется.
Тем временем Архип, будучи также влюблен в Маню, тоже стал за ней ухаживать. Он старался быть романтичным, неординарным и отличаться от Аристарха. Он пел Мане серенады, выкладывал цветами ее имя под ее окном, если ему случалось "случайно" встретить ее на улице, то он непременно провожал ее до дому. Но Маня и ему не отвечала взаимностью.
Однажды в деревне случилась беда: пожар. Молочник, чей сарай загорелся, выбежал из дома, оставив открытую дверь, недоделанную сметану и открытый бидон с молоком.Аристарх не пренебрег этой возможностью попировать на славу, да и Архип тоже поживиться был непрочь. Оба кота под шумок пробрались в дом и накинулись на сметану и молоко.
Ни Аристарх, ни Архип не заметили, как на кухню молочника зашла Маня. Она уже давно хотела с обоими разобраться и объяснить, что они ей порядком надоели. Лучшего случая было не найти: оба кота сидели на столе и ели сметану заппивая молоком. Друг познается в еде...
- Мальчики, здравствуйте.
Коты достали морды из молочных крынок и посмотрели на Маню. Потом переглянулись, но оба промолчали.
Архип подумал: "Сейчас она будет выбирать кого-нибудь из нас, поэтому если я скажу Аристарху, что у него морда в сметане, то он ее вытрет и она точно выберет его, а не меня."
Аристарх думал о том же, только про Архипа.
Но ни один, ни другой не догадывались, что и их морды в сметане и молоке...
- Мальчики,.. я давно хотела вам сказать. Оставьте меня, пожалуйста в покое, поверьте, я не собираюсь отдавать вам свое сердце, я люблю другого, да и он любит меня...
- Манечка, неужели я уродливее этого твоего избранника? - запротестовал Аристарх.
- А я? - вторил ему Архип.
- Мальчики, вы же чумазые, как свиньи! - воскликнула Маня и, развернувшись и изогнув спинку, ушла.
Коты переглянулись и бросились к зеркалу. Как же Маня была права...Bу Ксения Литвинская

"С новым 1944 годом!" Ира нарезала селедку. Ее прислали в качестве подарка на Новый Год, 1 килограмм на всю часть. Поварские знания пригодились, резать приходилось медленно, осторожно, наощупь, чтобы не отрезать себе пальцы. Девчонки, которые вместе с Ирой готовили новогодний стол, сидели вокруг и резали хлеб и овощи для салатов.
- Лариска! Какая ты красивая! - восхищенно вздохнули девчонки.
Это зашла Лариска, молодая, лет 25 девушка, говорят симпатичная. Лариска вдова, наверно поэтому она все время собрана, напряжена, готова в любой момент отомстить врагу.
- Да что вы, девочки, любая из вас красивее меня.
- Жаль что я не могу на вас посмотреть, - вздохнула Ира.
- Да ты из нас самая красивая, тут и смотреть не надо! - заверила Иру Катя, ее соседка по палатке.
Ира ослепла на войне. Вот уже полгода она ничего не видит, но прекрасно ориентируется наощупь. Она уже почти не замечает своей слепоты, так она к ней привыкла и так ее поддерживают знакомые девчата. Но Ире, кажется, хватает и того, что ее глаза помнят красивые закаты и рассветы, родную деревню, родной дом, мать и отца, братьев и сестер, и сержанта Голубева.
- Иришка, твой что, уж совсем плох?
- Да, уже в палате Смерти лежит..
Палатой Смерти эту "одиночку" называют местные раненые солдаты. Недаром среди них ходит что то вроде пословицы: "Кого в палату Смерти на носилках, того оттуда в гробу". Палата Смерти, однако, руководителями штаба считалась высшим проявлением гуманизма, позволяющим человеку умереть спокойно, в одиночестве. С этим мнением были согласны не все, особенно солдаты, которые скорее всего могли туда попасть, но это никого не интересовало.
Ира закончила резать отведенный ей кусок соленой рыбы и стала раскладывать ломтики селедки на белый хлеб.
- Лариска, а ты что сегодня такая мрачная?
- Случилось чего?
- Да нет, девочки, все хорошо... - рассеяно ответила Лариска.
- Девочки, я сейчас прибегу, - предупредила Ира девчат.
- Ты смотри не бегай больно быстро, навернешься еще где нибудь... - предостерегли ее вслед.
Ира помнила, что в ватнике у нее на всякий случай лежало три белых сухаря - непозволительная роскошь. И правда! Она достала их и отправилась обратно к девчонкам.
- Ты уже?
- Она у нас как муха!
Ира села на свое место и, не заметно от девчат, подменила куски мягкого белого хлеба на свои сухари. На три появившихся куска она положила три оставшихся куска рыбы и выпорхнула за дверь.
- Опять куда-то улетела...
Ира пробиралась по коридору. Рукой по стенке, потом по знакомой двери, потом рукой по номеру палаты. 223. Палата Смерти.
- Леша...
Ира открыла дверь. Леша лежал на койке, его голова была забинтована. Он получил ранение осколком в затылок, он память потерял и его нынешнее состояние не внушало надежд на скорое выздоровление.Ира наощупь поняла что Леша спит. своим тонким пальцем она провела сначала по его носу, потом по губам, по подбородку, не только для того чтобы вспомнить его профиль, но и чтобы определить центр тела. Дальше по шее, по груди...Вот, здесь. Ира поставила на Лешину грудь тарелочку с тремя бутербродами. От этого Леша проснулся.
- КТО ЗДЕСЬ? - закричал он.
Ира, испугавшись, отпрянула.
- Леша, Леша... - шептала она, пытаясь его успокоить.
- КТО ЗДЕСЬ? ВОН, ВОН! Я ПОЗОВУ ОХРАННЫЙ ПАТРУЛЬ, ОН С ВАМИ РАЗДЕЛАЕТСЯ!
Леша смотрел на Иру пустыми глазами. Он не узнавал ее, как бы сильно она этого не желала.
- Леша...
Тщетно. Леша попытался сесть. От этого тарелочка с бутербродами упала на пол и с оглушительным звоном разлетелась на мелкие осколки по всей палате. О том, чтобы спасти драгоценные бутерброды не могло идти и речи.
На шум прибежали медсестры и охранный патруль. Первые окружили больного, уговаривая его лечь, вторые схватили Иру за плечи и силой вытолкали за дверь. Там ей объяснили доступным языком что с ней будет если она еще раз сюда сунется. Девушка была не в силах возражать или сопротивляться и по стеночке двинулась обратно, к девчатам.
- Я вернулась.
- Что там за переполох, Иришка?
- Да...Какая то дура к раненому приставала...
- Любовь наверно... - заключили девчонки.
Лариса вышла за дверь.
- Лариска, ты куда?
Ира шмыгнула за ней.
- Лариска...
Кто то схватил Иру за руку и притянул к себе в уголок.
- Лариска...Я так понимаю, что ты нашла способ отомстить. возьми меня с собой! Я не буду тебе обузой, я, несмотря на свою слепоту, хорошо ориентируюсь в пространстве, пожалуйста, возьми меня с собой...


"В эти предновогодние дни две девушки взорвали два немецких танка, хоть это и стоило им их героических жизней"...by Ксения Литвинская

Белое кружево по темно синему атласу. Белые облака по ночному московскому небу. Рыжая собака впереди, хвост пистолетом. Плеер разрядился...Черт. Всю оставшуюся прогулку отдаем на размышления.
Уже миновала середина декабря, а снег выпал только что. И то, жалкие крохи...Хорошо что хоть 0 градусов,не сразу растает.
Я разбежалась и проскользила по чуть окрепшему льду небольшой лужицы. Прямо в скольжении я развернулась и поехала спиной...Я мечтала стать фигуристкой.Правда, когда была чуть поменьше...Сейчас уже поздно. Ну, хоть так, воображу себя "звездой".
я подумала о том, кем я могла бы стать. Всего и не перечислишь...Актрисой, спортсменкой, балериной, художницей, искусствоведом, переводчиком...И это только то, что приходит на ум без долгих раздумий.
Мда...Но это "могла".По каким-то причинам не захотела не смогла не успела передумала...И еще много чего. А так хочется узнать в этой жизни побольше! Всего попробовать, изведать...Совершать безрассудные поступки и пускаться в опасные авантюры...Только дайте моей фантазии крылья.
Только вот я считаю, что в такой жизни нет места любви. Просто потому что на какие то сопли нет времени. Что там, на любовь, даже на детей, и на тех не хватит времени...
А что касается любви так это легко. ну, прожила я 15 лет без любви, без чистой прекрасной легкой любви, проживу еще 5 раз по столько же, а может еще больше. Да, я не люблю никого, а меня любят многие...Жизнь жестока. Взять хотя бы того мальчика из первой квартиры...Вот уж до чего в меня влюблен, кажется аж до слез...На руках наверно носил бы, если бы смог. Почему "смог бы"? Он инвалид. От рождения. Просто нет ног. Ведь это для него у нас в подъезде сделали скат до двери, что бы он мог на улицу хоть выезжать, погулять... Учится он дома, говорят способный. Жалко его, так красивый, да и ровесник мне почти, только чуть постарше...Только вот коляска весь вид портит. Наверно это меня от него и отталкивает. А его это ранит... Но я ничего не могу с собой поделать. Просто не могу я воспринимать такого человека как нормального...А ведь это наверно лучшее,что я могла бы сделать для него.
Пес убежал куда то далеко, я его позвала. Но на мой зов никто не прибежал. Что же это за противная собака...
Я побежала за Дрейком. Его нигде не было. Когда я бежала, я увидела перед собой довольно большую по протяженности, но мелкую лужу и, разбежавшись и проскользив, я начала свой фирменный разворот...
Вдруг я увидела себя в каком то красивом костюме для фигурного катания, разумеется, я была одиночницей. Вспышки камер с трибун стадиона мерцали вокруг меня, словно далекие звазды Вселенной. На меня были направлены десятки прожекторов, а весь стадион, замерев, наблюдал за моим разворотом...Я поняла, что если бы я была чуть настойчивей, то добилась бы всего этого...В своем секундном видении я была звездой. Королевой льда.
Видение пропало, но я все еще продолжала скользить по льду. Ближе к краю лужи, я почувствовала, как кто то мягко взял меня за плечи и остановил меня. Я подняла глаза.
- Костя... - прошептала я...
Это был по неземному красивый молодой человек, с правильными чертами лица, красивой улыбкой, голубыми глазами...Хотя его даже нельзя назвать человеком. Он был больше похож на привидение. Он был без одежды и не стеснялся этого. Еще бы! Его красивый, в меру накаченный, но полупрозрачный торс был пронизан голубоватым свечением. Это придавало видению легкость, казалось он вот-вот рассыпется прямо у меня в руках. Я опустила глаза вниз. Чуть ниже живота, красивый, будто из мрамора торс заканчивался и голубая дымка, рассеиваясь, окутывала мои ноги.
- Полина...Ты меня узнала?
Еще бы. Я не могла его не узнать. Костя, беззаветно преданный мне Костя, мальчишка из первой квартиры...Почему я раньше не замечала, какой ты красивый?
- Да, Костя... А что ты здесь делаешь?и...почему в таком виде?
- Полина, я тебя люблю. Понимаешь... я верил, что ты поймешь меня, моё тело и мои чувства...До последнего вздоха. Но...Видимо я ошибся. Нет-нет, от этого я не стал меньше любить тебя, просто мне захотелось показать тебе любовь как чувство, которое дает силы и желание жить...Мне захотелось доказать тебе, что я ничуть не хуже всех твоих знакомых, может даже в чем то лучше...Но ты не захотела меня принять. Мне незачем было больше жить, я уже все решил...
- Что ты решил? Нет, подожди, я не хочу этого слышать...
- Нет, теперь мне просто придется тебе это сказать.Прости, Полина... Мне не хочется делать тебе больно, уж я то знаю, что такое боль...Но я должен.
Я решил, что если я не могу быть с тобой в этой жизни, то единственный способ быть мне с тобой это следовать за тобой бестелесным, хранить тебя от бед и невзгод этой дрянной жизни, которая так поступила со мной...Хоть я ей ничем и не мог насолить. Да, ты была права, когда думала, что лучшее, что ты можешь сделать для меня это принять меня таким, какой я есть. Но ты не смогла этого сделать. И я тебя не осуждаю. Я так больше не мог, прости... Моя инвалидная коляска, столько раз радовшая меня и развлекавшая меня возможностью прогулок, стала моей последней спутницей...Это она, хоть и управляемая мной, отправила меня в последний путь...под машину.
- Костя... - по моим щекам текли слезы. - Это все я, я...
- Не надо себя корить. Виновата не ты, виноват я, который родился таким...Не вини себя, ведь это я сам принял такое решение. Зато теперь я всегда буду с тобой, я буду оберегать тебя, буду защищать, что бы с тобой не случилось...
- Костя, милый - я даже не заметила, когда я оказалась в его мягких, теплых объятиях. - Но... когда же ты успел? Ведь еще сегодня утром ты был...
Я, не договорив, захлебнулась в собственных слезах.
- Только что. поэтому, я прошу тебя...подойди к дому с другой стороны, просто прошу, потому что там лежу я...Прямо за этим углом. Я не хочу чтобы ты видела это. Прошу, иди домой другой дорогой.
- Хорошо...Костя...Мне кажется, я тебя тоже люблю, просто не хотела сама себе в этом признаваться. Я не хотела взрослеть, я бежала от этого чувства...Прости меня, я осознала это слишком поздно...Это осознание далось мне такой ценой, ценой твоей жизни...
- Зато я рад, что ты наконец осознала это. Мне неважно какой ценой, важно, что ты поняла. За меня не бойся, мне здесь даже хорошо...Здесь нет боли, нет той грязи, которая наполняет этот мир...Здесь хорошо и светло. Не волнуйся. прости, Полин, но мне пора...
- Прощай, Костя... Помни что я тебя любила... И люблю.
Он растворился в воздухе. Те мириады голубых огоньков, которые создавали его тело рассыпались в воздухе, превратившись в мелкие искряшиеся под лунным светом снежинки...
- Гав!
- Дрейк, неужели ты соизволил вернуться?
Я пристегнула собаке поводок и отправилась домой. По другой дороге.

А все таки любви есть место всегда...by Ксения Литвинская