Четвертый день хлестали ливни с гор...
В таверне ни души. Дымит камин.
Напрасно дверь хозяин отворяет
И, ежась от пронзающего ветра,
Взирает на размытую дорогу
В надежде на богатую карету.
Но даже нищих в этот день не видно...
И он печально затворяет двери,
Ногой пихает жирного щенка,
И, тяжело вздохнув, идет к камину,
И руки потирает над огнем...

Потом стемнело.
Свеч не зажигали,
Камин почти погас уж, а по стеклам
Все тот же серый ливень молотил,
Порою перемешиваясь с градом,
Когда внезапно постучали в дверь.
На властный стук хозяин побежал,
И дверь открыл, и отступил на шаг,
Испуганно пришельца пропуская.
Тот темен был. С него вода стекала,
Он весь насквозь промок, из-за того что
Широкий плащ его был снят - он что-то
Плотнее завернул в него и сверток
Прижал к груди, как сына.
И сказал Пришелец:
- Дай мне место у огня,
Чтоб высохнуть. Немного хлеба с сыром,
Глоток вина, ночлег на сеновале -
Вот все, что нужно мне на этот раз.-
И, подбоченясь, отвечал хозяин:
- Немного хочешь ты, как я гляжу.
Ну что ж, дружок, выкладывай монету -
И мигом будет все перед тобой.
- Уж третий день, как я последний грош
Отдал за два кусочка канифоли...
Я музыкой плачу тебе.- И он
Стал у окна развертывать свой плащ,
И из плаща достал футляр скрипичный,
А из футляра - скрипку,
 

Эдвин Мартон

Байрам Саламов СКРИПАЧ

И огонь
Сверкнул и ожил в потемневшем лаке.
- Что музыка твоя, скажи на милость?
Тут это не ходячая монета.
За музыку твою я дать могу
Лишь запах блюд, дымящихся из кухни.

- Ты музыки хотел?
Ну что ж, держи!-
И что-то в темноте швырнул.
И вот
Хозяин ясно-ясно услыхал,
Как полновесный золотой дублон
Упал на пол и покатился в угол.
За ним - другой.
Ей-богу, отродясь
Я не слыхал монеты полновесней!
И наклонился жадно,
но едва
Он золото хотел рукой нащупать -
Еще дублон! Совсем в другом углу
Упал дублон. Он услыхал по звону
Чистейший, полновеснейший дублон!
И сразу три! Боясь со счета сбиться,
Он слушает, но тут теряет счет
И, тяжело упав на четвереньки,
Ползет и шарит золото.
Вот рядом
Упал дублон...
Еще...
О, сколько ж их!
Дублон! И сразу три!
И вновь дублон...
Он шарит, задыхается и шарит,
А под руками - только комья грязи,
Слетевшие с усталых сапогов.
А тот швыряет золото горстями:
Дублон! Еще дублон! Одни дублоны.
И в мире не осталось больше звуков,
Как этот золотой, тяжелый дождь.
Звон капель полновесных золотых,
Они летят, срываются, звенят,
И катятся, и катятся дублоны,
Большие полновесные дублоны!
O, хоть один нащупать бы рукой...
Но ничего! О, где же, где они?
Тогда он на пол сел в изнеможеньи
И закричал: - Огня! Скорей огня!-
Но только крик его метнулся в стены -
Все смолкло...
И скрипач смычок отвел
Широким жестом. Как свою рапиру
Отводит победивший шевалье.

Борис Смоленский

Ясмин Леви (сеф. Yasmin Levy, ивр. יסמין לוי‎; род. 23 декабря 1975, Иерусалим, Израиль) — израильская певица, известная исполнением традиционных сефардских песен на ладино и собственных композиций на испанском языке, с использованием элементов фламенко в акустическом сопровождении народных и современных инструментов.

Родилась в иерусалимском микрорайоне Бака, в семье известного этномузыковеда, фольклориста и радиожурналиста Ицхака Леви (1919—1977), кантора и собирателя сефардского фольклора Турции (откуда он был родом), Андалусии и балканской диаспоры, главного редактора журнала «Аки Иерушалаим» на ладино. Дебютный альбом Ясмин Леви «Romance and Yasmin» (2004) был номинирован на премию журнала «fRoots» и би-би-си радио 3 в области этнической музыки в 2005 году (лучший дебют).

Вот что говорит о своём творчестве Ясмин Леви: «Я с гордостью соединяю две культуры, – ладино и фламенко, – обогащая смесь элементами Среднего Востока. Я отправляюсь в музыкальное путешествие, которому уже 500 лет, чтобы привезти ладино в Испанию и смешать его с фламенко. Этот стиль до сих пор хранит музыкальные воспоминания о древнем мавританском, испано-еврейском и арабском мире. В некотором роде, моя миссия – это музыкальное примирение истории».