В ноябре 1918 года в Петербурге был открыт Институт живого слова,
в нем учились будущие актеры и литераторы. Одна из первых лекций по теории стихосложения, проходившая в помещении Тенишевского училища, была прочитана выдающимся поэтом Николаем Степановичем Гумилевым.

Гумилев опоздал на полтора часа, торжественно вышел на эстраду в оленьей дохе со своим знаменитым африканским портфелем, сел на стул и начал лекцию: "Господа, большинство из вас поэты, или считают себя поэтами. Но боюсь, что, прослушав мою лекцию, вы сильно поколеблетесь в своей уверенности..." Студенты были шокированы....

Какая наглость, какое высокомерие, какое неуважение к слушателям! Прийти на лекцию с опозданием на полтора часа, этого ни один профессор не позволил бы себе! Самоедом вырядился! Шапку на портфель положил, чтобы всем было видно! Тоже мне, африканский охотник, небось в Африке и не бывал, врет! А вы видели, выставил напоказ свою дырявую подметку, какое самомнение!

А сам Гумилев позднее так вспоминал о своей первой лекции: "Луначарский предложил мне читать курс поэзии в "Живом слове", я сейчас же с радостью согласился.

А ночью, проснувшись, я вдруг увидел себя на эстраде и похолодел от страха. С этой ночи меня начала мучить бессонница, за неделю до лекции я перестал есть. Последние дни я молился, чтобы мне заболеть, или чтобы сгорело Тенишевское училище...
В день лекции я вышел из дома, как идут на казнь, и полтора часа не мог войти в подъезд училища.
Лекцию я принес с собой, чтобы читать ее по рукописи, но от растерянности положил шапку на портфель, а снять ее у меня уже не было сил. Что говорил, не помню, и тут вдруг у меня запрыгало колено, все сильнее и сильнее, пришлось вытянуть ногу, а подметка-то у меня дырявая! Ужас! Как только закончил читать лекцию, сразу же решил, что завтра уеду в Бежецк - в Петербурге после такого позора я оставаться не могу!"

(С) "Легенды Питера"

Есть такие картины, которые, с одной стороны - произведение искусства, с другой стороны, глядя на них, невольно вспоминаешь какую - то часть истории. Вы видите фрагмент как раз такой картины, написанной Эженом Делакруа, на которой изображен, пожалуй, самый известный кандаулезист, брат короля Франции Карла Безумного, одновременно Влюбленного, и одновременно же Карла VI, Людовик Орлеанский, ученик французского рыцаря, Филиппа де Мезьера. Того самого де Мезьера, который в своем труде «Songe du vieil pelerin» (Видения старого пилигрима) рассказывал о стране «бригадинов», где «нет разбойников и они никогда не воюют друг с другом», о «дальнем Египте» (Эфиопии), где процветала католическая вера и давала богатые плоды. «Милосердие царило во всем своем величии. Не было ни бедняков, ни еретиков. Блага одного были благами другого. Там не знали войн, ссор и злоумышлении. Блага мирские и духовные были в изобилии». Труд де Мезьера не призывал к переустройству Франции, он призывал объединить все силы Европы на борьбу с общим врагом – мусульманством в лице Османской империи, основанной первым султаном Османом Гази, и уверенно набирающей силу.

дальше...