Переходящая боль...



Светлана Ивановна, учительница рисования и классный руководитель 9-Б класса, выписывала из журнала в дневники текущие оценки учеников. Но работать она не могла – три дня назад умер её муж. Он долго переживал из-за финансовых неудач сына и вот – сердце не выдержало. Но эти слова, которые она говорила тем, кто спрашивал о её горе, совсем не отражали того, что творилось в душе у учительницы рисования. Перед глазами всё плыло, сердце раскалывалось и, казалось, мир плавится от невообразимой горечи. Цифры перед ней прыгали и скакали, как сумасшедшие и, в конце концов, она перепутала, и идущей на медаль Ирочке переписала оценки троечницы Лильки. Вовремя заметив ошибку, она заново переписала отметки отличницы. Кажется, что-то опять не так, но уже поздно и ученики её ждут, чтоб уйти домой. Глаза её блестели, и очки застилала глянцевая пелена.
Кое-как раздав дневники ребятам, учительница вернулась в свой кабинет – там её ждало фото мужа…
Ира Дорожкина тупо смотрела в свой дневник. По всем предметам, по котором, как она помнила, ей ставили «отлично», внезапно стояли «хорошо» и даже «удовлетворительно». Геометрия, алгебра, химия, физика и даже языки, по которым Ирочка всё время занимала первые места на олимпиадах – ни по одному предмету не было отличной оценки. Да быть того не может! Она же учила, отвечала, и учителя ею были довольны! Жаль, что уже поздно и сегодня ни в чём не разобраться – учителя разошлись.
Наверняка классрук что-то напутала и переписала не её оценки. От этой мысли девушка немного успокоилась и спокойно пошла домой. Однако дома никто разделил её версии об ошибке.
- Ну, математику перепутала, ладно, но не ВСЕ же предметы?! – кричала мать – Это просто ТЫ толком не учишься! Я бы треснула тебя, вот так, да только знаю, что ты, хилячка, рассыпаешься от удара, тьфу, смотреть противно!!!
- Я учила… - слабо попыталась сопротивляться перепуганная Ира.
- Дрянь такая! – распалялась мать всё больше – Мы ей, всё ей, а она… ух-х, уб-би-и-ила-а бы!
Отец кивал головой, соглашаясь с мамой.
- И завтра чтоб всё выяснила, - холодно закончила мама, - и запомни: даже если случится чудо, и эти оценки не твои, знай – ТЫ ВСЁ РАВНО ЭТО ЗАСЛУЖИЛА, так как за книгами толком не сидишь.
Ночью Ира не спала. Ей было безумно больно, горько и противно, будто она вступила во что-то липкое. Она твёрдо была уверена, что это всё – ошибка, всё будет хорошо, она же учила, но… как ей не могла поверить её собственная мать?! Всё, что она выслушала сегодня, было несправедливым, обидным и чудовищно мерзким.
Завтра сутра Светлана Ивановна извинялась перед Ирочкой, говорила, что дважды переписала не её оценки, отдала ей листик, где напротив каждого предмета гордо стояло «отлично». Бледно-серая, словно выцветшая в эту ночь, отличница приняла новый листик.
А следующим днём её мать сидела за рабочим столом и, не зная, куда деть руки, молча глядела свою подругу по работе.
- Что же мне делать, Юля? – сипло говорила она – Мне так стыдно, так больно, что я зря накричала на дочь, наговорила лишнего.
Весь день она сидела, как на иголках, краснела, бледнела и сердце её болезненно сжималось каждый раз, когда она смотрела на лежащий рядом список с цифрами и буквами – список тех, кто получал сегодня зарплату. Цифры так напоминали оценки, а фамилии – предметы.
Вся в своих мыслях, она перепутала и Вере Леонтьевне, самому старому сотруднику фирмы, выдала вместо трёх тысяч триста гривен.
Семидесятилетняя, но ещё полная сил и энергии, Вера Леонтьевна смотрела на бумажки в своих руках и не понимала, что же это могло значить. Она же работала, как же так? На ум сразу пришёл недавний спор с новой начальницей – совсем молоденькой, едва окончившей институт барышней, которую и начальницей-то сделали родительские заслуги. Спор закончился словами девушки: «Да я вас к чертям на пенсию пошлю! Давно пора!». Вера Леонтьевна тогда только фыркнула про себя, мол, не посмеет.
Но (женщина опять посмотрела на «зарплату»), кажется, посмела…Вечером, вся в слезах обиды, ощущая острую боль неблагодарности и несправедливости, Вера Леонтьевна решила завтра раз и навсегда разобраться с наглой девчонкой и самой распрощаться с этой компанией, а не дожидаться, пока её «уйдут». Сердце и физически, и морально болело. Даже больше – разрывалось на части и кусочки. По немолодому лицу бежали жгучие слёзы.
Елена Конюшенко, а за глаза просто Ленка, растерянно смотрела на бумаги на своём столе. С раннего утра к ней зашла Вера Леонтьевна и устроила жуткий скандал, что она не потерпит, чтоб её «выживали из почти дома родного!». Рита удивлённо смотрела на женщину.
- Ах, ты ещё из себя святую невинность строишь, да? – вдруг взвилась ещё больше непрошеная гостья – Хоть бы про родителей помнила! Нет, я такое терпеть не намерена! Я ухожу!
И, швырнув в лицо Рите заявление об уходе, женщина вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.
Вечером, одна в однокомнатной холодной квартире, Рита уже не могла сдерживаться и разревелась, как маленький ребёнок. Она только месяц работает в компании, но с ней обращались так, словно она всем всё всю жизнь портит, сегодняшний же скандал был последней каплей. Хотела же быть к подчинённым доброй - назвали подлизой. Девушке было больно, больно, БОЛЬНО. Как будто её оплевали, поставив ей в вину то, что она дочь своих родителей. Захотелось кричать – до того боль несправедливой обиды язвила ей душу.
К Рите подошла миниатюрная белая кошечка – единственное живое существо в квартире девушки. Кошка попыталась потереться о Ритины ноги и помурлыкать, но та больно пнула её ногой и буркнула:
- Уйди!
Кошка громко мяукнула и ушла.
Но кошка не обиделась на заплаканную хозяйку. Кошка единственная не приняла на себя переходящую боль. Она единственная понимала, что никогда боль не приходит из ниоткуда и никогда не уходит в никуда. Она, как колючий олимпийский факел, переходит от одного к другому, не щадя ни молодость, ни старость, ни бедность, ни богатство. Ни мужчин ни женщин не гнушается она посетить. И у каждого оставляет свой ожог, который подчас поменяет судьбу обожжённого.
Кошка не приняла на себя боль. Но она точно знала, что это значит, что её хозяйка отдаст эту боль кому-то другому.
Потому что боль не может уйти в никуда.
А откуда это всё знала кошка?
А откуда кошки вообще всё знают?..