Время пришло

Акт 7: Цирк / Театр

Предрассветные блеклые росчерки на небе порой столь тусклы, что не различить, настает ли день или угасает, превращаясь в ночь. Холодные тучи все темнее, а снег, скрывающийся в них, едва сдерживается, ожидая солнца, дабы не падать на землю бесформенными белыми мухами, а, блистая в тусклом зимнем свете, кружиться в холодном воздухе и ложиться на замерзающие дорожки мельчайшими бриллиантами стылых снежинок.
Холод, блуждавший по улице, заглядывал в дом, пробираясь через маленькие щелки в окнах и дверях, ревниво тревожа догоравшие свечи, чье маленькое горячее пламя не сравнится с его леденящими объятиями.
Первый робкий свет, пронизанный тенями падающего снега, ложился на пол длинного коридора. Ступая плавно и размеренно, почти беззвучно, словно ползущая змея, Дарк прошел к одной из дальних дверей в коридоре, что так привычно была приоткрыта.
Почти беззвучно усмехнувшись, он прикоснулся к холодной ручке двери, ощущая знакомый запах, исходящий из комнаты. Легкий и при этом по-своему горький запах обнаженной кожи, покрытой легкой испариной; китайской курительной трубки из пахучего вишневого дерева, ее витиеватого дыма, почти слившегося с воздухом; чая, остывшего в нетронутых чашках, и увядших цветов.
- Эвиль… - усмехнулся Дарк, проходя в комнату, окидывая взглядом сюртук, валяющийся на полу, переступая через него, через рубашку и галстук, так же небрежно брошенные к ногам. - В этом ты неизменен…
За те годы, что он знал Эвиля, он часто отмечал за ним подобную черту - бросать свои вещи на пол, раздеваясь пусть и не поспешно, но словно нетерпеливо, не желая тратить на это особое время, ведь его можно потратить на нечто более приглядное.
Проследив своеобразную дорожку из вещей, взгляд Дарка остановился на большой кровати, с которой было так неаккуратно скинуто покрывало, что тоже почти лежало на полу, а тяжелое одеяло скрывало спящего в ней. Протянув руку, Дарк замер, прислушиваясь… чуткого слуха достигало тяжелое дыхание. Каждый вдох давался с трудом, а выдох чуть задерживался, словно чтобы не нарушать ощутимого лишь легким равновесия.
Когда Дарк немного смял одеяло, чтобы присесть на край постели, его взгляду открылась стройная обнаженная нога. Осторожно прикасаясь к светлой коже, очерчивая тыльной стороной пальцев изящную стопу, скользя к щиколотке, он наклонился, оглаживая ногу ладонью, поднимаясь выше, отводя полы длинной рубашки.
- Прекрасно… - с улыбкой на губах выдохнул Дарк, проводя кончиками холодных пальцев по светлой теплой коже, на бедре возле тазовой косточки отмеченной парой маленьких родинок. Они напоминали собой чернильные точки, поставленные тонким пером на бумаге.
Отстранившись, Дарк отбросил одеяло, открывая лежащего на смятых простынях юношу. Он крепко спал, откинув одну руку на подушку, а на его щеках слишком броско выступал болезненный румянец.
- Просыпайся, - очертив легким прикосновением скулу юноши, Дарк ненавязчиво спустился к шее, почти неосязаемо обводя потускневшие следы чужих рук на ней. - Адам, пора вставать.
Потянувшись, сквозь сон слыша свое имя, словно змеиное шипение, юноша приоткрыл глаза.
- Мм, это ты… - сонно произнес он, вновь закрывая глаза и притягивая к себе одеяло, закутываясь в него.
- У тебя опять жар, - Дарк достал из кармана сюртука небольшую бутылочку, со слегка мутным и тягучим содержимым. Он встал и подошел к круглому столику, стоявшему у окна. Выплеснув из чашки остывший чай в большую вазу с увядшими гвоздиками, Дарк налил в нее простой воды и вернулся к постели. - Время принимать лекарство.
- Оно мерзкое на вкус… - отвернувшись, ложась на бок, тихо отозвался Адам. Его начинало тошнить от одного только воспоминания о вкусе лекарства, которое ему уже приходилось пить.
- Да, оно мерзко, в нем содержится змеиный яд, - держа в одной руке блюдце с чашкой и бутылочкой с лекарством, другой рукой Дарк повернул Адама к себе. - Но разве ты не говорил, что тебе нравятся змеи?
- Как это связано между собой? - сведя брови, глядя на него, Адам повел плечом, ощущая на нем ладонь Дарка. - Оно все равно мерзкое.
- Ты должен его выпить, иначе… - Дарк замолчал. Его перебил сдавленный кашель юноши, сотрясающий все его хрупкое тело, что и послужило завершением слов.
Переведя дыхание, когда кашель успокоился, Адам неловко приподнялся, садясь в постели. Болезнь еще не перешла в ту стадию, когда отнимает все силы и губит жизнь, но приносила немало надрывных вздохов и боли в груди, унимающихся лишь на время.
Дарк, присев рядом, протянул ему чашку.
- Набери в рот немного воды, но не глотай, - открыв бутылочку с лекарством, он обвел горлышко пальцами, стирая засохшие капли вязкой субстанции, которые осыпались на простынь желтоватыми крупицами. Когда Адам выполнил указание, Дарк наклонился к нему, прикасаясь рукой к подбородку, заставляя запрокинуть голову и приоткрыть рот. - Задержи дыхание, иначе подавишься.
Едва Адам закрыл глаза и сделал глубокий вдох, как Дарк сжал его подбородок сильнее, принуждая открыть рот шире, и поднес бутылочку к губам. Несколько горьких и омерзительно соленых капель упали в рот, смешиваясь с водой в нем.
Тут же сомкнув губы и проглотив это, Адам подался вперед, крепко зажмурившись. Приоткрыв рот, он сделал несколько глубоких вдохов. От проглоченного лекарства тут же затошнило, казалось, оно вот-вот поднимется обратно: организм просто не примет этого отвратительного вкуса и вытолкнет его из желудка.
Еще пара резких вздохов - и Адам хрипло кашлянул, отчего выпитое лекарство подступило к горлу. Адам уже был готов выплюнуть его, как почувствовал холодную ладонь, зажавшую рот. Дарк сдержал этот позыв, ощущая на своей руке разомкнутые губы и теплую жидкость, наполнившую рот, которая так быстро успела согреться в горле.
- Глотай, - спокойно, но с властными нотами произнес Дарк, вновь заставляя запрокинуть голову. По его руке стекало несколько капель, просочившихся между пальцев. Эти капли сбегали по запястью и скрывались под манжетой сюртука, пачкая его.
Адам едва не давился, будучи не в силах проглотить это. Он помотал головой, крепко схватившись за руку Дарка, стараясь если и не отвести ее, то хотя бы разжать пыльцы и освободить рот от тошнотворного лекарства.
- Чем быстрее ты проглотишь, тем быстрее пройдет тошнота, - притянув Адама к себе, Дарк провел рукой по его шее, чуть надавливая, заставляя сделать глотательное движение. В прошлый раз ему не приходилось прибегать к подобному принуждению, но и эффект был значительно меньше. Тогда Адам проглотил все, но вскоре его стошнило, и, тем не менее, часть лекарства все же успела остаться на слизистой и хоть как-то помочь ему.
Адам крепко сжимал руку Дарка, впиваясь ногтями в запястье, уже не столько для того, чтобы заставить его отпустить, сколько для собственной поддержки. Ему все-таки пришлось проглотить лекарство, во рту уже онемело, а действия Дарка принесли свои плоды. Однако он не спешил убирать руку, зная, что подобное может повториться.
- Потерпи еще немного, - довольно улыбнувшись, шепнул Дарк, коснувшись носом виска Адама, вдыхая с его кожи едва осязаемый запах пота, который был неизменен, сколько ни омывай тело, страдающее от жара. Он слышал и чувствовал, как быстро бьется чужое сердце, словно маленький зверек, подбитый пулей и мечущийся в предсмертных агониях в своей темной норке, в которую успел забежать; нервно и судорожно, болезненно и лихорадочно, но постепенно утихая, напоминая ход чуть спешащих часов.
Ощущая чужое дыхание на своей коже, Адам приоткрыл глаза, продолжая удерживать руку Дарка у своего рта за запястье, другой он осторожно спустился к животу, чувствуя, как через тонкую ткань рубашки его касается прохладная плоть. Его узкая ладонь прошлась по массивному змеиному хвосту, самый конец которого постепенно обвивал его за пояс.

На небольшом подносе робко позвякивали чашки о блюдца, а горячий чай источал аромат мяты, поднимаясь из тонкого носика чайника витиеватым паром, теряющимся в прохладном воздухе.
- Ах! - вскрикнула Фрида, когда дверь, перед которой она остановилась, внезапно открылась и ударилась о поднос. Тонкий фарфор упал на пол, разбиваясь на сотни уже ничего не стоящих безобразных осколков, а ароматный чай разлился по холодному полу.
- О, извините, я не слышал, что вы… - Граф, вышедший из-за двери, поспешно извинился, не зная, с чего начать, с того, что решил не задерживаться в роли гостя, или же с того, что совершенно не слышал никого в коридоре и тем более у двери. - Вы не обожглись?
- Нет, ничего, это мне следует извиниться, что не постучала. Я думала, вы еще спите, господин Адье, - Фрида улыбнулась в ответ, легко и открыто, словно из ее рук не падал поднос и ничего не разбивалось.
Чай растекался по полу, огибая осколки, а на его постепенно остывающей поверхности отражалось восходящее солнце, которое робко виднелось из-за тяжелых туч, осыпавших землю снегом.
- Извините, я помогу убрать, - Граф было наклонился, чтобы собрать с пола разбившуюся посуду, но ладонь, легшая на плечо, остановила его.
- Не беспокойтесь об этом, я сама потом уберу, - вновь улыбнулась Фрида, беспечно отодвинув ногой осколок чайника, дабы не мешался на пороге комнаты. - Господин Адье, вам нужно отдыхать. Пожалуйста, вернитесь в постель.
- Благодарю за заботу, но мне лучше вернуться домой, - отступив на шаг, наблюдая за ее жестом, Граф прижал руку к груди, ощутив колкую боль, которая не беспокоила с самого вечера, но стоило встать поутру, как тупые иглы боли вновь вонзились в сердце.
- Зачем рисковать? Мой брат сказал, что вам еще рано вставать и тем более куда-то выходить, - покачав головой, Фрида положила руки на грудь Графа и подтолкнула его, заставляя вернуться в комнату. Ее прикосновение показалось настолько легким и ненавязчивым, что сложно было противиться ему, равно как и ее бархатному мягкому голосу.
- Мне уже легче, кроме того, моя супруга будет волноваться…
- Мы тоже будем волноваться, если наш гость покинет нас в столь слабом состоянии, - отстранившись, Фрида поумерила улыбку, а на ее лице отразилось неподдельное беспокойство. - Подождите моего брата, он скоро должен вернуться.
- Хорошо, - Граф вынуждено согласился. Хотя боль и утихла, у него было немало вопросов, ответы на которые едва ли бы он мог получить за пределами этого дома, особенно после вечернего разговора, пусть и весьма своеобразного. - Кстати… где Эвиль?
- О, он уехал еще вчера вечером, - задумчиво приложив палец к подбородку, Фрида прикрыла глаза, словно вспоминая подробности, озвученные лишь вскользь. - Он вернется лишь через несколько дней, но, не беспокойтесь, мы позаботимся о вас в его отсутствие.
Неопределенно кивнув, Граф сдвинул брови. Подобные обстоятельства ему отнюдь не на руку, учитывая, что ответы на его вопросы мог дать лишь Эвиль, а ждать его несколько дней в его же доме - не лучшее решение.
- Отдыхайте, - отступив к двери, Фрида обернулась через плечо, - чуть позже я принесу вам чай и уберу этот беспорядок в коридоре.
- Спасибо, - поблагодарил Граф.
Сняв сюртук и бросив его на кровать, Граф устало вздохнул и сел в кресло у окна. Чем больше он находился в этом доме, тем сильнее ему начинало казаться, будто что-то притягивает и удерживает его здесь. Нечто неосязаемое, но значимое. Если Эвиль что-то скрывает, то только здесь его можно застать врасплох.
Вскоре вернулась Фрида, переодетая в весьма простое легкое платье, несмотря на ощутимую прохладу в доме. Приподняв подол платья почти к самым бедрам и присев на колени, она быстро собрала с пола фарфоровые осколки и сложила их на поднос. Ее светлые волосы мягко огибали плечи, иногда спадая на лицо, когда она склонялась к полу, осторожно собирая остатки сервиза, стараясь не пораниться.
Граф невольно наблюдал за ней через приоткрытую дверь; за ее плавными движениями, когда она вытирала с пола разлившийся чай, словно она не просто водила тряпкой по холодному полу, а рисовала узоры шелковым платком по глади воды. Вероятно, теперь он в чем-то понимал, почему эта девушка работает в столь сомнительном заведении, которое ему довелось посетить. Фрида делала все настолько изящно и грациозно, что нельзя было остаться равнодушным. Спокойный и кокетливый взгляд темных глаз, легкая улыбка и плавные движения приковывали к себе внимание, даже когда она вытирала с пола разлитый чай, что уж говорить о том, когда она приветливо встречала при входе, будила ли по окончании времени или танцевала на маленькой сцене.
Закончив, Фрида встала с колен, даже не оправляя платье, словно для того, чтобы позволить лучше рассмотреть стройные ноги, которые выглядели настолько изящно, будто созданы не для того, чтобы ходить, а лишь для того, чтобы раздвигать их, без лишних слов призывая, но при этом не выглядя распутно. Светлые туфли, украшенные шелковыми бантами, казались совершенно лишними и ненужными, ибо скрывали притягательный изгиб стопы и лишали возможности увидеть лишний дюйм светлой кожи.
- Какой чай вы бы хотели? - мягко спросила Фрида, войдя в комнату, отвлекая от созерцания своих ног, все-таки скрывшихся под постепенно опавшим к коленям подолом тонкого платья. - Мне нравится мятный, но могу приготовить любой на ваш вкус.
- М? - словно очнувшись от мимолетного наваждения, Граф моргнул, взглянув в карие глаза, смотрящие на него с лукавым интересом. - Мятный вполне подойдет.
- А какой вы обычно пьете? - улыбка Фриды стала не менее лукавой, чем взгляд. Ей казалось, что сей выбор был сделал лишь из-за ее слов.
- Обычно я предпочитаю кофе.
- О, понятно, извините, я бы предложила вам кофе, но у нас в доме его нет. Моему брату не нравится такой резкий запах, - разочаровано протянула она, сожалея, что не может угодить гостю.
- Ничего, - Граф обернулся в сторону окна, услышав странный звук, чем-то напоминающий собой сдавленный кашель.
- Что-то не так? - вставая на цыпочки, Фрида тоже взглянула в окно, окидывая взглядом озеро за ним.
- Нет, показалось…
- О, бывает, наверное, это скрипнул фонарь, - предположила она. - Что ж, я скоро вернусь.
Выйдя, она наклонилась, почти не сгибая ног в коленях, и подняла с пола поднос с осколками.
Фрида не заставила себя долго ждать и достаточно быстро вернулась с другим подносом в руках. Поставив его на стол, она осторожно взяла горячий чайник и налила чай в низкие чашки, по краю украшенные тонким узором. Она делала все медленно и размеренно, словно боясь разлить чай, и будто не хотела, чтобы хотя бы капля коснулась идеально белого блюдца.
- Прошу, - взяв одну чашку, Фрида протянула ее своему гостю. - Полагаю, вам без сахара?
- Да, благодарю, - приняв ее, кивнул Граф, внимательно посмотрев на золотисто-коричневое содержимое.
- Я так и подумала… и поэтому не принесла сахара, - уточнила Фрида, вернувшись к столу и взяв чашку с чаем для себя. - Почему-то все мужчины пьют чай или кофе без сахара.
- А вы? - вдохнув приятный и освежающий мятный аромат, усмехнулся Граф.
- И я тоже привыкла, живя с двумя мужчинами, - усмехнулась в ответ Фрида, прикрывая глаза и поднося чашку к губам. Ей самой этот ответ казался чуть преувеличенным, но она решила отбросить тот факт, что Эвиль редко жил в этом доме. Она просто привыкла думать, что всегда окружена мужчинами, будь то дом или работа.
- Похоже, они к вам весьма требовательны. Особенно ваш брат, - позволил себе заметить Граф, сделав глоток горячего чая, чей терпкий аромат так приятно растекался по горлу. Нередко в разговоре Фрида упоминала о той или иной вещи, которая приходилась не по душе ее брату.
- Ха-ха, нет, скорее, это я уступчива, - обведя губы языком, смакуя мятный вкус чая, она кокетливо улыбнулась. Фриде нравилась эта беседа, нравились ответы и вопросы гостя, хотя она никогда не была обделена вниманием. В силу своей работы она часто и много разговаривала с мужчинами, но они были не так интересны и редко привлекательны внешне.
- Вот как… - положив ногу на ногу, Граф окинул собеседницу взглядом, который она к себе словно притягивала. Фрида стояла у столика, опираясь о него бедром, и держала чашку перед собой обеими руками. Похоже, горячий чай не обжигал ее ладоней через тонкий фарфор.
- Возможно, это и не мое дело, но… - нарушила повисшую тишину Фрида, наблюдая в глазах своего гостя отнюдь не заинтересованность ею, а некую задумчивость и внутреннюю обеспокоенность. - Вас что-то тревожит?
- Хм, можно сказать и так, - согласился Граф, отчетливо слыша в ее вопросе скрытый подтекст и то, как весьма осторожно он был подобран, словно чтобы не выдать лишнего.
- Я слышала, пропал ваш крестник…
- Хм, - изогнув бровь, Граф поставил блюдце с чашкой на подлокотник кресла.
- Эвиль говорил, что помогает вам с поисками.
- В какой-то степени, хотя это сложно назвать помощью, - усмехнувшись, Граф ощутил неприятный прилив злости, который рождался где-то внутри, стоило лишь вспомнить обо всем происходящем. Он не имел доказательств или чего-то подобного, но подсознательно чувствовал, что Эвиль причастен к этому.
- Почему? - осторожно спросила Фрида, отставив чашку на столик и подойдя к окну. Внутри нее боролись два сомнительных чувства, и одним из них было желание поддержать человека, который, несмотря на свой статус, предложил ей помочь убрать разбитую посуду.
- Возможно, это прозвучит грубо, но ваш супруг - стервец, провоцирующий на непоправимое, - Граф ничуть не покривил душой и, вероятно, впервые озвучил то, что думает об Эвиле, произнося это открыто, без каких-либо потворств.
- Быть может и так, но он не скрывает этого. Согласитесь, гораздо хуже, когда человек скрывается под маской добродетели, в действительности являясь подлецом, - Фрида тоже не покривила душой. Она знала, что Эвиль отнюдь не святой, но именно это ей когда-то и понравилось в нем. Его лукавый взгляд, изощренные слова и манера их подбирать.
- Не спорю, но порой даже ожидая чего-то - удивляешься этому, - приложив руку к груди, ощутив неприятную боль при вдохе, Граф вновь вспомнил сон, бывший настолько реальным, что сердце до сих пор сводило от боли.
- Что вы сделаете, когда найдете вашего крестника? - взглянув на него, мягко и с легкой улыбкой спросила Фрида, словно вновь спрашивала, какой заварить чай.
- Что вы имеете в виду? - уточнил Граф, наблюдая столь несоответствующее выражение в голосе и взгляде собеседницы.
- Что вы сделаете? Накричите на него, запрете дома под замок или расскажете обо всем его отцу и отправите домой?
- Нет, - не понимая осуждения, прозвучавшего в словах Фриды, Граф ощутил знакомое чувство раздражения.
- А что? Обвините в безрассудности и накажете как маленького ребенка?
- Мне не за что наказывать его и тем более за что-то ругать, потому что все это - моя вина.
- Ваша?.. - Фрида удивленно моргнула, глядя на Графа, никак не ожидая получить подобного ответа.
- Да, ведь он не может быть виноват в том, что я недосмотрел за ним, и тем более в том, что его кто-то похитил, - видя растерянность в глазах Фриды, которые еще совсем недавно смотрели осуждающе, Граф устало потер переносицу и опустил голову. Все это было странно, однако не удивляло, вполне можно было предположить, что супруга Эвиля под стать ему.
- О, извините, я думала… он сбежал из дома, потому что с ним плохо обходились, как это обычно бывает с подростками, ведь от них столько хлопот, а взрослые порой неосознанно наказывают ни за что. Извините, я судила по тому, что мне довелось видеть, когда я сидела с чужими детьми… - присев перед Графом, кладя руки ему на колени, Фрида извинилась, понимая, что обвинила его в чужих грехах, ничего, по сути, не зная, приняв во внимание лишь то, что он кажется весьма строгим и властным человеком.
- Он убежал, потому что вспылил, хотя… может, вы и правы, - вздохнув, Граф откинулся на высокую спинку кресла. Вероятно, он впервые признался себе в том, в чем сам себя же и переубеждал. - Адам жил в моем поместье, потому что был наказан, но едва ли догадывался об этом. А когда узнал, то сбежал…
- Извините, - повторила Фрида, проведя ладонью по его колену, прикасаясь легко и ненавязчиво, но при этом так, словно в ее ладони что-то было. - Знаете, я вам кое-что покажу, но вы должны пообещать, что не только не предпримете каких-либо действий, но даже не произнесете и слова.
- Я… - когда она убрала руку, Граф увидел небольшой ключ, лежавший на его колене, - …обещаю.
- Этажом выше, в конце коридора лестница на чердак... там, за небольшой дверью, есть то, на что вам стоит взглянуть, - улыбаясь, тихо говорила Фрида, приподнявшись и приблизившись к Графу, словно для того, чтобы ее никто не услышал, кроме него.
- Спасибо, - благодарно кивнул Граф и хотел встать, но она остановила его, заставив вновь сесть.
- Не сейчас, подождите до вечера… позднего, - так же тихо добавила Фрида, отстранившись, и встала. Взяв чашку с недопитым чаем с подлокотника кресла, она подошла к столу и долила в нее свежего чая, который настоялся в чайнике и стал ароматнее.
- Зачем вы это делаете? - не видя причин для подобной доброты, все же спросил Граф, взяв ключ и убрав его в карман брюк.
- Ваш чай остыл, а я лишь добавила горячего, - протягивая ему чашку, Фрида пару раз быстро моргнула, словно не понимая, как же самому не догадаться, что холодный чай не так вкусен, как горячий.

Час за часом порой тянутся так долго, словно каждая секунда растягивается на минуты, а солнце так нехотя поднимается и неспешно садится. Снег, лениво падающий с неба, постепенно покрывал собой землю, расстилаясь тонким мягким покровом, легко сминающимся даже под последними опадающими листьями.
Стоя у окна, Граф тяжелым взглядом провожал садившееся за снежными тучами солнце, едва не отсчитывая его последние секунды. Он терзался нетерпением и интересом, но стойко выжидал нужное время, когда солнце сядет, превратив день в вечер, и останется еще несколько часов томления перед тем, как вечер станет поздним.
- Вы не голодны? - ровно, но с должной нотой интереса спросил Дарк, когда гость отказался от ужина. - Или вас все еще беспокоит сердце?
- Нет, мне гораздо лучше, просто я редко ужинаю, - задернув тяжелую штору, скрывая зажженные фонари за окном, Граф окинул взглядом небольшой поднос на столе, накрытый высокой крышкой. Он был слишком увлечен своими мыслями и догадками о том, что же увидит, когда дождется нужного часа, поэтому даже не притронулся к ужину.
- В вашем положении не стоит ограничиваться чаем, но не стану вас переубеждать, - Дарк подошел к нему, доставая из внутреннего кармана сюртука часы. - Дайте мне руку.
Граф уже привычным жестом протянул руку ладонью вверх, прикоснувшись к запястью которой Дарк взглянул на часы, отсчитывая удары сердца под своими пальцами. Оно билось чуть быстрее, чем обычно, но ровно и четко, боль уже явно не тревожила его. Сердце подгоняло нечто иное, менее ощутимое физически, но волнующее душевно.
- Вы чем-то обеспокоены? - задавая вопрос, Дарк даже не поднял взгляда от часов и не убрал руки от запястья Графа, продолжая прислушиваться к сердцу, которое забилось сильнее.
- Не более чем раньше, - изогнув бровь, Граф отнял руку, закрывая запястье манжетой рубашки.
- Что ж, понимаю, - Дарк убрал часы и, поправив сюртук, направился к двери. - Ужин я оставлю, на случай, если вы передумаете. Спокойной ночи.
- Благодарю, - ответил Граф, провожая взглядом закрывающуюся дверь.
Его переполняло нетерпение, отчего он прохаживался по комнате от окна и до двери, утешая себя тем, что осталось подождать совсем немного. Тем не менее, даже от столь однообразных и небыстрых шагов стало жарко.
Сняв сюртук и повесив его на спинку кресла, Граф присел на кровать, закрывая лицо руками и медленно выдыхая. Он догадывался о том, что может увидеть на старом чердаке, но чем больше думал об этом, тем отчетливее понимал - все не может быть настолько просто.
Свет в коридоре погас и больше не пробирался в комнату через тонкий зазор, а где-то в конце коридора дрогнуло окно под сильным порывом ветра.
Прикоснувшись к округлой дверной ручке, Граф плавно повернул ее. Дверь приоткрылась и глухо скрипнула, но не настолько громко, чтобы выдать неспящего в столь поздний час. Выйдя в коридор, Граф повел плечами, а от прохладного воздуха по коже прошли мурашки.
Ступая тихо и легко, он, тем не менее, шел уверенно и открыто, словно по своему дому, не прячась за углы и не отступая к стене.
Этажом выше, в конце коридора показалась массивная лестница, ведущая на некое подобие чердака, а там и небольшая дверь, затянутая паутиной и пылью. Достав ключ, Граф дунул в замочную скважину и тут же отвернулся, едва не закашлявшись от разлетевшейся пыли. Замок с трудом поддался, ржаво скрежеща, а дверь, иссохшая и покосившаяся за годы, глухо шаркнула о пол.
Графу пришлось наклониться, чтобы пройти, и прикрыть лицо рукой, так как от избытка пыли и паутины начинало першить в горле. Отведя тяжелую и побитую молью портьеру, скрывавшую дальнейший проход, Граф поднял голову, а его взгляду предстала достаточно просторная комната, в полу которой, казалось, была довольно большая дыра. Но стоило присмотреться, и он увидел нечто похожее на старое мутное стекло, из-под которого лился мягкий свет. Подойдя и присев перед ним на колени, Граф провел рукой по шершавой поверхности стекла, стирая пыль, дабы лучше рассмотреть то, что скрывается за ним… и удивленно распахнул глаза, увидев с высоты потолка комнату, напоминающую ванную. Пол, выложенный светлой плиткой, имел в себе достаточно большое углубление, похожее если и не на импровизированный бассейн, то на весьма необычную ванну, заполненную горячей водой, от которой медленно поднимался пар, застилающий комнату и мешающий более четко рассмотреть детали.
То, что казалось грязным стеклом в полу, в действительности являлось большим зеркалом в потолке над ванной. И в нем отражался юноша, сидевший на небольшом выступе, а перед ним в воде была девушка. Она поливала его ноги водой, мягко оглаживая их. Иногда она отдалялась, подаваясь назад и вновь вперед, свободно плавая. Ее светлые длинные волосы, словно шелковые ленты, стелились по воде и липли к плечам, когда она приподнималась.
- Адам!.. - произнес Граф, но вовремя одумался и прикрыл рот ладонью. Несмотря на расстояние и пар от воды, он без труда узнал своего крестника. Граф было резко поднялся, но заставил себя вернуться на место, вспомнив о данном обещании.
Вновь проведя ладонью по стеклу, бывшему обратной стороной зеркала, дабы попытаться лучше рассмотреть крестника, Граф склонился ниже, опираясь на локоть, не жалея светлой рубашки и стирая рукавом годовую пыль.
Адам сидел, опустив ноги в воду, иногда приподнимая их и вновь опуская, наблюдая за тем, как мелкие брызги разлетаются в стороны, задевая Фриду. Русые волосы тонкими прядями липли к лицу, а рубашка, полы которой намокли от воды, то и дело сползала с плеча.
Граф не мог расслышать, о чем они говорили, как ни пытался, но заметил нечто, что убедило его в том, что с крестником все хорошо. Когда Фрида приблизилась к Адаму и отвела от лица влажные пряди, отирая щеки ладонями, он улыбнулся ей.
Глубоко вздохнув и отстранившись, Граф закрыл глаза, не зная, что делать и как поступить. Он обещал сохранять спокойствие и ничего не предпринимать, но ему отчаянно хотелось спуститься вниз и забрать крестника. Оставалось только догадываться, что Адам делал в этом доме, но зато больше не было сомнений в том, что именно Эвиль причастен к его пропаже.
Когда Граф вновь взглянул вниз, то еще раз протер стекло рукавом. Ему показалось, когда Фрида приблизилась к Адаму, что в воде мелькнули не ее стройные ноги, а нечто, напоминающее ажурный хвост, словно у диковинной золотой рыбки.
Встав, Граф отряхнул рубашку и, еще раз взглянув на Адама, поспешно вышел и спустился по лестнице. Стоя в коридоре, пытаясь определить, где же находится та ванная, он услышал тихий шорох, доносящийся с другого конца коридора. Пара окон с незадернутыми шторами были весьма кстати и пусть и тускло, но все же освещали путь. Массивная двустворчатая дверь, которая, по предположению Графа, и должна была быть именно той, что он искал, оказалась не заперта… но за ней находилась лишь полупустая темная комната, а в ней витал омерзительный запах перестоявшей воды и увядших цветов.
- Черт… - сквозь зубы рыкнул Граф, закрывая дверь. Оглянувшись, он не увидел больше ни одной двери. Переборов себя и заставив вернуться обратно в гостевую комнату, Граф усмехнулся мысли о том, что все это напоминает ему старый театр, в котором сцена настолько прогнила, что актеры на ней играют идеально и безошибочно, дабы не сделать неверного шага и не упасть. Граф чувствовал, как сильно бьется сердце от желания прямо сейчас броситься и обыскать весь дом и найти Адама, но его сдерживало не только обещание, данное Фриде, но и то, что с его крестником все в порядке, он жив и здоров. Кроме того, все было не так просто и походило на своеобразную игру, чьи правила трактовались лишь в процессе. Граф был более чем не глуп и знал, что выиграть он сможет не силой и поспешными решениями, а такой же игрой и выверенными ходами, которых, вероятно, все это время и ожидал Шут под маской Эвиля. Можно было только догадываться о его мотивах и цели, но, какими бы они ни оказались, Граф решил больше не допускать ошибок и диктовать свои условия.
Ночь, проведенная в раздумьях, показалась слишком короткой, а утро - нежданным. За задернутыми шторами вставало солнце, пробиваясь сквозь них тонкими лучами, падающими на пол светлыми линиями. Несмотря на бессонную ночь, Граф чувствовал себя спокойнее. Теперь он знал, с Адамом все хорошо, и мог не бояться, что найдет его бездыханным.
Эвиль вернулся раньше, чем планировал, но и это Граф расценил как свой козырь в чужой игре, напоминающей театральную постановку.
- Прошу извинить за то, что тогда наш разговор так внезапно прервался, - прикрыв глаза и склонив голову в знак сожаления, Эвиль улыбнулся краем губ.
- Ничего, - надевая сюртук, бросил в ответ Граф. Сейчас его почти не интересовало прошлое, будь то иллюзия, сон или мистичность чужой личности.
- Желаете продолжить? Кажется, у вас был ко мне один достаточно личный вопрос, - сделав шаг в его сторону, Эвиль ничуть не скрывал своей лукавой полуулыбки.
- Нет, полагаю, мне лучше вернуться домой. Мария наверняка волнуется, - Граф улыбнулся не менее лукаво. - Я весьма признателен твоей супруге и ее брату за заботу.
- Что ж, вы всегда желанный гость в этом доме, - не растерялся Эвиль, хотя подобная улыбка и удивила. - Я провожу вас.
Повернувшись в сторону двери, Эвиль сделал к ней пару шагов, но замер… резко приблизившись, Граф толкнул его к стене.
- Вы… - выдохнул Эвиль, но Граф не дал закончить, повернув к себе лицом и схватив за горло. Он смотрел прямо в глаза, позволяя разглядеть в своих абсолютное спокойствие и ледяную рассудительность, которые говорили о том, что время игры подходит к концу.
- Меньше чем через неделю состоится крещение моего сына и приедет отец Адама, чтобы стать для моего сына тем же, кем я являюсь для его, - спокойно произнес Граф, ощутимо сжимая шею Эвиля, так знакомо чувствуя, как бьется его сердце. - К этому времени ты должен вернуть Адама, иначе я придушу тебя собственными руками.
Эвиль глубоко и хрипло вздохнул, когда рука на его шее разжалась и отпустила. Граф, отстранившись, повел плечами, поправляя сюртук, слегка натянувшийся из-за резкого движения, и, не ожидая ответа, вышел в коридор. Он усвоил урок, что, играя в поставленном кем-то спектакле, не стоит поддаваться эмоциям и порывам, ведь так лишь выставишь себя в дурном свете. Маска спокойствия и непоколебимости, какой бы огонь ни горел в сердце, как ни что другое подходит к его роли, требующей силы духа для того, чтобы переиграть шута.
- Наконец-то вы поняли, что это лишь игра… - прикасаясь к шее, на которой алели следы чужих рук, Эвиль скользнул ниже, поправляя галстук. Назвавшись некогда шутом, он не лукавил, ведь как бы ни менялся сценарий игры, он всегда будет выгоден и интересен для него.
- Экипаж вас уже ждет, - Фрида, встретившая Графа в холле, мягко улыбнулась. - Жаль, что вы уже покидаете нас.
- Благодарю за гостеприимство, всегда буду рад вам в своем доме, - взяв руку Фриды, Граф наклонился и легко поцеловал ее в знак признательности и прощания, оставив в ее ладони старый ключ, который некогда она так же ловко отдала ему.

Продолжение следует…