Время пришло

Акт 5,5: Запах жертвы

Теплый ночной воздух, согретый жарким летним солнцем за день, медленно остывал, вбирая в себя запахи сада. Яркий и мягкий аромат лилий постепенно становился резче, смешиваясь с запахами травы и мокрой земли. Легкий ветер заносил эти терпкие оттенки в открытые окна, заполняя собой комнаты.
На подоконнике большого открытого окна сидел мужчина. Он неспешно курил, смакуя горький дым, медленно выдыхая, практически не ощущая надоедливого запаха цветов. Чуть сдвинув брови, он смотрел куда-то вглубь сада, непроизвольно прислушиваясь к трелям сверчков.
Докурив, мужчина выбросил сигарету во влажную траву под окном, где среди почти увядших цветов покоился не один десяток только початых сигарет. Он зашторил окно, ощущая в комнате уже поднадоевший терпкий запах цветущих лилий.
Идя медленно и неторопливо, с каждым шагом обыгрывая мысль, мужчина устало вздохнул, приоткрывая перед собой дверь. За ней находилась небольшая комната, обставленная лишь парой кожаных кресел и массивным столом. На его деревянной, потемневшей от времени поверхности лежало тело небольшого волка… еще совсем волчонка.
Кровь неспешно капала на пол, словно часы, отмеряя секунды тягучими каплями. Светлая и серая шерсть на боку, смешавшись с ней, слиплась в будто алые иглы. Из плоти, разорванной подобно шелковому платку, выпирали тонкие кости ребер. В широко раскрытых янтарных глазах отражалась ярчайшая боль, застывшая в них в высший из моментов, а из приоткрытой пасти по белым и едва окрепшим клыкам стекала кровь, разливаясь по столу глянцевым тонким полотном.
Мужчина подступил к столу и выдвинул один из ящиков, устало осматривая его содержимое. Достав небольшой сверток, он положил его перед телом животного, не брезгуя запачкать в крови. Ставя рядом банку, завернутую в марлю, он достал из другого ящика маленькую коробочку. Ее содержимое глухо перестукнулось, когда мужчина бросил ее на стол.
Поморщив нос от уже приевшегося аромата лилий, смешивающегося с запахом остывшей крови, мужчина приподнял руки и, собрав русые волосы в хвост, вновь опустил их, отыскивая в кармане брюк сигареты.
Закурив, он прикрыл один глаз. Закатывая рукава светлой рубашки, он смотрел на тело волчонка, примеряясь, с чего же начать.
Стоило подойти к креслу возле стола, как ботинки неприятно скользнули по крови, растекшейся по полу. Выйдя из комнаты, оставив на полу кровавый отпечаток, мужчина вскоре вернулся и принес с собой несколько неглубоких посудин и кувшин с водой.
Запах сигарет постепенно переставал казаться резким на фоне стойкого и словно обволакивающего запаха из небольшой банки, полной желтоватой жидкости.
Отодвинув от стола кресло, мужчина взял кусок марли и, смяв его, намочил водой из кувшина, попутно заполняя ей округлую чашу.
В темном свертке хранилось множество ножей, и, достав один из них, мужчина одним резким движением вспорол оставшуюся целой брюшную полость животного. Он глубже вдохнул горький дым сигареты, зажимая ее зубами, как только носа достиг едкий и тошнотворный запах остывших внутренностей. Перекатив сигарету к краю губ, он взял другой нож с небольшими зазубринами и, придерживая тело животного за шею, проник им в разрезанную полость, выдирая все, что еще держалось за мышцы и кости. Разлившаяся по столу желчь и потроха заставляли вспомнить о стойком запахе цветов в саду, в этот момент они почему-то напомнили именно их. Слишком неприятный и знакомый запах.
Одним резким и рассчитанным движением мужчина смахнул со стола ненужные внутренности на пол, чуть отступая в сторону. Омыв руки в чаше, отчего вода приняла мутный оттенок крови, он взял марлю и, смочив ее, прикоснулся к разрезанной плоти животного. Оставшаяся кровь тут же отпечатывалась на марле, разбегаясь по ее тонким нитям алыми линиями, собираясь в неразличимые узоры.
Уже почти забыв о всех своих мыслях, мужчина замер, прислушиваясь.
Спустя не один час на столе перед ним уже лежало лишенное крови и жил тело животного, а пальцы рук онемели от едких растворов и жестких пучков соломы.
Обернувшись, отнимая от губ сигарету, мужчина прикрыл глаза.
- Адам, почему ты не спишь? - строго спросил он, доподлинно зная, что едва ли кто-то еще может спуститься сюда, кроме его сына.
- Не могу уснуть… голова болит… - отозвался мальчик, робко выходя из-за приоткрытой двери, за которой прятался, украдкой наблюдая, как его отец отточенными движениями резал тело животного, омывал и очищал.
- Понятно, - мужчина отвернулся и затушил сигарету в оставшейся на краю стола лужице крови. Взяв в руки небольшую коробочку, он сел в кресло и откинулся на его мягкую спинку.
- Отец… - тихо сказал Адам, подойдя ближе и прикоснувшись к высокому подлокотнику кресла, - …извини, я не думал, что так выйдет… я хотел…
- Ничего, - прервав сына, мужчина устало взглянул на него. - Ты еще ребенок, Альберту не стоило давать тебе оружие, но с этим я разберусь позже.
- Он не виноват! - отрицательно помотав головой, Адам приник ближе к креслу, непроизвольно сжимая в руках его кожаную обивку. - Ведь я сам взял тот пистолет… я не знал, что он заряжен… и не хотел…
- Успокойся, это же просто волк, - более мягко произнес мужчина, замечая слезы раскаяния. Протянув руку, он осторожно провел по щеке сына тыльной стороной ладони, стараясь не запачкать остатками крови. - Как твоя рука?
- Немного болит… - Адам осторожно потер локоть. Сама рука почти не болела, но стоило пошевелить пальцами, как запястье начинало неприятно ныть. Отдача от охотничьего пистолета была слишком сильной для ребенка, и оказалось чудом, что это не привело к куда более серьезной травме для него.
- Иди сюда, - мужчина уперся ногой в край стола и отодвинулся от него в кресле. Смахнув с брючины пыль от соломы, он отвел руку, позволяя сыну сесть себе на колени.
Он больше не злился на Адама за то, что стоило лишь немного отвлечься на лесной прогулке, как в его руках оказалось оружие, которое тот выпросил посмотреть у одного из сопровождающих. Друг, приехавший из долгого путешествия и пригласивший на прогулку, неоднократно упоминал о своем прекрасном пистолете, с коим не раз охотился на диких зверей, и Адам не устоял перед соблазном прикоснуться к оружию, украшенному резными узорами на стволе. Но пистолет странным образом оказался не только заряжен, но и взведен. Стоило лишь зажать его в вытянутых руках и нечаянно нажать на легкий спусковой крючок, как тут же раздался оглушительный выстрел... а после - жалобный взвизг. Адам, не целясь, выстрелил и попал в маленького волчонка, пробегавшего в кустах в нескольких десятках метров от него, испугав тем самым и несколько взрослых волков.
Отец просто не мог не разозлиться на сына за столь опасный проступок, но после поостыл, ведь никто не пострадал, а его сын на собственном опыте узнал, что такое смерть… и то, что он отнял ее у живого существа.
- Зачем ты это делаешь? - сидя на коленях отца, Адам немного приподнялся, глядя на стол. Его не отвращал запах и не отпугивало тело мертвого животного. Отчего-то он не боялся этого, даже тогда, когда еще в лесу подошел к окровавленному телу, которое билось в предсмертных судорогах. Адам осознавал свой поступок, то, что отнял чужую жизнь. Оборвал ее одним выстрелом и на последние секунды заполнил всепоглощающей болью. Но он не понимал, зачем его отец иногда делал из убитых животных чучел.
- Чтобы сохранить… на память, - придерживая Адама за пояс одной рукой, мужчина чуть наклонил голову, касаясь подбородком его плеча, протягивая другую руку к столу. Взяв пулю, извлеченную из тела животного, он положил ее в раскрытую ладонь сына.
- Когда я умру, ты тоже сделаешь из меня такое чучело? - Адам оглянулся и посмотрел на отца.
- Кхм… с чего ты взял? - поперхнувшись, мужчина свел брови. Странно слышать такое от сына, особенно столь юного, ведь, даже увидев смерть воочию, едва ли ему стоило думать о своей.
- Чтобы сохранить… или ты сразу забудешь обо мне? - удобнее сев, Адам повернулся к отцу лицом.
- Не говори глупости, - строго произнес мужчина, глядя в глаза. Он не смог понять, почему его сын спрашивает о подобном, учитывая, что редко родители переживают детей. Хотя и бывают исключения. - Таксидермия не применяется к людям… кроме того, тебе не стоит думать об этом, ты еще слишком юн.
- Хорошо… - пожав плечами, Адам перевел взгляд на коробочку, лежавшую на подлокотнике кресла. Взяв ее и приоткрыв, он увидел в ней странные бусины с проволоками сзади, а их полупрозрачный рисунок крайне походил на глаз.
Взглянув на тело животного, покоившееся на столе, Адам увидел зияющую пустоту на месте глаза. Не испытав и намека на страх, какой бы должен был объять ребенка перед убитым животным, он встал и подступил к столу. Положив пулю в карман светлых бридж, Адам осторожно протянул руку к животному, держа между пальцев бусину. Даже будучи еще совсем ребенком, которому лишь недавно исполнилось двенадцать, он не боялся этого, хотя порой и закутывался ночами в одеяло от страха, когда за окном мерцала молния. Но его не страшила смерть, ведь он знал, что мертвый уже никогда не встанет и даже не вздохнет. Он не раз видел, как его отец делал чучела из животных, когда долгими зимними вечерами сидел дома. Это были редкие вечера, но и их он предпочитал проводить в уединении своих мыслей. Будучи военным, он не раз убивал и, даже получив высокий чин, не отказывался от возможности проявить свои навыки.
- Не трогай, ты можешь запачкаться, - перехватив руку сына за запястье, строго и властно сказал мужчина. Его не просто удивляло то, что ребенка не отвращает подобное, но и то, что он не боится прикоснуться, в то время как некоторые взрослые страшатся даже подойти к готовому чучелу. Либо это не бесстрашие, а лишь непонимание, ведь ребенку сложно до конца осознать всю суть и ужас смерти.
- Я уже запачкался… у тебя рука грязная, - тихо отозвался Адам, слегка охнув, когда его запястье сжала чужая рука, оставляя на светлой коже темный отпечаток подсохшей крови и терпких препаратов.
- Вытри, - тут же отпустив его, мужчина достал из стола чистый кусок марли и протянул ее Адаму. - И, думаю, тебе лучше отправиться спать.
- Но…
- Никаких "но", - твердо заявил отец на попытку протеста. Порой ему было удивительно, насколько он может злиться на собственного сына, но тот все делал не так, как бы того хотелось.
- Почему ты злишься? - спросил Адам, стерев с кожи отпечаток грязной руки, искренне не понимая, почему его отец так отреагировал на простую случайность в лесу… и сейчас не позволяет прикоснуться к тому, чем сам был занят несколько десятков минут назад.
- Я не злюсь, просто ты не должен этого делать, - вздохнув, мужчина смягчил тон, пытаясь объяснить то, причину для чего и сам до конца не понимал. - Ты еще ребенок… разве ты не испугался, убив?
- Нет, - отрицательно помотав головой, Адам удивленно моргнул, - а ты разве боишься убивать? Ты военный… и когда я вырасту, то буду как ты…
- Что?! - на несколько секунд лишившись дара речи, мужчина пытался найти ответ. Не каждый ребенок может задать такой вопрос.
- Ты сильный. Мама рассказывала, как ты в одиночку справлялся с десятками врагов. Ты бесстрашен, я хочу стать таким же… - Адам восхищенно смотрел на отца, вспоминая о том, как мать гордилась, что ее супруг никогда и ничего не боялся… о том, как их гости, друзья отца, за глаза говорили, скольких человек он убил, даже не поведя бровью. - И когда мне исполнится шестнадцать, я смогу поступить в военную академию…
- Даже не вздумай, - вновь сев в кресло, положив ногу на ногу, твердо и четко произнес мужчина. Отведя от лица выбившуюся из хвоста прядь волос, он внимательно и серьезно посмотрел на сына. Ему бы могло быть приятно, что Адам восхищен им и хочет пойти по его пути, но еще при рождении наследника решил, что тот никогда не станет военным, ибо в мире найдется не один такой же, подобный ему самому, который может бессердечно убить и не покаяться за кровь на своих руках. - Я не позволю тебе поступить в ту академию.
- Но, отец… - поежившись под тяжелым и строгим взглядом, Адам поумерил эмоции восхищения, ощущая, как недовольство отца его поступком переросло в холодную злость от его слов. - Почему?..
- Я не хочу, чтобы мой сын погиб от чьей-либо руки, - потерев ладонью лоб, мужчина не сводил с сына взгляда, словно пытался им одним внушить, что его мнение неоспоримо.
- Но… разве… почему ты так думаешь? Ты не веришь, что я могу стать таким же, как и ты?.. - отступив назад, дрогнувшим голосом спросил Адам, едва не поскользнувшись на крови, разлитой по полу и начинающей источать запах тлена.
- Неважно, во что я верю, я уже сказал, что не позволю тебе… - чуть склонившись, мужчина исподлобья взглянул на сына, давая понять напрасность любых протестов, - …быть убийцей или же убитым.

…