привычка личной читательской практики - загибать уголки тех страниц, на которых отозвалось, дрогнуло что-то глубинное, пусть это лишь пара слов или излёт мысли; и потом, по окончании книги, возвращаться к этим страницам, вспоминать, отыскивать цепанувший крючок. нередко оказывается, что сквозь эти отстоящие звенья цепи продета одна нить, сюжет, поставленный бессознательным, как шерсть, собравшим все репейниковые семена. 
я с большим удовольствием продолжаю читать Марию Степанову, после "Памяти памяти" ко мне попала "Против нелюбви", и с нею получилось вот что: 
"..Выбрать место в стороне и прожить там достаточно долго, чтобы оно стало местом силы...Что-то вроде продукта этой земли, один из видов благословения, форма урожая. Здесь рождается энергия, но она пропадает, стоит выйти в большой мир. А тут она лежит, как поле под паром...Странное человеческое умение согреваться жутью, очерчивать ею, как меловым кругом, свой домашний обиход..Уют возможен, когда он окружён кольцом темноты: непогоды, тревоги, сгущающегося зла. Тогда-то лампа зажигается сама собой и горит одушевлённым светом..Чудесное (любого рода и разбора) - что-то вроде непроизнесённого обещания, потайной двери туда, где обителей много. На его языке говорит красота с её сверхчеловеческим размахом и необъяснимым равнодушием к окружающему..Пока из всех карманов и пазух выглядывает сверхъестественное, искусство будет пытаться его повторить, философия - заговорить, а ребёнок - ощупать..Дом, балкон, распахнутые окна; смерть неизбежна; смерти нет...Это что-то вроде обоюдного пакта о ненападении: никто никому не мешает, заповедь сияет, страдание стонет..Стон этот бесконечен и невыносим, но он не мешает ровному сиянию закона, отражённому в комарином крылышке. В этом не-разговоре звука и света нет участников, нет предмета для спора, будущее вечно остаётся отсроченным..Ближнего здесь нет, и неназванная заповедь любви может быть обращена только на сам источник света."