ИСПОВЕДЬ ЗНАМЕНИТОГО АРИСТОКРАТА

Хочу рассказать вам о человеке, который на склоне лет узнал, что значит пробудиться. Это граф Лев Николаевич Толстой. Рождённый в семье потомственных вельмож, он отнюдь не был религиозен. Годы его молодости свидетельствуют скорее об обратном. По его собственному признанию, жизнь его тогда была вольна и распутна: растрата унаследованных средств, сексуальные излишества, пьянство, жестокое угнетение крепостных крестьян и другие неистовства всевозможных форм и видов. Будучи прошедшим Крымскую войну офицером царской армии, он научился хладнокровно убивать. На его счету – несколько преступлений. Так Толстой и жил, страдая неосознанной, глухой душевной мукой. Слышал ли он тогда свой внутренний голос, вопрошавший о возможности иной жизни?

Писать он начал, как признавался потом, ради славы и денег, и вскоре действительно преуспел, обратив на себя внимание как талантливый автор. Но для того, чтобы осознать свою внутреннюю боль, он не делал ничего. Позже Толстой писал: «Теперь мне совершенно ясно – между нами и обитателями психиатрической лечебницы нет ни малейшей разницы. Но в те годы я лишь очень смутно осознавал сей факт. Как и все истинные безумцы, я думал: все вокруг сумасшедшие, кроме меня одного…»

Многочисленные путешествия не дали ничего, кроме ужасных впечатлений от условий человеческого существования. Он начал видеть то, что рано или поздно потрясает каждого духовного искателя: огромную пропасть между высокомерной претензией на добродетель и хитрой, своекорыстной жестокостью, повсюду проявляемой.

Но точка душевного перелома была близка: «Да, жизнь бессмысленна. Каждый её день, каждый миг подводил меня ближе к пропасти, я ясно видел: впереди нет ничего, кроме погибели. И остановиться невозможно, и повернуть вспять…»

Где же выход? Он неистово искал его во всех сферах человеческого знания. Дни стали темны от отчаяния: выхода-то может и не быть. Даже ученики школы, которую он завёл для крестьянских ребят, не могли вразумительно ответить на его вопрос, зачем они живут, углубляя в нём и без того сильный страх безысходности. Да и высокообразованным людям его круга, как убедился Толстой, ответ на это вопрос также был неведом. Страдая от тщеты своих усилий, он решил покончить с собой.

И тут забрезжил свет понимания. Новый Завет раскрыл ему, наконец, причину его личного и общего жалкого существования: «Сей род человеческий тьму возлюбил более света, ибо дела их злы». Прозрев сквозь пелену самообмана, он ясно увидел суть людских заблуждений.

Самоосвобождение пришло к нему в 58 лет. Будто черная повязка спала с глаз, и Лев Толстой ясно увидел фундаментальный факт: жизнь имеет значение лишь тогда, когда мы осознаём Истину, Реальность и мир – таким, каков он есть. Проснувшись, мы рождаемся заново.

Став свободным человеком, Толстой говорил: «Свет, который тогда засиял, никогда меня не покинул».


ВЫСШАЯ ПРАКТИКА

Мы вплотную подошли к рассмотрению самой важной практики Мистического Пути. С её помощью любой человек способен родится заново. Она удивительна, действенна и незаменима. Это Самонаблюдение.

Перед тем как объяснять, что это такое, важно рассказать о том, чем эта техника не является. Здесь я встречаю много непонимания.

Итак: Самонаблюдение не есть центрирование на эго ментальная поглощённость самим собой. Устрани её – и миллионы стали бы свободны! Эгоцентричная рефлексия в точности противоположна истинному самонаблюдению и является наихудшим его врагом. Поглощённость самим собой всегда отличает некое подспудное беспокойство, Самонаблюдение же есть верный способ избавиться от всяческих тревог.

Самонаблюдение – это акт свидетельствования всего, что происходит, - как внутри, так и вовне. Вы ничего не делаете, лишь наблюдаете, как если бы это происходило не с вами. Вы не идентифицируетесь с происходящим. Вы не реагируете и не формируете мнения о том, что наблюдаете, будь то аршинные заголовки последних новостей или ваши собственные чувства.

Вы не выносите суждений типа хорошо/плохо, приятно/болезненно, приемлемо/несносно. Просто наблюдаете, будто не имеете никакого отношения к происходящему, каково бы оно ни было. Представьте, что вы стоите на морском берегу и смотрите на плывущие мимо корабли. Одни из них – настоящие лайнеры, ярко освещённые, со звуками безудержного веселья на борту, другие – погружённые во тьму, молчаливые баржи, третьи - яхты с развёрнутыми парусами. Но какое это имеет отношение к вам? Вы никак не связаны ни с теми, ни с другими, ни с третьими, ни с тем, что на них происходит. Вы просто наблюдаете, как они появляются проплывают мимо и исчезают за горизонтом.

Самонаблюдение – это пассивная отстранённость. Вы не должны пытаться изменить даже то, что замечаете в себе. Никак и ни во что не вмешивайтесь. Нет отношения, нет точки зрения, нет комментариев, - просто смотрите.

Это замечательный шанс – оставаясь в стороне, не вовлечённым, наблюдать свой страх, депрессию или страстное желание, «проплывающие» в душе, наблюдать их без персонализации, то есть не отождествляясь с этими состояниями. Это настоящая магия, меняющая положение дел без усилий и в верном направлении.

- Но я-то всё равно думаю о себе. И, вообще, не вижу никакой разницы между тем, о чём вы говорите, и состоянием погружения в себя.
- В этом вопросе нам необходима полная ясность. Самонаблюдение не есть размышление о себе. Здесь бездна различий. Поглощённость собой – это как схватка с разъярённым тигром. А самонаблюдение – спокойное созерцание тигра со стороны.

Почему я так акцентирую на этом внимание? Это ключ к освобождающему самопознанию. Возникает шанс увидеть себя таким, каков ты есть, - реальным, а не таким, каким привык себя воображать. На этом прочнейшем фундаменте мы возводим своё новое «я». И, удивительное дело, - когда мы меняемся, меняется и всё вокруг.

Георгий Гурджиев говорил:

«Самонаблюдение приводит к пониманию необходимости внутренних перемен. Созерцая себя, человек замечает, что самонаблюдение (само по себе!) порождает изменение в его психических процессах. Он начинает понимать, какой это мощный инструмент преображения, какое ценное средство пробуждения. Яркий луч света, озаривший внутреннюю жизнь, незримо протекавшую до той поры в полнейшей тьме. И в лучах этого света внутренняя жизнь начинает меняться».