Доброго времени суток!

Дима первый раз в жизни услышал, как скрипит при движении самолет. Это было похоже на скрип деревенской телеги. Кроме него, почему-то никто в салоне не обратил на это внимание, но вся романтика трансконтинентального полета куда-то улетучилась. Дима испугался. 
Слева крестилась пожилая женщина, не украдкой прячась, а открыто, держа в одной руке иконку. В руках же Димы была распечатка фотографий его будущего отеля, он в первый раз летел на самолете, отдыхать на море. 
Когда шум двигателей усилился и самолет задрожал, набирая с корость, Диме очень захотелось выйти. Он крепко закрыл глаза, считая собственные вдохи. Стало гораздо хуже, так как теперь его фантазия рисовала сцены авиакатастроф из кинофильмов. Но открывать глаза Дима все равно боялся.
Весь полет он думал о том, что самолет самый неприятный вид транспорта, его нельзя остановить, когда захочешь выйти.
Когда зааплодировали пилотам, после посадки, Дима до самого отеля не мог избавиться от подобного выражения чувства благодарности. Ему хотелось аплодировать пограничнику, после того, как тот вклеил в паспорт визу, водителю автобуса, доставившего Диму в гостиницу и особенно носильщику. 
Первое впечатление от вида из комнаты номера - это ночное, черное небо, белые цветы и ветер, который бессильно рвал их.
Напрасный ветер, - подумал Дима. Ни одного лепестка не слетело с ветки. 
Странно смотреть на танец роскошного куста-букета. Выглядывая из-за угла, он кажется вечным, как пляшущая жизнь, на фоне застывшего мрака смерти. 
Дима любил поэзию.

Ресторан поразил Диму изобилием еды, и вавилонским скоплением людей. Говорили на польском, немецком, итальянском языках. Изредка слышалась родная речь. Дима никак не мог сообразить, в какую тарелку, какую еду класть. Первая порция, из салатов и овощей оказалась слишком большой. Он неуверенно нес ее перед собой, боясь поднять глаза.
Как-то, неудобно все это, - думал Дима. Он шел нетвердым шагом, его щеки горели от смущения.
Не понимая по каким правилам занимаются столики, Дима обождал несколько минут пока освободится тот, который у окна, с видом на море. В темноте ничего видно, конечно не было, но Дима знал, что море там, и эта мысль чрезвычайно радовала его.
Взяв в руки приборы, он стал осторожно накалывать овощи вилкой. При таком количестве людей он кушал в последний раз в школе. Это были не самые приятные воспоминания.
Понемногу смущение ушло, Дима почувствовал вкус заморской еды, стал жевать медленно, попутно разглядывая все вокруг.
З ал ресторана был огромный. Колонны в полтора обхвата поддерживали потолок в центре. Там же, подковой, располагался огромный деревянный помост, на котором рядами, стояли белые, фарфоровые блюда с разнообразной снедью. Вообще, он, когда собирался в дорогу, пытался представить, как все это выглядит. 
Дело в том, что еда пахнет, а когда ее много, запах обязан быть сильным. Но получилось все иначе. Сильный запах шел от корзин с хлебом и только, так показалось Диме.
Неожиданно на стул напротив уселся пожилой мужчина. Дима прервал размышления о еде. Он подумал, что это не совсем комфортно, когда так, без разрешения к тебе запросто, за столик, усаживается человек. 
Старик с явным недовольным видом, бормотал что-то себе под нос. Язык Дима не распознал, то ли польский, то ли чешский. Он улыбнулся как можно приятней, переложил вилку в левую руку, в правую взял нож. Старик пыхтя, поставил тарелку на середину стола и поправил салфетку. Смотрел он все время вниз. Дима не понимал в чем дело и попытался заговорить.
- Bon appetit!
Благо таких словосочетаний он запомнил вдоволь. 
Раз уж придется с ним вместе ужинать, надо говорить, - подумал Дима.
Мужчина скривился и презрительно посмотрел на него, продолжая бубнить.
Неожиданно кто-то тронул Диму за плечо. Он обернулся и увидел пожилую женщину, с тарелкой, на которой лежало два кусочка мясного рулета и лист салата. Она заговорила скрипучим, тихим голосом. Дима не понял ни слова, но тон и выражение лица не сулило ничего хорошего. Продолжать есть он не мог, Диму окружили. Старик стал смелее, теперь он смотрел прямо и размахивал одной рукой, как будто отгонял назойливую муху. Дима повернулся и увидел, что старушка делает то же самое. Он неожиданно догадался, что таким образом они прогоняют его от столика с едой, как навязчивое насекомое.
Так обидно Диме не было еще никогда. Он резко встал, отодвинув стул. Сидящий сзади мужчина толкнул стул назад, подбив его Диме под колени, потеряв равно весие, он снова сел. Старушка, видя, что Дима собирается уходить, двумя пальцами взяла его за рубашку на плече, потянув вверх. Мол, вставай уже, давай, проваливай. Старик продолжал презрительно улыбаться.
Все произошло так быстро, что Дима сумел ответить только:
- Я не знал, что это ваш столик, не машите на меня руками, пожалуйста.
Потом, почему-то добавил, громко.
- Не в курятнике!
Есть больше не хотелось. Дима снова почувствовал себя, как в самолете. Выйти было невозможно, отдых только начинался, и до его отъезда домой оставалось десять дней.
Очутившись на улице, Дима пошел вниз по ступенькам, ведущим к пляжу. Повсюду росли эти чудесные белые цветы. Сев на топчан, Дима слушал шум волн и придумывал, что же он мог сделать на самом деле в такой ситуации.
Перед глазами стояли два отвратительно ухмыляющихся, морщинистых лица. Дима по очереди душил их, втыкал вилку в глаз, резал ножом, пинал ногами. Легче не становилось, Дима прекрасно понимал, что пока он здесь на пляже, они спокойно попивают вино и о чем-то мирно болтают.

На следующий день, утром, он проснулся очень рано. Дима хотел есть и посмотрел на часы. 
По расписанию завтрак в семь, значит еще два часа, подумал он.
Дима умылся, выпил остатки теплой воды, прямо из бутылки. Он только сейчас разобрал сумки, вчера вечером не было настроения. Переодев плавки, Дима пошел на пляж. 
Над горизонтом стояла серая дымка похожая на смог. Дима с удовольствием наблюдал, как поднималось солнце, словно идеально круглый воздушный шарик. Оно было не яркое, грязно-оранжевого цвета. Но через несколько минут все изменилось, солнце набрало силу и больше не позволяло на себя смотреть прямо. 
Людей было мало, а вода в море чистая, прозрачная, немного дальше, сине-зеленная. Он решил доплыть туда и искупаться, в этой удивительной бирюзе. 
Плыть было легко, соленая вода держала так крепко на поверхности, что Диме захотелось встать и пойти по ней пешком. Он двигался на вост ок, совсем не рассчитывая силы, всегда можно было перевернуться на спину и отдохнуть. Ощущение блаженства окончательно вымыло вчерашнюю обиду. Теперь его отпуск доставлял одно удовольствие. 
- Вот и бирюза, - подумал он. 
Под ногами раскинулись коралловые рощи. Дима опустил голову в воду и открыл глаза. 
Было тихо и спокойно, пока он в очередной раз не поднялся набрать воздуха. Прямо перед ним оказалось лицо в маске. Дима решил поприветствовать попутчика, но вдруг распознал в нем вчерашнего обидчика. Вернее обидчицу. Дима оглянулся, вокруг не было никого. Старушка, увидев его движение, запаниковала. Барахтая обеими руками она пыталась отплыть. Дима, ничего не делал, он спокойно смотрел, обдумывая причудливость ситуации.
Надо же такому случиться, он пытался воспроизвести движение которым женщина, вчера, прогоняла его из-за столика.
- Видите, как нехорошо обижать посторонних людей?
Дима плыл ей на встречу, брызгая водой в лицо.
Старушка уже хлебнула воды, и беспомощно пыталась снять маску, писклявым голосом выкрикивая «help». 
- Bon appetit! – повторил вчерашнюю фразу Дима, он не хотел ей помогать, поэтому произнеся слова нырнул поглубже и не оглядываясь, поплыл в другую сторону. 

Выйдя на берег и почувствовав солнечный жар в спину, Дима с удовольствием мечтал о будущем загаре, и о мороженом. Подойдя к пляжному бару, он заказал себе большую порцию клубничного.
Странно устроена жизнь, думал Дима. Ничего не стоило утопить бабку, и много сил для этого не понадобилось бы.
Мороженое таяло, стекая по пальцам красными змейками. Дима вернулся к своему топчану в отличном настроении. 
На берегу скопилась толпа, кто-то возбужденно махал руками, говорили на повышенных тонах. Дима подошел и увидел, как из моря вытаскивают тело. Делали это небрежно, все время роняя то ноги, то голову. Он заглянул через плечо зеваки. В центре, на коленях стоял старик, сжимая руками голову он качался взад вперед, бубня что-то тихо себе под нос. В очередной раз, когда старик поднял лицо, Дима встретился с ним глазами. В это время из воды, наконец-то вытащили тело. Дима набрал ложку мороженого, с верхом и с удовольствием отправил себе в рот. 
Ну вот, теперь никто мне не будет мешать за завтраком, подумал он, и уверенной походкой пошел в сторону ресторана.