Первый — выход остатков гарнизона по гуманитарному коридору, который затем был бы объявлен героическим прорывом. «А где вы видели фашизм на Украине? Вот я похож на фашиста? Это ваша пропаганда рисует из украинцев каких-то нелюдей! Нет у нас фашизма. Наш президент еврей. Как может быть еврей фашистом? Мы просто хотим жить по-другому. Мы хотим, чтобы Украина стала украинской...»
В этот момент и происходит ошибка с нашей стороны. Точнее, принятие условий игры, которые диктует оппонент. Мы начинаем рассказывать о маршах нацистов в Киеве и других городах Украины, о факельных шествиях, о лозунгах, жестах, татуировках… Мы скатываемся к примитивному определению фашиста по внешним признакам.
« Да, у нас есть националисты. Но сколько их? И партии такие у нас есть. Но сколько украинцев их поддерживают? Посмотрите результаты выборов! Выходят придурки на улицы, прошагают до какой-нибудь площади и всё. Подавляющему большинству эта кучка недоразвитых совершенно по барабану...»
И вот тут приходит понимание того, что в какой-то степени собеседник прав. Сегодня наши бойцы и ребята из Народной милиции ДНР добивают представителей «Азова» в Мариуполе. Точно так же идет очистка территорий Луганской НР от представителей других подобных «батальонов». Но сколько их на 40-миллионную Украину? Доли процента.
Сегодня я напомню о том, что такое фашизм и почему фашисты – это не только те, кто раскрасил тело свастиками, поднимает руку в нацистском приветствии, носит «волчий крюк» на рукаве... Для того чтобы понять, кто такие фашисты, нашим дедам и прадедам понабилось достаточно много времени в 1941. У нас столько времени просто нет. Фашизм наступает, и не только на Украине.
На все вопросы наши люди отвечают как представители нации, склонной к диктатуре и авторитаризму. Даже Зимбабве выглядит приличнее, даже латиноамериканские страны думают свободнее. У нас до сих пор нет понимания свободы как ценности. 
Например, русским человеком был Тарас Бульба. (Конечно, он литературный персонаж и я привожу его в качестве примера только потому, что он всем известен) Русскими называл себя и свой народ и гетман Богдан Хмельницкий. Возможно, Вы будете удивлены, но каких-то 120 лет назад даже сегодняшний оплот украинства - Западная Украина - почти вся считала себя русской, как сегодня Донбасс. (И Россия 100 лет назад, в Первую Мировую, воевала за ее освобождение). Но если население Украины было русским, откуда же взялись украинцы? Как утверждает автор, они произошли из русских. Часть русских превратилась в украинцев, отказавшись от своей русскости, и этот исторический факт всячески пытается скрыть самостийническая пропаганда.
Вернувшись домой, он увлекся музыкой: писал песни на синтезаторе, пробуя себя в разных жанрах. Отец дал сыну деньги на организацию собственной студии грамзаписи. Дэну удалось продать несколько сотен экземпляров диска «SynthAnimals», в который вошли детские песни «Happy Frogs», «Suzuki Elephants»… Записав новый диск — «Perspective», он продал студию, вернул деньги отцу и, прихватив синтезатор, отправился в Лос-Анджелес. Там он устроился учителем в школу в Беверли-Хиллз, а все свободное время продолжал отдавать музыке. Через пару месяцев 27-летний Дэн пришел в Национальную академию авторов песен — организацию, помогающую талантам проявить себя. Его направили к Блайт — пышнотелой 39-летней блондинке... 
Замятин, умерший в Париже в 1937 году, был русский писатель и критик, он опубликовал ряд книг как до, так и после революции. «Мы» написанa около 1923 года, и, хотя речь там вовсе не о России и нет прямой связи с современной политикой — это фантастическая картина жизни в двадцать шестом веке нашей эры, — сочинение было запрещено к публикации по причинам идеологического характера. Копия рукописи попала за рубеж, и роман был издан в переводах на английский, французский и чешский, но так и не появился на русском. Английский перевод был издан в США, но я не сумел достать его; но французский перевод (под названием «Nous Autres») мне наконец удалось заполучить. Насколько я могу судить, это не первоклассная книга, но, конечно, весьма необычная, и удивительно, что ни один английский издатель не проявил достаточно Предприимчивости, чтобы перепечатать ее.