В субботу, 19 марта, Спектр отмечал свой прошедший День Рождения, который был 16 числа. Мне было сказано приезжать к 14 часам. Когда я приехала, дома были только Спектр, Ника и Майя, причём последняя ещё спала. Ника бегала и накрывала на стол. Я подарила Спектру подарок – Записную книжку, оформленную в виде медицинской карты истории болезни. Клинический диагноз: Гениальность. Спектр довольно долго разбирал написанное в ней по поводу болезни и назначений. Но в итоге разобрал, и в общем, вроде остался доволен подарком. В это время как раз пришла Эстел и подарила имениннику чай и шуруповёрт. Больше так никто и не пришёл. Вскоре проснулось дитё и мы сели за стол. Если всякие вкусности, потом Спектр сказал, что мы неправильно едим клубнику, и стал показывать мастер-класс, а мы с Эстел фотографировали процесс. У Эстел новый фотик, и он мне понравился, несмотря на то, что он Canon, всё дело в том, наверное, что это более старшая модель, у меня с ними лучше отношения, чем с простенькими. Я даже подумала, что зеркалка Canon мне для разнообразия не помешает. Мы фоткали всё семейство вместе и по отдельности, смотрели всякие разности в компе, кушали много всего вкусного, и, естественно, обожрались (а разве в этой квартире бывает иначе?) А после всего был ещё вкусный приготовленный дома торт, который уже лез с трудом. Но мы всё-таки попытались! Потом вернулись родители Ники, и я подумала, что пора бы уже и закругляться, тем более, что они покушались на наш стол с едой.
В общем, просидели мы в гостях часа три, а там и собираться было пора, ибо я в этот день собиралась ещё посетить концерт группы «Мастер». Сразу спасибо Спектру за то, что он договорился с Костей Мироновым и меня внесли в список, так что платить мне не пришлось, и на концерт я попала. На афише было написано время начала 18:00, вышли мы с Эстел от семейства Спектровски где-то в половине шестого… примерно через час я достигла любимого клуба «Plan B» и быстро проникла внутрь, не имея никаких проблем со списками. Сдав одежду в гардероб, я вошла в зал, где у левой стороны сцены обнаружила две знакомых спины – Алика и Петровича, подошла и первым делом, напугала. Потом мы друг друга зачесали и стали ждать, а Петрович попросил меня «сделать со своим профессиональным взглядом несколько красивых фотографий молодого человека, который тут будет стоять». Я, конечно, согласилась, ибо я всегда за то, чтобы пофоткать.
На разогреве были две группы – Сангриэль и Нуминор. Ни та, ни другая, на мой взгляд, особо не примечательны. Первая – более стандартна. В конце выступления раздавала халявные диски – мы, естественно, схватили себе по одному. Во второй – гитарист так трясся, что сфотографировать его было невозможно. Особого впечатления, в общем, группы не произвели, я сделала фоток по десять каждой из них и стала ждать «Мастера» рядом с Аликом и Петровичем. Народу стало больше, но ненамного. Вообще, меня удивил тот факт, что народу было мало. Первый ряд стоял неплотно, а дальше, так вообще было свободно – везде можно было ходить между людьми. Это давало мне уникальную возможность фоткать моим светлым объективом, не отходя далеко, но и не стоя слишком близко. Кто-то заметил, что пришёл Терентьев и расположился на балкончике, где випы и гости. Потом, правда, я почти весь концерт наблюдала его на лестнице, ведущей к гримёркам – он стоял и снимал действо на камеру, кажется.
В общем, наконец, закончился разогрев, и на сцену вышли настраиваться музыканты «Мастера». Прямо перед нами оказался микрофон для бэк-вокала, в стойку которого Смирнов вставил несколько запасных медиаторов с логотипом «Everlost», и мы весь концерт на них облизывались, думая, что надо обязательно попросить. Собственно, настроились все быстро и ушли со сцены, оставив там только Ховрина за барабанами. Погас свет, зазвучало интро – музыканты вернулись, и начался концерт.
Я на сольнике «Мастера» до этого была один раз, и это было двадцатилетие группы. Плюс – видела несколько раз на всяких фестивалях и сборных концертах. А в этот раз – всё было по-другому!
Нового альбома я не слышала, но меня очень удивил тот факт, что песен с него на концерте оказалось всего три. Удивил – не значит расстроил. Ибо оказалось, что я знаю почти все песни. Причём первые две я, видимо, носилась по залу, ища, откуда бы ещё пофоткать, и поэтому не отразила их вообще и слышала только третью. Всё остальное – знакомое, известное, любимое, везде можно подпевать. И вообще – Мастера жгли и это было круто. Подпевали – все и много. Пели в два микрофона для бэк-вокала, и в микрофон Лекса, когда он протягивал его кому-то из музыкантов. А ещё Лекс несколько раз протягивал микрофон в зал, в том числе и на стойке. Свет был, как обычно – дебильный, ибо расстановка прожекторов тут явно не приспособлена под концерты. Дым пускали и много, и с нашей стороны – и это жутко бесило, ибо он мне не то чтобы фоткать – дышать мешает и глаза слезятся. Правда, ввиду того, что народа было немного – вентиляция справлялась хорошо, и дым довольно быстро разгонялся.
Сет-лист я не помню вообще, кроме того, что песни там были почти все знакомые. Я не знала, что именно хотела бы услышать, потому вполне довольна подборкой. Правда, из-за громкого звука не всегда сразу узнавала песню. Народу – мало, давки нет, вообще публика удивительно спокойная. Больше всего меня раздражали люди, которые держали над головами других фотоаппараты и видеокамеры и снимали видео – несколько песен подряд. Мешало жутко! Я не пыталась влезть в первый ряд, это мне было не нужно, но иногда утыкалась носом в спины Алика и Петровича, ибо дым, да и немного усталость оттого, что постоянно приходится вытягиваться, вставать на цыпочки, чтобы умудриться сфотографировать то, что хочется – поверх голов. Во время концерта наша троица то и дело чесала друг друга, особенно меня позабавил в этом плане Алик: когда я, немного почесав хаер, сделала несколько «шкряб» по спине и решила отойти, он обернулся и с таким возмущённым недоумением спросил «А ты что, больше меня чесать не будешь?». Пришлось зачесать полноценно, да.
Самый статичный и неинтересный музыкант, на мой взгляд – Фомин. Ну, мне так показалось, он как-то был однообразен очень. Ни движений, ни эмоций… почти нет. Я рада, что мы стояли с другой стороны. Фомина я пощёлкала чуть-чуть в начале концерта и в общем-то, точно также он выглядел весь остальной концерт. Лекс – как обычно, был похож на большого кошака. Музыкант, который привлекал почти всё моё внимание в предыдущие разы, когда я видела группу. Харизма и какая-то удивительная магия в его образе, жестах, голосе… Ховрина я почти не видела, хотя он иногда вставал из-за ударной установки.
В этот раз меня больше всего впечатлили двое оставшихся, перед которыми мы и стояли, а именно – Грановский и Смирнов. Смирнов – тот ещё энерджайзер, Лёне Максимову до него далеко. Крутится, вертится, прыгает, носится, строит рожи… меня попросили его пофоткать и я с удовольствием фоткала, потому что его интересно фотографировать – он каждую секунду разный, на лице отражается все возможные чувства и эмоции, и вообще он весь как будто светится, излучает позитив и энергию, которые хлещут во все стороны, ибо им тесно внутри. На самом деле фотографировать такое постоянно движущееся существо очень сложно – он же ни секунды не стоит на месте, но блин – хочется, потому что интересно!
Но больше всего на самом деле меня поразил Грановский. До этого я его видела всегда одинаковым и было это примерно так – «Ушёл в себя, вернусь не скоро», замкнутость, закрытость, нейтральное выражение лица и попытка спрятаться где-то в глубине сцены. Да, я видела исключение – когда на двадцатилетии на сцену вышел Большаков – Алик преобразился в момент. Но это другой случай… А тут… он был удивительно живой, энергичный, радостный. Двигался, эмоционально реагировал на всё. И улыбался, он весь концерт улыбался, и я так тащилась с этой улыбки. Он разговаривал с первым рядом. Да, именно разговаривал! Щурясь, смотрел на сет-лист, пытаясь разглядеть следующую песню, а стоящие в первом ряду вытягивали шеи, смотрели на сет-лист и подсказывали, что играть. И Грановский что-то отвечал на это, правда, я не слышала, что именно. Когда к его бас-гитаре потянулись руки моих друзей, он с улыбкой наклонил гитару к ним поближе и две ладошки осторожно погладили деревянный корпус – как всё-таки это по-другому смотрится, чем когда начинают беспорядочно дёргать за струны! Вообще, от Грановского в этот раз, помимо всего, шёл мощный поток энергии, которого раньше я никогда не чувствовала. Энергия эта другая, не такая, как у Смирнова, более спокойная, взвешенная, не брызжущая во все стороны, а идущая тёплым ровным потоком… Но больше всего, пожалуй, меня зацепила именно улыбка – был совсем другой человек, не тот, которого я видела раньше. И ещё, он выглядит сейчас гораздо моложе, чем раньше!
Фотографировала я много, ибо близко, светло, разве что руки и головы мешают. На фотках, разумеется – больше всего Смирнова и Грановского. И тот и другой часто не влезали полностью в кадр, ибо объектив у меня фикс, а отойти насколько нужно – не получается, ибо мешают руки, головы и вообще я слишком маленького роста. Зато есть лица, портреты, эмоции. В середине концерта я вздумала показать друзьям некоторые удачные кадры. Петрович, взглянув на них, заявил «Я тебе потом в любви признаюсь!». В какой-то момент я пару песен стояла на сцене слева, подойдя почти вплотную к сцене и стойке с запасными гитарами. Техник косился на меня, но ничего не говорил, ибо я не одна была такая там, и вела себя осторожно. Когда Грановский решил пробежаться в эту сторону – все попятились назад, к лестнице, а потом вернулись обратно. Стояла я там для того, чтобы сделать буквально один кадр и все две песни старательно его ловила. Фишка в том, чтобы в один кадр попал музыкант со спины или почти в профиль и лицо фаната. Так что когда Андрей подходил к микрофону и начинал подпевать, я пыталась поймать в один кадр его и лицо Петровича, а это было сложно, ибо отойти достаточно далеко у меня не было возможности. Но, кажется, кадр в итоге получился. Ближе к концу концерта Лекс представил всех музыкантов, сопроводив каждого каким-то комментарием, не ограничиваясь обозначением инструмента, а Грановский потом добавил в микрофон «Концерт ведёт – Лекс».
Через два часа или около того, концерт закончился. Музыканты вышли, поклонились, Ховрин выбросил в зал две палочки. Первая полетела в нашу сторону, но над головами. Я видела по силе броска, что кидает недалеко… проследила – палочка упала в метре позади меня кому-то на ноги. Не знаю, собирался ли кто-то за ней наклониться, но я среагировала быстро и забрала палочку себе. А музыкантов тем временем уговорили (Да и уговорили ли? Может они сами собирались.) ещё на одну песню. Кажется, это была песня «Мастер», хотя парень за моей спиной отчаянно орал дурным голосом «С кем ты?». После этой песни группа всё-таки покинула сцену, а зрители стали расходиться. Мы же остались стоять, гипнотизируя взглядом чёрные медиаторы на микрофонной стойке Смирнова и ждали, когда их обладатель выйдет их забирать. Однако не дождались. Подошёл некий молодой человек (техник?) и начал отцеплять медиаторы от стойки. Мы на секунды офигели и тут Петрович не выдержал, взмолившись: «Дима! Пожалуйста, можно медиатор?», и протянул к нему раскрытую ладонь. Мы с Аликом, а также пара человек, которые стояли рядом, тут же поддержали: «И нам, нам тоже! Пожалуйста» - протягивая руки и делая умоляющие глаза. Дима посмотрел на всё это, быстро оглянулся, и, вздохнув, обречённо сказал: «Смирнов меня убъёт», вкладывая в каждую протянутую руку по медиатору. В ответ ему прозвучало нестройное «Спасибо» и обрадованное заверение «Мы ему не скажем!», и мы быстро ломанулись к выходу. Я нагло обошла очередь и зашла спереди, умоляюще глядя на очередь и сказав «Мне на электричку, ребят, можно?» Меня, конечно, пропустили, но пока мы одевались, очередь закончилась. Мы вышли из клуба и вместе дотопали до метро, указав по дороге какой-то девушке дорогу до клуба. В метро на станции «Сретенский бульвар» мы разошлись, и каждый отправился в направлении своего дома.
Спасибо Спектру за то, чтобы договорился о том, чтобы меня внесли в список, Косте Миронову, за то, что меня в этот список внёс, Алику и Петровичу – за компанию (одна бы я на концерт не пошла), а группе «Мастер» за отличный концерт и огромную дозу позитива.
А в ушах звенело потом ещё почти сутки.