В своей жизни Михаил Юрьевич испытывал сильные чувства к нескольким женщинам. Всю свою жизнь он искал истинную любовь, душу, способную понять и воспринимать его таким, какой он есть. К сожалению, ни с одной женщиной он не связал свою жизнь. 

Любовь приносила ему горечь, разочарование и страдания. Но в чем-то повинен он был сам: его чувство было вулканом – то спящим и молчаливым, то огненным и страстным. И от этого страдали все его женщины, не всегда понимая истинных чувств Мишеля. И все же, кто они - вдохновительницы и мучительницы поэта? Это Лопухина В.А., Сушкова Е.А., Щербатова М.А. и Быховец Е.Г.

Елизавета Столыпина походила из знатного дворянского рода, который одарил Россию многочисленными верными сынами и выдающимися государственными деятелями. Её отец, Алексей Емельянович Столыпин, слыл человеком большого ума и выдающихся деловых качеств – хозяином был превосходным, состояние имел солидное. Жена Мария подарила ему одиннадцать наследников, Елизавета же была первенцем. 

   Е.А. Арсеньева, бабушка поэта

 

  Дети у Столыпиных рождались, надо сказать, толковые, и Лиза исключением не стала. Она была разумна и унаследовала отцовскую деловую хватку, характером была тверда и бескомпромиссна. Эти семейные качества помогли её братьям занять почётное место в истории государства Российского: среди них были генералы и предводители дворянства, один даже стал сенатором. Но принадлежность к женскому полу автоматически лишила дочь этой знатной семьи возможности повторить судьбу братьев, ей была уготована традиционная роль – жены и матери.

 Приданым Алексей Емельянович дочерей не обидел, выделив каждой достаточно для удачного замужества. Старшая Лиза не была красавицей, но богатое приданое и репутация умной и хозяйственной барышни сделали её невестой не из последних. В возрасте 22 лет она обвенчалась с Михаилом Васильевичем Арсеньевым. Жених был хорош собой и состоятелен, также походил из знатной семьи, но людьми они были очень разными. Для семейной жизни Арсеньев приобрёл в Пензенской губернии имение Тарханы, где и зажил с молодой женой спустя некоторое время после свадьбы. 

 Приземлённой Лизе были непонятны экстравагантные развлечения мужа, которого хлебом не корми, а дай устроить какое-нибудь представление в домашнем театре. Когда родилась дочь Мария, у Елизаветы появились серьёзные проблемы со здоровьем, что и внесло окончательный разлад в отношения пары. Михаил Васильевич нашёл ей замену в лице замужней соседки – помещицы, супруг которой был за границей в действующей армии. 

 Однажды в канун Нового года Арсеньеву пришло известие о возвращении мужа возлюбленной, ещё и жена масла в огонь подлила – так после ссоры бедняга совсем отчаялся и порешил себя. Елизавета и слезинки по благоверному не пролила, лишь лаконично заключила: «Собаке – собачья смерть», а потом отбыла в Пензу, не приняв участие в похоронах и поминках Михаила Васильевича. Обозлившись на бесстыдника мужа, Арсеньева сгоряча решила обрушить гнев на их общую дочь. Но, к счастью, одумалась, решив пожалеть единственного своего ребёнка. Маша стала центром её мира и смыслом жизни. 

 Да только у всех дочерей есть одна особенность – рано или поздно они становятся безраздельной собственностью своих мужей. Вот и 17-летняя Маша Арсеньева, влюбившись в обаятельного капитана Юрия Петровича Лермонтова, пожелала себе той же участи. У образованного, привлекательного и родовитого Юрия была одна слабость – он был далеко не богат. И Елизавета, видимо, знала, как ею пользоваться, поэтому и благословила брак Марии с Лермонтовым, хотя и питала к зятю очевидную неприязнь. 

   

 

 Основные средства молодой семьи принадлежали Маше, но чтобы держать дочь на коротком поводу, матушка, овдовев, оформила всё состояние на себя и полностью им распоряжалась, а при непослушании грозилась оставить дочь без копейки. Поэтому жить отдельно от Елизаветы Алексеевны молодые не могли – таковым было её условие. 

 В октябре 1814 года в Москве родился их сын – великий поэт Михаил Лермонтов. Его рождение, увы, не смогло спасти отношения родителей, которые становились хуже день ото дня. Спустя три года после появления сына, в неполные 22 года, Мария Михайловна скончалась от чахотки. Хрупкая молодая женщина болезненно переживала разлад с мужем и домашние войны матери с возлюбленным – говорят, все болезни от нервов... Существуют также версии об изменах Юрия, что в сложившейся ситуации было бы ожидаемо, однако доподлинно известно одно – Мария до последних дней очень любила мужа. 

 Биографы Лермонтова говорят, что Юрий Петрович, может, и хотел воспитывать сына, но Елизавета Алексеевна, прикипевшая к внуку всей душой, решила действовать по принципу «не мне – так никому». Пустилась в страшные угрозы: заберёшь Мишу – тебя разорю, внука прокляну и жизни ему не дам. И у зятя были причины принять их всерьёз. К тому же, в материальном плане бабушка могла дать мальчику несоизмеримо больше отца. 

  Бабушка любила внука безмерно, а Мишенька рос на редкость избалованным мальчиком – от него доставалось и самой Елизавете Алексеевне. Конечно, и умён он был не по годам. Внук рос, мужал, а Арсеньева привязывалась к нему всё сильнее. Когда пришла пора подумать о хорошем образовании для мальчика, Арсеньева с внуком перебралась в Москву, дабы не расставаться с ним. Учителям своим Михаил дерзил, общался с ними свысока, всем своим видом показывая интеллектуальное превосходство. То же самое происходило в светском обществе.

 

  В 1837 году поэзия Лермонтова привела к его ссылке на Кавказ. Кстати, вопреки всеобщему мнению, это было вполне мягким наказанием, которое выпросила для внука Елизавета Алексеевна, заручившись поддержкой всех своих влиятельных родственников. За критику государственной системы и имперских реалий Лермонтов не пошёл по этапу в кандалах, а всего лишь в офицерском чине отправился на Кавказ! Весь период службы Михаила на Юге Арсеньева писала прошения о помиловании, умоляя отправить внука в отставку, простить ему юношеский бунт. До конца жизни переживала она, что весной 1841 года не смогла из-за весенних дорог попасть в Петроград из Тарханов на встречу к Лермонтову, приехавшему на побывку с Кавказа. Больше Мишу живым она не видела.

  Известие о смерти поэта в Петербурге встретили словами «туда ему и дорога». Он действительно имел очень много недоброжелателей. Сам Николай I по иронии судьбы отреагировал на смерть поэта теми же словами, которыми его бабка, Елизавета Арсеньева, прокомментировала смерть своего мужа: «Собаке – собачья смерть». Он уходил, ему бросали вслед упрёки и проклятия, лишь те немногие близкие друзья, которые знали его другим – добрым и глубоким, скорбели о незаурядном человеке и великом поэте.

 Елизавета Алексеевна получила известие о смерти внука в Петербурге, куда приехала вымаливать отозвание Мишеля с Кавказа. В тот день она перестала видеть солнце. Очевидцы говорят, что старушка не в силах была поднять опухших от слёз век, у неё отнялись ноги, и на этой земле её держало лишь одно – желание похоронить внука на родной земле, рядом с матерью и дедом. Последние её силы ушли на согласование формальностей, и через полгода тело поэта упокоилось в родном имении Тарханы. 

 Сама она пробыла на этой земле ещё четыре года. Как прожила она их? Сожалела ли о том, что расстроила брак дочери, или о том, что не желала понять и простить мужа… Жалела ли о том, что не дала Мише почувствовать отцовскую любовь? Кто знает... Но у этой одинокой богатой старухи было время подумать о событиях своей длинной и не слишком счастливой жизни.

Характер у молодого человека сформировался непростой и далеко не каждый мог найти с ним общий язык. Зачастую он был заносчив, язвителен и дерзок в общении с людьми, беспощаден к слабостям других и высокомерен. Вот только некоторые характеристики, данные ему современниками: «неприятный до последней степени», «его ум ни на что не годен, кроме дерзости и грубости», «отталкивающая личность, высокомерно презирающая остальной люд», «существо желчное, угловатое, испорченное и предающееся самым неизвинительным капризам», «дурной человек: никогда ни про кого не отзовется хорошо». Только близкие и родные по духу ему люди видели любящее сердце, отзывчивую душу, и идеальную глубину мысли. Однако сам будущий поэт очень немногих считал достойными этих своих сокровищ...

    Светское общество считало его некрасивым и желчным. Вот описание внешности поэта, данное И.С. Тургеневым: "В наружности Лермонтова было что-то зловещее и трагическое; какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно тёмных глаз. Их тяжёлый взор странно не согласовывался с выражением почти детскости нежных и выдававшихся губ. Вся его фигура, приземистая, кривоногая, с большой головой на сутулых плечах, возбуждала ощущение неприятное, но присущую мощь тотчас сознавал всякий". Как-то Лермонтова даже спросили, кто прототип его Демона. Он ответил: «Я сам!». Все всполошились: «Неужто? Ведь Демон ужасен!» «А я еще хуже», – рассмеялся Лермонтов. И действительно, в своем обществе это был «настоящий дьявол, воплощение шума, буйства, разгула, насмешки»…

Когда М. Ю. Лермонтову было 15 лет, в Москве, у своей московской кузины Сашеньки Верещагиной, он познакомился с ее близкой приятельницей, Екатериной Александровной Сушковой (1812—1868г.г.), с которой пережил настоящий «роман», распадающийся на две части: в первой его части — торжествующая и насмешливая героиня, заставившая юного Лермонтова испытать всю жестокость неразделенной любви, похожей на обман; во второй — холодный и даже жестоко мстительный герой, Лермонтов.

 

Девушка родилась 18 марта 1812 года в Симбирске и была двумя годами старше юного поэта, которого все называли просто Мишель. Восемнадцатилетняя столичная барышня, у которой были, по словам В. П. Желиховской: «стройный стан, красивая, выразительная физиономия, черные глаза, сводившие многих с ума, великолепные, как смоль волосы, в буквальном смысле доходившие до пят, бойкость, находчивость и природная острота ума», произвела сильное впечатление на юного поэта, тут же прозвавшего ее «Miss Black-Eyes» (Мисс Черные-Глаза). Этой самовлюблённой барышне нравилось быть окружённой поклонниками, кокетничала она и с будущим поэтом, подтрунивала над ним и не относилась серьёзно к его чувствам, обращаясь с Лермонтовым как с мальчиком, но отдавая должное его уму. «У Сашеньки (А. Верещагиной), - писала Сушкова, - встречала я ее двоюродного брата, неуклюжего, косолапого мальчика лет шестнадцати или семнадцати, с красными, но умными, выразительными глазами, со вздернутым носом и язвительно-насмешливой улыбкой. Он учился в Университетском пансионе, но занятия его не мешали ему быть почти каждый вечер нашим кавалером на гулянье и на вечерах; все его называли просто Мишель, и я так же, как и все, не заботясь нимало о его фамилии. Я прозвала его своим чиновником по особым поручениям и отдавала ему на сбережение мою шляпу, мой зонтик, перчатки, но перчатки он часто затеривал, и я грозила отрешить его от вверенной ему должности». Девушка искала удачного замужества, но Лермонтов в качестве жениха ее не привлекал: слишком юн. "Мне восемнадцать лет, - говорит Сушкова Лермонтову,- я уже две зимы выезжаю в свет, а Вы ещё стоите на пороге этого света и не так-то скоро его перешагнёте". А он спорил с ней до слез, доказывая свою правоту. Свои первые стихи Мишель посвящает, конечно, Екатерине Александровне

 Варвара Александровна Лопухина – одна из самых глубоких сердечных привязанностей М.Ю.Лермонтова. Со старшей сестрой Вареньки - Марией Александровной, поэт, как ни удивительно, очень дружил, постоянно переписываясь с нею одною до конца своей жизни. Дружен он был и с братом девушек – Алексисом. Знал он и Вареньку, но именно осенью 1831 года, когда девушку привезли из богатого вяземского имения в Москву на первый в её жизни великосветский сезон, он полюбил её.

 Как же состоялась встреча молодых людей?.. Весной 1832 года компания молодежи с Поварской, Большой и Малой Молчановки собралась ехать в Симонов монастырь ко всенощной — молиться, слушать певчих, гулять. Случайно во время этой поездки Лермонтов оказался рядом с Варенькой. Минувшей зимой 16-летнюю девушку привезли в Москву на «ярмарку невест». Она только одну зиму выезжала и еще не успела утратить ни свежести деревенского румянца, ни сельской естественности и простоты. Это делало ее не похожей на московских барышень, у которых все было рассчитано: жест, поза, улыбка. Каждая перемена настроения, мимолетное чувство и мелькнувшая мысль отражались на ее подвижном лице, которое в минуты внутреннего подъема становилось прекрасным. У Вареньки было немало поклонников: мужчин привлекали тонкие черты ее лица, большие задумчивые глаза, в омуте которых можно было утонуть, и взгляд, ничего общего не имевший с томным... но такой манящий. В доме общительной и любящей веселье Арсеньевой, «всеобщей бабушки» (она, действительно, была всем бабушка и заботилась обо всех, кто составлял круг ее внука), часто собиралась молодежь, и многие молодые люди оказывали внимание Вареньке. Даже родинка над бровью не портила облика девушки - она только подчеркивала изящество лица и всю «негордую» красоту в целом. Именно этот образ стал для Лермонтова эталоном красоты, и во многих произведениях он, вольно или невольно, описывает его.

 

 По сравнению с объектом своей любви, юный Лермонтов считал себя гадким, некрасивым, недостойным, сутуловатым горбачом: так преувеличивал он свои физические недостатки. Стеснялся он и своей хромоты - однажды на занятиях в манеже Михаил взялся объезжать молодого жеребца, с которым не могли справиться егеря. С жеребцом он справился, но бешеной скачки испугалась кобылица – взвилась на дыбы и угодила подкованным копытом в колено лихому наезднику. Колено было раздроблено, и Лермонтов три месяца провел в постели. Нога срослась не совсем ровно, и это дало злопыхателям повод говорить, что у него «кривые ноги». Отличались молодые люди и характерами: Варенька была доброй, мягкой и отзывчивой. Ее спокойный характер являлся полной противоположностью пылкому, порывистому и временами несдержанному Лермонтову, который считал, что у него нет, и не может быть шансов... Что особенно было досадно поэту – так это одинаковый с девушкой возраст. Скажем, ее 16 лет – это не его 16 лет. В эти годы за Варенькой, девушкой на выданье, уже во всю ухлестывали женихи, она могла блистать в салонах, покоряя мужские сердца, тогда как Мишеля все еще считали несерьезным мальчишкой-сорванцом. Но поначалу ни Лермонтов, ни Лопухина не отдавали себе отчета в своих чувствах и не подавали виду, что начинают безудержно увлекаться друг другом (хотя по горящему взору юной особы и румянцу на щеках Мишель не мог не догадываться об этом). Как нередко бывает, их любовь дремала до поры до времени, чтобы потом разгореться все сильнее и сильнее. И вот тогда Лермонтов стал «Отелло». Когда другие оказывали девушке знаки внимания, он вскипал, злился. Мучился от ревности, когда видел предмет своего обожания в окружении поклонников.

 

 Впрочем, Вареньке эта любовь приносила не меньше страданий. Она жила как будто в темноте, словно продвигалась на ощупь, ведь Лермонтов не давал ей никаких четких ориентиров, то и дело ставя в тупик... Он то вдруг становится к ней холоден, то относится только как к другу, а то требует истиной страсти.

 К 1830 году происходит знакомство поэта с Натальей Фёдоровной Ивановой, — таинственной незнакомкой Н. Ф. И., чьи инициалы удалось раскрыть Ираклию Андроникову. Ей посвящён цикл из приблизительно тридцати стихов. Отношения с Ивановой первоначально развивались иначе, чем с Сушковой — Лермонтов впервые почувствовал взаимное чувство. Однако вскоре в их отношениях наступает непонятная перемена, пылкому, молодому поэту предпочитают более опытного и состоятельного соперника. К лету 1831 года в творчестве Лермонтова становится ключевой тема измены, неверности. Из «ивановского» цикла стихов явствует, насколько мучительно переживал поэт это чувство. В стихах, обращённых к Н. Ф. Ивановой, не содержится никаких прямых указаний на причины сердечной драмы двух людей, на первом месте лишь само чувство неразделённой любви, перемежающееся раздумьями о горькой судьбе поэта.

 

 Сильная привязанность все-таки переросла в настоящее чувство – взрослое и цельное, которое Лермонтов, наконец-то, смог распознать в своем сердце. Но это случилось немного позже. Когда поэт узнал... о замужестве Вареньки. В 1832 году Лермонтов, покинув Московский университет, переезжает в Петербург. Там  он идет по военной стезе, став гусаром и познает все радости столичной жизни. Любовь к Вареньке отступает на второй план: появляются новые друзья, множество светских развлечений (и возможно, увлечений – Лермонтов всегда был увлекающейся натурой). Кроме того, бурная литературная деятельность и пришедшая известность не оставляют времени для сентиментальных воспоминаний. Хотя говорят, что женский профиль, который поэт часто рисовал в своих юнкерских тетрадях, отчаянно напоминает Варенькин портрет.

 

 ..Прослушав первый курс и разочаровавшись университетским образованием (московская alma mater действительно представляла тогда жалкое зрелище), Лермонтов уехал в Петербург, собираясь продолжить учение. Но неожиданно он меняет вектор своей жизни - поступает в юнкерскую школу. Приказом по школе от 14 ноября 1832 года Михаила зачислили в лейб-гвардии Гусарский полк на правах вольноопределяющего унтер-офицера. Военная дисциплина в юнкерской школе соседствовала с "разнузданными нравами". Очень скоро Мишель, воспитанный в женском обществе, переменился - "следы домашнего воспитания и женского общества исчезли; в то время в школе царствовал дух какого-то разгула, кутежа, бомблишерства", - отмечает Аким Павлович Шан-Гирей (1818-1883), его приятель и сосед по имению бабушки.

 Там же Лермонтов познакомился с Николаем Соломоновичем Мартыновым (1815-1875), которого звал ласково - Мартышка. Юнкера издавали рукописный журнал "Школьная заря", в котором преимущественно публиковались скабрезные истории. Его основными авторами и стали Лермонтов с Мартыновым.

Но, пожалуй, самыми известными "похабными" сочинениями Лермонтова стали "Ода к нужнику" и примыкающее к ней короткое стихотворение, адресованное юнкеру графу Петру Павловичу Тизенгаузену (1815-?). С Тизенгаузеном Лермонтов в 1838 году продолжит служить в Гродненском гусарском полку, откуда граф будет изгнан за "нравственную распущенность", застуканный с... или, точнее, под Ардалионом Новосильцевым...

 Граф Петр Тизенгаузен был пассивным гомосексуалом, своей доступностью он объединял так называемый "Нумидийский эскадрон", группу юнкеров, объединенных общими сексуальными интересами. В этот "круг разврата", помимо "великана кавалергарда" Тизенгаузена и Михаила Лермонтова, входили друг поэта Василий Вонлярлярский (1814-1852), а также братья Череповы. "Плотно взявши друг друга за руки, они быстро скользили по паркету легкокавалерийской камеры, сбивая с ног попадавшихся им навстречу новичков". Сбитые на пол новички, удерживаемые за руки и ноги смелыми нумидийцами, подвергались "легким" сексуальным домогательствам.

 В своих бисексуальных приключениях, о которых слагались анекдоты, Лермонтов соперничал с известным повесой Константином Александровичем Булгаковым (1812-1862), сыном бывшего московского почт-директора, который "от сильного разгула рано кончил жизнь". К "нумидиймкому эскадрону" примыкал и Мишель Сабуров (1813-?) - знаток скабрезных куплетов и аккомпаниатор Лермонтова, вечерами у разбитого рояля они на пару любили блистать талантами. В Сабурове Лермонтов искал не только сексуального удовольствия, но и настоящей дружбы. Он посвятил ему целую поэтическую тетрадь.

 

 От известности эротического рифмоплета Лермонтов не сможет избавиться довольно долго.  В XIX веке в обществе о Лермонтове отзывались как о скандальном, капризном, наглом юноше, известном своим несносным характером. Тот же Белинский долгое время называл Лермонтова не иначе как "пошляком".

 В декабре 1834 года он вновь увлекается Екатериной Сушковой, с которой был знаком ранее, и с которой развивается вторая часть его романа - мстительная. К тому времени, он уже прекрасно понимал, что когда-то эта девица попросту играла с ним. Но теперь он не хотел оказаться в проигрыше. Пришло время расплаты…

 К 1834 году в жизни Михаила Юрьевича и Екатерины Сушковой произошли большие изменения. Лермонтов стал офицером лейб-гвардии Гусарского полка, за Катериной прочно установилась репутация легкомысленной кокетки. Она собиралась выйти замуж за Алексея Лопухина, друга Мишеля и родного брата Марии Александровны и Вареньки. Алексей был влюблён в Сушкову давно, с того самого лета 1830 года, когда столичная барышня кружила головы московским увальням. Вряд ли он нравился самоуверенной кокетке: и не ловок, и не блестящ. Однако к зиме 1834 года положение изменилось. После смерти отца молодой Лопухин оказался сам себе хозяином, и весьма богатым для бесприданницы Сушковой женихом. И вот он ехал в Петербург с самыми серьёзными намерениями - чтобы сделать Екатерине Александровне официальное предложение, а в Москве об этом никому, кроме Александры Верещагиной (кузины Лермонтова), не известно. Да и та, считаясь подругой Екатерины, разделяла мнение родных Алексея, что Сушкова выходит замуж не по любви, а скорее по расчету. Видимо, Верещагина и «благословила  Лермонтова на спасение «чрезвычайно молодого» Алексея от «слишком ранней женитьбы».

 

 До приезда Лопухина оставалось около двенадцати дней, когда Мишель, на свою ответственность, решил расстроить гибельный и для Алексиса, и для осиротевших его сестёр брачный союз.

 по странному стечению обстоятельств на первом же балу Лермонтов встретил Сушкову. От былой его влюбленности к тому времени не осталось и следа.

 И это при том, что при встречах с Екатериной Александровной он не дает ей проходу, навещает ее дома, танцует только с ней на балах… И вот результат - Лермонтову-гусару, наследнику крупного состояния, ничего не стоит заполонить сердце когда-то насмешливой красавицы и расстроить её брак с Лопухиным.

 В конце концов, Сушкова сама признается Лермонтову в любви – это был отчаянный поступок, уронивший ее честь в глазах светского общества… Подумать только, как она переродилась, эта гордячка Екатерина Сушкова, эта неотразимая «miss Black eyes»! Куда девались ее самоуверенность, ее насмешливость! Она готова была встать перед Лермонтовым на колени, лишь бы он ласково взглянул на нее!..

 

   Итак, дьявольский план Мишеля удался, прежняя помолвка с Алексеем была расстроена, и, по мнению Екатерины, дело явно шло к новой. Но, женитьба ни на Сушковой, ни на ком бы то не было совершенно не входила в планы Лермонтова. И чтобы избежать ненужного ему брака, и при этом не попасть (как тогда говорили) в историю, он нашёл «прелестное средство» - оговор самого себя. Слово самому автору: «когда я увидел, что в глазах света надо порвать с нею, а с глазу на глаз все-таки казаться ей верным, я живо нашел чудесный способ — я написал анонимное письмо».

 Вот это послание от слова до слова: «Милостивая государыня Екатерина Александровна! Позвольте человеку, глубоко вам сочувствующему, уважающему вас и умеющему ценить ваше сердце и благородство, предупредить вас, что вы стоите на краю пропасти, что любовь ваша к нему (известная всему Петербургу, кроме родных ваших) погубит вас. Вы и теперь уже много потеряли во мнении света – оттого, что не умеете и даже не хотите скрывать вашей страсти к нему. Поверьте, он недостоин вас. Для него нет ничего святого, он никого не любит. Его господствующая страсть: господствовать над всеми и не щадить никого для удовлетворения своего самолюбия. Я знал его прежде, чем вы. Он был тогда и моложе, и неопытнее, что, однако, не помешало ему погубить девушку, во всем равную вам и по уму, и по красоте. Он увез ее от семейства и, натешившись ею, бросил. Опомнитесь, придите в себя, уверьтесь, что и вас ожидает такая же участь. На вас вчуже жаль смотреть. О, зачем, зачем вы его так полюбили? Зачем принесли в его жертву сердце, преданное вам и достойное вас? Одно участие побудило меня писать к вам; авось еще не поздно! Я ничего не имею против него, кроме презрения, которого он вполне заслуживает. Он не женится на вас, поверьте мне; покажите ему это письмо, он прикинется невинным, обиженным, забросает вас страстными уверениями, потом объявит вам, что бабушка не дает ему согласия на брак; в заключение прочтет вам длинную проповедь или просто признается, что он притворялся, да еще посмеется над вами, и – это лучший исход, которого вы можете надеяться и которого вам от души желает вам неизвестный, но преданный вам друг NN»... Читая эти ужасные слова, сокрушавшие все ее надежды, Екатерина Сушкова так изменилась в лице, что дядюшка, мирно игравший в карты с гостями, почуял неладное. Он вскочил, выхватил письмо из рук племянницы и принялся читать его вслух, ничего не понимая, не осознавая, что позорит племянницу перед гостями, которые слушали его с жадным любопытством и уже мерили Катеньку презрительными и даже подозрительными взорами. Дядюшка – он был человек не злой, да вот беда – умом недалекий – только удивлялся, с чего это какой-то аноним так заботится о судьбе племянницы. «А кто это – погубленное сердце? – вопрошал он с видом туповатым. – А кто таков этот злодей коварный? А кого он погубил? А кто такой NN?»… Гости втихомолку потешались.

 

 Далее следует отказ Лермонтову от дома. Екатерине Александровне родные запрещают говорить и танцевать с ним... Но несостоявшаяся невеста искала возможность поговорить с поэтом, который к тому времени уже явно избегает бывшую возлюбленную. "...Наконец выпал удобный случай, и я спросила его: - Ради бога, разрешите моё сомнение, скажите, за что вы сердитесь? Я готова просить у вас прощения, но выносить эту пытку и не знать за что - это невыносимо. Отвечайте, успокойте меня!".  Лермонтов, сбросив ненужную теперь маску пылкого влюблённого, отвечал ей совершенно спокойно, если не сказать холодно: "- Я ничего не имею против вас; что прошло того не воротишь, да я ничего уж и не требую, словом, я вас больше не люблю, да, кажется и никогда не любил!"… Екатерина позже удивлялась, как это она не умерла на месте после его слов. «Вы жестоки, Михаил Юрьевич… — пробормотала она с трудом. — Вы жестоки!». «Не более, чем вы были жестоки со мной», — промолвил он холодно и ушел, даже не поклонившись… А затем поэт и вовсе принимает такую форму обращения к Сушковой, что она немедленно становится скомпрометированной в глазах «света», попав в положение смешной героини неудавшегося романа.

 ...Неизвестно, был ли благодарен Алексис Лопухин Лермонтову за вмешательство. И, вообще, имел ли право поэт вмешиваться в чью-либо судьбу и распоряжаться чужими чувствами… Но что было, то было. Спустя четыре года, в 1838, Алексис благополучно женился на В. А. Оболенской. В том же 1838 году, через три года после окончательного разрыва с Лермонтовым, Сушкова вышла замуж за своего поклонника — дипломата Хвостова, который не был осведомлен о тайном скандале. Венчание происходило в петербургской церкви Святых Симеона и Анны на Моховой. Лермонтов присутствовал, потом он опередил молодых и при их входе в дом рассыпал солонку соли, приговаривая: «Пусть молодые ссорятся и враждуют всю жизнь». Но ему не удалось испортить их отношения. Живя в Тифлисе, куда дипломат Хвостов был откомандирован Министерством иностранных дел, они Лермонтова не принимали… К слову сказать, Екатерина Александровна так и не узнала, кто автор анонимного письма. К своему счастью и спокойствию – не узнала, все списав на недоброжелателей поэта и не разочаровавшись полностью в личности Лермонтова. Это мог быть кто угодно, но только не милый Мишель!.. Саморазоблачительные строки о настоящем авторе послания были обнародованы лишь в 1882 году, через четырнадцать лет после смерти Сушковой…

 в 1835 году, для Лермонтова как будто прозвучал гром среди ясного неба! – пришло известие о замужестве Вареньки Лопухиной.

 

Вполне возможно, что она узнала о мнимой любви к Сушковой, и это стало последней каплей (его холодность и долгое молчание она уже как-то привыкла выносить)... К тому же, ей к тому времени было уже больше двадцати лет – непозволительная роскошь в те времена в таком возрасте сидеть в невестах, ожидая, когда у любимого поэта будет прилив хорошего настроения! И вот, под влиянием родителей, Варвара Александровна выходит замуж за Николая Фёдоровича Бахметева, человека ревнивого, старше ее на семнадцать лет. Именно непредсказуемое поведение поэта приводит Лопухину к алтарю, где она стоит в подвенечном платье, бледная и красивая, как все невесты, и необычайно грустная... Рука об руку с другим, которому она говорит «да». Потому что Лермонтов не расслышал и не разгадал ее... Или не смог сказать ей своего «да», спрятавшись в вихре утех и развлечений. Варенька же, как пушкинская Татьяна, повинуется судьбе и выходит замуж за нелюбимого. И вот тогда поэт очнулся… В одно мгновение вдруг оказалось, что любовь к Вареньке жива, ревность и негодование распаляют это чувство до предела. В один миг Мишель вспоминает, что она – самый дорогой для него человек и он тяжело переживает эту, по его мнению, измену любимой женщины. Горечь утраченной любви надолго окрашивает его творчество, а Варенька становится единственной властительницей его израненного сердца. Лермонтов понял это всей душой, но понял, видимо, поздно.

 А что же Варвара?.. Может быть, она любила мужа, была верной женой, хорошей матерью, но она никогда не могла забыть Лермонтова, как и он ее. Муж запретил ей общаться с поэтом, да к тому же в приказном порядке «предложил» уничтожить все его письма (и все остальное, что имело отношение к Лермонтову, – а это также были рукописи, рисунки). Варенька все-таки успела во время отдыха на курорте передать часть этих милых сердцу вещей Александре Верещагиной, благодаря которой многое уцелело...

   В 1841 году, после гибели поэта, здоровье Вареньки ухудшилось.

 Именно смерть Лермонтова стала для женщины сильнейшим потрясением, от которого она так и не смогла оправиться. В 1851 году в возрасте 36 лет Варвара Бахметева скончалась, пережив своего героя-поэта на 10 лет. Похоронили её в Малом соборе Донского монастыря. Её муж пережил её больше чем на тридцать лет. Николай Фёдорович Бахметев умер 3 марта 1884 года и был похоронен рядом с супругой...

 

    Еще одной возлюбленной Лермонтова была Мария Алексеевна Щербатова, урождённая Штерич. Она рано овдовела и вела в столице светский образ жизни. Но охотнее, чем на балах, она бывала в гостеприимном доме Карамзиных, где, видимо, познакомилась и с Лермонтовым. Образованная, умная, молодая женщина хорошо знала литературу, любила стихи и музыку и была очень хороша собой. Лермонтов говорил о ней своему родственнику Шах - Гирею, что она такая, “что ни в сказке сказать ни пером описать”, М. И. Глинка вспоминал, что Щербатова была “прелестна, хотя не красавица, видная, статная и чрезвычайно увлекательная женщина”. Любила ли она его, Мишель не знал. Но он, если бы мог, подарил бы ей всю землю.

 Особенно ценил поэт смелость и независимость суждений Щербатовой, её внутреннюю силу и верность сердечным привязанностям. С именем этой вдовы связывают и первую дуэль поэта. 16 февраля 1840 года Лермонтов был на балу у графини Лаваль, в особняке на Английской набережной. Там и произошло столкновение между Лермонтовым и молодым Барантом, виновницей которого стали считать М. А. Щербатову, за которой, по свидетельству современников, “волочился сын французского посла Эрнест де Барант, пустой, чванный человек”. На балу молодая вдова оказала Лермонтову “немножко слишком явное предпочтение”. Это и взорвало Баранта, который увидел в поэте счастливого соперника… Последствием ссоры стала дуэль, на которой поэт был легко ранен в руку. Но царь был разгневан: в апреле Николай I приказывает поручику Лермонтову отправляться в Тенгинский пехотный полк в действующую армию на Кавказ. 

  Щербатова

 

 В феврале, еще ничего не зная о дуэли, видимо, после какой-то размолвки с Лермонтовым, Мария уехала в Москву. В Москве и получила два страшных известия. Третьего марта умер ее маленький сын, пятого – похоронен, а через неделю, одиннадцатого марта 1840 года, командир гвардейского корпуса Великий князь Михаил подписал приказ об аресте Лермонтова за дуэль с де Барантом.

 Лермонтов тем не менее был предан военному суду; под арестом его навещают друзья и литературные знакомые. Под арестом состоялось новое объяснение Лермонтов с Барантом, ухудшившее ход дела. В апреле 1840 был отдан приказ о переводе поэта в Тенгинский пехотный полк в действующую армию на Кавказ.

 Там, с июня по ноябрь поэт принимает участие в боевых сражениях, проявив отвагу, и был даже представлен к награде... Награждения не последовало — император решил отметить заслуги Лермонтова лишь отпуском в столицу…

 Зимой 1840—1841 годов, оказавшись в отпуске в Петербурге, Лермонтов пытался выйти в отставку, мечтая полностью посвятить себя литературе, но не решился сделать это, так как бабушка была против, она надеялась, что её внук сможет сделать себе карьеру и не разделяла его увлечение литературой. Поэтому весной 1841 года он был вынужден возвратиться в свой полк на Кавказ.

 Вскоре Лермонтов уехал из отряда на отдых в Пятигорск. Здесь время он проводил очень весело в ухаживании за разными женщинами. Так, сначала он ухаживал за некоей девицей Ребровой, которая была серьезно влюблена в него. Затем он оставил Реброву в покое и увлекся приехавшей на кавказские воды красивой французской писательницей Гоммер де Гелль. Он до того заинтересовался ею, что отправился за нею с Кавказа в Крым, и, по-видимому, тайком от начальства, без отпуска. В Ялте он был в двадцатых числах октября. Из Ялты он и Гоммер де Гелль ездили в Ореанду, Алупку, Мисхор и Кореис.

 

 После этого Лермонтов заезжал не раз из Ялты в Мисхор, где на даче, принадлежавшей Ольге Нарышкиной, жила Гоммер де Гелль с мужем. Поэт болтал с нею, шутил и смеялся и, между прочим, написал ей очень звучное французское стихотворение, которое Гоммер де Гелль ставила даже выше стихов, ранее для нее написанных Альфредом де Мюссе. Гоммер де Гелль передает, что Лермонтов уверял ее вполне серьезно, что только три свидания с обожаемой женщиной ценны: первое — для самого себя, второе — для удовлетворения любимой женщины, а третье — для света.

Наконец Гоммер де Гелль распрощалась с Лермонтовым и уехала с мужем на шхуне к западному берегу Черного моря.

    Последней женщиной в жизни Лермонтова стала Е.Г.Быховец, дальняя родственница поэта. Бронзовый цвет лица и черные очи... Она имела много поклонников из окружения Михаила Юрьевича. Но сам он искал в Екатерине Григорьевне милые черты Вареньки Лопухиной. И находил, что радовало его безмерно.

  Быховец

 

 С Екатериной Григорьевной Быховец Лермонтов встретится после разлуки прямо в день его дуэли, последней дуэли в его жизни... Она проживет с поэтом часть его последнего дня...

 Николай Мартынов, с которым поэт вновь встретился на Кавказе после долгого перерыва, предстает совершенно иным в книге Александра Познанского "Демоны и отроки: загадка Лермонтова", до сих пор не опубликованной в России. Автор утверждает, что между дуэлянтами были нежные и трогательные отношения. Иначе говоря, в юнкерской школе они были влюблены друг в друга и, скорее всего, имели сексуальную связь. Познанский приводит высказывания лермонтовского современника Бартенева, в которых находит намек на тесные отношения Михаила и Николая. По словам Бартенева, сам Мартынов якобы рассказывал ему, что накануне поединка Лермонтов ночевал у него на квартире, был добр, ласков и говорил ему, что "приехал отвести душу после пустой жизни". По этой версии не Лермонтов вызвал Мартынова на дуэль, а Мартынов, приревновав поэта к своей сестре.

 Есть две другие, более распространенные версии. Первая - это двусмысленные шутки Лермонтова по отношению к Мартынову, вторая - любопытство Лермонтова, вскрывшего конверт, адресованный Мартынову с дневниками его сестры, с которой поэт заигрывал.

 Что же это за двусмысленные шутки?

 Лермонтов по-французски называл Мартынова "горцем с большим кинжалом" (montaguard au grand poignard), намекая на размеры мужского достоинства своего приятеля. Мартынов действительно носил довольно большой кинжал и любил выходить в свет в черкесском костюме. Он умолял Лермонтова не выражаться подобным образом хотя бы при женщинах... Но в доме Верзилиных это слово - poignard - отчетливо прозвучало в устах Лермонтова. Весь вечер Лермонтов продолжал "приставать" к Мартынову и едва ли не сам напросился на дуэль...

   Мартынов

 

 Что касается вскрытого конверта, то еще за четыре года до поединка у Мартынова была причина вызвать Лермонтова на дуэль. Жертвой своей очередной игры в любовь Лермонтов выбрал одну из сестер Мартынова. И теперь ему было интересно узнать, насколько подействовали его хитрости: вот он и вскрыл конверт с письмом, который ему передали сестры Мартынова, чтобы он доставил его их брату. Лермонтов известил друга о краже пакета с письмом (в некоторых случаях фигурирует дневник одной из сестер) и передал ему 300 рублей, которые были вложены в письмо. Но о том, что в конверте лежали деньги, Лермонтову никто не сообщал. Так многие сделали вывод, что пакет не крали, это Лермонтов вскрыл его умышленно.

 Но вернемся к дуэли. В окружении приятелей она не воспринималась серьезно - всем было известно об особенных отношениях Лермонтова и Мартынова, которые завязались еще в юнкерской школе. В полку полагали, что дуэль - лишь шутка...

 Лермонтов даже не успел выстрелить. Пуля с правой стороны пробила ему грудь и попала в сердце.

   Лермонтов на смертном одре. Портрет работы Р.К. Шведе

 

 Когда Мартынова, убийцу Лермонтова, спросили, не стыдно ли ему, погубившему светило русской поэзии, он ответил: «Господа, если бы вы знали, что это был за человек! Он был невыносим. Если бы я промахнулся тогда на дуэли, я бы убил его потом. Когда он появлялся в обществе, единственной его целью было испортить всем настроение. Все танцевали, веселились, а он садился где-то в уголке и начинал над кем-нибудь смеяться, посылать из своего угла записки с гнусными эпиграммами. Поднимался скандал, кто-то начинал рыдать, у всех портилось настроение. Вот тогда Лермонтов чувствовал себя в порядке». 

 Михаил Лермонтов - русский поэт, который впервые сделал гомосексуальные отношения объектом своей фривольной поэзии. Лирический герой его стихов, а также Печорин в "Герое нашего времени" открывают в русской литературе возможность мировоззренческого осмысления гомосексуальности в качестве жизненной позиции. Этот путь одинокого гомосексуала отчетливо воплощается в жизни и творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова - путь одиночки, облекающего свою сексуальную инакость в маску остряка и пошляка, отличающегося вздорным нравом.

 

 Ропот света над телом безвременно погибшего поэта никак не был связан с его свободолюбием и "неприятием царизма". Он объясним лишь одной дурной репутацией злоречивого Лермонтова в обществе и его сложным характером. Причем характер этот нельзя назвать ни женским, ни мужским. Лермонтов скорее был бесполым существом. В университетском пансионе он уже проявлял нелюдимость и эгоизм. Он равно дерзил преподавателям и товарищам, сочинял о них обидные стишки, язвил по любому поводу и без. Невыносимый нрав Лермонтова, видимо, стал и причиной его дуэли с Мартыновым...

источники 

http://www.gay.ru/people/star/russian/xix/v-uvlecheniyah-strasti.html

 http://www.gramotey.com/?open_file=1269021631        

http://fammeo.ru/articles.php?article_id=127 и др.