Источник вдохновения: Маяковский, между прочим, Владимир Владимирович,  сочинения в двух томах. Москва, издательство «Правда» (sic!), 1987/8 г.  

Долг Украине

* Почитываю поэзию пока. А так в голове моей вьются преинтереснейшие наблбдения, самовольно вызревающие в черновиках. Не спится, няня...

У Пушкина в "Отрывках из писем, мыслях и замечаниях" (1827) я наткнулась на следующие рассуждения:

Жалуются на равнодушие русских женщин к нашей поэзии, полагая тому причиною незнание отечественного языка: но какая же дама не поймет стихов Жуковского, Вяземского или Баратынского? Дело в том, что женщины везде те же. Природа, одарив их тонким умом и чувствительностию самой раздражительною, едва ли не отказала им в чувстве изящного. Поэзия скользит по слуху их, не досягая души; они бесчувственны к ее гармонии; примечайте, как они поют модные романсы, как искажают стихи самые естественные, расстроивают меру, уничтожают рифму. Вслушивайтесь в их литературные суждения, и вы удивитесь кривизне и даже грубости их понятия... Исключения редки.

Так вот, суждение это сперва показалось мне несправедливым и чрезвычайно обидным для русских женщин (просто я еще не вышла. видимо, из того возраста, когда активно спорят с классиками, особенно с мертвыми). Но вот некоторые факты. вернее. личности, таки заставили меня признать, что А. С. П. не так уж был неправ и если и преувеличивал, то совсем немного.  Под "личностями" я имею в виду добрую знакомую Пушкина Александру Осиповну Смирнову-Россет – ту самую, что шутки злости самой черной писала прямо набело.
Портрет для наглядности

Когда -то Варя была  маленькой девочкой в сером платьеце. Вот такой:


* Какой она стала, когда выросла, можно узнать у того же господина А. Модильяни.

А еще приехала Варя. И привезла полную корзину сочной вишни, из которой Глаша в медном тазу уже второй час варит душистое варенье. Прямо с косточками, говорит, "для аромата". А по мне так важнее цвет, не аромат. Такой глубокий, благородный, густой и тянучий, затекающий по капельке куда-то глубоко-глубоко, сладкий и мясистый, какой-то бархатный. Вот:

В этом случае невозможно без предисловия.

...Начало блужданий по очередному лабиринту было положено несколькими вещами. Как всегда самодостаточными и почти не связанными между собой.  Одним из таких "входов" в загадку стал странный снимок, выпавший из записной книжки Садовника:

На первый взгляд - неизвестная мне библиотека, ничего больше...

В отсутствии А.Б. и Вари ночные спектакли "Балаганчика" с Недотыкомкой в главной и второстепенной ролях одновременно никто не отменял. Наоборот, масштаб происходящего на сцене разросся до неузнаваемости и стал почти вселенским. В результате чего пришлось менять и афишу.  Вход свободный. До начала ночного представления 15 минут

А Садовник вовсе меня не боится. Мы даже с ним ведем тайную переписку  давно испытанным и  уже почти не тайным шифром: вместо букв алфавита пишется  их порядковый номер. Бумажка сворачивается в тонкую трубочку и кладется в дупло. На ервый взгляд бессмысленный набор цифр, ан нет! Т.к. "все оттенки смысла умное число передает". Особенно, когда надо что-нибудь скрыть от Марты. Или от Крота. Хотя, последний в письмена особо не вникает. У него другие, гедонические, как давеча заметил г-н Г.,  интересы.

Так вот, криптограмма породила массу псевдокриптограмм. В ночном Саду с Садовником мы придумали игру. Игру в стилизации. Получился внушительный томик поэзии в цифрах. Но уже просто в цифрах. Без слов. Вот всего лишь несколько примеров. Довольно забавных, как нам показалось за чаем в темноте

...Большая часть работ Андре Массона, выполненных около 1940 года, кружат вокруг мифа о критском лабиринте. Кстати, Массон вместе с Жоржем Батаем назвал новый журнал сюрреалистов "Минотавр" (вначале предполагалось дать ему название "Золотой век").
В чернильном рисунке Массона "Изобретение лабиринта" (1942)  запутанная, взволнованная линия бежит словно бы беспорядочно:

André Masson. (French, 1896-1987). Invention of the Labyrinth. (1942). Ink on colored paper, 23 1/8 x 18 1/4" (58.7 x 46.4 cm). Gift of William S. Rubin.

Только приглядевшись, можно обнаружить в рисунке какие-то путеводные нити: фрагмент спаривания Пасифаи с белым быком, хаос частей тела, разрывы. Само произведение представляет собой след путешествия по лабиринту, где художник - Тесей, а автоматизм (как метод письма) служит ему нитью Ариадны.

...Обратите внимание, что, несмотря на многочисленные упоминания о Критском лабиринте в античной литературе (ГОмер, Плутарх, Диодор, Овидий и др.), мы не найдем ни одного писателя, который бы сказал, что видел его своими собственными глазами. Это всего лишь знак, неудлвимый миф, символ, если угодно.

*Греческий глагол "symballein" означал прибл. "бросать вместе", "соединять". Произошедшим от этого словом "symbolon" в Древней Греции называли опознавательный ЗНАК, который получался, когда монету или кусок кости разламывали, с тем чтобы, например, гонец или тот, к кому его посылали, могли опознать друг друга. Каждому из низх давали половинку монеты или кости, и, встретившись, они могли узнать друг друга, сложив обе части знака, которые должны были подойти друг к другу, как части головоломки.
В переносном смысле слово "символ" также могло обозначать отсутствующую, невидимую часть... Идеальное понятие для описание невидимых лабиринтов Сада. Особенно в отсутствии Садовника.

...В Древнем Риме лабиринт был связан с основанием новых городов. Послде возведения стен начиналась конная игра, так называемая Троянская игра, - тропы, по которым скакали всадники образовывали схему лабиринта. Скачка по этому лабиринту носила характер магического действа, которым подтверждалась неприступность стен; они должны были стать такими же непреодолимыми, как когда-то стены Трои, которые удалось взять лишь хитростью. Герман Керн прямо утверждает, что Троянской игрой "Защитная функция этих стен должна быть магическим образом усилена". Вот почему в римских мозаичных лабиринтах на побережье Средиземного моря и далее в Европе можно найти изображение укрепленного города...

...Благочестивым христианам, которые не могли предпринять утомительное, опасное и требующее больших расходов паломничество в Иерусалим, предлагалась альтернатива в больших соборах Северной Франции - путешествие в миниатюре и символической форме. В церквях Амьена, Арраса, Шартра, Пуатье, Реймса, Сен-Кантена и других городов часть нефа занимает лабиринт, выложенный инкрустацией из темно-синего и белого мрамора. В Шартре его диаметр не больше 13 метров, а длина пешеходной тропы около 260 метров. Окольными путями здесь можно добраться до иерусалимав центре лабиринта (* воспоминание о рае?)
Чтобы восполнить отсутствие подлинного Вечного города, кающийся должен был с чтением молитв и под пение псалмов на коленях проползти по дорожкам и проходам лабиринта до самой "середины мира". Вот почему церковный лабиринт часто называли "Le chemin de Jerusalem", т.е. "Путь в Иерусалим". Эдмон Суайе приволит также название "Дом Дедала" (в Шартре ранее в середине лабиринта была медная пластина с изображением Тесея и Минотавра), а Фульканелли в "Тайне соборов" (1925) упоминает о еще одном обозначении - "Лабиринт Соломона".

*От любви до искушений всего лишь каких-то 260 м лабиринта...

Нынешний сад как бывший лабиринт искушений. Определенно между этими двумя состояниями есть связь. Ее надо найти, поймать...за хвост (если он у нее есть) и попытаться рассмотреть. Сетями будут служить разрозненные заметки - размышления о самых разных лабиринтах и уголках Сада. Нить Ариадны должна будет вывести к Садовнику.

"Узлы" без начала и конца, образующие лабиринты на рисунках Леонардо и Дюрера, можно рассматривать как карты Вселенной. Подобно более поздним рисункам, они являют своего рода иероглифы, на которые, быть может, повлияли знаменитые упражнения Леонардо в зрительных фантазиях: "погружения" в серые пятна сырости на стене или в другие фрагментарные формы. "Создается впечатление, что гравюры из Виндзорского собрания, символично представляющие мир как в его рождении, так и в его конечном катаклизме, тоже берут свое начало в подобных видениях" -см. Gustav Rene Hocke. Die Welt als Labyrinth. 1957

* Сад как начало и конец. Все сходится: первоначальный рай и...обетованная земля после Апокалипсиса. Все симметрично. Но если сопоставить эти гармоничные упражнения, аналогичные регулярным паркам,  с другими лабиринтными брожениями, то в общую картину впишутся и самые заросшие, самые непроходимые, хаотичные тропинки сада.

"Бесконечные лабиринты". Так определяет Паркер Тайлер большие абстрактные полотна Джексона Поллока, написанные в технике "дриппинга" около 1950-го г. Садовник когда-то упоминал имя этого художника