Помимо записок Передонова, в одной из его книг удалось подглядеть удивительную вещь.  Оказывается, ноги знаменитой Венеры Боттичелли не соответствуют канонам красоты своего времени и, более того, являют болезненные признаки: распухшие ступни, расширенные пальцы и т. д. Все эти "расстройства" могли якобы развиться у модели в связи с необходимостью долго позировать мастеру, а он в свою очередь не посчитал нужным сгладить эти недостатки, а может быть и нарочно подчеркнул их, ибо находил в этой нечто лично для себя приятное. Вот как сложны иногда отношения художника и музы...

...Москва — это такая упитанная, грудастая дама. И имя её, и звание, и даже внешний вид — всё женское. Хоромы, тихие дворики, развалинки, какие-то улочки и улицы. Порой забредёшь в тупичок — и чувствуешь себя, ну прям... там. Всё такое тёпленькое, парное, со вкусом молока и с запахом рыбёшки. Типично дамский антураж, в котором грозные срубы НИИ, мужественные и затянутые в серые бетонные пальто, всегда обрамлены какими-то садиками, двориками, песочницами, церквушками... Москва — это типичная баба. Барыня, дороднейшая из возможных — и несмотря на все эти складки, эти бугры и вялотекущие движения... несмотря на всё это, вся какая-то эротичная. В столице хочется грешить. Тут всё — ну натурально в женском духе. Церквушек — что грибов, но не пройдёшь и пару метров — обязательно барчик или ещё что-то подобное. Потрахаться, покакать, вымыться, позавтракать, помолится, поработать... И что уж тут ругаться? Дама — она и есть баба. А правит этой бабой — известно кто, мужик -тотем. За квартиру платит кто,  тоже ясно. Иные имеются, что под диванами и в шкафах. Да что там... Москва вообще слаба на передок. Слезам она не верит, аборты не любит. Хлебосольная ты наша, Маша-Мария-Московия.

Вот Питер — это явно фаллос. Во-первых, на мокром месте. Во-вторых, весь какой-то эрегированный. Мужской. Биосфера явно дёргающаяся, стоячая, крепкая... но всё это на фоне тихих, низких, спокойных и похожих друг на друга домиков. В столице ХХС — как боровик среди навоза торчит. Ни рожи, ни кожи. Вот питерский Исакий — это мощь. Он тёмный, вечно против солнца, вообще вечно против. Он борец. Мужик. Исак. У нас же — грязнобелое подобие с погаными литыми ангелочками, куда и войти тошно. Есть Кремль, конечно... но он тут что-то вроде деда в семье, никак не отца. Брюзжит себе, хранит былое да пересматривает фотоальбомы. Нет, чтобы так, как Адмиралтейство в Питере — пронзить хлябь небес остро отточеным шпилем! Хороший город Питер. Какой-то совершенно не дамский. Прямой, целеустремлённый, жестокий. Вот уж где «падающего толкни» — так это в Питере.

А правит им баба.

Обидно...

А вот вы когда-нибудь задумывались,

На столе Передонова на видном месте был оставлен  т. 10 полного собрания сочинений А.С. Пушкина, из которого торчали три пожелтевшие закладки. Отмеченные письма оказались настолько интересными, что было решено тут же их переписать в дневник. Конечно, не целиком. Только отрывки. Страницы будут указаны дополнительно, орфография изменена

В полудреме обходя комнаты в квартире А.Б., я всегда стараюсь не шуметь. Шум  - это моя работа, опасная и нервная. Он всегда  порождает лишние действия и отпугивает мысли.  А мысли  потом могут не вернуться. В полной тишине я приближаюсь к письменному столу А.Б. и смотрю на отавленные следы.
Вот какую картинку я недавно обнаружила среди других бумаг:

Осторожно, Передонов не должен об этом знать

Я всегда наблюдаю за ним из укрытия. Он сидит тихо, шуршит меловаными страницами и даже меня не замечает. А я тут.
Передонов, наверное, думает, что путешествует. Ему кажется, что он видит лучше, чем Климт, переживает острее, чем Моне и Мане, вместе взятые. Он меняет их местами, перемещает из одного места в другое, закрывает глаза и изменяет цветовую гамму, положение предметов в художественном пространстве их картин. Он играет в Того самого. Воду превращает в вино. Из ночи делает день. Дует всеми ветрами и светит изо всех сил.
Гимназиальный учитель полагает, что это разные места и люди. Что он движется вместе с ними. Мысленно - вдоль и поперек, сверху вниз. Во все стороны. Г-н Передонов так увлекается процессом, что очень часто забывает поставить книги на место. Стопка открытых альбомов растет.

Вот что я успела подглядеть, пока он старательно цеплялся за названия, даты, имена и места. И думал, что движется...





Все же... по-моему, на картинках изображен один город. Передонов и его предшественники все время кружили на одном месте. Или Универсальный город существует?

/На столе было еще несколько книг. Я помню точно. Интересно, иллюстрации в них были похожи на эти? Кто видел, расскажите.../