Еще в Москве я купила себе рюкзак KIPLING - хороший такой, добротный, продуманный + жизнеутверждающий в том числе  благодаря расцветке:

На картинке он слишком маленьким и розовым получился, мой цвет благороднее. У меня эдакое бургундское с карманами

...философски замечу, что из всех фруктов августа я люблю инжир и арбузы.

* И не говорите мне, что арбуз - не фрукт даже вовсе,  а ягода :)

* Судя по теме, заметка пишется на работе. Что заставляет автора задуматься об этой вечной антикатегории, как ложь, пожалуй, умолчим

Пролистывала я намедни "Барона Мюнхгаузена" и поняла, что в одном аспекте знаменитый барон всё-таки говорил правду, а именно - в отношении собственной незаурядной храбрости. Его действительно можно считать очень храбрым рассказчиком, до конца отстаивающим свою картину мира - неважно, как далеко она отклоняется от внешнего правдоподобия. Причём извращение реальности в его историях настолько очевидно, что все уверения в абсолютной правдивости и даже готовность продемонстрировать "вещественные доказательства" подчёркивают не столько бесстыдство завравшегося барона, сколько его презрение к различению между правдой и вымыслом. Правда не воспринимается им как добродетель, и в том, чтобы ею поступиться, нет, соответственно, ничего аморального.

В чём-то барон сравним с Алисой, которая, путешествуя по "стране чудес", на самом деле совершает вояж в собственное подсознание, сталкиваясь там с фантазмами, характерными для девочки на пороге взросления. Фантазмы Мюнхгаузена, напротив, очень мужские и в отличие от Алисиных далеко не так абсурдны. В них обнаруживается даже определённая логика - логика силы, наступления, преодоления, вплоть до полной ликвидации препятствия. Особенно типичен мотив проникновения - будь то нанизывание одним махом куропаток на шомпол или вторжение в неприятельский лагерь на ядре (Мюнхгаузен, правда, пересаживается на встречное ядро, не долетев до цели, но "боевое задание" всё же выполнено: поднявшись на недосягаемую высоту барон символически "проникает" во вражескую крепость взглядом, фиксируя сразу все "военные тайны", после чего неприятель, разумеется, должен быть разгромлен). Таким образом истории Мюнхгаузена откровенно фаллоцентричны и от того предсказуемы. Женский мир Алисы безумнее и страшнее. :)

Когда хочется написать что-нибудь исреннее, чуткое, полное, тонкое и глубокое, очень часто не хватает обыкновенных слов. А необыкновенные куда-то прячутся: или в норки, или в дупла старых садовых деревьев. В этом есть какая-то несправедливость.

*Одно из двух: или точные слова боятся Недотыкомок, или просто не существуют... А они иногда так важны. Особенно когда наступает время собирать яблоки с Садовником.

С самого утра в темпе вальса кружусь по квартире и по самым разным текстам, напевая трехсложные заклинания Аннушки.:
Двад-цать- пЕр-во-е. Ночь. По-не-дЕль-ник.
О-че-ртА-нья сто-лИ-цы во мглЕ.
Со-чи-нИл же ка-кОй-то без-дЕль-ник,
Что бы-вА-ет лю-бОвь на зем-лЕ.

Раз-два-ТРИ-раз-два-ТРИ-раз-два-ТРИ...  Изящные прыжки анапеста - наблюдательного и воздушного.

*А окончание стихотворение все же жизнеутверждающее. И такое точное.

Пока Недотыкомка не заслонила своим мягким серым тельцем мигающий экран, пока она обнаружила в Саду новые лабиринты и притягивающие места встреч, взглядов и случайных касаний, мне хочется заполнить это маленькое пространство лесенками желаний. Моих маленьких
                                                                         "Х
                                                                             О
                                                                                 Ч
                                                                                     Е
                                                                                         Т
                                                                                            С
                                                                                               Я",
занимающих столько времени и пустого пространства моих мыслей. Таких извилистых и юрких, что иногда их трудно поймать и задержать в себе их мгновенную непосредственность. Поэтому я разрешаю им сновать вверх и вниз. Совсем свободно, как и вашему взгляду, пробегающему по этим строчкам.  Вот одна из самых маленьких, самых беззащитных моих лесенок, состоящая  всего из нескольких пролетов и десятка ступенек

...А еще сегодня ночью в саду была гроза. Я ряталась за занавеской и с ужасом наблюдала, как в саду мелькают тени прошлого, образы, обжигающие воспоминание, громыхают шаги призраков, несущих на спине тяжелый груз обид, недосказанности и недопонимания.
Садовник... Мой Садовник  был храбрыми сильным, хотя и усталым. Он заботливо укрыл собирающиеся зацвети розы, подвязал цветы нечаянных радостей и буйно разросшиеся кусты чувств, успел до первых порывов ветра собрать созревшие яблоки и аккуратно разложить их прямо на полу  в сторожке. Крот сидел тихо и лишь часто-часто моргал. Гроза всегда  пугала его скрытой в ней тайной разрушительной силой и необычайной драматичностью. А мудрый Садовник лишь тихо улыбался. Он знал, что  и это пройдет... Поэтому просто был на страже.

*После грозы любимый уголок г-на Г. выглядел так:
    
Лишь только камни напоминали о недавней буре. А загадочных посланий, адресованных Садовнику,  будто бы стало еще больше.

На неотправленную, но каким-то образом полученную открытку  от Г-на N.


М.  робко ответила другой, почти безмолвной:




Безмолвие нарушало всего 3 слова - "N., липсвате ми"

*Перья должны победить камни

* Пока Недотыкомка занимается самокопанием и активным изучением что-на-глаза-попадется, поделюсь своим "открытием". Сомнительным, конечно. Иначе и делиться бы было не интересно. 

Наконец-то я поняла, в чём разница между Голливудом и европейским (точнее - французским) кино. По крайней мере, в том, что касается любовных историй. Любовь в Голливуде начинается обычно с каких-нибудь приключений, через которые герои обязательно должны пройти, чтобы обрести друг друга. Физическая близость является как бы наградой за пройденные испытания и кульминацией, к которой всё идёт. Очень хорошо это видно, например, в фильмах про Джеймса Бонда, где с героями чего только не случается (вплоть до совместно предотвращённого ядерного взрыва), пока они наконец не оказываются в постели. Во французском кино совершенно другая позиция. Там любовь с постели только начинается. Иногда герои уже лежат в ней с самых первых кадров, иногда ещё успевают сбегать в кафе, но тем же вечером всё-таки занимаются любовью (никаких других препятствий, кроме двух-трёх кварталов по дороге домой режиссёр им не строит). И только потом действие постепенно разворачивается... Хотя, казалось бы, куда уж дальше? :) Но вот, видимо, такой у французов рафинированный подход.

*К чему бы я это?