Книга Бытия и проблема смерти

                        

 

Сегодня Свидетели Иеговы нередко спорят о том, надо ли буквально понимать историю сотворения мира, как она описана в первой главе книги Бытия. Если принять их буквально – придется проститься со всеми естественными науками, какими они существуют в наше время. А если нет – не получится ли, что мы отказывается от святоотеческого понимания Писания?

 

Много загадок встречаются в Бытии и других книгах Библии, и, если получится, мы познакомимся с некоторыми из них, но сейчас хотелось бы поговорить об одной из самых фундаментальных проблем, связанных с грехопадением и смертью. От того, как мы к ней подойдем, во многом зависит, какими вообще глазами мы будем читать эту книгу, да и другие библейские книги.

 

Так Бог предупреждает Адама не есть плодов с дерева познания добра и зла: «ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» – но мы прекрасно знаем, что Адам прожил еще немало лет и даже столетий после того, как вкусил. Конечно же, эти слова надо понимать так: вкусив запретный плод, Адам и Ева стали подвластны смерти, началось их постепенное умирание. Уже некоторая явная небуквальность, но тут проблемы только начинаются.

 

Апостол Павел пишет о грехопадении Адама: «одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков» (Римлянам 5:12). Получается, до его грехопадения в этом мире вообще не существовало смерти – но как же можно себе это представить? Мы знаем, что животные были сотворены до человека, и значит, среди них уже были хищники и травоядные. Можно предположить, конечно, что лев некогда ел траву, но весь его организм – это организм хищника, способного обнаружить, поймать и убить добычу. Да и не сумеет он эту траву переварить, не насытится ей.

 

Но есть и еще более серьезная загадка… Единственная заповедь, которую Бог дает живым существам – «плодитесь и размножайтесь» (Бытие 1:22). Мышь приносит приплод в среднем раз в месяц, в каждом приплоде – 5-8 мышат, которые всего через пару месяцев уже сами готовы размножаться. А комнатная муха откладывает за раз сотню яиц, и при благоприятных условиях уже через день из каждого вылупляется личинка, а еще через неделю она превращается во взрослое насекомое, способное к размножению. И если бы никто из них не умирал, земной шар, наверное, за месяц оказался бы заполнен их потомством.

 

Смерть оказывается не просто основным признаком жизни, но и важнейшим условием ее существования. Но может быть, совсем Павел не имел в виду животных? Цитата из его послания ясно указывает на людей. Может быть, только они обладали в Эдемском саду бессмертием? Но тогда на что был похож этот сад, какими свойствами он обладал? Очевидно, он не был похож на наш нынешний мир, а больше мы о нем сказать ничего не можем.

 

Господь, изгоняя людей из рая, одел их в «кожаные ризы» (Бытие 3:21). С древнейших времен идет спор толкователей о том, что можно понимать под этим выражением. По мнению Св. Григория Нисского, это «смертность, взятая от природы существ неразумных». То есть изначально человек жил по иным законам, нежели животный мир (где смерть уже царила), но оказался полностью подчинен им после грехопадения.

 

То есть человек жил в некотором ином мире, чем теперь? Да ведь Эдемский сад вообще невозможно отыскать на нынешнем глобусе, достаточно сказать, что из него, по описанию книги Бытия, вытекали в разные стороны сразу четыре реки (Быт 2:10), а в нашем мире просто такого не бывает. Сам этот сад, по-видимому – название для некоей иной реальности. На глобусе нет Эдема, в геологии и палеонтологии нет «Эдемского периода» просто потому, что здесь языком земных образов описано нечто неземное. И попытки привести рассказ первой главы Бытия в соответствие с достижениями естественных наук, или, тем более, переписать научные теории и переделать открытия так, чтобы они во всем с Бытием совпадали – просто бесполезны.

 

Это совсем не значит, что первые главы Бытия – вымысел, сказка, фактически недостоверное повествование. Нет, просто они написаны на ином языке, чем научные труды и школьные учебники по естествознанию. Это язык поэзии или язык мифа, ведь в те времена, когда писалась эта книга, науки еще не существовало, а вот поэтические сказания, несомненно, были, и они, видимо, останутся с человечеством во все времена.

 

Понимать эти тексты буквально, конечно, можно. Но сложно – возникает слишком много противоречий и с данными современной науки (которые, конечно, тоже не абсолютны и со временем будут наверняка пересмотрены), и, что еще важнее, с самим библейским текстом. Небуквальное толкование библейского текста – одна из древнейших христианских традиций, и хотя оно допускает разные прочтения и далеко не свободно от проблем самого разного рода, по-видимому, нам без него никак не обойтись. А вот как и когда можно и нужно его применять – предмет уже особого разговора, и к нему мы, если получится, еще вернемся.