Сегодня пятидесятилетие отметил бы знаменитый певец и поэт конца восьмидесятых Александр Башлачев. Родившись в провинциальном Череповце, известность и знаменитость Башлачев получил в Ленинграде. Случайно познакомившись с музыкальным критиком Артемием Троицким, неказистый оборванец переехал в Москву, а позже в Ленинград. В двух столицах слава к Башлачеву пришла незамедлительно. Последние годы жизни русского рокера связывал Ленинград-Петербург.
Башлачев погиб 17 февраля 1988 года, выпав из окна восьмого этажа дома 23 по проспекту Кузнецова в Ленинграде. Наиболее вероятная версия смерти — самоубийство. Истинные причины падения точно не установлены. Похоронен в Ленинграде на Ковалёвском кладбище.
"И Янка, и Александр Башлачев – это наши поэтические самородки, появившиеся в породе отечественного рока. Смерть лишь подводит черту под их достижениями жизни. И отмечать надо бы не день их ухода, а день появления, не день их смерти, а рождения», - сказал как-то раз великий рок-эстет Сева Новгородцев. 27 мая СашБашу могло исполниться 50 лет.
Однажды, когда СашБаш учился на третьем курсе журфака Свердловского университета, он договорился с одной знакомой сочинять роман в письмах - просто так, о чем попало. Девочкины письма не сохранились, а Сашины… "Маленькая язычница, мне казалось, что ты приедешь в карете, а ты трогала холодные ступени босыми ногами, и духи твои - роса? Я услышал тебя, хотя мой мир и враждебен тебе. Мой мир? Он скучен и сер, и крахмальный воротничок больно врезается в шею. Но участь графа, согласись, не самая худшая в этом мире, и поэтому я граф". Но про его "графство" никто не догадывался. Да и трудно было заподозрить в этом угрюмом небольшого росточка и плохонько одетом мужичке графа.
Даже о том, что он - поэт еще никому тогда не было неизвестно, слишком скрытен был он как автор. Пока Башлачев учился на Урале, он подружился с местными вольнодумцами, впоследствии образовавшими свою рок-группу "Наутилус Помпилиус". Осмелев, Саша предложил несколько текстов новым приятелям в магнитоальбом "Али-баба и сорок разбойников" (1982). Но уже тогда было ясно, что для них наилучший вариант это стихи Ильи Кормильцева, а башлачевские тексты и тогда были слишком "его", чересчур личными.
А ведь, судя по его дневникам, Саша писал стихи всю жизнь: "Когда мне было 3 года, я написал первое стихотворение. Вот я с тех пор продолжал писать. Есть вещи, которые можно не писать, а есть вещи, которые нельзя не писать". А ведь он писал. Писал стихи, которые потом клал на музыку. Да такие стихи, что и сам не мог спокойно их петь, но и услышавшим его хоть раз, они не давали покоя:
"Но с каждым днем времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Колокола сбиты и расколоты.
Что ж теперь ходим круг да около
На своем поле как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь время колокольчиков".
И не было ничего удивительного, что при рвущемся на просторы свободолюбии, он не прижился в родном Череповце – слишком маленьким был этот город для широкой души СашБаша. И, как всегда, помог случай: в сентябре 1984 он встретился с опальным Артемием Троицким. Тот буквально вцепился в юное дарование, и всего лишь месяц спустя Башлачев отправится по стране, знакомить людей со своими песнями:
"Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.
Но если хочешь - стихами грехи замолю,
Но объясни - я люблю оттого, что болит,
Или это болит оттого, что люблю?"
Его жизнь была коротка, но мир был полон событий. В марте 1985 состоялось его первое публичное выступление в Ленинграде с Юрием Шевчуком. А на следующий год СашБаш переехал в Ленинград и вступил в местный рок-клуб. "Верю ли я в рок? Да я верю в рок, маленькая язычница, как склонен верить во все мистическое. это объяснить несложно - одним из самых величайших мучений (не единственным, впрочем), что я вынужден выносить в этом мире - есть постоянная, хроническая ностальгия по чуду, отсутствие чудес, и бога... и дьявола...".
Вера в рок помогала оставаться самим собой. Башлачев участвовал в устном выпуске журнала "Рокси", поработал в знаменитой котельной «Камчатка» и выступил на 5-м Ленинградском рок-фестивале в июне 1987года. Но главным для него оставались стихи и возможность выступать. "Надо сказать, что, как правило, музыкантов все-таки приходилось просить что-нибудь попеть. Кокетство – неотъемлемая вещь даже для самодеятельного артиста. А Сашу даже особо никто не просил, просто кто-то говорил: "Сашка, попоешь?" Он тут же брал гитару и начинал петь", - вспоминала известный журналист, обозреватель радио "Свобода" Марина Тимашева.
Тем же летом Башлечев должен был снимался в фильме Алексея Учителя "Игра с неизвестным", но неожиданно отказался от работы с режиссером. Практически одновременно не удалась попытка профессионально записать Башлачева для пластинки на ленинградском отделении "Мелодии". В последний год своей жизни он явно испытывал внутренний кризис: "Есть и другой мир, маленькая язычница. У меня в одной из задних комнат есть большой, громоздкий шкаф, и я иногда, без сожаления расставшись с сюртуком, цилиндром и штиблетами, сняв со стены гобелен и завернувшись в него, ухожу через скрипучие двери гулкой фанерной пустоты - выхожу в исчезнувший город, на ощупь прокладываю себе дорогу, стараясь не натыкаться на невидимые фонари и деревья, и наконец выхожу к горизонту…"
В начале 1988 года в настроении Башлачева, казалось, наступил просвет: он дал несколько квартирников в Москве и запланировал свои новые выступления. Мне удалось побывать на одном из них. Минувшие годы не стерли в памяти ощущение того, что в комнату стремительно ворвался ураган, что в углу взял гитару гигант, что начал петь гений. Его выступление было на том разрыве аорты, когда слушать практически невозможно, когда состояние артиста перетекает в тебя, выводит из телесной оболочки сознание, вынуждает истекать кровью. Что переживал сам СашБаш в такие мгновения – непостижимо:
"Я приглашаю вас к барьеру -
Моих испытанных врагов -
За убеждения и веру
Плеваться с десяти шагов.
Сегодня всем раздали крести -
И умному и дураку.
Погиб поэт - невольник чести,
Сварился в собственном соку".
Потом осталось совсем немного. Несколько дней, недель… И его не стало: 17 февраля, по возвращении в Питер, Александр Башлачев покончил с собой, выбросившись из окна: "И все-таки это одинокий мир. Я не встречал в нем людей. Правда, я все-таки догадываюсь, что это не только мой мир. Изредка я встречал там, на песке, человеческие следы, иногда находил исписанные разной рукой обрывки бумаги, исповеди без начала, без конца, часто рифмованные... Кто эти люди? И когда они приходили сюда? вернутся ли они, и где они сейчас?"
За короткий промежуток времени Башлачев создал около ста песен, но и такое количество позволяет с полным основанием причислять СашБаша к плеяде лучших поэтов России XX века. А нам остается лишь праздновать его День рождения и вспоминать великого поэта:
"Поэты живут. И должны оставаться живыми.
Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике.
Поэты в миру оставляют великое имя,
затем, что у всех на уме - у них на языке.
Но им все трудней быть иконой в размере оклада.
Там, где, судя по паспортам - все по местам.
Дай Бог им пройти семь кругов беспокойного лада,
По чистым листам, где до времени - все по устам".
Время колокольчиков
Долго шли зноем и морозами,
Все снесли и остались вольными,
Жрали снег с кашею березовой
И росли вровень с колокольнями
Если плач -- не жалели соли мы.
Если пир -- сахарного пряника.
Звонари черными мозолями
Рвали нерв медного динамика.
Но с каждым днем времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Колокола сбиты и расколоты.
Что ж теперь ходим круг да около
На своем поле как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь время колокольчиков.
Ты звени, сердце, под рубашкою.
Второпях врассыпную вороны.
Эй! Выводи коренных с пристяжкою
И рванем на четыре сторны.
Но сколько лет лошади не кованы,
Ни одно колесо не мазано.
Плетки нет. Седла разворованы.
И давно все узлы развязаны.
A на дожде все дороги радугой!
Быть беде. Нынче нам до смеха ли?
Но если есть колокольчик под дугой,
Так, значит, все. Заряжай, поехали!
Загремим, засвистим, защелкаем,
Проберет до костей,до кончиков.
Эй,братва! Чуете печенками
Грозный смех русских колокольчиков?
Век жуем матюги с молитвами.
Век живем, хоть шары нам выколи.
Спим да пьем сутками и литрами.
И не поем. Петь уже отвыкли.
Долго ждем. Все ходили грязные,
От того сделались похожие,
А под дождем оказались разные.
Большинство-то честные, хорошие.
И пусть разбит батюшка Царь-колокол,
Мы пришли с черными гитарами.
Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл
Околдовали нас первыми ударами.
И в груди искры электричества.
Шапки в снег -- и рваните звонче.
Свистопляс -- славное язычество.
Я люблю время колокольчиков.
