Кратенькое предисловие... Решила вот для себя и для вас сохранить ещё один рассказик Ильфа, сочиненный им соло, ещё до эры Ильф&Петров. Надыбался этот и предыдущий рассказик (http://www.liveinternet.ru/users/nataly2012/post276046330/) в довольно стареньком (24-летней давности) журнале "Москва".  Чтоб не мучиться, решила пошариться в родном Инете, чтобы скопировать в свою копилочку.... А вот не тут-то было - покупайте книжечки, господа, за дорого и читайте на здоровье! Потыкалась-потыкалась и решила просто перепечатать, так, знаете ли, по старинке, ручками. Благо рассказик маленький. Не первый раз чай))))))) Бывает, что и нету хороших рассказов довольно известных писателей. Чёрт знает, кто решает, что нам может быть интересно, а что нет. Так что на зло монетизации глобальной сети читайте бесплатно классику :)

       В маленьком доме, где когда-то помещалось булочное заведение и до сих пор на деревянном фасаде висят золотые кренделя, жило всего четыре семейства.

       Всё это были люди тихие и законопослушные. Тревога в крендельном доме началась только с того времени, когда музыкант Василий Иванович Лошадь-Пржевальский сдал одну свою комнату.

      Мотя Лохвицкий, молодой человек, поселившийся у музыканта, имел доброе лицо и пухлое тело. Казалось, пульс у него бархатный, а сосцы полны молоком и мёдом. Но уже со второго месяца он перестал плотить за квартиру.

       - Вышел из бюджета, - говорил он, лучезарно глядя на Василия Ивановича. - Жалования совершенно не хватает. При моем окладе никак не остаётся на квартиру.

      Лошадь-Пржевальский корректно молчал. Квартирант поправил на себе галстук ящеричного цвета и залился смехом:

      - Вы не грустите. Я достану деньги. Что-нибудь изобрету и достану.

    На другой день розовощекий квартирант привёл к себе агента по страхованию от огня, который ещё в передней заявил, что счастье может дать только полис. Но агитировать Лохвицкого не было надобности, и в минуту его движимое имущество было застраховано в тысячу рублей, сроком на один год.

      Наивный ЛОшадь-Пржевальский ничего не подозревал, но прочие жильцы быстро надоумили его. Лица их были искажены страхом.

     - Вы присматривайте за своим жильцом. Он нам дом подожжет. Иначе и страховаться нет смысла. А всё вы! Пустили кобла в квартиру. Он свой бюджет поправляет.

     Испуганный Лошадь сейчас же пошел к Лохвицкому якобы поболтать о том, о сем.

    Он растеряно осмотрел матрац квартиранта и славянский шкаф с зеркалом. Зеркало было крошечное и так высоко поставлено, что в него приходилось заглядывать, как в форточку.

     - Всего имущества рублей на сто двадцать, подсчитал Лошадь. - Сожжет, никаких сомнений. Все сгорим!

     В эту ночь он спал плохо, а следующую провел совсем без сна, потому что увидел в комнате своего добродушного соседа большую бутыль с керосином.

    В страхе музыкант заучил наизусть номер телефона ближайшей пожарной части и занялся недостойным для интеллигентного человека делом - стал подглядывать за квартирантом в замочную скважину.

    О квартирной плате Василий Иванович уже и не заикался.

   - При теперешних окладах, - говорил он подобострастно, - молодому человеку очень трудно обернуться. Вы не спешите с деньгами. Я подожду с наслаждением.

    - Спешить, как на пожар, конечно, нечего, ответил Лохвицкий, - но я уже набрал кое-что и на днях уплочу обязательно.

    Это заявление произвело на Лошадь-Пржевальского угнетающее действие. Он решил, что час настал, побежал в аптеку, издававшему запах мыла "Четырёх королей", вызвал пожарную команду.

     Переулок наполнился звоном и грохотом. Засверкали медные купола пожарных касок, и Лошадю пришлось уплатить 25 кровных рублей за напрасный вызов. Он слишком поспешил. Пожара не было.

     - Вот такие неожиданные расходы и выводят из бюджета, - назидательно заявил квартирант.

     Лошадю это показалось злой насмешкой. Он понял, что нынешние молодые люди хитрей, чем кажутся сначала.

     - Надо спасать, - подумал он, - всё, что ещё можно спасти. Пусть поджигает, я себя обеспечу.

   Немедленно после этого решения Лошадь-Пржевальский застраховал свою обстановку в пять тысяч рублей, сроком на два года. Остальные три семейства застраховали всё, что имели, сейчас же вслед за Лошадем.

    После этого в доме не осталось ни одного незастрахованного предмета. Всё было готово. Дом, как Феникс, готов был возродиться из грядущего пепла на деньги Госстраха.

   Когда все приготовились к огненному погребению, и неделя прошла в лихорадочном ожидании всепожирающего пламени, толстый Лохвицкий необыкновенно огорошил Василия Ивановича Лошадь-Пржевальского тем, что уплатил ему квартирный долг.

    Лошадь ничего не понял. Обстановка Лохвицкого не горела, страхового вознаграждения он не получил. Неужели просто заработал?

    Лохвицкого он об этом не спросил, но, взглянув на нос квартиранта, невинно блиставший всеми оттенками перламутра, понял, что деньги он заработал не поджогом.

    Невыразимое отвращение овладело Лошадем и прочими жильцами дома с кренделями. Жалко было не месяца, проведённого в тревоге, потеряна была вера в человека.

     - Застраховал имущество и не думает даже поджигать его. Пустили кобла в квартиру!