Морис Равель (Maurice Ravel, 1875–1937) — французский композитор.

Ярчайший представитель мировой музыкальной культуры 1-й половины 20 в., Равель продолжил и развил искания Дебюсси в области импрессионистической звукописи, колористической гармонии и оркестровки, экзотической ритмики.
Равель исполнял преимущественно свои сочинения (в 20-х гг. совершил концертное турне по странам Европы и Северной Америки). Во время 1-й мировой войны 1914–18 вступил добровольцем в действующую армию. Война вызвала к жизни глубоко драматические произведения Равеля, в т. ч. фортепианный концерт для левой руки, написанный по просьбе австрийского пианиста П. Витгенштейна, потерявшего на фронте правую руку; погибшим друзьям он посвятил фортепианную сюиту «Гробница Куперена» (1917).

После войны Морис Равель знакомится со знаменитым русским продюсером и постановщиком С.Дягилевым, ставящим в Париже «Русские сезоны» специально по его заказу ставится балет на музыку Равеля «Дафнис и Хлоя», в главной партии — В.Нижинский — великий русский танцовщик. Затем будет поставлен ещё один балет «Вальс». Сочинение после премьеры стало использоваться как отдельное произведение. Наступает время славы Мориса Равеля.
Однако популярность и знаменитость гнетёт композитора и он уезжает из Парижа.
Равель много гастролирует; выступает с турами в Италии, Голландии и Англии. И всюду его встречает восторженный приём благодарных почитателей. По заказу русского дирижера С.Кусевицкого Равель выполняет блестящую оркестровку «Картинок с выставки» М. П. Мусоргского. 

Всё это происходит во время работы Мориса над самым его известным произведением «Болеро», в котором композитор попытался соединить классические традиции с ритмами испанской музыки. Замысел этого произведения принадлежит знаменитой балерине Иде Рубинштейн, которая впервые его и станцевала. А знаменитая русская балерина Анна Павлова включила «Болеро» в свой репертуар. 
В 1925 году М.Равель завершил работу над новаторским произведением «Дитя и чудеса (волшебство)». Это произведение было названо оперой-балетом. Наряду с традиционными инструментами впервые прозвучал, при исполнении этого произведения, инструмент композитора -элиофон, искусно имитирующий порывы ветра.

В 1932 году Равель вновь совершает турне по Европе вместе с выдающейся пианисткой Маргаритой Лонг. В это же время он начинает работы над новым произведением — балетом «Жанна Д Арк». Однако попадает в автомобильную катастрофу, и работа прекращается. Начиная с 1933 года Равель страдал от серьёзного неврологического заболевания, ставшего, возможно, последствием черепно-мозговой травмы, которую он получил в автокатастрофе. Последним произведением тяжело больного композитора было «Три песни» к первому звуковому фильму «Дон Кихот». Они были написаны для русского певца Ф. И. Шаляпина.
Композитор умер 28 декабря 1937 года в Париже после неудачно проведённой операции на головном мозге. Похоронен на кладбище парижского пригорода Леваллуа-Перре.

Дом в пригороде Парижа, где Равель написал "Болеро".

 
«Болеро» (исп. Bolero) Мориса Равеля— произведение для оркестра, первоначально задуманное как музыка для балетной постановки. Было написано в 1928 и впервые исполнено 20 ноября 1928 года в Гранд-Опера, Париж. «Болеро» приобрело популярность из-за гипнотического воздействия неизменной множество раз повторяющейся ритмической фигуры, на фоне которой две темы также проводятся много раз, демонстрируя необычайный рост эмоционального напряжения и вводя в звучание все новые и новые инструменты. Оркестровая пьеса «Болеро» длится около 14 минут.
Премьера «Болеро» в качестве балетного спектакля состоялась в Париже 20 ноября 1928 года. Танцевала Ида Рубинштейн, декорации написал Александр Бенуа. Триумф был полный. Вот свидетельство одного из очевидцев: «Слабо освещенная комната в испанской таверне; вдоль стен, в темноте, за столами беседуют гуляки; посреди комнаты большой стол, на нем танцовщица начинает танец…  Гуляки не обращают на нее внимания, но постепенно начинают прислушиваться, оживляются. Их все больше захватывает наваждение ритма; они поднимаются со своих мест, приближаются к столу; необычайно возбужденные, они окружают танцовщицу, которая с триумфом заканчивает выступление. В тот вечер 1928 года мы сами чувствовали себя этими гуляками. Сначала мы не понимали, что же происходит, и только потом осознали…».
Надо сказать, что, хотя этот сценарий был согласован с Равелем, сам композитор иначе представлял себе то, что он изобразил звуками. Главнейшим отличием было то, что, по замыслу Равеля, действие должно было проходить на открытом воздухе. Причем, Равель точно знал, где именно — на фоне стены заводского корпуса! Композитор всегда питал пристрастие к индустриальному пейзажу.
Завод, рисовавшийся Равелю в «Болеро», существовал в действительности и находился неподалеку от того места, где композитор приобрел небольшой дом под Парижем, названный им Бельведером. Гуляя здесь с друзьями, Равель часто говорил, указывая на этот завод: «Завод из «Болеро»». Леон Лейтриц, художник, скульптор и декоратор, близкий друг Равеля, сделал макет декораций к «Болеро». Этот макет был продемонстрирован в Салоне художников-декораторов еще при жизни композитора и получил полное его одобрение. Зная об этом, дирекция Град-Опера, ставя «Болеро» уже после смерти Равеля, поручила Лейтрицу оформление спектакля. Серж Лифар, балетмейстер «Русских сезонов» Дягилева, а на момент этой постановки (1938) бывший главным балетмейстером Оперы, решительно протестовал против этого завода. Но брат композитора Эдуард Равель, хорошо знавший художественные намерения автора, проявил твердость и пригрозил, что не даст разрешения на постановку, если не будет исполнена воля его брата. Воля Равеля была исполнена, и успех был полным.
Жизнь «Болеро» как блестящей именно оркестровой, а не только балетно-сценической пьесы, дал Артуро Тосканини. В 1930 году Тосканини готовил исполнение «Болеро» в Париже. Равель придавал очень большое значение тому, чтобы темп пьесы выдерживался неизменным от начала и до конца. Именно это — при непрерывно нарастающем звучании оркестра и непрерывном отбивании одной и той же ритмической фигуры барабаном — оказывает гипнотическое воздействие на слушателей. И вот, Равель пришел на репетицию Тосканини. Знаменитый дирижер на протяжении всей пьесы делал заметное ускорение темпа. Тогда Равель подошел к эстраде и обратил на это внимание дирижера. Тосканини очень спокойно и сильным итальянским акцентом ответил: «Вы ничего не понимаете в Вашей музыке. Это единственный способ заставить ее слушать».
После концерта, на котором Тосканини повторил это ускорение, Равель, пожимая руку маэстро, сказал ему: «Так разрешается только Вам! И никому другому!» Он не хотел — и был совершенно прав, — чтобы среди музыкантов утвердилась ложная традиция исполнения. Впрочем, публика слушала «Болеро» и без всякого ускорения темпа, да еще как слушала!
По поводу своего «Болеро» Равель говорил, что это произведение никогда не будет популярным. Между тем, прогнозы авторов относительно своих собственных произведений часто оказываются неверными — как в предсказании успеха, так и в предрекании будущего забвения.
Дирижер, желающий вызвать восторг слушателей, может смело ставить «Болеро» Равеля. А для ударника (барабанщика) оркестра это, кажется, единственный повод выйти для исполнения своей партии на авансцену и занять место, которое обычно занимают солисты инструменталисты — скрипачи, виолончелисты, пианисты, — когда исполняют свои сольные концерты с оркестром.